***
Джордан знал, что Ингрэм приедет сюда. Ему будет необходима личная встреча со Спектером, и он приедет. Когда он заметил одного из своих бывших подчинённых в городе, то понял, что не ошибся: служба безопасности готовилась к прибытию босса. А «Маджента», яхта Спектера, подошла ближе к берегу. Её до сих пор можно было увидеть лишь в бинокль – или же с верхнего этажа самого высокого в городе отеля, – но она довольно много прошла на север, остановившись напротив маленькой бухты. Даже если бы Спектер захотел причалить здесь, он бы не смог: «Маджента» была слишком большой. Но он явно кого-то ждал. Джордан не мог сказать точно, когда появится сам Ингрэм, он мог прибыть поздно вечером, когда стемнеет, а мог и через час. Поэтому не стоило откладывать визит к Спектеру. Джордан ещё раз поправил узел галстука и отошёл от зеркала. Он сунул пистолет в поясную кобуру – второй, маленький, уже был в кобуре на лодыжке – и надел пиджак. Он купил одежду в ближайшем молле, и она сидела не так, как пошитые на заказ костюмы, под которыми даже бронежилет не был заметен. Сейчас же пришлось взять мешковатый пиджак, чтобы его скрыть. Он не хотел, чтобы охрана Спектера заподозрила что-то неладное: Джордан всегда приезжал на яхту с оружием, но не в бронежилете. Однако вряд ли они настолько наблюдательны, чтобы обратить внимание на неидеальную подгонку костюма. Они будут смотреть на его лицо. Они знают, что он потерял жену и ребёнка – так глупо потерял, не сумел сберечь, не сумел спасти, – и будут смотреть в лицо, искать следы потери, проверять, не сломлен ли он окончательно. И одновременно будут бояться встретиться с ним взглядом. И они ничего не заподозрят. Ингрэм никому не может рассказать, что на самом деле он вовсе не опечален исчезновением мужа, вернее, вдовца своей сестры, а если и опечален, то совсем по другому поводу. О том, что на самом деле происходит, знают лишь единицы. Джордан взял со стола телефон и набрал Нэйта, парня, которого нанял вместе с катером, чтобы тот доставил его на яхту. Он попросил Нэйта быть в костюме, чтобы тот сошёл за одного из телохранителей. Джордан был прав: на яхте Спектера его никто не осмеливался рассматривать и, того больше, расспрашивать. – Мистер Джордан, – сказал охранник, который помогал ему подняться на борт, – нам не говорили, что вы тоже будете. Сообщить мистеру Спектеру, что вы здесь? Он смотрел на Джордана немного озадаченно: человек, который таинственно исчез и которого искали полиция и ФБР, вот так запросто являлся к ним на борт. Но они привыкли к тому, что с Ингрэмом и Джорданом всегда было связано много странного. – Нет, не беспокойте его. Наверняка он занят, – Джордан кивнул в сторону, откуда доносились музыка и смех. – Пока не приехал Ингрэм, нет смысла начинать разговор. Сделайте вид, что меня здесь нет. Если спросят, я в комнате отдыха. Вот и всё. Главное – делать вид, что всё идёт так, как и было запланировано и это самый обычный визит. Джордан не раз и не два приезжал вместе с Ингрэмом на яхту. Он опасался, что может некстати натолкнуться на Спектера, и тогда придётся вытерпеть порцию соболезнований, но всё прошло по самому удачному сценарию. В комнате отдыха – на самом деле небольшом кабинете, в котором Спектер никогда не работал, – Джордан пробыл минуты три и вышел в соседнее помещение, в спортивный зал. Сдвижная часть стены была полностью стеклянной, и у Джордана теперь было огромное окно с видом на Мелвилл-Харбор и все идущие оттуда суда. Подзорные трубы и бинокли были на яхте повсюду, и Джордан взял один. С этой точки хорошо просматривалась набережная – машин, на которых мог бы прибыть Ингрэм, пока не было. От берега шёл катер. Он направлялся как будто бы точно сюда, но это не был тендер «Мадженты» – те были яркого лиловато-малинового цвета, в честь названия, – а этот катер был белым. Подойдя совсем близко, он резко свернул в сторону, а потом сделал круг. Несмотря на сумерки, Джордан узнал катер – тот уже пару часов сновал туда-сюда по бухте. Кто-то никак не мог натешиться новой игрушкой? По краю палубы и вдоль лестниц вдруг загорелись полоски света – включилось наружное освещение. Джордан посмотрел на часы и вернулся в кабинет: Ингрэм уже должен был приехать. Он до сих пор не решил ещё, как поступит с ним. Если других вариантов не будет – прострелит голову, если будут, если Ингрэм окажется настолько неосторожен… Он бы хотел задать ему пару вопросов. Спросить его, как он мог отдать такой приказ. Как он мог это допустить? И был ли он наконец-то доволен теперь? Сначала, в первые дни, в голове просто пульсировало «убей-убей-убей», и если бы он увидел Ингрэма тогда, то так бы и поступил. Убил бы. Не задумываясь о последствиях. Ни для кого. Контроль над яростью, и ненавистью, и желанием отомстить постепенно возвращался, но Джордану казалось, что он никогда не станет абсолютным. Даже через много лет от одного воспоминания об Ингрэме его будет жечь изнутри, и он будет вспоминать запах дыма, и грохот взрыва, и крики Аннабель, и даже то, что не бросился туда, к чёрному остову машины, потому что внутри него сработала давным-давно вдолбленная программа. Он знал, что они уже мертвы, и не кинулся туда, к ним, потому что солдат внутри него в тот момент был сильнее просто человека и отца. И это тоже было частью его вины, как то, что он опоздал на пять секунд… Неужели Ингрэм не думает об этом? О пламени. О смерти. Об ошибке, из-за которой погиб Блейк. Джордан хотел, чтобы в нём и сейчас солдат был сильнее отца, но та старая программа почему-то не желала запускаться… И он думал, и думал, и думал о смерти Блейка и Клэр, и винил себя. Он даже не представлял, насколько сильно он связан с ними и насколько большая часть его самого умерла вместе с сыном… Но, наверное, даже смерть сына не была бы так страшна, если бы была иной, не такой страшной, не у него на глазах и не от руки Дэвида. Джордан тоже предал его, когда они с Тейтом стали любовниками, но он никогда даже в мыслях не подходил к краю, к возможности убить. Может быть, просто ставки были неравны: получить Тейта и получить полный контроль над акциями «Секьюрити Атлантик». Нет, дело было не в этом. Не в том, сколько стоил Тейт и сколько стоили акции, а в готовности убрать человека со своего пути. Джордан и сам не сильно церемонился, но когда речь заходила о близких людях… Когда Джордан думал о Тейте, ему тоже становилось больно – не так, как из-за Блейка, но больно, потому что он терял и его тоже. После того, что он сделает, для них всё будет кончено. Между ними и так уже было слишком много смертей, и вот эта, последняя… После неё ничто и никогда уже не будет как раньше.***
Самолёт уже давно приземлился, и машины ждали неподалёку от трапа, но Ингрэм не спешил выходить. Он иногда поглядывал на Брогана, тот только кивал в ответ. Ему явно было что сказать, но Джоэль мешал, поэтому он послал сообщение: «Всё под контролем». Наконец Броган сказал: «Пора». По машинам всех рассадили так, что Джоэль оказался в отдельной. Как только от него удалось избавиться, Броган открыл перед Ингрэмом ноутбук. На экране был план яхты. – Это не «Маджента», но похожая, – пояснил он. – Сигнал идёт отсюда, – он ткнул в кормовую часть. – Но конкретнее сказать нельзя. Мы не можем подойти слишком близко, да и то, не факт, что это поможет… Ингрэм исподлобья взглянул на Брогана: – И что вы собираетесь делать? – Спектер и гости сейчас в другой части, где гостиная и бассейн. В кормовой части может оказаться кто-то из экипажа, но сейчас им там нечего делать. Тут пляжный клуб, наверху, насколько я помню, тренажёрный зал и ещё какое-то помещение. Света в них нет. А вот тут, в самом низу, гараж для тендеров… Думаю, Джордан прокрался на яхту и прячется там. Идеальное место: маловероятно, что туда кто-то заглянет ночью. Ингрэм нахмурился, пытаясь вспомнить, как и что было расположено на яхте Спектера, но вспомнил лишь очень примерно: его никогда это особенно не интересовало. – Тут точно нет кают персонала? – Нет, это на другой яхте. Они почти одинаковые, но на этой гараж сильно больше, два катера и гидроциклы. Кают тут нет, но… Но я думаю, что случайных жертв нам не избежать. Смотрите, за счёт переборок… Броган пустился в объяснения, которые должны были убедить Ингрэма в том, что Спектер от взрыва не пострадает: повреждения будут не настолько разрушительными, чтобы яхта распалась на части или затонула. И даже если так – судно такого размера не затонет мгновенно, а город совсем рядом: спасатели прибудут быстро. – Туан здесь? – холодно, нескрываемо зло спросил Ингрэм. Он устал от всего этого. И это так отвратительно сильно напоминало тот день, когда погибла Клэр, ту несчастную последовательность событий. Он отдавал те же приказы, чтобы уничтожить того же человека. Всё повторялось. – Да, за ним присматривают люди Нийкампа, – ответил Броган. Ингрэм с трудом вспомнил, о чём они говорили только что, потому что мысли о Клэр и Блейке каждый раз затягивали его куда-то вниз, в тёмную слепую глубину. В отчаяние. В боку, в спине, словно натянулись какие-то мышцы – такие, которыми он не мог управлять и которые не мог заставить расслабиться, – появилась тупая, назойливая боль. Дышать стало тяжело и даже втянуть воздуха побольше было страшно, вдруг эта нудная боль усилится? Ингрэм сунул руку в карман, где у него лежал органайзер с кучей таблеток, которые ему недавно прописали. Он не стал пить их после обеда – они успокаивали, но острота мысли терялась, а сейчас была другая ситуация, такая, что впору было закинуться теми препаратами, которые он пил, когда работал трейдером: они помогали сидеть за терминалом по восемнадцать-двадцать часов, не теряя концентрации. Ингрэм покрутил органайзер в пальцах и пообещал себе, что выпьет пропущенные таблетки, если боль в мышцах не пройдёт через полчаса. Он посмотрел на Брогана, тот молчал, но будто бы чего-то ждал. – Тогда делайте, что нужно, – сказал Ингрэм. Ему и правда было всё равно. Он хотел только одного: стереть с лица земли Джордана, того, кто был виноват в смерти Клэр, кто вынудил его отдать тот самый приказ. И если теперь случайных жертв – таких, как Клэр и Блейк, – будут десятки, ему было всё равно. Он не мог больше никого жалеть. Их ничтожные жизни не имели значения.***
Джордан посмотрел на берег в бинокль, а потом на часы. Что-то явно было не так. Ингрэм уже должен был приехать. Надо уходить. Оставаться тут дальше было опасным. Он не знал почему, но чувствовал, что это так. Может, через минуту сюда ворвётся вся охрана Спектера, может, Кардоза с Фабером уже сообразили, что он просто воспользовался ими, и теперь звонят Ингрэму и выторговывают условия, на которых сдадут ему предателя Джордана? Джордан открыл дверь на лестницу. Он не успел сделать и шага, как пол дрогнул у него под ногой — слишком сильно для качки – а в следующую секунду раздался грохот, и Джордана швырнуло вперёд. Он успел подставить руки, чтобы не влететь в переборку головой, но следующий взрыв, гораздо ближе, разорвал пол у него под ногами. Если бы не холодная вода, в которую он упал, то пробыл бы без сознания несколько минут. Джордан инстинктивно раскинул руки и ударился обо что-то. Машинально ухватился. Какая-то искорёженная, разломанная мебель… Джордан закашлялся, выплёвывая воду. Он был дезориентирован. Не понимал, где яхта. Вокруг была темнота. В ушах стоял низкий гул, он изменялся волнообразно, иногда словно отступая, а иногда до боли давя изнутри. Ударная волна. Он был оглушён, возможно, контужен. Но сильной боли не было – тело ныло, как от удара об воду, но терпимо. Плохо было то, что это ноющее тело почти не слушалось. Волны бросали его туда-сюда. Он различал в нестерпимом гуле другие звуки – они были не внутри головы, а шли извне. Джордан с трудом развернулся в воде. Чёрт, это было плохо, очень плохо. Оставалось только надеяться, что это временный эффект, и через минуту он будет в норме. Пиджак с него сорвало, как и обувь, но бронежилет оставался и тянул его вниз. Джордан начал расстёгивать затяжки по бокам. Теперь он видел яхту. На ней не горел свет, видимо, взрыв повредил систему электропитания, лишь мутно светили красноватые огоньки аварийного освещения. Корму разворотило взрывом – или несколькими. Юта не было вовсе. Часть ниже ватерлинии более-менее уцелела, но теперь была задрана вверх. С яхты доносились крики, метались резкие лучи фонарей. Но идти ко дну «Маджента» не собиралась. Джордан понимал, что эти взрывы были связаны с ним, были предназначены для него. Должны были его убить, но не убили. Ему нельзя возвращаться на яхту и ждать, когда береговая охрана всех спасёт, запишет и пересчитает. Ему нужно… Джордан скинул бронежилет, и только в этот момент понял, что пистолет из поясной кобуры выбило взрывом, но маленький, на ноге, до сих пор был на месте. Часы тоже каким-то чудом уцелели. Он начал двигаться, и болезненное онемение в теле стало отпускать. Время, которое то ли замерло, то ли вытянулось в бесконечность, снова пошло. Джордан, оттолкнувшись от оплавленных обломков того, что когда-то было катером, поплыл вокруг яхты. На западе, где небо до сих пор было тускло подсвечено, блестела полоска крошечных огней, похожих на сверкающие пылинки. Через несколько минут первые катера уже выйдут оттуда к «Мадженте». Надо было убираться подальше. Пусть они поверят, что он мёртв. Джордан не сомневался, что доплывёт до берега. Спасение береговыми службами в его планы не входило. Он плыл, держась не строго в сторону суши, а по диагонали – чтобы не оказаться на пути лодок и катеров, которые пойдут из Мелвилл-Харбора. Он уже почти не слышал криков с яхты, но иногда в темноте он слышал другие звуки, как будто кто-то плыл вдалеке. Они выбивались из однообразного шума волн. Джордан бросил взгляд на часы: зелёные штрихи на их циферблате были сейчас единственным, что он видел. Вода вокруг была чёрной, небо тоже. Он услышал, как включился двигатель: небольшой катер или лодка, судя по звуку. Через две секунды завёлся ещё один. Джордан замер, чтобы не выдать себя всплеском. То, что катера прятались в темноте, было очень плохим знаком. Но даже если охота шла за ним, в темноте, на волнах, они не смогут его найти. Звук двигателей приближался. Джордан даже различал голоса, хотя не мог разобрать слов. Он поплыл в другом направлении. Через какое-то время катера тоже поменяли курс и пошли за ним, причём на большей скорости. Джордан уже видел их силуэты. Как они поняли, где он? Тепловизоры? Но на тепловизоре он ничем не отличался от всех других тёплых тел… Прибор не мог отличить Джейка Джордана от кого-то из экипажа яхты. Джордан нырнул и поплыл под водой. Выныривал он лишь на доли секунды, чтобы глотнуть воздуха, но катера всё равно следовали за ним. Первый пронёсся в двух футах от его головы. – Вот он! – крикнул кто-то. Джордан снова нырнул, понимая уже, что это его не спасёт. Как?! Как они могли узнать? В воду вошло несколько пуль. Стреляли наполовину наугад, и ни одна не попала в него. Джордан увидел белое пятно над волнами – один из катеров, который заглушил мотор. Он как мог быстро поплыл к нему. Джордану снова нужно было глотнуть воздух, и когда он вынырнул, то услышал тихие и резкие хлопки выстрелов. Он опять ушёл под воду. Эти люди были так близко, что он даже из-под воды слышал, как они перекрикиваются. Джордан вынул пистолет из кобуры на ноге. У него был только один выстрел – патрон, который уже был в стволе, оставался сухим в герметичной камере; оставшиеся в обойме стали бесполезны. Он приподнял руку над водой, чтобы вытряхнуть из ствола столько воды, сколько получится, прицелился в белое пятно борта и серые фигуры над ним и выстрелил. Одна из фигур рухнула, а Джордан изо всех сил поплыл к катеру. У него был шанс вскарабкаться на борт и выкинуть оттуда оставшихся. Другой катер понёсся к нему. – Не стрелять! В них попадёшь! Не стреляй! – Хитрая сука! – Врубай мотор! Врубай! Джордан уже почти коснулся катера – до него оставалось меньше пяти футов, – когда завели мотор. Он сделал рывок от катера – выбора не было. Волной от закрутившихся лопастей Джордана отбросило в сторону, потом втянуло вниз, и когда он вынырнул наконец наверх, то дышал так тяжело, что его могли найти, наверное, просто по звуку. Катерам надо было развернуться, но Джордан понимал, что это даст ему не больше трёх-четырёх секунд. По нему снова начали стрелять, он нырнул, пытаясь как можно глубже уйти под воду. И в этот момент он, перебрав в голове всё, понял наконец, как они узнавали, где он, как целились в полной темноте. Часы. Они были слишком маленькими, чтобы их можно было начинить устройствами для слежения, но других вариантов не было. Точно не было. И если это были часы, то тогда получалось, что в Форт-Ли его выследили тоже по часам и… Джордан начал расстёгивать пряжку. В воде ремешок вытягивался плохо – и на то уходили лишние секунды. Снова послышались выстрелы. Они с резким хлопком ударяли в воду где-то далеко, потом ближе, ещё ближе… Джордан бросил возиться с ремешком – ему нужны были обе руки, чтобы грести. Удар пули он ощутил сначала как просто сильный толчок, но потом всю руку от локтя до плеча пронзила острая боль. Он инстинктивно свернулся в воде в комок от сильной боли, но тут же продолжил то, что делал раньше, – снимать часы. Наконец Джордан сорвал их с руки. Он размахнулся и швырнул часы в сторону, а сам боком, загребая одной рукой поплыл в другую. Минуты полторы он плыл быстро, но потом с каждым гребком боль в другой руке становилась всё сильнее, и самое плохое – он слабел. И он ничего не мог поделать с раной. Он пытался зажимать её другой рукой, но в воде это было сложно – он тут же начинал уходить вниз. Рана была неглубокой – вода сильно замедляла пулю, – но достаточной для того, чтобы он вскоре истёк кровью. Катера кружили в той стороне, где утонули часы. Джордан слышал звуки выстрелов — парни всё не унимались, стреляли и стреляли в воду. Он уплыл от них недалеко, ярдов на двести, но из-за темноты и волн его не было видно. Теперь, когда на нём не было часов, они не могли его найти. Часы. Почему он не подумал об этом раньше? Почему поверил?! Это стоило жизни Блейку и Клэр. И будет стоить ему самому, потому что берег слишком далеко для человека с такой раной.***
Броган выслушал то, что сообщили ему по телефону, и повернулся к Ингрэму. Он ничего не говорил, но Ингрэм прочёл всё по взгляду. Спокойному, виноватому и самую каплю победному взгляду. — Он уцелел. Живучий… Пытался добраться до берега вплавь. Они дали ему отплыть от яхты, от людей, и доделали работу. Один человек погиб. Не наш, Нийкампа. Ингрэм смотрел перед собой невидящим взглядом, словно не понял ни слова, только ритмично постукивал пальцами по колену. Фи-фай-фо-фам. И снова: фи-фай-фо… — Тело? – спросил он. — Нет. Сейчас оно на глубине футов в восемьдесят-сто. Когда начнётся отлив, скорее всего, его утянет дальше в море, за пределы бухты. — Нет тела, нет проблемы. Их обогнала, блестя огнями, машина скорой помощи. Ингрэм понимал, что дело ещё не кончено и, может быть, поэтому не ощущал ни удовлетворения, ни радости. Ему было тяжело и плохо. Он был тем самым человеком, что посеял ветер и пожал бурю. Этот чудовищный смерч, ураган уничтожил всё лучшее, что было в его жизни и в нём самом. Он не хотел, чтобы всё кончилось так, чтобы людей, которых он любил, всосало в эту чёрную воронку. Но это уже было сделано. Ему придётся жить с тем, что есть.***
Джордана никогда раньше не останавливала мысль, что что-то невозможно. Он пробовал, пытался, и ему случалось перебарывать «невозможное». Но не теперь. Он не хотел больше бороться, потому что ничего не осталось. Даже если он каким-то чудом выберется на берег, то для чего? Для кого? Блейк мёртв, с отцом он никогда не сможет встретиться, если не хочет, чтобы и того тоже убили, друзья или мертвы, как Ортис, или прячутся… Три минуты назад у него оставался Тейт, причина жить и причина вернуться, но… Теперь не было и его. Он знал, что ему нельзя доверять, знал с первого дня, но потом, после всего, что было, поверил в какую-то невероятную возможность, одну на миллиард, что его Тейт не предаст. Почему? Почему? Тейт предавал всех, кто встречался на его пути, почему он думал, что с ним будет иначе? И он не смог разгадать его игру – приехал в отель на встречу, взял часы и даже не понял, что это было настоящей целью: не увидеться, а предать. Что у той настойчивости была другая причина – Тейт спасал свою шкуру. Он просил о встрече так искренне и так… Джордан не мог об этом думать. Потому что он поверил – и обрёк на смерть сына. Он тоже был виноват. Не меньше чем Тейт, не меньше, чем Ингрэм, потому что позволил чувствам завести себя так далеко… Наверняка Ингрэм объяснил Тейту ситуацию и сказал выбирать. Тейт выбрал более сильного игрока, того, кто мог его защитить и дать ему всё. Он сделал правильный выбор. У него хорошие инстинкты, Джордан это знал. Он всегда будет там, где выше шансы выжить. Тейт Эйвери выиграл, а Джейк Джордан проиграл. Почему он так поздно всё понял? И теперь у него не осталось ничего. Только Дэвид и Тейт, которым он мог бы – должен был – отомстить. Но если там не осталось ничего кроме ненависти и мести, то стоило ли вообще плыть. Рука почти не слушалась, и каждое движение причиняло сильную боль – зачем терпеть её? Ради ещё большей боли? Он не хотел уже ничего. Ничего этого. Только вернуть тот день, когда Блейк был ещё жив. Сын. Единственное, что у него по-настоящему было. Голова работала плохо, то ли из-за последствий взрыва, то ли уже от потери крови, – и это было хорошо. Словно анестезия. И он уже не думал о Блейке с таким отчаянием, об Ингрэме – с такой ненавистью и о собственной смерти – со страхом. Смерть стала бы окончательным избавлением от всего этого: от боли, ненависти, вины, разъедающей изнутри вины… Джордан заметил вдруг, что облака, закрывавшие небо, исчезли. Он видел теперь звёзды и тончайший серпик новой луны. В голове, словно её заполнял плотный, мягкий туман, постепенно затихали и умирали мысли. Сквозь равнодушное спокойствие иногда, как вспышки, пробивались обрывки воспоминаний – без всякой связи, самые разные – но потом гасли. Джордан расслабил руки. Бороться не за кого – даже за себя, потому что он уже мёртв. Всё бессмысленно. До берега ему не доплыть – потому что для него берега уже не существовало. КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ