***
Через три дня после звонка Ингрэм встретился в «Чиприани» с человеком, представившимся как Эрик Палмер. Палмеру было около пятидесяти. Ингрэму он показался человеком его круга. Типичный состоятельный житель Нью-Йорка. Хорошее образование, работа в одной из крупных юридических или финансовых компаний, квартира в Верхнем Ист-Сайде или Трайбеке, взрослые дети и вторая жена (возрастом ближе к детям). Честно говоря, глядя на его манеры и слушая, как он говорит, с трудом верилось, что этот человек имел отношение к проституции. Управляющий в хедж-фонде, венчурный капиталист, партнёр юридической фирмы, но никак не сутенёр. Зато с ним не стыдно было появиться в ресторане. Ингрэм не привык терять время: – Зачем эта встреча? – спросил он. – Чтобы обсудить детали, – улыбнулся Палмер, продемонстрировав идеальные и неестественно белые зубы. – Конфиденциальность для вас и для тех, кого я представляю, – самое главное. Думаю, никто не хочет, чтобы содержание нашей беседы стало кому бы то ни было известно, так что личная встреча необходима. – Да, я тоже не горю желанием предавать всё это огласке, но это не настолько страшная тайна, чтобы о ней нельзя было поговорить по телефону. – К сожалению, по телефону невозможно показать фотографии. Мы их не пересылаем. Не сочтите за оскорбление, это не недоверие лично к вам, но мы не предоставляем в распоряжение клиентов фотографий или видео. Это делается из соображений безопасности моих подопечных. – И как я могу тогда… хм… выбрать? Палмер поднял тонкий кожаный портфель – точь-в-точь такой, какие предпочитали менеджеры с Уолл-стрит уровнем повыше, – который он поставил возле ножки кресла. Он щёлкнул замочком и вынул айпад. – Можете посмотреть тут, – он протянул планшет Ингрэму. Тот, как ни велик был соблазн начать прямо сейчас, отложил айпад в сторону. – Лу сказал, я могу нанять сопровождающего на несколько дней или даже недель. – Скажем так, – обезоруживающе улыбнулся Палмер, – это наиболее распространенная ситуация. Если вам нужен спутник или спутница на мероприятие, то минимальное количество часов – три. – То есть ваша минимальная планка – тысяча восемьсот долларов. За меньшую сумму никто не поднимет задницу? – Получается, что так. К клиенту нужно явиться в соответствующем виде, должен быть правильно подобран гардероб, к тому же возникают некие проблемы… логистического характера. Иногда у моих протеже, особенно у девушек, на то, чтобы привести себя в должный вид, добраться до места, а потом уехать обратно, уходит до четырёх и даже пяти часов. Если клиент оплатит лишь час времени, это просто не будет иметь экономического смысла. Ингрэм кивнул, уже перестав чему-либо удивляться. Мистер Палмер и его подопечные оказались на удивление жадными. Многие юристы, окончившие юридические школы в университетах «Лиги плюща», просили за свои услуги меньше, чем шестьсот долларов в час. – Если же встреча с клиентом предполагает более близкое взаимодействие, – продолжал Палмер, – то минимальное время – сутки. Это нужно, чтобы клиент мог по достоинству оценить своего спутника, получить удовольствие от общения, к примеру. – Но если меня интересует только секс? – приподнял брови Ингрэм. – Тогда вы можете обратиться к тем, кто предоставляет услуги именно этого толка. Это стоит в среднем триста долларов в час, но можно найти дешевле. Мы, со своей стороны, предоставляем особый опыт. Эксклюзивный. Такой, который не оскорбит вкус человека с воспитанием и положением. Официант поставил перед Ингрэмом чашку кофе, а перед Палмером стакан с холодным чаем. Блюдо с крохотными пирожными встало в центре стола. Ингрэм взял наконец в руки айпад. Первый слайд в презентации был предельно простым: чёрный текст на белом фоне. «Конфиденциальные услуги для джентльменов. Безопасность. Высочайшие стандарты. Элегантность». Ингрэм усмехнулся и провёл пальцем по экрану. Увидев это слово напечатанным, он понял, что именно это заставило его обратить на Тейта внимание. Необычные в столь молодом человеке черты – сдержанность и элегантность движений. Ему, наверное, полагалось бы вести себя совсем иначе: и это бросилось в глаза, когда он увидел Тейта в окружении других молодых людей. Он был другим. Куда более незаметным – но если его всё же замечали, потом невозможно было отвести глаза. Тогда Ингрэму показалось, что причина этой разницы – образование, хорошее воспитание, ум; теперь он начинал думать, что это было своего рода дрессурой. Хочешь, чтобы за твои услуги платили от шестисот долларов в час, – будь добр вести себя так, как ведут себя люди, способные понести такие расходы. Возможно, Палмер лично обучал каждого, и все эти движения, манера вести разговор, взгляды, заинтересованные, но никогда не вульгарные, были заучены и срисованы Тейтом с образца. На втором слайде было фото четверых молодых людей: все четверо были в смокингах и с бокалами шампанского, за их спинами был длинный зал или галерея с яркими хрустальными люстрами. Все четверо были невероятно хороши собой. Тейт в этой компании казался бы всего лишь одним из. – Это просто картинка, – спросил Ингрэм, – или все они работают у вас? – Кроме одного. Он вышел из бизнеса. – У вас много… как это сказать… сотрудников? – Нет, не очень. Девушек и молодых людей, подходящих под наши стандарты, не так уж просто найти. Мы не берём людей с улицы, это само собой разумеется. Не берём тех, чьи манеры или поведение демонстрируют сомнительное происхождение. Ингрэм слушал Палмера и листал слайды один за другим. На одного «сотрудника» приходилось по пять-шесть страничек. Имён не было. Были указаны лишь рост, вес, цвет глаз и языки, которыми молодой человек владел. – У нас нет совсем юных мальчиков: по восемнадцать, по девятнадцать лет. Они не годятся для сопровождения и в общем и целом недостаточно сдержанны и умны, – продолжал рассказывать Палмер. – Одно из главных требований: безупречные манеры, такт, умение не обращать на себя внимания, но одновременно держаться непринуждённо и поддерживать беседу на мероприятии любого уровня, с любым гостем. Мои подопечные никогда не опозорят вас безвкусным туалетом или неуместной фразой. Никому даже в голову не придёт, что это человек из эскорта, разумеется, если вы сами будете вести себя соответствующим образом. Большинство работающих на меня молодых людей происходит из хороших семей. У всех есть степень университета или колледжа или скоро будет. Без неё с клиентами, подобными вам, практически невозможно работать. Именно поэтому мы не берём юнцов. Самый молодой мой протеже начал работать в двадцать лет, но там были исключительные обстоятельства и рекомендация очень уважаемого клиента. В основном работать у меня начинают в двадцать два-двадцать три года. – И долго продолжают? – поинтересовался Ингрэм, который недавно пролистал фотографии мужчины, которому вряд ли было меньше сорока. – В гей-эскорте самому старшему сорок восемь. В обычном – пятьдесят шесть. Зрелые мужчины пользуются спросом. Если клиентке самой около пятидесяти, она вряд ли захочет показываться на благотворительном ужине с двадцатилетним мальчиком. Клиенты хотят выглядеть естественно, так, чтобы все поверили в отношения. Ингрэм перелистнул ещё один слайд и наконец увидел того, ради кого согласился на встречу. Тейт. Застывшее лицо, устало прикрытые глаза, губы без улыбки – Тейт напоминал модель из журнала. И он мог бы ей стать, если бы захотел. На большинстве фотографий он был одет, иногда даже в верхнюю одежду, вроде пальто с высоко поднятым воротником. На нескольких фото, где он был обнажён – никогда полностью, нижнее бельё оставалось, – он был чуть худее, чем сейчас. Ингрэм сам удивлялся тому, насколько точно он запомнил всё, каждую чёрточку. Он листал дальше, не желая показывать, что заинтересовался именно Тейтом. Палмер всё так же что-то рассказывал про свой бизнес и свои непревзойдённые услуги. – Предположим, я выбрал кого-то на сегодня, что дальше? – спросил Ингрэм, задержавшись взглядом на красивом афроамериканце с бесподобной фигурой. – Вы даёте мне его номер, и мы договариваемся о встрече? – Общение происходит через нас. У меня два замечательных менеджера, которые ответят на все вопросы и передадут ваши пожелания. Что касается компаньона на сегодня… – Палмер вздохнул: – Это не всегда возможно. Разумеется, если молодой человек свободен, вы встретитесь с ним сегодня. Но такое редко случается. Понимаете, мои подопечные живут своей жизнью: они работают, учатся, ходят на свидания. Они не сидят в ожидании звонка, у них есть свои планы. Поэтому мы рекомендуем назначать встречу за одну-две недели. – Знаете, это не очень похоже на эскорт-услуги… – заметил Ингрэм, который, по правде говоря, не мог судить, похоже это или нет: он никогда раньше не заказывал проституток. – Спрос на моих подопечных достаточно большой, и из них никто не работает каждый день, – пояснил Палмер. – Им нужны деньги, но никому так отчаянно, чтобы работать на износ. Это не нужно ни мне, ни клиентам. У молодых людей должен быть свежий, отдохнувший вид, они должны подходить к каждому клиенту индивидуально, должны встречать его с интересом и радостью, а не с усталостью в глазах. Ингрэм не оценил воодушевления Палмера: – Давайте поговорим конкретнее. Меня заинтересовал вот этот молодой человек, – Ингрэм отлистал слайды назад, а когда наконец дошёл до фотографий с Тейтом, передал планшет Палмеру. – Могу я встретиться с ним? Сколько это будет стоить? Палмер посмотрел на фотографию, а потом начал нажимать что-то на экране. – Не могу обещать скорую встречу. Мне нужно будет сначала связаться с ним. – Как его зовут? – наверное, слишком торопливо спросил Ингрэм. – Так, как вы захотите, – вежливо наклонил голову Палмер. Он положил планшет на стол рядом с собой и взял пирожное с тарелки. Ингрэм откинулся на спинку кресла: – Знаете, у меня нет никакого желания думать над именем для… – он хотел сказать «шлюхи», но сдержался: – Для партнёра на одну ночь. – В таком случае – Тейт, – Палмер протёр пальцы салфеткой и снова взял в руки планшет. – Я думаю, он вам подойдёт. Я даже после короткого разговора с вами могу оценить темперамент, вкусы, даже угадать кое-какие предпочтения. Поверьте, если бы он вам не подходил, я бы так и сказал. Тем не менее у каждого сотрудника есть список вещей, на которые клиент не может рассчитывать. Вы должны ознакомиться с ним заранее, чтобы не было разочарования. Но если чего-то не делает один из мальчиков, это обязательно делают несколько других, так что в конечном итоге мы обязательно подберём для вас хороший вариант. Итак, Тейт… Ингрэм выпрямился и приготовился слушать. Хотя сейчас речь шла вовсе не о его предпочтениях, он, как ему казалось, никогда еще не оказывался в столь смущающей ситуации, как эта. – Начнём с того, что возможно… – произнёс Палмер. Ингрэм прервал его: – Лучше с другого, с ограничений. – Хорошо. БДСМ только в лёгкой форме: ограничение подвижности, повязка на глаза, несильные шлепки. Он сам тоже не делает с клиентом ничего более экстремального. Игрушки только с его согласия, то есть вы не можете взять любое, что подвернулось под руку, и… Вы понимаете. Вы можете пригласить третьего, без разницы, мужчину или женщину. Более массовые… кхм… мероприятия нежелательны. За тем, как вы занимаетесь с ним сексом, могут наблюдать не более двух человек. Женская одежда и макияж – нет. Появление обнажённым на публике – нет. Зоофилия – нет, – Палмер зачитывал всё это тихо и с самым деловым видом. – Фистинг – нет. Все практики, связанные с мочой и, простите, экскрементами, – нет. Механиче… – Я получил представление, спасибо, – Ингрэм отодвинул от себя чашку с кофе. – Ничего экстремального, миссионерская поза… Впрочем, меня это устраивает. – Уверен, Тейт сумеет сделать секс разнообразным и без подвешивания на дыбе, – Палмер, сказав это, опять уставился в планшет. – Теперь о стоимости услуг. Восемьсот двадцать долларов в час. Полагаю, для вас эта сумма вполне приемлема? Ингрэм кивнул. Он не сомневался, что Палмер подготовился к встрече и прекрасно знал, какие расходы Дэвид Ингрэм, исполнительный директор и глава совета директоров банка «Секьюрити Атлантик» и совладелец сырьевого трейдера «Меркью», может себе позволить. – И сколько это будет в сутки? – Чуть больше девятнадцати тысяч, но мы в таком случае предоставляем скидку. Двенадцать тысяч в сутки. – Неплохо, – сквозь зубы проговорил Ингрэм. – Вы примерно столько же платите за ночь в гостинице, – мягко возразил Палмер. – Я редко плачу за ночь в гостинице больше семи. – А прочие расходы: обеды и ужины, ваши машины, ваша охрана? Ваши перелёты, в конце концов. Поверьте, если вы посчитаете, во сколько обходится самый обычный ваш день, то поймёте, что двенадцать тысяч – не так уж и много. Строго говоря, бизнес держался бы на плаву и с меньшим ценником. Это заградительные цены: они отсекают клиентов не того уровня, на который мы ориентированы. – Вы что, считаете, что наличие денег гарантирует какой бы то ни было уровень? – Ингрэм рассмеялся. Он представил некоторых из своих клиентов, обладателей миллионов, уровнем развития напоминавших скорее животных, чем людей, или невероятно жестоких ублюдков, или съехавших от наркотиков садистов – что бы сказал Палмер, если бы близко познакомился с одним из них. – Вовсе нет, – ответная улыбка Палмера была ироничной. – Как я уже сказал, это так не работает: вы заказываете девушку, девушка через час приезжает. Некоторых клиентов мы отсекаем уже на этапе первого звонка. Есть люди, с которыми наша компания просто не будет иметь дело, ни при каких условиях, – Палмер говорил так, словно Ингрэм должен был быть польщён тем, что его допустили до личной встречи. – А когда вы говорите, что хотели бы встретиться с Тейтом, вы не покупаете его как товар в магазине, его не может получить любой, у кого есть деньги. Вы делаете предложение. Тейт может согласиться, а может и отказаться. Не стоит принимать отказ на свой счёт, тому могут быть разные причины, к примеру, поездка или занятость, но мы в любом случае не принуждаем наших работников встречаться с теми, кто им не симпатичен. – У вас очень необычная бизнес-модель. Не могу понять, как вы ещё не прогорели с вашими разборчивыми хастлерами. – Отказы случаются не так уж часто. В основном отказывают девушки; молодые люди менее, как вы выразились, разборчивы. – Мне просто любопытно… Я думаю, что среди вашей клиентуры должно быть довольно много людей не особо привлекательных… Или, к примеру, людей в возрасте. Это же ваш хлеб. Но ведь таким как раз и будут чаще отказывать. – Ошибаетесь, – покачал головой Палмер. – У моих протеже другой подход. Возраст или лишний вес их вряд ли смутят. Они, скорее всего, не станут встречаться с кем-то вроде Дэна Билзеряна или Треверса Бейнона, если он, упаси господи, приедет в Нью-Йорк. Второе имя Ингрэму ни о чём не говорило, но и первого было достаточно. Он улыбнулся. – Так что, могу я встретиться с Тейтом? Меня интересуют полные сутки. Палмер достал из кармана телефон: – Когда вы хотели бы с ним встретиться? – Завтра или послезавтра. Рука с телефоном замерла. – Это вряд ли возможно. Тейт доступен только по выходным дням. – Хорошо, в эти выходные. – В эти выходные он точно занят, насчёт следующих я уточню. Секунду. – Палмер посмотрел на экран телефона, пожевал губами. – Боюсь, что ближайшие свободные выходные будут… во второй половине октября. – Вы шутите? – не поверил Ингрэм. – Сейчас август. – Спрос, – развёл Палмер руками. Ингрэм не удивился: Тейт был одним из самых юных хастлеров в буклете. Возможно, даже самым. – У нас есть не менее привлекательные юноши… – начал Палмер. – Мне понравился он, – упрямо объявил Ингрэм. – Среди недели Тейт иногда сопровождает клиентов на мероприятия, – попытался предложить выход Палмер. – Но сутки он вам уделить, к сожалению, не сможет. Я думаю, если вы в нём так заинтересованы, то можно было бы… – Тогда он будет сопровождать меня на ужин послезавтра, – отрывисто произнёс Ингрэм, которого невыносимо раздражали и куча правил и ограничений, и сам Палмер с его елейным, но неуступчивым тоном. Палмер точно работал когда-то юристом. Точно. – Думаю, четырёх часов будет достаточно. – Вечером? – уточнил Палмер. – Да, шесть вечера. Место я сообщу. Это будет ресторан. – Я узнаю, сможет ли Тейт прийти. – Хорошо, уточните и дайте мне знать, – Ингрэм поднялся из-за стола. Он и так уже потерял кучу времени на Палмера, его подопечных и Тейта.***
На следующий день Ингрэм оплатил счёт на три тысячи двести восемьдесят долларов, присланный компанией «Цифровые решения». Несмотря на то что счёт за проститутку выставила вполне себе на вид приличная компания, Ингрэм всё равно не стал переводить деньги с банковского счёта, который был связан с ним, с его именем и его компанией. Благо подставных анонимных фирм в его распоряжении были десятки. Контора Палмера работала исключительно по предоплате. После перевода денег с ним связалась менеджер, та самая женщина, с которой он разговаривал по телефону. Она хотела узнать, какие у Ингрэма будут пожелания. – Что за пожелания? – пробормотал он в трубку. Он шёл по огромному вестибюлю здания, в котором располагался офис банка. Шаги звучали громко и гулко, и Ингрэм думал, что и слова разлетались эхом по всему залу. – Одежда соответственно случаю. Всё, – больше ему ничего не приходило в голову. – Будут указания по цветам одежды? – спросила женщина. – Конечно же, нет. – Одеколон, туалетная вода? У вас есть предпочтения или, наоборот, нелюбимые ароматы? – Мне всё равно, – Ингрэм понимал, что так проявляется забота о клиенте, но он всего лишь хотел увидеть Тейта – и плевать в каких цветах! – и вся эта болтовня казалась лишней, не путём к Тейту, а преградами. – А в плане поведения, характера… Каким вы предпочитаете его видеть? – Что вы имеете в виду? – Ваш компаньон может быть скромным, а может напористым, в зависимости от того, чего вы хотите. Вы можете описать, каким видите Тейта… – Я не хочу ничего описывать. Пусть приходит как есть. – Могу рекомендовать лично от себя: клиентам Тейт очень нравится в образе наивного, неискушённого мальчика, которого нужно со… Ингрэм резко остановился и проскрежетал: – Меня это не интересует! Двое мужчин, шедшие навстречу, покосились на Ингрэма, скорее из-за резкой остановки, чем из-за раздражённого выкрика – этим в Финансовом квартале никого было не удивить. – Извините, – уже гораздо спокойнее произнёс Ингрэм. – Я сейчас немного занят. Спасибо за вашу заботу, но мне это не нужно. Они попрощались, и Ингрэм подумал, что Тейту наверняка скажут готовиться к встрече с конченым психом.***
Ингрэм любил небольшие рестораны, но для встречи с Тейтом выбрал «Перрин». Наверное, слишком помпезно, но зато чем больше посетителей, тем меньше внимания они обращают друг на друга, к тому же в «Перрине» ужинало не так много тех, кто постоянно жил в Нью-Йорке, – значит, меньше было шансов встретить знакомых. Вряд ли кто-то мог догадаться, что он ужинал с дорогой шлюхой, но сам он знал и чувствовал неловкость. Близость отеля к дому тоже была плюсом. Когда он подошёл к дверям в ресторан и назвал имя, метрдотель подозвал официанта, чтобы тот проводил Ингрэма к столику, и сообщил: «Вас уже ждут». Тейт чуть приподнялся, чтобы пожать Ингрэму руку. Официант придвинул для него стул и положил ближе меню, лежавшее сбоку. – Добрый вечер, – Тейт заговорил первым. – Не рассчитывал на столь скорую встречу. Ингрэм улыбнулся: – Но всё же рассчитывал? Тейт красноречиво на него посмотрел: – Я ради этого нарушил одно из правил. – Мне показалось, у вашего заведения слишком много правил, – не удержался от колкости Ингрэм. Выражение лица Тейта неуловимо изменилось: он не выглядел недовольным, но было понятно, что это не та тема, которую он хочет обсуждать. – Они появились не без причины. Тебе было бы не очень приятно, если бы я, встречаясь с тобой, начал подыскивать следующих клиентов и раздавать визитки клуба направо и налево. Обычно клиенты не хотят афишировать, что нанимают эскорт. – Да, это понятно. Конфиденциальность и прочее. Но ты всё же нарушил… Окончание его фразы подразумевало, что Тейт сейчас объяснит, почему он это сделал. – Если я скажу, почему это сделал, ты всё равно не поверишь, – Тейт взял в руки меню. – Почему? – спросил Ингрэм, только потом сообразив, что ответ был очевиден: клиент не станет верить шлюхе, особенно если она говорит о чувствах. Тейт чуть повёл головой: ты сам всё понимаешь. – На самом деле тогда я нарушил целых два правила, – он перелистнул страницу в меню. – Какое второе? – Мой контракт со Спектером не подразумевал, что он может передавать меня другому. – А Палмеру не всё ли равно, с кем именно ты спишь, если ему платят за сутки? – «Право передачи» повышает стоимость услуг, – пояснил Тейт. – Но я не был против. Даже если ты мне не веришь. К столу подошли официант и сомелье. Ингрэм позволил Тейту сделать заказ и за себя тоже. Ему было интересно, что тот выберет. В блюдах Тейт разбирался, в вине, судя по всему, не особо и просто последовал совету сомелье. Ингрэм с интересом наблюдал за Тейтом: за его разговором с официантом, его жестами, сменой выражений лица. Сегодня на Тейте был хорошо пошитый светло-серый костюм, голубая рубашка и немного небрежно завязанный галстук. Это не казалось неряшливым и намекало, скорее, на уверенность в ситуации и на уверенность в себе. Ингрэм все эти дни думал, что слишком замечтался, и, когда увидит Тейта вживую, тот окажется вовсе не таким идеальным. Но тот по-прежнему был ошеломляюще красив. Волосы были разделены косым пробором и зачёсаны назад. Они как будто бы были темнее, чем запомнилось, и в этом чуть более мрачном и строгом обрамлении черты лица становились резче, определённее и утончённее. Ингрэм видел лица ярче и красивее, но именно это заставляло что-то переворачиваться в груди, а потом замирать, и он боялся сделать новый вдох, чтобы не разрушить очарование. А может быть, дело было и не в лице вовсе… А в том, как оно менялось, как чуть приопускались веки – устало или многозначительно, как мягко касалась губ улыбка… Тейт понял, что на него смотрят. Чужие взгляды не вызывали в нём смущения, но и польщённым он себя тоже не чувствовал: он просто знал, как выглядит, и научился с этим жить. – Тебя на самом деле зовут Тейт? – спросил Ингрэм. – Да. Но тебе этот вечер понравится больше, если ты не будешь постоянно думать о том, чем я на самом деле занимаюсь. Попробуй представить, что продолжается то, что было на яхте: мы случайно познакомились и решили узнать друг друга ближе. – Как будто мы на свидании? – Да, на обыкновенном свидании. Пока ждали заказанное и во время первых двух перемен блюд они действительно вели себя как пара на свидании. И Ингрэм не мог бы сказать, что ему приходится притворяться: Тейт умел расположить к себе, заставить расслабиться и поверить, что нет никаких трёх тысяч долларов. Они говорили о Нью-Йорке, о местах, в которых любили бывать, Ингрэм немного рассказал о своём бизнесе: о том, что банк принадлежал его семье с девятнадцатого века, а самостоятельный сейчас трейдерский бизнес был когда-то маленьким подразделением в нём. – Я почитал про тебя в интернете, – признался Тейт. – Интересно было? – Скорее познавательно. Про тебя лично написано мало, больше про бизнес и семью. – Жаль, я мог бы занять тебя этими историями как минимум на час, – с притворным разочарованием заметил Ингрэм. – Я бы послушал. Тебя назвали одним из самых проницательных бизнесменов десятилетия, – Тейт произнёс это с немного наигранным видом «обалдеть, с кем я сижу за одним столом»: только благодаря этому фраза не прозвучала откровенно льстиво, в ней была скорее недоверчивость. – Да? И за какие заслуги? – Ингрэм действительно не читал такой статьи, или что там Тейту попалось. – Ты отделил сырьевой бизнес и начал развивать его независимо от банка. Большинство других, даже гиганты вроде «Голдман Сакс», ещё несколько лет пытались придерживаться старых практик. – Как раз потому, что они гиганты. Я ничего нового не изобретал, всё было придумано до меня людьми вроде Марка Рича, – усмехнулся Ингрэм. – Банкам сложно выступать сырьевым трейдером. За ними следит куча регуляторов, а торговля ресурсами – если, конечно, этим не занимается банк – регулируется гораздо слабее, а если расположиться в правильной юрисдикции, то всё станет ещё проще. – То есть это просто развязывает руки? – Да, и в целом позволяет вести бизнес более эффективно. Например, банкам нельзя иметь в собственности дольше десяти лет объекты, которые не связаны напрямую с оказанием финансовых услуг. Когда начинаешь торговать сырьём всерьёз, становится понятно, что просто необходимо иметь собственную инфраструктуру: склады, танкеры, погрузочные терминалы, балкеры. Это суда для перевоза твёрдого сырья, – пояснил Ингрэм. – Банкам приходится или отделять сырьевое подразделение, или пускаться на разного рода ухищрения, или продавать эти объекты. У «Морган Чейз» скоро закончится десятилетний срок владения складами для металла. Они пока ничего не заявляли официально, но все знают, что они сокращают свой сырьевой бизнес, а значит, будут продавать склады. К ним уже выстроилась небольшая очередь. Я никакой не провидец. Таких, как я, много. – Это всё равно... впечатляет. Я прикинул, ты начал руководить целым подразделением в банке, когда был чуть старше, чем я сейчас. Я примериваю на себя, – Тейт опустил глаза, – с поправкой на образование, семью и всё остальное, конечно... Я примериваю на себя, и мне тяжело представить себя или кого-то из своих знакомых топ-менеджером в банке. – Я не был топ-менеджером, – немного напряжённо рассмеялся Ингрэм. – В моём отделе работало всего три трейдера, я оказался четвёртым. Это был самый дальний и пыльный угол, куда меня только можно было засунуть. – Почему? Это же был твой банк? – Читал про суды? Ингрэм против «Ингрэм Истейт», Ингрэмы против Сазерленда? – Нет, – признался Тейт. – Я не настолько углубился в тему. Расскажешь? – Да, раз уж наконец нашлось то, о чём ты ещё не успел прочитать. Раньше почти всё наше состояние, не только банк, много всего другого, принадлежало семье только на бумаге. Оно было заперто в трастовом фонде. Вернее, в семи трастовых фондах. Мой отец инициировал кучу судебных исков, чтобы упразднить хотя бы часть или добиться пересмотра условий. Ему многие говорили, что бесполезно даже пытаться, это почти невозможно сделать, но он годами нанимал лучших юристов, тратил бешеные деньги и сотни часов своего времени на суды, адвокатов, апелляции. Некоторые из дел ведутся до сих пор, но некоторые он выиграл. В общем, когда он умер, я и моя сестра, мы оказались в таком положении, что… – Ингрэм выдохнул: это были не самые приятные воспоминания. – У нас не было практически ничего. Формально нам принадлежали сотни миллионов, но фонды на тот момент выплачивали нам лишь мизерное содержание, а наследством отца управлял наш родственник, так было обозначено в завещании. Дядя полностью нас контролировал. В финансовом отношении, разумеется, и только пока нам с сестрой не исполнилось по тридцать лет. Он пытался вернуть то, что отсудил отец, обратно в трастовый фонд, чтобы мы и после тридцати не получили доступа к управлению, только выплаты. Мы подавали встречные иски, и у нас даже не было денег, чтобы платить адвокатам, гонорары были просто астрономическими… Мы были не совсем без денег, конечно, но в основном нас защищали в кредит, потому что через несколько лет мы должны были получить доступ к деньгам из трастовых фондов. В общем, это была, наверное, одна из отвратительнейших семейных тяжб в истории. Но это было уже потом. Когда я только начал работать, я понятия не имел, что всё так плохо. У меня были отличные отношения с дядей, он не сильно ограничивал нас с сестрой в средствах… И нас не сильно беспокоило то, что мы не имеем реальной власти над собственным имуществом. Я был настолько глуп, что не понял даже, почему мне поручили заниматься сырьевыми контрактами. Мне что-то там нарассказывали, почему это так важно, почему я должен начать именно в том отделе… Через несколько месяцев я сообразил, что меня просто хотели держать как можно дальше от действительно значимых дел. Но даже тогда я не верил, что за этим может стоять мой родственник. Я думал, что это кто-то из менеджмента, потому что, как и отец, полностью доверял дяде Чарльзу. – А что он делал? – Выкачивал деньги из банка. Например, инвестировались в какой-нибудь проект вроде разработки биотоплива. На самом деле никаких разработок не велось, фирма была зарегистрирована анонимно и, получив свои миллионы, благополучно закрывалась. И всё в таком роде. Годовые и квартальные бонусы. Необеспеченные кредиты, которые никто не собирался возвращать. Сначала всё это делалось осторожно – пока дядя надеялся, что сможет держать нас с сестрой в стороне от управления. Потом он понял, что мы не оставим его управляющим, когда вступим в права наследства, и тогда начал просто... мародёрствовать. Не могу подобрать другого слова. После того как у меня появились подозрения, я ещё полтора года делал вид, что ни о чём не догадываюсь. Разыгрывал дурачка. Если бы дядя понял, то сразу выкинул бы меня из банка. Потом, когда мы с сестрой подали те самые встречные иски, он так и сделал. – А дальше? – спросил Тейт. – Честно говоря, не знал, что у тебя такое захватывающее прошлое. Я думал, как хорошо получить всё на блюдечке. Ну ладно, я даже немного завидовал. – А дальше я стал искать работу. У Клэр, моей сестры, только-только родился ребёнок, она ничем не могла мне помочь. Хорошо, что хотя бы у неё всё было в порядке. Стэн, это её первый муж, был богат, но мне он помогать не хотел… Не из жадности, просто не хотел встревать в эти разборки, не хотел забивать голову. – У тебя что, вообще ничего не было? Вообще ничего? – Было, конечно. Машина. Квартира. Кое-какие сбережения. Я же получал зарплату и ещё содержание, но довольно скромное. Главное – у меня был опыт. При мне отдел увеличился до пятнадцати человек. Я легко мог найти похожую работу, торговал бы фьючерсами на Уолл-стрит… – Это тогда ты основал свою фирму? – Да, я увёл туда восемь трейдеров из своей старой команды, плюс мы пригласили нескольких очень опытных, с которыми были знакомы. Мы стали партнёрами, так что нельзя сказать, что «Меркью» принадлежит мне или что я его основал. Мы пользовались старыми связями, старыми контактами, но работали из Швейцарии. Я только через знакомых и бывших коллег узнавал, что происходит с банком, – Ингрэм покачал головой. – Дядя решил выпотрошить его. Я до сих пор с ним сужусь. Скорее всего, ничего отсудить не удастся, он неглупый человек. Я делаю это из мести: чтобы не давать ему покоя, отравлять жизнь. Пока выиграли только один кейс. Банк купил за двадцать три миллиона подыхающую страховую компанию. Там было мошенничество с документами; компания не стоила и миллиона – вся деятельность и офисы в других городах были только на бумаге. Понятно, кому ушла большая часть денег от сделки… Но вернуть их всё равно не удалось, – Ингрэм посмотрел на Тейта. – Тебе, наверное, скучно это слушать? – Как ни странно, это увлекательно, – заметив недоверчивый взгляд Ингрэма, он добавил: – Правда. Не думай, что я ничего не понимаю и только поддакиваю. Не могу сказать, что во всём этом разбираюсь, у меня был только простенький вводный курс экономики и финансов, но история сама по себе интересная. – Учился в колледже? – До сих пор учусь. – Поэтому работаешь только по выходным? – Да. – Где учишься? – Не могу сказать. – Хорошо, – кивнул Ингрэм. Он и не рассчитывал на откровенность. Он взглянул на часы: до конца оплаченного времени оставалось сорок минут. – Ты правда занят каждые выходные до октября? – Не каждые. Иногда я оставляю день или два для себя. – И чем занимаешься? – Езжу к родным, встречаюсь с друзьями, катаюсь на лыжах, если сезон… Иногда просто сижу дома. Ингрэм постучал пальцами по столу и посмотрел Тейту прямо в глаза: – Я могу заплатить за встречу лично тебе. Ты наверняка получаешь не больше половины из того, что платит клиент. Никто не узнает. – Я знаю, что ты можешь, – ответил Тейт. – Но есть правила. – Кому они нужны?! – Во-первых, это может всплыть, и тогда я потеряю работу, а она настолько хорошо оплачивается, что я ей дорожу. Во-вторых, это вопрос безопасности. Я всегда сообщаю, что встретил клиента, и сообщаю, что ушёл от него и у меня всё в порядке. – Господи, ты же не думаешь, что я тебя… не знаю… изобью? – Я не делаю исключений, – Тейт покачал головой, и на лице у него появилась холодная профессиональная улыбка. – Я не могу ждать до октября, – произнёс Ингрэм. – Я хочу тебя. Тейт поднял на него свои пристальные, опасные глаза. – Вряд ли этот отель переполнен, – произнёс он медленно и задумчиво, словно говорил сам с собой. Это было словно удар под дых. Ладони у Ингрэма мгновенно стали влажными. Он поискал взглядом официанта. Ему нужен номер. Немедленно. – Ты согласен остаться на всю ночь? – спросил он Тейта. – На два часа. И я сообщу об этом менеджеру. Не о сексе, конечно. О продлении ужина.***
– Только не проболтайся! – Тейт прижался к Ингрэму всем телом и торопливо зашептал на ухо. – Палмер меня убьёт, если узнает. Ингрэм обхватил Тейта одной рукой, но неуверенно: они ехали сейчас в лифте. – Здесь камеры. – И что? Я же не вытаскиваю твой член из штанов. Хотя мог бы… – Тейт провёл рукой по бугру на брюках. – Охрана отеля каждый день такое видит. А вот Палмер – это проблема. Не выдавай меня… Ингрэм поцеловал Тейта за ухом. Кожа была тёплая, нежная, трепетно тонкая. – Он так трясётся из-за денег? – Нет, из-за репутации… Он тебе рассказывал про эксклюзивные услуги? Всем рассказывает. Нам тоже. Мы не какие-то шлюхи, которых можно вызвать на час или два, и они быстренько отсосут. Мы должны соответствовать, – Тейт громко втянул воздух, когда Ингрэм сжал зубами кожу на его шее. – А я, видимо, такой… Он коротко и невесело рассмеялся. Двери лифта раскрылись. В коридоре уже ждал телохранитель. Вид у него был немного встревоженный. Охране резкие перемены расписания и внезапные решения ночевать не дома не могли нравиться. Телохранитель спустился в номер раньше Ингрэма. Он просил дать хотя бы десять минут на более тщательный осмотр, но Ингрэм ответил, что не может ждать. Его трясло от возбуждения, Тейт тоже хотел его – это было видно по глазам и чуть порозовевшим щекам, а два часа казались ничтожно короткими. – Как ты хочешь? – спросил Тейт, когда они вошли в номер. Его пальцы уже расстёгивали молнию на брюках Ингрэма. – Так? – Тейт, стянув брюки вниз вместе с бельём, опустился на колени. Он приблизил губы к головке члена, но не касался её, словно последние миллиметры были непреодолимы. – Да, возьми его, – прошептал Ингрэм, закрывая на пару секунд глаза. Видеть чётко очерченные яркие губы Тейта рядом со своим членом, предвкушать, что скоро они сомкнутся на головке, было почти невыносимо. Возбуждение становилось слишком сильным, колющим, точно разряд тока. Тейт коснулся края головки кончиком языка, пощекотал им легко и нежно. Прикосновения были как будто ненастоящими. Иногда Ингрэму казалось, что Тейт вообще его не касается, что всё происходит в его голове, что воображение и перенапряжённая, обезумевшая нервная система обманывают его и посылают ложные сигналы. Наконец Тейт плотно обхватил член губами, одновременно сжав пальцами основание. Если бы Ингрэм расслабился, дал себе волю, он бы кончил – настолько это было неожиданно, остро, сладко. Тейт, кажется, всё понял по прерывистому, отчаянному вдоху. Он перестал так сильно сжимать пальцы, но зато губами и языком работал умело. Иногда он поднимал на Ингрэма глаза, не задерживая на нём взгляд дольше, чем на несколько секунд, но потом тот взял его за подбородок. Тейт сразу понял, чего от него хотят, – хотят, чтобы он смотрел на клиента снизу вверх, не отводил собачье-преданных глаз, пока сосёт. Это было возбуждающе, и от этого Ингрэму становилось плохо. Тейт ведь обрабатывает так каждого, кто платит. Правда, о которой он старался не думать, вонзалась в мысли, будто раскалённая игла. Тейт остановился и стёр слюну, сочившуюся из уголка рта. – Хочешь кончить мне в рот? – Нет, – Ингрэм провёл пальцем по его губам, скользя по слюне и собственной смазке. – Раздевайся. И ещё, – добавил он, когда Тейт, не вставая с коленей, скинул пиджак и потянулся к галстуку, – тебе не надо спрашивать меня… Ты можешь вести себя так же, как в прошлый раз? Когда я не знал… – Могу, – Тейт прихватил его пальцы губами. – Делай то, что ты сам хочешь. Тейт отвёл глаза в сторону, а потом встал с коленей. – Пойдём на кровать. Он бросил галстук на пол и подошёл к Ингрэму вплотную: – Я хочу уложить тебя на кровать и раздеть. Мне нравится это делать. Тейт раздевал его медленно, часто отвлекаясь на то, чтобы провести руками по обнажившемуся участку тела, погладить его, прощупать, попробовать на вкус. Иногда, с другими, такая долгая прелюдия сглаживала возбуждение; с Тейтом же Ингрэм становился всё более и более нетерпеливым, хотел его теперь невыносимо. Тейт теперь «изучал» его мышцы в самом низу живота. Они лихорадочно подрагивали и сокращались под его пальцами, и Ингрэм уже готов был умолять, чтобы Тейт прекратил его мучить и дотронулся бы наконец до члена. Вместо этого Тейт остановился, привстал и начал снимать с себя брюки. – Что ты сделаешь со мной дальше? – спросил Ингрэм. – Сяду сверху и буду медленно-медленно опускаться. – Давай ближе, вот сюда, – похлопал себя по животу Ингрэм. Тейт перебрался туда, широко расставив ноги, так что колени упирались в покрывало по обе стороны от груди Ингрэма. Тот начал поглаживать член Тейта сквозь ткань. – Тебе часто приходится быть топом? – спросил Ингрэм. – Не очень. Ты хочешь, чтобы я… – Нет, – слишком быстро оборвал Ингрэм. – Просто любопытно. – Ты никогда не был внизу? – искоса поглядел Тейт. – Не был. – Многое теряешь. И даже никогда не хотел попробовать? – Только один раз… – Ингрэм чуть нахмурился. – До дела не дошло, я просто думал об этом. Гипотетически. Мне нравился один человек, такой же убеждённый топ, как и я. И он чаще спал с женщинами, чем с мужчинами… В общем, я подумывал об этом. О том, что если бы у нас всё же начались отношения… Тейт качнул бёдрами, когда рука Ингрэма скользнула ниже, к мошонке. – Совершенно необязательно жертвовать чьей-то задницей, – пробормотал он, довольно зажмуривая глаза, когда Ингрэм начал поглаживать ему яйца. – Я поэтому и говорю, что думал гипотетически. – И чем дело кончилось? – Ничем. Мы оба решили, что наша дружба слишком важна. Мы не хотели ею рисковать. Секс мог что-то изменить, испортить… Ингрэм обвёл влажное круглое пятнышко на трусах Тейта – как раз напротив головки. – Ты хочешь меня… Тейт кивнул, закусив губу. – А если клиент тебя не возбуждает, что делаешь? Принимаешь какие-нибудь таблетки? – Обычно я всё равно возбуждаюсь в процессе. – Тебе везёт… А если нет? – Некоторым клиентам всё равно. Наверное, большинству… Им важнее, как я выгляжу, во что одет, – Тейт бросил смущённый взгляд на Ингрэма. – Извини. – Нет, рассказывай. Это интересно, потому что… Не знаю почему. Просто интересно. – Некоторым важно, чтобы я кончил. Это придаёт им... уверенности. Но основная масса платит за своё удовольствие, а не за моё. Ингрэм наконец потянул вниз трусы, освобождая член Тейта. Он обхватил Тейта за бёдра, притягивая ближе: – Иди сюда, я хочу тебе отсосать…