Выпусти меня хотя бы до рассвета

Казалось, что время остановилось. Как будто Уилл попал в бесконечную петлю, и теперь до конца времен чужие, обтянутые липкой резиной пальцы будут прикасаться к его промежности, а Ганнибал продолжит наблюдать за этим с порога, невозмутимо, с вежливым скучающим интересом. Каждая секунда накатывала горячей волной, стыд, страх и странное, ненормальное возбуждение охватили тело. Уилл сморгнул, приоткрыл рот – как будто мог что-то в таком состоянии сказать, – и встретился взглядом со своим альфой. Это было как разряд электричества, пропущенный сквозь нервы, жестоко и безжалосзтно, его затрясло, и горячечное возбуждение сменилось ледяным потом. - Сейчас будет немного больно, - предупредил Ингрэм, ничего не заметив. А Уилл заметил, прекрасно заметил одно только короткое, точное движение: Ганнибал чуть разжал ладонь, позволяя небольшому топору соскользнуть вниз, и обхватил рукоять поудобнее. Больше Уилл ничего замечать не хотел, но и зажмуриться не смог, смотрел, словно завороженный, как Ингрэм моментально меняется в лице. Хруст и хриплый, полный ужаса крик был хуже всего, Уилл едва мог вынести это, вынужденный смотреть, как напуганного до смерти человека повалили на пол и ударили, ударили всерьез, топором по живому телу, ничем не защищенному. Наотмашь. Ингрэм заорал что-то несвязно, потом взмах, еще удар! И уже не разобрать слов, лишь хриплое бульканье, тихое, но такое же надрывное, умоляющее, перепуганное. Уилл прикусил губу, чтобы не заорать в ответ, пот лился градом, его вдруг затрясло, словно в лихорадке, но крепления надежно держали его на месте. Ганнибал неторопливо поднялся, выдернул топор с мерзким чавкающим звуком, вытянул руку Ингрэму и наступил на его ладонь. Тот, ничего не соображая от боли, все еще выл, скулил надсадно. Несколько ударов с размаху, и Ингрэм перешел на визг, но внезапно умолк, словно вокруг выключили звук. Слышно было лишь глухие рубящие звуки, Уилл внезапно догадался, что происходит, и тошнота подступила к горлу. Хуже и быть не могло – но внезапно Ганнибал закончил и выпрямился, потеряв всякий интерес к искалеченному телу под ногами. Уилл попытался справиться с дыханием, но ничего не вышло, в страхе он судорожно глотал воздух, не представляя, каково это – когда плоть вдруг рубят заживо. Будет ли это так больно, успеет ли он потерять сознание раньше? - Нет, нет, - забормотал он, пытаясь сжаться в комок, ускользнуть, исчезнуть, испариться, умереть от разрыва сердца – избежать любой ценой этой страшной участи. Ганнибал обернулся к нему, но посмотреть ему в глаза Уилл не смог. Окровавленный топор лег на столик к другим инструментам. Уилл зажмурился, но так было еще страшнее: бесшумное дыхание альфы он чувствовал кожей, чужая свежая кровь пахла тревожно. Никогда еще он не был настолько уязвимым, настолько напуганным и потрясенным. - Не трогай меня, - пробормотал Уилл, кусая губы. Пот прочертил по спине холодные влажные дорожки, по коже бежали мурашки. - Мне нельзя? – раздался такой знакомый голос, на удивление ласковый. Уилл не выдержал и открыл глаза. Кто перед ним? Хищник, угрожающий его убить или… - Пожалуйста, - Уилл широко открыл рот, хватая воздух, было трудно дышать, - пожалуйста, не трогай меня. - Понимаю, - Ганнибал кивнул. Брызги крови на его лице все еще блестели влажно. Он поднял что-то темное и непонятное, сырое, все еще теплое, липко пахнущее. Рука. - Пожалуйста… - Как скажешь, - холодно отозвался Ганнибал, - я не буду тебя трогать. Но ему, - он словно раскусил и выплюнул это слово, - ты не запрещал. Волосы встали дыбом, когда мертвые, все еще розоватые пальцы коснулись его щеки. - Нет, неееет, - Уилл отстранился, насколько мог, но пальцы продолжали притрагиваться к его лицу, шее, щекам. С руки текло прямо ему на грудь, тугие, остывающие капли скользили вниз, к беззащитной промежности. - Странно, тебе ведь нравилось, когда он это делал, - заметил Ганнибал, размазывая капли мертвым пальцем, - во всяком случае, ты был послушен, как приличный омега, и позволял вытворять это с собой. - Нет, пожалуйста, хватит… - Уилл не слушал невыносимый бред альфы, пытаясь сдвинуть ноги, потому что прикосновения перешли уже на внутреннюю сторону бедра. Затем медленно вверх, но лишь бы не… лишь бы не глубже… Нет, нет, нет, только не чувствовать это в себе, не в тот момент, когда он выставлен напоказ, словно в витрине. Его альфа, его первый и единственный, вновь издевался над ним, выпуская на волю свою злую, кровожадную, извращенную сущность. Это было так омерзительно, что когда очертания предметов вдруг расплылись, а низкий голос Ганнибала зазвучал где-то в стороне, Уилл успел обрадоваться тому, что теряет сознание. Лишь бы тот не достал пузырек с нашатырем. *** Ударив очередную жертву прямо в основание шеи, Уилл выронил топор и наконец-то проснулся, пришел в себя. Дурной, невероятно дурной сон! Он огляделся вокруг – все было на своих местах: собаки дремали, торшер неярко горел. Неужели все ему привиделось? Уилл попытался вспомнить, что случилось во сне, а что произошло с ним наяву, но мысли были чересчур гадкими. Откинув одеяло, Уилл задрал футболку: никаких следов чужой крови. Своей, кажется, тоже. Сунув руку между ног, он стыдливо прикусил губу, но все было в порядке. Неужели весь вечер ему приснился? Стараясь не спугнуть радостную мысль, Уилл еще раз потрогал себя. И замер обреченно – на запястье красноречиво темнели следы. Значит, все было на самом деле: и унизительный визит Ингрэма, и кровавый кошмар, в который этот визит перетек. Уже второй час ночи, а Ингрэм приехал к пяти. Постель заботливо расстелена. Напольное ковровое покрытие исчезло. Уилл долго смотрел на чистый, до блеска вымытый пол, рисуя в голове картину произошедшего. - Я должен его найти, - сообщил он Уинстону через пару минут. Главное – не думать сейчас. Не пытаться оценить. Ни в коем случае не пытаться понять, иначе можно сойти с ума. – Но ты ведь понимаешь, что я должен найти его. Потому что дальше так нельзя. Ты же понимаешь, что он рядом. Он все время был рядом, а я ничего не заметил. Наскоро одевшись, Уилл попытался найти свой любимый фонарь, мощный, похожий на фару от автомобиля. Фонаря нигде не было, пистолет он едва не забыл на диване в последний момент, и только полностью собравшись, понял, что совершенно не знает, как искать хищника. Однако, Уинстон, подхвативший возбуждение хозяина, терся рядом, и Уилл вдруг задумался: - Я ведь не стал выбрасывать ношеные вещи. Никогда бы не надел их после него, но и выбрасывать точно не стал. Послушай, Уинстон, тебе придется мне помочь… *** Отсыревшая лесная подстилка на склоне оврага оказалась скользкой, как лживые обещания. Не удержавшись на ногах, Уилл упал и едва не скатился на самое дно оврага, но вовремя успел схватиться за торчащие ветки кустарника. - Сейчас, - пробормотал он, выбираясь обратно, - погоди, Уинстон, мы никуда не спешим. Уинстон оглянулся, подбежал ближе, нетерпеливо виляя хвостом. Уилл поднял фонарик, вытер грязные ладони о джинсы и потрепал пса за ухом: - Незачем торопиться. Я просто хочу знать, где он, вот и все. Просто найти его. Кажется, Уинстон понял его слова, или, по крайней мере, сделал вид, что понял и медленно отправился глубже в чащу по следу, то и дело оглядываясь на хозяина. Пожалуй, если бы не пес, Уилл давно повернул бы назад – дожидаться утра. Ведь и в самом деле, не было никакой необходимости искать Ганнибала прямо сейчас, в этой завораживающей живой тишине. Луч фонарика скользил по корням деревьев, Уилл водил им робко, почти застенчиво – боялся, что вот-вот в круге света окажутся чьи-то ботинки, и что тогда? Он даже не успеет достать оружие. Луна поднялась над лесом, засияла тревожно, словно предупреждая об опасности. Капли росы блестели в паутине, туман поднимался со дна оврага. Оглянувшись по сторонам, Уилл выключил фонарик – и сразу же почувствовал себя лучше, перестав чувствовать себя мишенью, легкой добычей. Пошел вслед за Уинстоном быстрее, напряженно вглядываясь в темноту и стараясь слиться с лесом, превратиться из легкой добычи в ищейку. Ощущение времени пропало начисто, и когда пес низко и глухо заворчал, Уилл не сразу понял, что происходит и где он находится. Впереди была небольшая низина, а в низине – силуэт чего-то огромного, округлого, словно кит выбросился на берег. - Тише, - прошептал Уилл, похлопал по ноге, подзывая к себе пса, - не поднимай шум. Он медленно спустился по отлогому склону, вглядываясь в абсолютно темное нечто, возвышающееся перед ним. Не вытерпев гулкого напряжения в ушах, Уилл вынул фонарик и вновь включил его, пытаясь догадаться, что же он нашел. Вспыхнул голубой свет, незнакомый белозубый парень хищно оскалился, уставившись на него. Уилл отшатнулся в ужасе, но тут же понял, что это всего лишь фотография. Однако во рту все пересохло, и даже дышать стало трудно. «Ооооа, как освежает!» - гласила надпись над головой парня. - Да уж, - фыркнул Уилл себе под нос и принялся рассматривать поляну. Он уже понял, что перед ним трейлер, который пригнали сюда достаточно давно: следов на земле не осталось, только пара сломанных молодых деревьев указывала направление, откуда посреди леса взялся дом на колесах. Уинстон, недовольный тем, что хозяин ходит вокруг да около, вновь заворчал, Уилл шикнул на него, но было поздно – дверь трейлера внезапно распахнулась. Стараясь не волноваться, Уилл вытянул пистолет из кармана. Не было необходимости светить фонариком: он и без того прекрасно чуял, кто стоит на пороге. Ночная погоня увенчалась успехом, но горло словно сдавило шнурком. - Ты… - начал Уилл, стараясь не сбиться, и, конечно, сбился сразу же, потерял голос, слова и всякое понимание происходящего. Чувствовал, как горит лицо, как будто вся кровь прилила к голове, и тихий стыд за самого себя и свои чувства окончательно заткнул ему рот. Ганнибал осмотрел его сверху вниз. Не обращая внимания на дуло пистолета, он стоял расслабленно, словно дело происходило воскресным днем где-то в пригороде, и не было этого безумия несколько часов назад. И, оценив Уилла взглядом, он вдруг развернулся и исчез в своем трейлере, оставив дверь открытой. Приглашал его войти? Уилл медленно, словно не по своей воле, сделал несколько шагов навстречу, сам себе не веря. Неужели он собирается войти? Но разве не он сам пришел сюда в ночи? Нужно было поговорить с Ганнибалом. Логово зверя оказалось всего в паре миль от его дома, а он и знать не знал об этом. Думал, что прогнал его от себя раз и навсегда… как можно было быть таким наивным? Неужели он и раньше не знал, что Ганнибал способен на преследование? На убийство? Убийство с особой жестокостью? «Знал», - прозвучало в голове, когда Уилл переступил порог трейлера. Пистолет он держал наготове, хотя догадывался, что от него нет проку. Уинстон крутился под ногами, но в целом вел себя поразительно спокойно – явно был доволен, что выполнил приказ. Ганнибал, мгновенно оказавшись у него за спиной, закрыл дверь. Уилл дернулся, инстинктивно вжал голову в плечи, но ничего больше не случилось: тот лишь включил фонарь и начал неторопливо зажигать свечи. Свет отражался от окон, наглухо заклеенных светонепроницаемой пленкой. Обстановка внутри показалась Уиллу до сюрреализма уютной и даже знакомой, будто он провалился в один из старых снов – но, приглядевшись, понял, в чем дело. Клетчатый мамин плед, подушки, охотничий бинокль отца на стене, даже его собственная картина, нарисованная для какого-то дурацкого школьного мероприятия: все это годами лежало на чердаке, а сейчас оказалось в логове Ганнибала. Даже фонарь, тот самый удобный и яркий фонарь, который он искал, был здесь! - Ты обчистил мой дом… - пробормотал Уилл и прижал ладони к лицу. Какой-то кошмар. Этот монстр, этот мерзавец ходил к нему, как к себе домой, утаскивал вещи из его детства одну за другой – что за мерзость! Стало противно и сыро на душе, как будто Ганнибал выволок наружу его внутренности и свил себе из них гнездо! - Ты что, не мог украсть это где-нибудь еще?! – выдохнул Уилл, доведенный до отчаяния, словно увидел дорогие сердцу вещи выброшенными на помойку, - почему ты не угнал трейлер сразу со всем необходимым? Или тебе приятно было рыться в моем прошлом?! Ганнибал ничего не ответил, даже бровью не повел. Опять, видимо, решил, что Уилл недостоин беседы. Четко очерченные, контрастные тени легли на его лицо, придавая возраст и нешуточную серьезность, карие глаза казались темными и безумно проницательными. Уилл и забыл, как он умеет смотреть – так, словно видит его душу насквозь. И какой он притягательный, когда стоит на расстоянии вытянутой руки, тоже забыл. До жути притягательный, до дрожи в коленках. Не так, как привлекателен красивый мужчина, не так, как интересный портрет или фото. Скорее, как распахнутое окно на последнем этаже небоскреба. Пустая шахта, парапет моста, место последнего вздоха самоубийцы. Повертев спичку в пальцах, Ганнибал вдруг сморгнул, убрал ее и перестал разглядывать Уилла, встрепанного, замызганного после полуночной охоты. Постелив еще одно покрывало на узкую полку-кровать, Ганнибал прошел в переднюю часть трейлера, принялся колдовать над крохотной газовой горелкой. Уинстон, отчего-то совсем расслабившись, подошел к нему, уткнулся мордой в бок, словно чуял, что здесь дают вкусное. Совсем не боялся Ганнибала – или же, как и Уилл, не мог сопротивляться? Кресло напротив кровати, невероятно уютное на вид, с небольшой подставочкой для ног, выглядело очень соблазнительно, но Уилл сел туда, куда ему велели. Кажется, сейчас были все шансы поговорить, выяснить, что же происходит, разобраться хоть немного в происходящем дурмане. Домашняя обстановка, привычные вещи, вкусный запах еды и сам Ганнибал – все это успокаивало его, позволяя немного прийти в себя. Уилл снова почувствовал себя живым. Настоящим. Горячая чашка с бульоном вдруг оказалась перед ним. В последний раз Уилл ел так давно, кажется, в прошлой жизни… Опустив голову, он молча взял ложку с подноса и начал есть, челюсти сводило от насыщенного мясного аромата, суп оказался невероятно вкусным, умело приправленным, и удовольствие словно растекалось по телу. Как будто он наконец-то вернулся домой после долгого и бесцельного путешествия. Промокшие ноги медленно согревались, и душа, замерзшая цельным стальным слитком где-то в груди, тоже начала оттаивать. На сердце стало уютно и сыро, самоконтроль пропитался теплым сиропом и раскис, расползся как старая картонная коробка. А ведь сутки тому назад Кларк Ингрэм не знал, что умрет. Не знал, что ему отхватят руку топором и прикончат, словно на скотобойне. Он жил спокойно, зарабатывал, как умел, и не знал, что за его пациентом пристально следят. Уилл и сам не знал. Жил, наивно радуясь тому, что навсегда избавился от хищника. Ошибался. Узнал, что ошибался. Ел сейчас горячий суп, а Кларк Ингрэм… Внутри вдруг все скрутило, словно судорогой свело, дыхание оборвалось. Уилл вспомнил, как жизнерадостно мужчина пожал ему руку, стоя на пороге его дома. Слезы сами собой потекли, закапали в чашку. Чужая, дикая, яростная ревность стала причиной смерти. Если бы Уилл не позвонил ему, Ингрэм был бы жив. Мягким прикосновением у него забрали чашку, ладонь накрыла его пальцы, стискивая несильно. Уилл ничего не видел из-за пелены слез. Ничего уже не вернуть и не исправить, а как хорошо было бы вернуться на сутки назад и отменить сеанс. Но это невозможно, просто невозможно, и как же горько и больно это сознавать. - Делай, что хочешь, - сипло пробормотал Уилл, глядя, как Ганнибал, усевшись в кресло, гладит его ладони, - я предупреждал тебя. Я дал тебе возможность уйти. Ты не захотел, твое право. Но завтра я вызову полицию. Ганнибал не ответил, будто ему было все равно. Волосы его снова отросли и падали на лицо, скрывая взгляд. - Я вызову полицию, - пообещал Уилл, отдернув ладони. Вытер лицо, пытаясь остановить слезы, и мысль о заслуженном наказании вдруг сделала боль чуточку меньше, - я виноват в смерти Ингрэма. Ты мог мучить меня, хорошо, ведь я глупо доверился тебе и должен был за это ответить. Но теперь из-за меня погиб другой человек! Ганнибал чуть склонился вперед, теперь ему стало интересно, что говорит Уилл. - Я все расскажу, я должен признаться, я все это начал, и я должен закончить. И пусть даже меня могут посадить… - Думаешь, тебе понравится за решеткой? – Ганнибал вдруг задал вопрос, и его хриплый, низкий голос напугал Уилла. Вопрос сбил его с толку, словно опрокинул в тот самый овраг, куда он едва не свалился. - Мне все равно… - Тебе там не понравится, - пообещал Ганнибал, уставившись ему прямо в глаза. - Я виноват, и я буду отвечать по справедливости! - сказал Уилл, стараясь не поддаваться. - Это не имеет ничего общего со справедливостью, - отрезал тот и поднялся на ноги, замер, стоя перед ним и глядя куда-то в сторону. - Так работает правосудие. И я не хочу это обсуждать, - Уилл и в самом деле не хотел говорить об этом, потому что от странного диалога почва уплывала из-под ног, и принятое решение сдаться полиции теряло смысл в свете сказанных слов, циничных, бесстрастно обнажающих истину, как голубой свет фонарика. Ганнибал молчал, все еще глядя в сторону, но видно было, как перекатываются на скулах желваки. А ведь желание раскаяться было таким сладким и тягучим, возможность облегчить душу перед законом подсластила горький стыд за чужую смерть. - Ты отговариваешь меня, потому что боишься за себя, вот и все, - сказал Уилл тихо. - Ты не настолько интеллектуален, как я полагал раньше. - Мне все равно, если ты так считаешь. - К сожалению, это правда, - вздохнул Ганнибал, глядя на него сверху вниз с оттенком снисхождения и жалости во взгляде. – Глупость не порок, а несчастье… вижу, что ты до сих пор ничего не понял. Объяснить? Уилл дернулся, когда тот вдруг вновь опустился в кресло и положил ладонь на его плечо. - Как ты думаешь? – спросил Ганнибал с прохладным интересом, вгляделся в его глаза, и от этой близости становилось жутко, - зачем Ингрэм пришел к тебе? - Потому что я пригласил его. - То есть, это в порядке вещей, когда взрослый мужчина, пусть даже и бета, приходит домой к омеге, связывает и раздевает его? Уилл не ответил. Ему очень хотелось возразить, но внутри он знал ответ, он с самого начала чувствовал, что это ненормально, что так нельзя. Равнодушные слова Ганнибала смывали с него раскаяние, открыто демонстрируя правду, на которую страшно было смотреть. - Представь себе, что произошло бы с кем-нибудь другим? С каким-нибудь одиноким, никому не нужным омегой? Как ты думаешь, это любопытно? – поинтересовался Ганнибал, обводя пальцем выемку между ключиц Уилла, отчего дыхание замерло в горле, - занятно разглядывать омегу, который связан и ничего поделать не может? Как думаешь, заткнуть ему рот или пусть кричит? И чем, интересно знать, набиты омеги изнутри? Ганнибал повел пальцем вниз, прочертив линию вивисекционного разреза на его груди, и остановился как раз напротив его испуганного сердца. - Не все такие, как ты, - еле смог проговорить Уилл, стиснул его палец и отвел в сторону, - только альфы могут вытворять такое. - Блаженны верующие, - хмыкнул тот, потянулся и достал с полки невзрачный блокнот. Протянул Уиллу и откинулся в кресле, высокомерно сощурив глаза. Уилл провел пальцем по затрепанной обложке, на которой не было ничего, и открыл блокнот. На первой странице было аккуратно приклеено фото. Обычное фото на документы, маленькое и черно-белое. Обычный парень, возможно, омега. Всего лишь фото, ничего больше. На следующей странице была такая же фотография, только уже другого парня. - Где ты это взял? - В машине Ингрэма. - Просто нашел? - Просто знал, где искать, - сдержанно ответил Ганнибал, - смотри дальше. Послушно перевернув очередную страницу, Уилл обнаружил фотографию самого себя. Черно-белый, донельзя хмурый Уилл Грэм, которого только что приняли в институт, смотрел на него с подозрением, стараясь защититься за стеклами очков.