Выпусти меня хотя бы до рассвета

Уилл долго сидел, опустив голову. Мужчина-бета, спокойный на вид, добродушный даже – и вдруг холодный, расчетливый маньяк? Тем более, врач, а врачам априори приходилось доверять. Это поворачивало мир вверх дном. Неужели не только альфы были способны на зверства? Всегда, всю свою жизнь он слышал, что душевные расстройства, неоправданная жестокость, нездоровая агрессия, желание убивать присуще одним только альфам. Общество бет избавило мир от угрозы… и все это неправда? Любой мог мечтать об убийстве, так или иначе. Даже сам Уилл. - Это правда? – спросил он Ганнибала, подняв голову. - Что ты едва не стал жертвой? - Что убивать хотят не только альфы? - Правда, - кивнул тот убедительно, и Уилл поверил, - это наш первобытный инстинкт. Никакие маски его не отменят. История человечества построена на костях убитых врагов. Уилл прижал ладони к лицу, и Ганнибал вновь не остался в стороне. Присел, на этот раз рядом, обнял его бережно. Тихо, почти неощутимо поглаживал его по волосам, вплетая пальцы в кудри, утешал, словно маленького. - Я не могу жить так, - тихо сказал Уилл, отстранившись, - не хочу. Я хочу верить, что жить трудно, потому что денег мало, а не потому, что меня могут убить. - Ты же понимаешь, что безопасность граждан – сплошная фикция? Смерть ждет за каждый поворотом. - Нет, нет… Уилл поднялся. Он не хотел вникать в эту мрачную философию и постарался отогнать от себя тяжелые мысли. С самого детства он и сам слишком много думал о смерти, и только после того, как окончил школу, стал плюс-минус походить на обычных людей, которые умеют веселиться и радоваться жизни. С последними событиями нужно было свыкнуться, а сейчас он слишком устал и напуган. - Не убегай сразу, - попросил Ганнибал его, тоже поднявшись с кровати. Убрал страшный блокнот подальше и предложил: - выпей хотя бы чай и согрейся. Уилл кивнул, соглашаясь. Все равно он был не в состоянии идти сейчас куда-либо, поэтому принялся оглядываться по сторонам, пытаясь придти в себя. - Что это у тебя? – спросил он, подняв с полки папку с газетными вырезками. Заголовки, нарезанные на отдельные буквы, листы, заполненные записями на незнакомом языке. И аккуратно вырезанная страничка из какой-то детской книжки. Яркие, сочные детские картинки, разноцветные слоги. Улыбающийся зайчик показывал, как читается одно и то же сочетание букв в разных словах. Ганнибал обернулся и замер, крепко стиснув зубы. Лицо его сразу изменилось, Уилл быстро положил папку на место, но было поздно. - Прости, я не хотел рыться, случайно заметил… ты что? – внезапная догадка озарила и потрясла до глубины души, - ты не умеешь читать?! Чай уже вскипел, и Ганнибал, отвернувшись, принялся заваривать его, пряча взгляд. Уилл, осознав, что тот не кинется на него и не придушит за любопытство, шумно сглотнул и подошел ближе. - Ты же читал у меня дома. По крайней мере, ты сидел с книжкой… ох, ты просто сидел с ней и делал вид?! Прости, я не хотел… - Я отлично знаю несколько языков, - Ганнибал уже успокоился и протянул Уиллу одну чашку, а другую взял себе, - но ваш в их число не входил. Учить его пришлось на практике. - Мне так стыдно, - выдохнул Уилл и попытался сосредоточиться на чае. Ганнибал ведь был куда уязвимее, чем он сам. В чужой стране, абсолютно без прав, не умея даже читать, он пытался выжить среди врагов. Неудивительно, что он умел обращаться с топором. - Я научусь, - Ганнибал сузил глаза, - раньше у меня не было доступа к книгам, теперь есть. - Наверное… раз ты смог научиться говорить… Слушай, а меня ты тоже видишь чужаком? Врагом, по отношению к которому можно все? - Сейчас нет, - признался тот, аккуратно отпив чай, - ты не такой, как остальные. Хотя я все равно тебя не понимаю. - Неудивительно, - Уилл потянулся и погладил его по руке, - для тебя здесь все до сих пор чужое и непривычное. Ты ведь жил совсем иначе. - Мне никто не говорил «нет». Я уже не говорю про отношение со стороны омег. - Все тобой восхищались? – Уилл криво усмехнулся, на какой-то момент представив себя в другой жизни: ухоженного, в идеально белой рубашке с безупречно уложенными волосами. В огромном, ярко освещенном зале он стоит со скучающим видом, слушая прекрасную музыку, и меланхолично стискивает в пальцах фужер с шампанским. И тут подходят его родители, представляя ему Ганнибала Лектера – прекрасную, очень выгодную партию. Мало того, что богатый, из знатной семьи, так еще и молод, и хорош собой – есть, от чего потечь и начать вилять хвостом. - Все знакомые омеги всегда были очень вежливы, обходительны и вели себя просто очаровательно, - вздохнул Ганнибал, для которого эта яркая сказка когда-то была реальностью. - Не то, что я, - насмешливо фыркнул Уилл, - тебя послушать, так ты просто сказочный принц. - Всего лишь граф, - Ганнибал скромно опустил глаза. - Маркиз Карабас! - Уилл не выдержал, рассмеялся. Рассмеялся над сказочным принцем, который стоял в простой черной водолазке и брюках, с бестолково подстриженными волосами. И над самим собой тоже. – За что ты свалился на мою голову, сокровище?! Что делаешь в моей жизни? Я совсем не тот омега, который будет вылизывать хозяйскую руку, понимаешь? – он нервно усмехнулся снова, - я не буду обращаться к тебе на «мой господин», не буду потакать твоим капризам, потому что я не благовоспитанный омега из высшего общества, а ты давно уже не граф! Пора забыть об этом раз и навсегда!!! Ганнибал склонил голову к плечу, а потом вздернул подбородок и сказал: - Я всегда буду помнить о своем происхождении. - Удачи, - вздохнул Уилл и махнул на него рукой. Эта непрошибаемая стена самоуверенности не стоила его нервов. - Ты такой ершистый, потому что жизнь тебя испортила. Я знаю, ты думаешь, что вежливость – удел лишь аристократов, но это не так. Временная бедность ничего не значит. - А твоя агрессия – тоже удел аристократов? - Это другое, - заявил Ганнибал, уверенный в своих словах. - Все, - Уилл перебил его, - Хватит. Я больше не хочу с тобой спорить. Я не твой идеальный омега, и все на этом. - Ты мой хороший, - произнес вдруг Ганнибал с неподдельной горечью, - мне искренне жаль, что ты жил так плохо. Для омеги правильное детство важнее, чем для прочих. Уилл смутился, отвел взгляд в сторону, встряхнув головой, потому что терпеть не мог жалости. Ему никогда не хотелось быть ребенком богатых родителей. Вернее, он бы не согласился променять своих родителей на более богатых. - Все это неправильно, - Ганнибал взял его лицо в ладони, не позволяя смотреть в сторону. Погладил большими пальцам по его щекам, - ты не знаешь хорошего обращения, потому ты и ведешь себя отвратительно. Перечишь мне. Упираешься. - Не надо, - Уилл пришел в полное замешательство, потому что тот продолжал чушь, но делал это очень убедительно, и весь этот разговор странным образом дергал за струны души. Хотелось даже прислушаться к этому бреду. – Не трогай меня, пожалуйста. - Хорошо, - тот убрал руки, но не отошел, - если бы тебя воспитывали в атмосфере ласки и защищенности, ты бы никогда не закрылся в себе. - Послушай, но как иначе мне выжить? - Альфа должен оберегать тебя. Вначале твой отец, затем муж. - На всех омег их просто не хватит, - Уилл улыбнулся, представив эту картину, - откуда в стране взяться такому количеству обеспеченных альф? Хорошая жизнь не сваливается на голову. Ганнибал насмешливо скривил губы, погладил Уилла по голове и ответил: - Изменить свою жизнь по силам каждому. Идти к цели, вот и все. - Ты идеалист, - вздохнул Уилл, захотел снисходительно погладить его в ответ, но вовремя передумал. Избалованный с детства альфа, получавший все по первому щелчку пальцев, первый сын и единственный наследник… о чем можно было с ним говорить? Разве он знает, что такое взрослость и самостоятельность? Он, кажется, до сих пор уверен, что держит жизнь под контролем, словно не замечает, что живет вне закона за чертой нищеты. Без денег и документов, без профессии, без образования… он даже читать не умеет на языке страны, в которой живет! Беглый зверь, загнанный в лес. Уиллу вдруг стало ужасно стыдно за то, что он вообще с ним спорит. Это было низко – все равно, что бить лежачего. И пусть Ганнибал порой может позволить себе быть подлым, но Уилл так не мог. - Прости, - сказал он, пытаясь проглотить ком в горле, - не надо поднимать эту тему. Спасибо, что спас меня. - Пожалуйста, - прохладно ответил Ганнибал, ожидая, что ему еще скажут. Тонкая, едва уловимая, как паутинка, ниточка власти протянулась к пальцам Уилла, но тот вовсе не знал, что с этим делать. Попросить Ганнибала исчезнуть навсегда? Или же просто-напросто съехать самому, постаравшись скрыть все следы? В городе Уилл будет в безопасности, ведь без документов альфе невозможно там находиться, первый же патруль его схватит и, в лучшем случае, отправит обратно в питомник. Это был единственный способ гарантированно избавиться от Ганнибала. Кроме звонка в полицию, конечно. - Каждый день я думал о тебе, - Ганнибал признался вдруг, не позволяя трезво думать о происходящем. - Почему? - Потому что ты много для меня значишь. Уилл невольно закрыл глаза, стараясь осознать сказанное. Впервые он услышал подобное признание, привык идти по жизни незаметным призраком, не привлекая внимания. Неужели Ганнибал сказал это всерьез? - Пожалуйста, - попросил он спокойным, ровным тоном, хотя внутри все звенело, - не обманывай меня. Не надо. - Ты думаешь, я лгу? - Ганнибал сердито вскинул подбородок, но тут же взял себя в руки, продолжив уже мягче, - леса тянутся до самой границы. Я мог выбрать любой пригород. - И почему же остался? - Из-за тебя. Звонкое возбуждение охватило Уилла с ног до головы. Никто и никогда не говорил ему такого. Раньше он не задумывался об этом, но на фоне последних злоключений душевное равновесие совсем расшаталось. Ласковые слова словно обернулась вокруг его плеч мягкой фланелью. - Я подкармливал твоих собак. Следил за твоим домом, за твоей безопасностью. - Спасибо, но здесь… - Уилл хотел сказать, что ему ничего не угрожает, но беглый альфа едва не стоил ему жизни, как и визит медика-маньяка. – Чего ты от меня хочешь? - Я хочу тебя защищать. - Зачем? – голос все-таки задрожал, язык прилип к горлу, это действительно так, судьба Уилла кому-то небезразлична! - Ты единственное, что радует меня, кроме моих воспоминаний, - сухо произнес Ганнибал, которому тяжело было открывать душу. Он сжал губы, не стал подпускать Уилла ближе к душе. Уилл поверил. Вряд ли он мог бы поверить кому-нибудь из университета, кому угодно не поверил бы. Но он чувствовал, что Ганнибал говорит правду, что он остался здесь ради него, обжился в его вещах, стараясь окружить себя приятным сердцу запахом. - Я нравлюсь тебе, потому что не бросил на дороге? - Нет. Не только поэтому, - Ганнибал вдруг улыбнулся хищно, и Уилл невольно отступил на шаг назад. Кровавая баня поселила в нем страх и брезгливость, неужели можно целовать того, кого насиловал? Еще шаг – и он коснулся затылком стены. Трейлер был маловат для двоих. Уилл зажмурился, не желая вновь поднимать ссору, слишком нежным, удивительно нежным был этот момент. Никто не нападал, не разворачивал спиной к себе, не кусал за шею жадно, сдергивая джинсы. Уилл молчал, не открывая глаз. Пальцы стиснули его ладонь, осторожно и неторопливо. И горячее дыхание – на сгибах фаланг. От целомудренной ласки вдруг стало жарко, невыносимо жарко. - Ты мой. Мы должны быть вместе. - Но ведь ты… - Уилл замялся, подбирая слово, - ты недобрый. Ганнибал ничего на это не ответил, едва ощутимо касаясь языком бьющейся вены на запястье. Крохотная ласка, обещающая так много. - Хочешь уйти? – спросил он, подняв взгляд. Держал его пальцы в своих так бережно, будто что-то хрупкое и драгоценное. - Я пожалею, что останусь! – выдохнул Уилл, отдернул ладони и вжался в стену, часто дыша. - Возможно. Но тебе понравится, - пообещал тот, сделав шаг вперед. Закрыл собой весь окружающий мир, обнял за плечи и принялся целовать в губы – бережно, не размыкая их, не пытаясь сожрать или укусить. В привычный горький коктейль из страха и разочарования щедро плеснули ласку, такую восхитительно сладкую, что вместе с ней можно было проглотить даже уксус. Плавно втолкнув колено между его ног, Ганнибал начал расстегивать пуговицы на его рубашке, безоговорочно лишив последней защиты. Невинных, почти что братских поцелуев уже не было достаточно, Уилл приоткрыл рот, желая больше. Зачем быть жестоким, зачем причинять боль, если можно было доставлять друг другу удовольствие? Или же боль и страх – обязательный спутник отношений? - Я боюсь, - пробормотал Уилл ему в рот, почти не разрывая влажный, чувственный поцелуй. Ганнибал вжал его в стену, и сквозь одежду чувствовалось, как крепко у него стоит. Тем не менее, ему хватило самоконтроля, чтобы чуть отстраниться и ответить. - Это возбуждение. Страх делает его сильнее, не так ли? - Не знаю… - пробормотал Уилл, чувствуя, как тело горит в предвкушении и земля уходит из-под ног, пришлось схватиться за его плечи, чтобы не упасть. – Я не думал, что любовь должна причинять боль. - Ты многого не знаешь, - Ганнибал усмехнулся, взяв его за подбородок привычным жестом, - но сейчас не время думать. Просто живи и чувствуй себя живым. От властного прикосновения между ног стало липко, как по команде. Уилл невольно послушался, отпустить мысли оказалось гораздо проще, чем казалось – по мышцам словно пробежали искорки удовольствия. Узкая кровать неожиданно оказалась совсем рядом, и вот Уилл уже лежит на ней, совсем без одежды, разглядывая стройный силуэт Ганнибала в неярком свете. - Как приятно видеть, что ты меня хочешь, - проговорил тот, быстро стягивая с себя брюки, - покажи мне, что ты готов. Уилл, зажмурив глаза, коснулся себя рукой, скользнув пальцами вниз, к паху. Тут же наткнулся ладонью на крепко стоящий член альфы, горячий и твердый. От долгого воздержания у обоих вышибло последние разумные мысли, остались только инстинкты, вернее, всего один… Стиснув член, бархатистый на ощупь и едва заметно подрагивающий от приливающей крови, Уилл направил его в себя, мучительно прикусил губу в ожидании боли – но больно не было. Непреодолимо плавно и постепенно, Ганнибал вошел в него полностью, заставив застонать от удовольствия, которое становилось все отчетливее, разносилось по всему телу с каждой каплей крови. Неторопливый ритм сменился быстрым, безумно резким, чужие пальцы впились в бедра, рывками дергая на себя, принося бешеную радость. Огоньки свечей дергались, плясали перед внутренним взглядом, несмотря на закрытые глаза, оргазм случился слишком скоро и невыносимо ярко. Неужели Ганнибал прав?! Ведь нет на свете ничего лучше, чем это! - Мне было так плохо без тебя, - признался Уилл, позволяя взмокшему, бесшумно хватающему воздух Ганнибалу улечься рядом, вплотную с собой. Не ему, а сам себе признался: да, было плохо. С ним было плохо, без него – тоже. Ганнибал молчал, слишком стремительный оргазм явно оставил его неудовлетворенным. Ничего не говорил, только стискивал пальцами кудри Уилла, тянул их несильно, вынуждая утыкаться головой ему в шею. - Прости, что так быстро, - извинился он вдруг, разжав крепкую хватку. Привлек к себе Уилла уже нежнее и начал целовать в шею. - Все хорошо, - отозвался Уилл, прижимаясь к нему в ответ. - Мне хорошо с тобой в постели. Ты прекрасный любовник. Ганнибал сыто ухмыльнулся, похвала явно погладила его самолюбие, несмотря на то, что Уилл ничего не смыслил ни в отношениях, ни в сексе. Прекрасный, чуткий любовник, убийца и садист – и все это сразу. И это любовь? Похоже, что романтика существует лишь в фильмах. Расслабленный и задумчивый Уилл сам не заметил, как сказал это вслух. - Ошибаешься, - хмыкнул Ганнибал, - и начнем с того, что фильмы – не лучший вид искусства. - Ты так говоришь, потому что у тебя нет телевизора. - Я так говорю, потому что прекрасно разбираюсь в искусстве. Ты думаешь, что в примитивных романтических комедиях есть хоть доля правды? Это безвкусный, слащавый, низкосортный продукт. Если брать мировую культуру, величайшие произведения и шедевры посвящены драме. Давно пора заняться твоим воспитанием, - проговорил он, вновь целуя его в шею. Уилл едва подавил вздох. Конечно, сейчас самое подходящее время спорить о высоком искусстве: посреди леса, в угнанном трейлере с альфой-психопатом. Особенно когда его поцелуи спускаются все ниже и ниже. - Я знаю, о чем ты думал ночами, - улыбнулся Ганнибал. - О чем же? Вместо ответа тот взял его руку, коснулся губ Уилла его собственными пальцами, повел линию ниже – а затем поцеловал место каждого прикосновения, оставляя после себя искорки возбуждения. Уилл смутился, потер шею – и тут же получил еще одно горячее прикосновение губ. - Покажи, где ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал. - Ты серьезно? – сдавленно пробормотал Уилл, донельзя смущенный этой щедростью. Ганнибал кивнул, вынудив его притронуться пальцами к соску. Это было так неожиданно сладко, что слезы едва не брызнули из глаз. Одних лишь теплых, влажных, упругих губ было мало, мысль о грубом, жестком укусе вдруг показалась замечательной, но Уилл боялся попросить об этом. Вместо этого он просто указал на другой сосок, а затем повел ладонью вниз, вниз, еще ниже, обойдя ямочку пупка… *** Уинстон убежал далеко вперед, гоняя белок с громким лаем. Ганнибал без разрешения пошел провожать его до дома, хотя Уилл не вполне был уверен, хочет ли он этого. Яркое солнце уходящего лета согревало его, обнажая бесчисленные следы засосов на запястьях и предплечьях, но в рубашке было слишком жарко. Уилл повязал ее вокруг талии, оставшись в одной футболке. Все равно в лесу никто не увидит его. Кроме его альфы, который шел рядом. Черная футболка Ганнибала хорошо подчеркивала его стройность, открывая рельефные мышцы рук, и каждый взгляд на эти руки отзывался где-то глубоко внутри. - Ты красивый, - произнес вдруг Уилл. Они довольно долго шли молча, и комплимент, давно затаившийся в душе, наконец-то был высказан вслух. - Если ты так считаешь… - усмехнулся тот, едва ощутимо касаясь ладонью его спины. Как будто ожидал, что Уилл может внезапно свалиться в овраг, и оберегал его. - Ты и сам это знаешь. На твоем самомнении можно построить электростанцию. Очень экологично. Ганнибал улыбнулся широко и счастливо. Трава, уже не такая зеленая, как весной, подсыхала и пахла так славно. Зачем нужна драма? Опасность? Страх? Любовь, думал Уилл, очень хорошо чувствуется вот в такие моменты, как этот, когда светит солнце на безоблачном небе. - Я буду приходить, - сообщил Ганнибал, когда они дошли до крыльца, - слышишь? - Ммм… я еще не решил. Понимаешь, с одной стороны, мне очень хорошо с тобой, но… Ганнибал не позволил ему договорить. Крепко обхватил за талию, притянув к себе, поднял в воздух и тут же сочно поцеловал в губы. Голова пошла кругом, и веселье пузырьками поднялось в нем, как в фужере с шампанским. - Осторожнее! – радостно выдохнул Уилл, когда его усадили на перила веранды, - я упаду. Ганнибал медленно покачал головой и стиснул его бедра. - Будешь ждать меня в гости. - Хорошо, - Уилл сдался, провел ладонью по его щеке, - приходи. Я буду ждать. Улыбка на лице Ганнибала стала шире, обнажив ровные, белые зубы.