***
Шум незнакомого города пугает и вселяет внутри тебя чувство предвкушения чего-то хорошего. Тогда почему шум пугает, а не завораживает, не захлёстывает и уносит вместе с остальными жителями города по своим делам? Почему, Мун? Неужели чувствуешь себя ненужной, не подходящей этому месту, в котором люди заняты всем чем угодно, но не прожиганием жизни? Я уже тут второй месяц и пока что не собираюсь уезжать домой. Зачем? Там меня никто не ждёт. Мама наконец-то может жить спокойно, ведь её дочь уже целых тридцать дней не просила денег. Подруг в Осло всё равно нет, только Эван с Исааком, которые должны скоро ко мне приехать. Оказывается, очень легко покидать свой родной дом, оставляя всё своё прошлое за океаном. Вообще эта поездка планировалась сроком в неделю, но этого времени чертовски мало, чтобы полностью впитать в себя чужой менталитет, незнакомый ритм жизни. Мама была немного удивлена, что я нашла себе подработку в норвежском ресторане, где сами владельцы и рабочий персонал мои соотечественники. Жизнь интересная штука, сегодня ты молодой алкоголик, сидящий на шее у матери, а завтра ты эмигрант, работающий в стране возможностей и перспектив. Счастье ли это? Не знаю. Свободного времени почти нет, одна работа. Ели-ели хватает денег на жизнь. Но даже в такие моменты ты понимаешь, что живешь своей жизнью и никаким образом не зависишь ни от кого. — Эва, обслужишь первый столик, я хочу сходить на перекур? — спрашивает мой коллега. — Конечно, — широко улыбаюсь и беру меню. Обычно во время ужина в ресторане нет свободных мест, и работа идет полным ходом, но сегодня народу было меньше чем обычно, поэтому начальник отпустил пораньше. В планах давно было посетить Статую Свободы, но из-за работы не удавалось. Набираю в поисковике ближайший транспорт до набережной, хоть издалека посмотреть, уже что-то. Спустя час, я наконец-то вижу эту женщину с факелом. Символ сильной и независимой страны заставляет меня немного задуматься о символе моей страны. Ведь Америка и Норвегия это две разные вселенные. Если местных подростков волнует выпускной бал и то, как красиво они будут выглядеть там, в свете софитов. Норвежских подростков волнует самый крутой автобус, и чтобы там было предостаточно туалетной бумаги. Улыбаюсь теплым воспоминаниям о своём не таком далёком прошлом и достаю телефон. Делаю красивую фотку заката, выкладываю в инстасторис и пересылаю её в беседу нашей «Банды». «Девочки, так сильно скучаю по вам и по нашим весёлым денькам.» Ответы приходят незамедлительно, первая пишет Вильде: «Ева, мы с Крис сейчас в Осло! Очень скучаем и ждём тебя. Мы будем тут все летние каникулы.» Крис прислала фото, где они с Вильде делают сердечко из пальцев. «Я тоже скучаю по вам, скоро приеду из Бергена, мы тут устроили семейное путешествие» — пишет Сана и я умиляюсь фотке, которую она прикрепляет. На фотке спящий Юсеф во сне обнимает брата Саны, который тоже мило спал. Не ответила только Нура, которая не была онлайн уже как второй день. Неужели что-то случилось? Последний раз я списывалась с ней неделю назад, когда та интересовалась как мне Нью-Йорк. Так как я была на работе, ответила ей очень скомкано и без всяких подробностей, просто: «Всё супер, нашла работу и пока не планирую возвращаться домой. Спишемся потом, мне пора работать», на что Нура просто ответила: «Хорошо». Наверное, мне всё ещё было обидно, что она кинула нас и уже второй год не приезжала домой. Она это аргументировала тем, что ей нужно было проходить практику. Такой бездельнице, как мне, видимо, было не понять, что Нура хочет добиться очень многого в этой жизни, в отличие от меня. Немного посидев на берегу, дождавшись, когда солнце полностью скроется с горизонта, я направилась на остановку, ждать автобус. Завтра долгожданный выходной. Можно будет побродить по улицам шумного Нью-Йорка. Попить горячего кофе в какой-нибудь кафешке, сходить на выставку. Господи в выходной можно делать что угодно. Вот только единственный минус — одиночество. На работе ты про это забываешь, там ты общаешься с коллегами и посетителями, а дома ты остаешься один на один с собой. Интернет не спасает. Звонки маме по скайпу тоже. Это не общение глаза в глаза. Когда я была дома в Осло, то постоянно хотела побыть одной, насладиться одиночеством. Ну вот. Моё желание сбылось, но от этого не стало легче на душе. От этого хочется долго реветь и есть мороженное, под какую-нибудь мелодраму. Но нельзя раскисать. Завтра мой выходной, который я проведу в гордом одиночестве в самом лучшем городе мира. Перехожу дорогу, на подходе к остановке мне приходит ответ на мою историю с закатом в инстаграме. «Как отдыхается, Мун?» — смотрю на иконку профиля и сердце начинает биться быстрее. «Отлично» «Ну и хорошо. Всё никак не могу забыть ночь перед твоим отъездом)» «Почти что ничего не помню с того дня. Мы с тобой виделись? — когда я проснулась в самолёте, то вспомнила всё, но Шистада я помнила очень-очень плохо. Единственное, что я помню с той ночи это его хитрые глаза и вечная ухмылка. «Ещё как виделись, ай-ай-ай, всё забыла. Наверное, это к лучшему… «Что было той ночью? Мы переспали?» — нервно отправляю ему сообщение и смотрю на подъезжающий автобус. Мой. Сажусь и читаю новые сообщения от Шистада. «Пф, нет. Просто ты заглядывала ко мне в бар. И вообще как ты думаешь, кто тебя до аэропорта довёз?» После его слов что-то такое начало всплывать в моей напрочь пропитой голове. От этого становилось не легче.***
Настало время тухлых треков и в хламину пьяных посетителей. Специально включают очень медленную и не ритмичную музыку. На людей это всегда действует хорошо, и они начинают уходить до закрытия. Обычно до закрытия остаются постоянники или те, кто не умеет вовремя остановиться и пьют до посинения. Почему я не удивлён, что именно она может относиться ко второму типу людей? С одной стороны её можно понять, ведь что произошло тут час или два назад, её немного оправдывает. Как бы я реагировал, если бы моя бывшая, к которой я испытывал бы какие-то чувства, целовалась с кем-то другим у меня на глазах? А ведь говорят, что совпадений не бывает. Ну вот какая была вероятность, что люди, которые расстались пол дня назад, придут в один и тот же ночной клуб? Если бы мы жили в какой-то глуши, то большая, но ведь мы живем в Осло. Тут дохрена ночных заведений, где можно напиться. Почему, Мун, тебе так не везёт с парнями? Или это парням не везёт с тобой? Бывший кудряш яростно и с каким-то остервенением целует ту девушку на танцполе. Они пытаются танцевать, но целоваться у них выходит лучше. Рыжая, которая больше не рыжая, долго и пристально наблюдает за этой картиной сидя за барной стойкой. На её лице играют блики от светомузыки, а её взгляд просто бешено мечется из стороны в сторону. Она резко встает со стула и начинает свой путь. Мун врывается на танцпол и врезается в этих голубков, разделяя их друг от друга. Васкес ничего не понимает, пока не замечает кто побеспокоил его. Недопонимание сменяется злостью: — Какого хуя, Эва? — Какого хуя? — пьяно орет она, — это ты мне скажи, какого хуя ты делаешь? — Юнас, это кто? — всё еще не понимает пассия на ночь. — Да, Юнас, кто я? — Это моя бывшая, не обращай внимание, она как обычно в говно. Пошли отсюда, — беря за руку девушку, произносит Васкес. Эву такой расклад не устраивает, и она вновь расцепляет парочку, дергая Юнаса на себя: — Ты ёбаный трус. — Что? — Ты трус. Сыкло, которое побоялось признаться, что трахает других баб и больше не любит. Сыкло, которое обвинило меня во всех смертных грехах, лишь бы не признавать тот факт, что проебался. — Да пошла ты. — Нет, пошел ты! — Во что ты превратилась? — Я всегда была такой. А вот ты — нет. Посмотри на себя. Приличный мальчик, который лишь покуривал травку, теперь ебёт всё, что двигается. Ты — облажался, дорогой, — кричит Эва, привлекая чужие взгляды на разыгрывающееся драму. — Знаешь, Эва, я хотя бы учусь и не сижу на шее у своей мамы. Надо мной никто не смеется за спиной. А еще я не алкаш. — Ха, — Эва зло вытирает слёзы, — какой же ты урод, — разворачивается и уходит с танцпола. А её бывший парень лишь сплёвывает на пол и идет на выход, забыв о своей новой подружке. Скоро закрытие. До блеска начищаю стойку, выкидываю мусор и иду на выход из клуба. Денёк был очень насыщенный и слишком странный. Встретить её первый раз за столько лет и толком не поговорив, опять разойтись. — Пока парни, до послезавтра, — прощаюсь с охраной и выхожу на свежий воздух. Скоро рассвет. Подкуриваю сигарету и оглядываюсь по сторонам. На бордюре, около клуба, сидит она. Блять. Медленно подхожу к ней и сажусь рядом на грязный камень. — Друзья кинули? — она вздрагивает от моих слов и смотрит на меня. Тушь потекла от слез, помада размазана так, слово она джокер. Не дожидаясь ответа, поднимаю её на ноги и веду к своей машине. Она не сопротивляется, а лишь спокойно идет следом. — Садись, — открываю дверь машины. — Зачем? — её глаза будто стеклянные, а зрачки расширены. — Не задавай тупых вопросов и садись, — нет желания разводить дебаты. Она садится на переднее сиденье, докуриваю сигарету и сажусь следом. Завожу машину и смотрю на неё. Почему-то она очень тихая для пьяной Мун. Странно. — Мун, с тобой всё в порядке? — касаюсь её плеча и разворачиваю к себе лицом. Она такая бледная и как будто вообще не здесь, — твою мать, Эва, — мне было знакомо такое поведение людей, — что ты принимала? — ответа нет. Она опускает голову и по её щекам начинают течь слёзы. Мун безмолвно плачет, будто её кто-то осудит или заругает за то, что она издаст хоть один всхлип. Аккуратно обнимаю и кладу её голову себе на грудь. Почему-то на душе становиться хреново, будто это со мной так поступили, а не с ней. Зачастую я сам выступал таким же подонком, как Васкес. Но именно сейчас мне не всё равно на чьи-то чувства, кроме своих. Почему так? Почему спустя столько лет мне всё еще не насрать на эту рыжую, совершенно без каких-либо тормозов, барышню. — Крис, — совсем тихо произносит Эва, — отвези меня, пожалуйста домой, у меня самолёт в 11. — Хорошо, — вытираю её слёзы, она шмыгает носом и смотрит на меня своими стеклянными глазами, — что ты приняла? — повторяю свой вопрос. — Экстази, — ещё тише произносит Мун. — Блять, Эва. Ты совсем с ума сошла? Мало того, что ты в говно ужратая была, так ты ещё мдмашкой закинулась. Пиздец. — Слишком эмоционально говорю ей и на нервах выхожу из салона. Подкуриваю новую сигарету, затягиваюсь и выдыхаю никотиновый дым, который немного успокаивает. В какой-то степени это тоже наркотик, получается я злюсь на неё, хотя сам не лучше. Да и кто я такой, чтобы её отчитывать? Всего лишь неудавшийся парень, который доставлял много проблем. Докуриваю и смотрю на рассвет, который вот-вот начал проглядываться сквозь сумрак ночи. На улице было хорошо, дул легкий ветерок и было на удивление тихо. Сажусь обратно в машину, смотрю на неё и трогаюсь с места. Проходит минут десять, когда Эва решилась нарушить тишину: — Я отвратительна? — было понятно, что она просто невменяема и ничего не вспомнит из того, что происходило сегодня ночью. — Нет, ты дура, которая запуталась, — честно отвечаю на её вопрос. — А ты, как обычно, сверхразум, она фыркает и замолкает до конца поездки. Мы заходим в её дом, где Мун, пошатываясь, начинает собирать свои вещи. Не стесняясь меня переодевается, бросая своё бардовое платье куда-то в недры своей комнаты. Она отвечает на мой удивлённый взгляд: — Да что ты там не видел, — и она права — видел всё. Но Мун никогда не была из тех легкодоступных дам, которые сами напрашивались, чтобы ими воспользовались и выбросили. Было немного необычно, что она так запросто могла раздеться перед парнем, особенно передо мной. Дом Эвы так и остался без каких-либо особых изменений, всё та же кухня, тот же диван в гостиной. В комнату Мун не спускалась, поэтому нет возможности туда заглянуть. Но бьюсь об заклад, она всё так же пускает своих гостей через окно и на её стенках висят всё те же плакаты. Время близилось к девяти и понятие не имею как Эву пропустят через границу в таком состояние. На первый взгляд она кажется нормальной, даже предложения строит вполне себе логические, но вот её взгляд и походка выдают с потрохами. — Я готова, поехали, — спокойно произносит Мун и идёт в коридор со своим чемоданом и портфелем, иду за ней следом и наблюдаю, как она пытается обуть кеды. Её пошатывает, а руки трясутся, поэтому завязать шнурки у неё никак не получается. — Бля, за что мне это? — задаю вопрос вселенной и присаживаюсь на корточки, чтобы завязать ей шнурки. Надеваю свои найки, беру багаж Эвы и выхожу из дома. По дороге в аэропорт в машине играет моя музыка и мы едем молча. Эва витает где-то в своих мыслях, а я просто смотрю на дорогу. Играет песня «Call Out My Name» The Weeknd и почему-то Мун начинает смеяться. Кажись, приехали. — Знаешь, что, Шистад? — смеется она, — мы вернулись на старт, будто и не было финиша, — изрекает Эва и опять замолкает. Я лишь непонимающе на неё смотрю и вновь перевожу взгляд на дорогу. Это нормально, что она несёт какую-то хрень. Пить водку, а потом закинуться экстази, понятно, что отходить она будет ещё долго. — Спасибо тебе, — спустя какое-то время говорит Мун. — За что? — За тебя и за всё, что ты делал и делаешь, — говорит она и отворачивается от меня. Я не знаю, что в таких ситуациях надо отвечать и просто произношу: — Дура ты, Мун, дура.