Сборник "100 историй за 1 год"

      Коко ненавидит болтунов, красные цветы, короткие стрижки и бадминтон. Поэтому, когда на выходных к ней заявился братец Люк, побритый почти наголо и держащий охапку красных роз, Коко поняла, что уик-энд безнадежно испорчен.       Люк, по прозвищу Красавчик, был чемпионом бадминтона и был готов трещать об этом каждую свободную минуту. Он показал ей тысячу и еще одну фотографию с последнего чемпионата, во всех подробностях описал каждую минуту этой игры и болтал об этом в независимости от того, слушала Коко его или нет. Ей же хотелось зажать уши руками и пинком выставить братца за дверь.       Все в ее большой и многоуважаемой семье были чемпионами в этой игре. Эта традиция передавалась из поколения в поколение, и их фамилию не слышал только отшельник, живущий в лесу без средств связи с миром. Дети обучались бадминтону едва они начинали твердо стоять на ногах. Если бедолага все же вырастал, не в состоянии отличить ракетку от волана, от него жестоко отрекались и обрывали все связи. «Бедолага» в таком случае громко вздыхал от облегчения и еще около года праздновал свою свободу.       Коко повезло куда меньше.       В семь лет девочка, которая имела все задатки стать новой чемпионкой своей семьи, сломала себе руку, упав с дерева. Втайне не любившая игру, Коко, не слушая взрослых, продолжала носиться и лазить по деревьям как сумасшедшая, раз за разом падая снова. В итоге кисть ее правой руки срослась до того неровно, что врачи лишь разводили руками, не в силах ничего с этим сделать. Коко не смогла больше играть в бадминтон, но ее многочисленные родственники продолжали общаться с ней, считая своим священным долгом держать «бедняжку» в курсе всех события мира бадминтона.       Как это было и сейчас. Новостей от Красавчика Люка было столько, сколько не смогли бы выдержать и самые преданные поклонники бадминтона, и когда казалось, что он наконец рассказал все, что только мог, он набирал в грудь воздух и начинал говорить снова. Коко про себя считала секунды, оставшиеся до вечера воскресенья.       Пройдет еще целых два часа и около пятнадцати минут, прежде чем Люк заберется в свою новенькую машинку и укатит отсюда. А пока же он и Коко возвращались домой из магазина, поскальзываясь на последнем весеннем льду и шлепая по лужам. Люк трещал без остановки, Коко слушала тяжелый рок через наушники, спрятанные за густыми волосами, и слегка улыбалась, что болтун, конечно же принимал на свой счет.       Брат и сестра свернули в темный переулок, где уже давным-давно был разбит единственный фонарь. Если бы Коко заметила, какой дорогой они пошли, то она тут же бы повернула обратно, но ее занимала лишь музыка, а Люк, приезжающий в этот город лишь два раза в год, конечно не знал, что это место стоит избегать.       Они осознали свою ошибку лишь когда дорогу им загородила пара крепких парней, а за спиной послышался голос третьего:       — Живо передали жратву нам, пока мы вами не закусили.       Люк испуганно вытянулся в струнку, прижав к груди бумажные пакеты с покупками так, словно это были его золотые кубки. Коко вытянула наушники и негромко выругалась, увидев парней. Вечно они тут ошивались, наглея с приходом сумерек и терроризируя подростков и одиноких девушек. Коко была не одна в этот раз, но толку от Люка было не больше чем от сломанного фонаря.       — Эй, вы слышали? — рявкнул один из хулиганов. — Быстро всё сюда и чешите дальше!       Люк испуганно покосился на сестру, не зная, что предпринять.       — Что… отдать… им? — пролепетал он.       Коко с укором глянула на него, хотя быстро вспомнила, что за пределами бадминтонной площадки Красавчик становится слабее цыпленка и тупее пробки. Пришлось брать дело в свои руки. Коко резко набрала воздух в легкие и, смотря на парней впереди себя, выдала тираду, от которой аристократичный Люк непременно лишился бы чувств, не будь он так ошарашен нападением. На хулиганов это явно произвело впечатление. Они даже едва не зауважали Коко и не приняли ее в свои ряды, но тут вспомнили, что в руках у жертв по-прежнему находились заманчивые пакеты с едой, и они подступили ближе.       Коко зарычала от злости. Она могла лишь обругать нападавшего, да, может быть еще, пнуть его или укусить за руку. Ростом она не вышла, едва доставая макушкой своему брату до плеча, да и спортивным телосложением не могла похвастаться, плюнув на себя после вердикта родных о том, что ей не стать звездой спорта. Одетая в полосатую вязаную кофту и разношенные джинсы, она напоминала безобидный шарик, что также не давало ей преимуществ.       Один из парней толкнул Люка и требовательно протянул руку за пакетами. В принципе, можно было и отдать этим голодным бедолагам покупки из супермаркета, что Люк бы в конце концов и сделал, но для Коко это означало признать свое поражение. Просто и легко, только потому, что нападавших было больше, и они были сильнее.       Задыхаясь от злости, она развернулась к брату и рявкнула, стиснув пальцы здоровой руки в крепкий кулачок:       — Ты сдашься им? Да?! Тогда удивляюсь, как до сих пор тебя не выпнули из твоей идиотской игры, если ты так быстро поджимаешь хвост!..       Она сказала еще несколько грубых слов, злясь на размазню и собственную беспомощность.       — Заткнись, криворучка, — фыркнул на нее парень, лениво глянув в ее сторону.       Тут в голове Красавчика что-то щелкнуло.       Он сдвинул брови, поджал губы и расправил плечи как в начале игры. А затем, не дав хулиганам опомниться, он выхватил из пакета длинную коробку конфет (слабость Коко) и один из апельсинов, купленных на фруктовый салат. Люк, точной, короткой подачей, запустил апельсин в лицо одному из парней, стоящему возле Коко.       Бамс! Хулиган отшатнулся назад, едва не упав.       — Какого?.. — заголосил его приятель, но тут второй апельсин прилетел в него, выбив передний зуб.       Парень, стоящий напротив Люка, немного оробел, смотря на него. Люк был страшен в игре. Действуя методично, безошибочно и безжалостно к своим соперникам, он бил без промаха. В глаз, в зубы, в лоб. Когда апельсины закончились, в ход пошли яблоки, а коробка конфет, быстро пришедшая в негодность, была отброшена обратно в пакет, и теперь Люк швырялся яблоками собственноручно. Хулиганы, быстро поняв, что они столкнулись с ненормальным, но опасным защитником Коко, рванули в разные стороны, пригибая головы.       Только когда снаряды закончились, а от парней не осталось и следа, кроме выбитого зуба на асфальте, Люк остановился и смог оценить результат своего труда. Он оглядел переулок, закиданный яблоками и апельсинами, посмотрел на сестру, которая таращилась на него, округлив глаза, и неловко пробормотал, виновато заглядывая в пакеты:       — Да, кажется, я немного переборщил… И на салат остались только бананы.       Коко приоткрыла рот, но не смогла произнести хоть что-нибудь. Она взмахнула левой рукой, набрала в грудь воздух, но снова промолчала, не находя слов. Люк терпеливо ждал, виновато ссутулившись и опустив глаза.       — Мои конфеты, — наконец-то смогла выдавить из себя Коко. — Ты, идиот обритый, ты испортил мои любимые конфеты.       Люк согласно кивнул.       — Ты… — Коко вздохнула, улыбнулась, но тут же снова попыталась напустить на себя сердитый вид. — Ты… короче… я и представить не могла, что от этой идиотской игры может быть польза. Это было… круто. Очень круто, Красавчик.       Рот Люка поневоле растянулся до самых ушей. Он простил Коко то, что она обругала его и игру, которой жила вся их семья. Он заработал от нее короткую, но такую искреннюю похвалу, что это вдруг мгновенно затмило собой все кубки, награды и титулы, которое он когда-либо получал.