I can’t feel anything the morning after you Meg Myers
У Джордана ушло на всё около часа. Он просмотрел несколько документов из конверта, но больше работал с одной из флэшек. Время от времени что-то выписывал на листок, потом вычёркивал, потом снова выписывал. В конце концов, он протянул листок Тейту: – Здесь пять человек. Не могу сказать, кто из них играет против тебя. Возможно, все, возможно, кто-то один. Остальные просто не обладают достаточной информацией и средствами, чтобы организовать покушение. – И что мне делать? Избавиться на всякий случай от всех? – Тейт не верил, что говорит это. Джордан озадаченно улыбнулся: – Как ты собираешься от них избавиться? – Я думал, это как раз то, в чём ты хотел мне помочь. Нет? Джордан потёр висок. – Я не хочу, чтобы ты думал, что убийство – это просто или что оно решает проблемы. Чаще оно порождает новые. – Но это то, что вы с Ингрэмом делали, – возразил Тейт. – Очень редко. Когда не было другого выхода. – А у меня он есть? – Вполне может быть. Тейт читал фамилии на листке. Из пяти три были знакомыми: Джоэль, заместитель Ингрэма из банка и банковский же юрист. Имена остальных он встречал только в документах. Джордан подошёл ближе и указал кончиком карандаша на имена сотрудников банка: – За этих двоих можно не переживать. Если немного подождать, они отпадут сами собой. – Что это значит? С чего они вдруг «отпадут»? – С того, что банк теперь под контролем Стэна и… – Не смеши меня! – не дал ему договорить Тейт. – Он не собирается управлять им сам, – Джордан не смеялся. – Те, кто будет делать это вместо него, уберут этих людей. Не в смысле устранят физически, просто уберут из банка. – Откуда ты это знаешь? – спросил Тейт. Осведомлённость Джордана была очень подозрительна. – Я много чего знаю о «Бревисе» и банке, что нигде не записано. Тейт решил подумать об этом потом. Запомнить сейчас и подумать потом. – Юриста я и сам знаю, как нейтрализовать, – сказал Тейт. – И этого тоже. Вот – Элиас Франклин. Но надо проверить. Тейт взял несколько документов из разложенных на кровати Джордана, а потом посмотрел кое-что в ноутбуке. – Да, точно, – уверенно сказал Тейт. – Этим двоим можно пригрозить разоблачением. Я думаю, Ингрэм намеренно оставил несколько «хвостов», которые вели к ним. Специально, чтобы получить компромат, уж очень всё удобно вышло: он сам и банк в безопасности, а эти двое под ударом. – Ингрэм так делал, – кивнул Джордан. Тейт вздохнул. Он не потянет. Он не Ингрэм: у него нет нужного образования и опыта, у него другой склад характера и ума тоже. – Тогда их можно исключить? Они знают, что конверт и файлы у меня, и не станут так рисковать. – Я бы не стал исключать. Они могут решить, что с файлами ты разберёшься ещё не скоро и можешь вообще не понять, что к чему и как эти данные использовать. Возможно, поэтому они так торопятся – чтобы не дать тебе вникнуть и прищемить их. – Может быть… – Тейт в задумчивости кусал губу. – А что делать с оставшимися двумя? – Поручи их Слейтеру. Он сделает всё лучше тебя. – У Слейтера нет личных интересов, ему плевать, на кого работать. Но доверять я ему всё равно не могу. – У тебя есть его досье. – Да, есть. И что ты пре… – Тейт замолчал на полуслове, потому что понял. Личное досье. С личной информацией. Тейт вернулся к ноутбуку. – Я не могу это сделать, – сказал он. – Это твой выбор, – безразлично сказал Джордан. – Но у этих людей нет принципов. Ты уже видел. – Хорошо, – Тейт сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Допустим, я – гипотетически – решу поступить так. Но его семью наверняка хорошо охраняют, как мне… Я имею в виду, даже если я решусь, я всё равно ничего не могу с этим поделать. Я знаю единственного человека – ну, кроме тебя, – который мог бы выполнить такое задание, это Спот. Он помогал мне с моим… расследованием. То есть, моим и Стива. Но я не думаю, что он подпишется на такое. – Спот? Который был с нами в Кавамбе? – переспросил Джордан. – Да, я больше не знал, к кому обратиться. Он проверял версию с Татендой… Сейчас мы не про него, – Тейт злился на себя самого, что заговорил об этом. – Мы про то, что это всё равно невозможно осуществить. Для меня. – Не нужно ничего делать с его семьёй. Слейтер не дурак, он сообразит, кого нужно выбрать: того, кто владеет «Бревисом», или тех, кто пытается его отнять. Я дам тебе контакты надёжных людей, договоритесь о сумме. Они дадут Слейтеру понять, что ты не блефуешь. У него хороший стимул, так что он разберётся со всем за пару дней, даже быстрее. Но потом, имей в виду, надо будет найти ему замену. Слейтер вряд ли простит тебе такое. Он ничего не станет предпринимать немедленно, но потом может подставить. Там есть один парень, Нельсон Консеко. Он справится даже лучше. Назначь его. – Почему ты сам его не повысил, раз он такой способный? – Амбиции. Он захочет большего. Поэтому тебе надо будет придумать для него какой-то противовес. – Какой, например? – Не знаю. И даже если бы и знал, через несколько месяцев расклад может полностью измениться. Тейт потёр глаза. Они всерьёз обсуждают возможность угрожать семье Слейтера. Тот был убийцей похуже Джордана, наверное, но всё равно… Тейт выдернул флэшку из ноутбука Джордана и положил к остальным. – По твоим словам всё выходит так просто… – медленно произнёс он. – Но на самом деле… – На самом деле это очень непросто, – подтвердил Джордан. – Но теперь я, по крайней мере, знаю, что делать, знаю про токены… И дай мне эти контакты. Джордан начал собирать документы, разложенные по номеру. Начал он с тех, что лежали на столе. Почти минуту в номере не было слышно ничего, кроме шелеста бумаг: Тейт тоже собирал их, но на кровати. – Что будет дальше? – спросил он, не глядя на Джордана. – В каком смысле? – Что ты будешь делать дальше? – Есть кое-какие планы, – уклончиво ответил Джордан. Тейт, услышав этот ответ, понял вдруг, что забылся: на несколько секунд словно вернулся в прошлое. Он сел на кровать – в груди опять появилось то неявное, но не дающее покоя чувство, как будто цепкие, длинные пальцы то сжимались, то разжимались. – Всё, что произошло, это… это ужасно, у меня нет другого слова. Мне очень жаль. – Эти слова были плоскими, бесполезными, не отражающими и сотой доли того, что он чувствовал, но Тейт должен был их сказать. – Я знаю, что ты винишь себя, потому что я себя тоже виню. И ещё я многого не понимаю… Так и не смог понять, что тогда произошло. Он ждал, что Джордан что-то ответит, но тот молчал. Он стоял не шевелясь, словно не слышал последних слов. Тейт знал, что он не из тех, кто любит говорить о том, что чувствует, но неужели его не интересовало даже то, как всё пришло к такому жуткому финалу? Знание правды ничего не изменит, мёртвые будут по-прежнему мертвы, это Тейт уже знал, но он, как и Стив, чувствовал навязчивую, неодолимую потребность понять, разобраться во всём до конца. Хоть как-то, пусть плохо и начерно, но залатать эту дыру в душе. Джордан, до этого смотревший вниз, на бумаги, которые держал в руках, повернулся к Тейту. Его взгляд снова стал пустым, появившийся недавно быстрый, опасный блеск угас – или же Джордан хорошо его скрывал. Тейт поморщился – невидимая рука сжалась внутри особенно сильно. Он почувствовал головокружение. – Что с тобой? – Джордан внимательно смотрел на него. Тейт нащупал подушку и опустился на неё: – Ничего. Когда я… – он часто-часто заморгал, пытаясь прогнать мутноватую пелену, появившуюся перед глазами. – Нагрузки пока не для меня, и иногда бывает что-то такое… но быстро проходит… – Нужно воды? Ещё что-нибудь? – Нет, – Тейт нашёл силы улыбнуться. – Это так странно. Нужно воды… Ты недавно хотел меня убить. Джордан сел на край кровати рядом с Тейтом. Они не касались друг друга, но эта близость была ещё более тесной, чем тогда в машине. – Не хотел – планировал. И боялся, что не смогу. Я уже говорил – всегда оставался крохотный шанс, что ты не знал, но я… Наверное, я просто не разрешал себе верить в это. Это было опасно. – Почему опасно? – Я боялся, что мыслю необъективно, хочу оправдать тебя вопреки фактам, логике, вероятности такого совпадения… Цепляюсь за соломинку, за какие-то невероятные, неправдоподобные вещи, лишь бы верить, что ты не был причастен. – Не разрешал себе думать обо мне хорошо? – Да, потому что тогда бы я не смог сделать то, что был должен. Джордан снова замолчал, но было понятно, что он продолжит, надо просто дать ему время, и Тейт замер в ожидании. Он ощущал удары своего сердца всем телом, словно оно билось близко, под кожей. – Я знал, что одно дело – ненавидеть издалека, и другое – увидеть тебя рядом, увидеть, какой ты… Прости, – выдохнул Джордан. – За всё. – Несмотря на то, что это ничего уже не исправит? – Несмотря ни на что. Прости. Тейт чувствовал каменную тяжесть его вины и не знал, что сказать. – Тебе нужно было найти, пусть не меня, раз мне ты не верил, но хотя бы отца. Всё обернулось бы гораздо проще… Почему ты не дал ему знать? Губы Джордана болезненно сжались, словно ему было больно даже думать об этом. – Он не должен был узнать. Если бы не «Бревис», он бы и не узнал. – Но почему? Он никогда не выдаст тебя, он же… – Всё не так просто, – отрезал Джордан и сдвинулся к самому изножью кровати, словно отходя на безопасное расстояние. Тейт приподнял голову с подушки, но тут же опустил её. Он чувствовал, что вот он, тот самый момент. Сейчас он должен встать и уйти. Он закроет дверь и ляжет в свою постель, и, может быть, даже уснёт, потому что был уже шестой час утра и он чувствовал дикую усталость, а когда проснётся, соседний номер будет пустым, и Джордана он больше никогда не увидит. Кто мог подумать, что всё закончится так? В мотеле в каком-то крохотном городке на Верхнем полуострове, названия которого Тейт так и не смог запомнить. Какой-то святой. Кажется. Но даже когда ему будет восемьдесят, он не будет жалеть. Он будет жалеть о жизнях, которые унесла эта война, но не о том, что был с Джорданом. Лучшее и худшее, что случалось с ним в жизни. Вершина и пропасть. Тейт должен был уйти, но не мог, как не мог найти слов, чтобы остаться. У Джордана, казалось, тоже не было сил, чтобы разрушить эту тяжёлую, виноватую тишину. Возле его ног лежал, пересекая зелёный ковёр, луч света, пробившийся из-за штор. Он постепенно удлинялся – значит, он сидел так уже долго. Тейт думал, что большего у них уже не будет, но большего ему никогда и не было нужно. Быть рядом. «Я так люблю его», – подумал Тейт, тут же осознав, что думал словно бы о каком-то другом человеке, не о том, что сидел на краю кровати. Он не заметил, как уснул.***
Джордан осторожно поднялся на ноги, стараясь не разбудить Тейта. Его сон был неглубоким, тревожным, и лишь совсем недавно на его лице появилось тихое, почти детское умиротворение. Матовая бледность сошла со щёк, но синие круги под глазами оставались, и тени от длинных ресниц делали их ещё темнее. Джордан не понимал, как можно было уснуть вот так, рядом с человеком, которого стоило бы бояться. Как надо было доверять другому… Так, как сам он не мог. Не умел. – Прости, – прошептал Джордан. – Я обещал защищать тебя, но опять… Прости. Тейт сможет перелистнуть страницу, Джордан не сомневался. В нём была лёгкость. Не легкомыслие, поверхностность или глупость, скорее умение оставлять плохое и идти дальше; не терзаться о том, чего нельзя изменить; отступать, когда дела идут плохо, и быстро действовать, когда появляется шанс. Он сломал Тейту жизнь – уже давно, два года назад, – но тот отстроит её заново, и она будет лучше прежней. Джордан улыбнулся: ему было бы тяжелее, если бы он видел, что оставляет после себя одни лишь руины; но хотя бы тут он не совершил ничего непоправимого, и оставлял хороший, крепкий фундамент. У Тейта всё впереди. Он не думал, что увидит его ещё раз рядом с собой, мирно спящим, беззащитным, трогательно красивым… Ему и раньше иногда хотелось коснуться его – а может быть, ущипнуть себя, – чтобы убедиться, что всё это было на самом деле, что Тейт рядом… Но главным было другое: то, как безоговорочно Тейт принимал его, в это было поверить труднее всего. Джордан ничем не отличался от прочих людей. Он тоже хотел выглядеть лучше, сильнее, даже благороднее в глазах других: отца, жены, детей, друзей, хотя и не стремился их обманывать. Просто старался не показывать то, что вызвало бы страх, может быть, отвращение; перед другими, теми, кто не был важен и дорог, он не стеснялся показывать остальное, и так получилось, что Тейт это видел. И, наверное, поэтому Джордан не мог до конца поверить в то, что Тейт мог по-настоящему его любить. Это были предельно откровенные отношения, вроде секса на одну ночь с тем, кого никогда больше не увидишь, но эта ночь длилась, и длилась, и длилась, и они не могли оторваться друг от друга. А когда утро наступило, оно было страшным, дымным, кровавым. Джордан взял телефон, чтобы сделать звонок, но вместо этого стоял рядом с кроватью и смотрел неотрывно на спящего Тейта. Сделав усилие над собой, он наконец отвернулся. Невозможно. В любом случае невозможно, как бы он ни хотел остаться. Он вышел в комнату Тейта и прикрыл за собой дверь – она выглядела не такой тонкой, как дверь в ванную. Этот номер в его телефоне не был подписан, но по нему он звонил чаще других. – Это я. Пришлось немного задержаться… Передайте, что скоро буду в Нью-Йорке. Да, на связи. Видимо, Тейт всё же проснулся от звуков, потому что Джордан услышал, как в соседней комнате что-то зашелестело, а потом громко скрипнуло изголовье кровати. Тейт распахнул дверь: – Ты здесь? Я подумал, что… Стиву пока не звонил? – Не хочу светить номер, позвони лучше ты. Тейт прислонился к дверному косяку и подозрительно посмотрел на Джордана: – Ты как будто избегаешь его… Я понимаю, почему ты не хочешь иметь дел со мной, но он… Что происходит? – Тебя это не касается. – Точно? Или опять то же самое: ты сначала скрываешь что-то, а потом свалишься из ниоткуда и приставишь пистолет к моему лбу? – у Тейта даже глаза потемнели от злости. – Ты меня больше не увидишь, обещаю. Губы у Тейта дрогнули, он ничего не сказал, только разочарованно дёрнул плечом. Сказать было нечего. Джордан пошёл к дверям своего номера, которые наполовину перегораживал Тейт, и, кажется, не собирался отходить в сторону. – Он твой отец. Это несправедливо по отношению к нему. Джордан чувствовал, как внутри поднимается злость. Не злость на кого-то, а злость от бессилия, от того, что всё обернулось не так, как он рассчитывал, и теперь он не мог уйти так, как хотел. Ещё вина, теперь перед отцом, словно ему той было мало. – Несправедливо – дать ему узнать, что я жив. – Почему? – Тейт оттолкнулся от косяка и выпрямился. Он вцепился в случайно произнесённое слово, как охотничий пёс в добычу. – Расскажи мне. Может, я не самый лучший выбор, но… Но кто-то должен знать. Что случилось? Что происходит сейчас? Джордана всегда удивляло, как Тейт чувствовал малейшую слабину, колебание… Иногда ему казалось, что он, единственный, читает его как книгу, хотя Тейт сам говорил, что это не так. – Я знаю, что что-то плохое, – добавил Тейт с тревожной уверенностью. – Ты собираешься что-то сделать… Не знаю, что, но это ошибка. Ты вернулся, у тебя наверняка есть новые документы и новое имя, но ты планируешь… Не знаю, что именно, но что-то такое, из-за чего Стиву будет больно. И Аннабель. И мне. Джордан вздохнул. Он понимал, что Тейт всё равно через несколько дней узнает: – Я не вернулся. Или вернулся, но не так, как ты думаешь. Знаешь, как в «Привидении»: доделать то, что не успел, отомстить… Но я не вернулся. – И как это понимать? Джордану невыносимо захотелось притянуть Тейта к себе. Когда он нервничал или злился, его черты заострялись, становились чётче, ярче, жёстче, и одновременно из-за расширившихся глаз, становившихся в такие моменты огромными, он казался уязвимым. Притянуть, обнять, защитить – хотя бы сейчас, если раньше не смог. Это, как и раньше, была иллюзия: он не сможет защитить его, и никого уже не сможет. – Я получил что-то вроде отсрочки, – сказал Джордан. – Что это за дичь?! – возмущённо воскликнул Тейт. – Какая ещё отсрочка? – Мне помогли – выжить, выбраться из страны, вылечиться, отомстить за Блейка, Клэр и остальных. Но не просто так. – Это стоило больших денег, я думаю. – По их меркам, не очень больших, тут дело больше в риске, на который они шли, помогая мне в незаконных делах. Без них я не смог бы ни нанять нужных людей, ни организовать всё остальное. – Проблемы с банком, публикацию статьи… – Пожалуй, со статьёй я бы справился сам, но всё остальное… Нам надо было одновременно и расшатывать бизнес Ингрэма, и подсовывать ему улики, которые должны были в нужный момент привести его в подвал. Тейт отошёл от двери. Он сделал несколько шагов по комнате – от кровати и обратно к ней. – То есть, ты делал это не просто потому, что хотел помучить Ингрэма перед смертью? Это было кому-то нужно? – догадался он. – Да, ослабление банка, проблемы с «АККБ». Даже Фабер и Кардоза были выбраны не случайно – они в каком-то смысле мешали, да и знали кое-что лишнее, так что устранить их руками Ингрэма оказалось очень удобно. – Ловкие ребята… – Да, они бы не смогли сделать всё это без меня, а я бы не смог без них. Но есть разница: они могли не делать этого и жить дальше своей жизнью, а я – не мог. И даже если бы они решили действовать без меня – они не стали бы убивать Ингрэма и его охрану, провернули бы всё гораздо тише, не привлекая внимания. Тейт сел на край кровати. По скованным движениям Джордан понял, что у него опять болит плечо. – Получается, они решили кучу своих мелких проблем за твой счёт, а всё равно им обязан именно ты? Джордан кивнул. Умный мальчик. – И проблемы не мелкие, – сказал Джордан. – Банк из-за истории с Ингрэмом и связей с «АККБ» на краю краха, к тому же он всегда сильно зависел от «Меркью». Они далеко не всё проводили через «Атлантик», у них были бы неприятности из-за сговора, конфликта интересов и прочего, но всё равно обороты колоссальные. А без Ингрэма банк может потерять связи с «Меркью». Поэтому сейчас он стоит треть того, что стоил год назад. – А тот, кто знал, что это произойдёт, мог хорошо на этом заработать, – предположил Тейт. – Но как? – Да, и прибрать банк к рукам, пока он теряет в стоимости и никому не нужен. Все перебрасывают его, как горячий уголёк. – И в чём смысл прибирать к рукам банк, от которого одни проблемы? Распродать то, что ещё осталось? – Смысл в том, что кое-кто знает, как можно восстановить банк. Очистить после того, как Ингрэм умрёт. Тейт нахмурил лоб и поднял на Джордана глаза: – Я всё ещё не понимаю, что этот кое-кто хочет от тебя теперь. – ФБР ведёт расследование и роется в делах «Атлантик Секьюрити», ищет связи Ингрэма с Фабером. Они наверняка понимают, что это не Фабер его убил, но сама связь с торговцем оружия подозрительна. В этих условиях очень тяжело обелить имя банка. Нужно прекращение расследования. Закрытие дела об убийстве. – Нет, – произнёс Тейт. – Нет! Джордан видел, как его отражение – ломаная тёмная фигурка – дрожало в зрачках Тейта. – Такой был уговор, – Джордан отвернулся, сбежал от этого требовательного и умоляющего взгляда. – Ты… ты сам придёшь в полицию? Но… Господи, я понимаю, что ты это сделал, ты совершил преступление, но ты мог бы исчезнуть. Ты мёртв, никто даже не подумает тебя искать! – Нет, в полицию я не пойду, – Джордан отошёл в сторону. Ему нужна была эта дистанция, потому что в Тейте, в его отчаянном, неверящем взгляде, было что-то опасное, расшатывающее спокойствие. Всегда было. Тейт вскочил на ноги: – Что ты задумал? Я знаю, что ты не обязан мне рассказывать и… и между нами много всего… Но мне это важно, я должен знать. Если ты не идёшь в полицию, то как ты… – Оставлю записку. Тейт застыл на месте, словно не понимая, но потом его плечи бессильно опали. – Ты не можешь так поступить… – почти простонал Тейт. – А ради чего мне жить? Ради двух пожизненных сроков в тюрьме? – Джордан дошёл до двери. – Это не имеет смысла. Поэтому отцу не надо было ничего знать. Он слышал шаги Тейта за спиной, но всё равно его прикосновение, когда он схватил Джордана за руку, было неожиданным, резким, внезапным. – Ты можешь найти выход, я знаю, – голос Тейта был решительным и злым, таким резким, что звенел в ушах. – Если ты захочешь, по-настоящему захочешь, то найдёшь. Как ты можешь позволить каким-то людям, даже если они помогли тебе, требовать такое? – Договор, Тейт. И это не те, от кого можно сбежать. У них есть доказательства, и им не нужно моё признание, чтобы обвинить меня в убийстве Ингрэма. Так что, даже если бы я захотел, выхода нет… – И выход, и выбор есть всегда. Может быть, неправильный и тяжёлый, как ты мне говорил тогда, но он есть. И ты не можешь так поступить со Стивом. Ты просто не имеешь права так с ним поступать! – Они вложили в этот «проект» очень много и очень многим рискуют. Поверь, они не позволят мне просто взять и скрыться в закате. Джордан мог бы объяснить, в какую колоссальную игру оказался втянут. В такую, что даже убийство Ингрэма – то, что казалось Тейту кульминацией всего, – было лишь ходом в большой партии. Признание Джейка Джордана было следующим ходом. И между этими двумя явно было множество других, о которых он мог даже и не знать, но все они должны были произойти в строгой последовательности, чтобы случилось то, что спланировал Астон. Вполне возможно, что за дни после смерти Ингрэма и Фабера все фигуры наконец встали на свои места, и оставался последний штрих: предъявить убийцу Ингрэма, сняв подозрения, что нападение было связано с деятельностью банка и торговлей оружием. Убийство по личным мотивам. Месть за семью. Закрытое расследование. – Можно же придумать что-то другое! – не отступался Тейт. – Ты не знаешь, о чём идёт речь. Этот человек сейчас перекроил огромные куски рынка, и он никому не даст вмешаться и испортить всё дело. Джордан вошёл в свой номер и закрыл за собой дверь. Он коснулся замка, чтобы повернуть его, но не стал. Это выглядело бы так, словно он прячется. Он не прятался, он просто не хотел, чтобы было ещё больнее. Никто не должен был узнать о том, что он жив – кроме тех, кому всё равно предстояло умереть. – Ты думаешь, меня остановит какая-то дверь? – выкрикнул с той стороны Тейт. – Дверь – не остановит, – отозвался Джордан. Он отошёл к столу и опёрся на него обеими руками и долго стоял так, опустив голову. Тейта, как и его самого, остановит нечто другое. Оно как пропасть, непреодолимая ледяная пропасть.***
Тейт метался по узкому проходу между кроватями и стеной. Он не знал, что ему делать… Всё произошло слишком быстро: меньше суток назад он думал, как защитить себя от Джордана, а теперь – о том, как не дать ему умереть. Когда Джордан, там, в лесу, обвинил его в том, что он знал о планах Ингрэма, Тейт почувствовал почти физическую боль, она жгла как огонь и прошила его до костей; он чувствовал себя потерянным, преданным и одновременно нашедшим наконец нечто важное. Он почти ненавидел Джордана и одновременно хотел к нему, презирал его и боялся за него. Все эти едкие, мучительные чувства свивались в чёрный жгут, и что-то словно тянуло внутри. Что ему делать? Он не может просто так отдать Джордана людям, которые пожертвуют им, как пешкой на доске. Не может лишиться человека, который так много значит для него несмотря ни на что и без которого не было бы его самого. Он не Ингрэм, такие партии и такой противник ему не по силам, но он не может смириться, даже не попытавшись. Тейт прикусил губу до боли. В таких случаях он часто думал – что бы сделал на моём месте Джордан? В этом была какая-то чудовищная ирония. Джордан отступил. Смирился. Позволил потере выжрать всё внутри себя и оставить только пустоту. Нет, не пустоту, Тейт видел сегодня, что не всё было мертво. Из-за двери послышался звонок телефона. Он был не очень громким, но Тейт расслышал. Телефон звонил долго, и Тейт всё ждал, что услышит голос Джордана, но тот не отвечал. Через минуту телефон зазвонил снова, и снова никто не снял трубку. Тейт начал чувствовать свербящее беспокойство. Когда телефон зазвонил в третий раз, Тейт открыл дверь в соседний номер. Джордан мог уехать, ничего не сказав, но вряд ли бы он оставил в мотеле свой телефон. Сотовый лежал на столе рядом с закрытым ноутбуком и звонил. Тейт осмотрелся: чёрный рюкзак Джордана стоял на полу возле кровати, через подлокотник кресла была перекинута его куртка. Тейт не услышал этого сразу – из-за надрывающегося телефона, – но в ванной шумела вода. Телефон наконец замолчал. Тейт остановился посреди номера. Он чувствовал себя беспомощным – он должен был сделать что-то, но не знал, что именно. Хотелось просто схватить Джордана и сказать, что не отпустит. Он часто думал об этом раньше. О том, почему он не может просто обнять Джордана и никуда больше не отпускать, почему они должны расставаться, скрываться, прятаться? Почему их жизнь была такой запутанной, отягощённой сотнями вещей и обстоятельств, которые связывали, как лилипуты Гулливера, своими бессчётными тонкими верёвочками? Бесполезно было спрашивать почему. Никто не знал ответа. И никому в мире не жилось просто. Телефон опять зазвонил. Номер, высветившийся на экране, был не американским. Тейт пару секунд думал, а потом достал свой телефон и сфотографировал номер. Он просто сделал фото, не оставил никаких следов, но почему-то всё равно захотелось немедленно уйти, сбежать, пока Джордан не вышел из ванной.***
В десять утра Тейт видел из окна, как отъезжала машина Джордана. Тот не зашёл попрощаться. Он хотел уйти, не потревожив никого. Тейт пару минут вертел в руках телефон, а потом открыл ту самую фотографию. Что-то подсказывало ему, что это тот номер. Он слышал, как Джордан, выйдя из ванной, перезвонил. Слов, даже прижавшись ухом к двери, было в точности не разобрать, но Джордан говорил что-то про Нью-Йорк и планы, которые не меняются. Тейт повторил про себя первые четыре цифры, чтобы набрать, но потом остановился. Надо дать Джордану уехать дальше или уехать самому, чтобы тот не мог его остановить, даже если захочет. Тейт понятия не имел, что произойдёт после его звонка. Риск был огромен, Тейт не представлял, кто там, на другом конце провода, понимал лишь, что очень и очень опасные люди, но он всё равно должен был это сделать. Джордан стоял на краю пропасти, вина толкала его вниз, а он даже не сопротивлялся. Тейт был, возможно, единственным, кто мог его удержать. Он поймал себя на том, что мысленно повторяет последнюю фразу в пятый или шестой раз. Голова из-за недосыпа отказывалась работать. Надо выпить кофе, а лучше ещё и энергетик, а ещё попасть в ближайший аэропорт. В самолёте из Пеллстона в Детройт Тейт вырубился. Но после посадки, пока ждал рейс в Нью-Йорк, снова перешёл в тот же нервный, колкий режим, смесь тревоги и недосыпа. То ли он не мог сориентироваться, то ли в этом терминале на самом деле не было небольших зон отдыха, но он нашёл только дельтовский «Скай Клаб». Один зал переходил в другой, так что Тейт начал опасаться, что не сумеет выбраться из этого лабиринта, но во всех было много пассажиров. Тейт понимал, что все заняты своими разговорами, ноутбуками и телефонами, и никто не станет подслушивать, но этот звонок был слишком важен. Ему нужны были тишина, возможность сосредоточиться, а не сосед в кресле напротив и объявления рейсов на фоне. Это было похоже на изъезженный детективный сюжет, где преступника ловят благодаря тому, что во время разговора прозвучало сообщение об отправлении поезда. Тейт не был преступником, но он не хотел бы, чтобы о его местоположении узнали. Уже через полтора часа его в Детройте не будет, но Тейта одолевала паранойя. Этих людей всерьёз опасался Джордан, явно не без причины. Тейт решил сделать то, что не смог сделать в самолёте: подготовиться к звонку. Сейчас он не надеялся на свою память, потому что был одновременно утомлён и взвинчен, и решил прокрутить в голове весь разговор с Джорданом и записать всё, что тот сказал о своих «союзниках». Уже на середине составления списка Тейт понял, что упустил одну важную вещь. Он думал, что у него есть только одна ниточка к тем людям – «Версуа»; и он знал, что дальше тех, кто вёл приём в офисе и отвечал на звонки, ему не пробиться. Но Джордан сказал, что «Атлантик Секьюрити» приберут к рукам. Тейт воспринял это как события, которые произойдут в неопределённом будущем, но, вполне возможно, процесс пошёл раньше. По рассказу Джордана выходило, что те, кто ему помогал, просчитывали всё до мелочей, они не пустили бы такое дело, как переход управления банком, на самотёк. Они уже должны были иметь какие-то рычаги влияния в «Атлантик Секьюрити» на момент смерти Ингрэма – иначе она могла привести вовсе не к тому результату, на который они рассчитывали. Тейт зашёл на сайт «Атлантик Секьюрити» – и ровно через секунду всплыло приглашение посмотреть видеообращение нового исполнительного директора, Питера Хейеса III. Тейт никогда не слышал этого имени; этот человек не работал в банке при Ингрэме, разве что на какой-то незначительной должности. Тейт посмотрел обращение и, хотя он был настроен к Питеру Хейесу III недоброжелательно, был вынужден признать, что новый глава банка говорил по делу и вызывал доверие. Он не пытался очернить Ингрэма, хотя это было бы наиболее логичной позицией: обвинить Ингрэма во всех грехах и сказать, что теперь-то, без этого недостойного человека и его провального руководства, банк заживёт по-новому. Хейес отзывался об Ингрэме с большим уважением, говорил, что будет придерживаться его видения в будущем, а к «сложностям, которые были на слуху последние месяцы», отнёсся как к мелкой неурядице, вроде ошибочно переведённой суммы, с кем не бывает. Тейт начал изучать, откуда же взялся Питер Хейес III, но в его длинной биографии не было указаний на то, кто мог стоять за ним и за Джорданом. Хейес за тридцать лет карьеры успел поработать и в «Меррилле», и в «Дойче Банке», и в венчурных компаниях, и в холдинге, занимавшемся розничной торговлей. В надежде узнать хоть какие-то детали Тейт позвонил Ханне, но она могла сказать лишь, что Хейеса назначил новый глава Совета директоров. – Не Стэн? – переспросил Тейт. – Он же представитель Аннабель, разве нет? – Банк сейчас… – Ханна понизила голос. – Вы же понимаете, какое сложное положение, а мистер Вестерховен – он писатель. Конечно, он очень умный человек, но банк же… – Да, я понял, – ответил Тейт. Кто-то ловко перехватил Стэна и управление акциями Аннабель – вот что произошло за эти дни. Банк у них в кармане. Как и говорил Джордан, мешает только расследование. Тейт вернулся к сайту и перешёл по ссылке «Руководство» – там должна была быть информация о новом Главе совета директоров, но страница оказалась пустой. Там была лишь надпись «Этот раздел сайта находится на реконструкции. Приходите посмотреть обновленную страницу первого июля. Приносим извинения за временные неудобства». Он мог бы расспросить Вестерховена, но решил, что прямо сейчас его ответ не так уж важен: что бы тот ни ответил, он всё равно позвонит. Он подошёл к стеклянной стене, за которой была взлётная полоса. Никто не наблюдал за тем, как передвигаются по полосам и садятся самолёты – все были заняты своими делами; диванов и кресел поблизости тоже не было. Тейт набрал номер. – Да, – ответил мужской голос после восьми гудков, когда Тейт уже хотел сбросить вызов. – Могу я узнать, с кем говорю? – спросил Тейт. Его собеседник немного помолчал, будто раздумывая, а потом кашлянул и сказал: – Раз вы мне звоните, то представиться должны вы. Тейт различил немецкий акцент. – Тейт Эйвери. Предполагаю, вы знаете, кто я. – Знаю. Откуда у вас этот номер? – Я его, скажем так, раздобыл. Не совсем честным способом, но он мне был очень нужен. – Для чего? – Я хочу с вами поговорить об… об одном человеке. Вы должны догадаться о ком. – У меня несколько вариантов, – в голосе послышалась лёгкая усмешка. – Попробую сузить круг: этот человек жив? – Сложно сказать. С недавних пор – да. – Хорошо, продолжайте. – Это не телефонный разговор. Мы можем встретиться? – Где? – Не знаю, где находитесь вы, но мне был бы удобен Нью-Йорк, например, завтра. Даже сегодня вечером, если это возможно. – Возможно, – человек на том конце провода ответил механически, как автомат, и так же механически добавил: – При условии, что нам есть о чём говорить. Вы можете сообщить мне что-то важное и интересное? Почему я должен встречаться с вами? – Я догадываюсь о ваших планах и хочу, чтобы вы их изменили. Я понимаю, что моего желания мало, вы должны что-то получить взамен. За неудобства. – То есть, вы хотите что-то нам предложить? Так? – Да. – И думаете, что у вас есть что-то, что будет нам интересно? – Я надеюсь. Вы ничего не теряете, если встретитесь со мной. – Десять утра вас устроит? – Да, где именно? – Ресторан в Финансовом квартале. Я сообщу конкретное место за час. Сможете быть там? – Смогу. И ничего не предпринимайте до встречи. Иначе в ней уже не будет смысла.