Учити руский гаспада.

Вообще, Польша вёл вполне себе размеренную жизнь, что его страшно угнетало. В душе гордый поляк так и остался воином, жаждущим приключений. Об этом, правда, догадывались единицы, но ведь догадывались, что, в конце концов, не могло не радовать. Однако сейчас, когда серые тучи пакостливо закрыли солнце, а в окно нерешительно стукнулись первые капли дождя, Лукашевичу стало совсем тошно. Ну не таким он человеком был, чтобы сидеть без дела! Движение – жизнь, как говорится, а жизни (особенно личной), по крайней мере, своей, Польше явно не хватало. Так почему бы не прихватить ещё парочку? Ну, так, на всякий случай. Никогда не знаешь, что тебе пригодится в будущем. От тяжелых мыслей Феликса оторвала трель телефона, нетерпеливо разносившаяся по всему дому. Тихо выругавшись, Польша отыскал агрегат, с удивлением отмечая, что беспокоит его мирную апатию не кто иной, как Америка, однако Джонс, видимо, не дождался ответа и положил трубку. Тяжело вздохнув, поляк всё же решил перезвонить незадачливому собеседнику, однако ответа не было. Вроде, ничего необычного – Америка никогда не отличался расторопностью в ответах. Недовольно потеребив край свободной рубашки, поляк выжидающе уставился на стену, будто ожидая, что та ответит ему вместо Америки, но нет – та осталась безмолвна, а эстафету принял приятный голос оператора, сообщающий о том, что абонент не отвечает. Феликс не растерялся и нажал клавишу вызова ещё раз. Но и на этот раз ничего – всё тот же оператор, но уже голосом Брагинского елейно оповестил, что абонент на этот раз уже вряд ли ответит и что не стоит себя так утруждать, названивая через каждые пять минут. Лукашевич понимающе кивнул и нажал отбой, но уже в следующее мгновение встрепенулся, собирая все кусочки незамысловатого паззла воедино. Видимо, картина сложилась уж очень привлекательная, ибо поляк пулей побежал к выходу, еле успевая накинуть на себя лёгкую ветровку. Вперёд! Навстречу приключениям! *** Америка скучающе обвел взглядом картину, представившуюся его взгляду: Россия о чем-то переговаривался с Артуром, неспешно помешивая горячий чай кощунственно огромной ложкой, производя поистине ужасающие звуки. Его собеседник, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания, хотя по всем расчетам американца, Керкланд должен был уже рвать и метать. Как две настолько разных страны успели спеться, Альфред понятия не имел, да и думать на эту тему не очень-то хотелось – становилось жутко. Самопровозглашённый лингвистический лагерь длился всего два дня, а Америке казалось, что эти муки Ада преследуют его чуть ли не с рождения. Все дело в том, что его, Альфреда, все эти чертовы два дня выгоняют на улицу, пихнув в руки разве что русский разговорник, и заставляют его покупать еду в ближайшем подвальчике, как какую-то прислугу (о занятиях речи пока не шло, чему Альфред был несказанно рад)! Такого Джонс терпеть не собирался, тем более, что вчера, например, на вполне вежливое «А у вас продукты точно свежие?», продавщица Макаровна (об этом странном прозвище Джонс позже узнал от Брагинского) чуть не погнала бедолагу невесть откуда взявшимся потрепанным журналом «Русский пионер». Выслушав жалобы Джонса, Россия лишь посетовал: «За что ж ты Макаровну-то так?» Этого Америка понять ну никак не мог. К слову, название журнала, пролетевшего в непосредственной близости от его лица, Америка как следует запомнил. Запомнил, помнит и помнить будет, ну еще и припомнит в придачу, чтобы уж наверняка. А пока, увы, «Русский пионер» отдал честь где-то там, в голове Джонса, выжидая своего звездного часа, который, несомненно, наступит, как только Америка сможет выбраться из этой неразберихи. А выберется он уже очень скоро – в голове Альфреда возник замечательный план, просто обречённый на успех! - Россия, отпусти меня, - Брагинский – о, боги – наконец-то перестал ожесточенно стучать ложкой по многострадальной чашке и задумчиво уставился на американца, словно что-то прикидывая в уме, - нет, ну серьёзно! Давай устроим соревнование. Если я выиграю, то спокойно ухожу из этого заповедника, ну а если ты, то я остаюсь здесь. - Знаешь, Америка, ты и так остаешься здесь, даже без того, выиграл бы я, или нет, - Иван хмыкнул, - это условие нужно только тебе. - А что, боишься проиграть? – молчавший до этого Артур критично смерил бывшего воспитанника взглядом и нехорошо улыбнулся. - Да ладно, Россия. Давайте тогда просто сыграем во что-нибудь. Если он выиграет, - ещё одна улыбка, словно каток ледяной воды, - то пускай идёт на все четыре стороны. Ну а если выиграет кто-нибудь из нас, то всё остается, как есть, - Брагинский вопросительно взглянул на сообщника, не совсем понимая, что тот задумал, но, всё же, помедлив, кивнул, - Тогда решено! Играем в города. Только Альфред, - американец вопросительно воззрился на бывшего наставника, - ты будешь орудовать только русскими городами. - Что?! *Игра «города»* - Ну чего ты хмуришься, а, Америка? – притворно обеспокоился Англия, - Смотри, мы тебе даже перечень всех русских городов дали. - А ничего, что он на русском?! - Ну, ты же у нас русский учишь, считай, что это часть обучения. - Это жульничество! - Не собираюсь слушать это от тебя, Америка, - тут уж развеселился даже Иван, с лёгкой улыбкой наблюдая, как англоговорящие страны бодаются друг с другом, - давайте начинать. Москва. - Амстердам, - не растерялся Артур, выжидающе, нет, ликующе глядя на Джонса, лихорадочно листающего справочник. В подобной ситуации, когда время шло, а кириллица казалась самым страшным наказанием, разговорный русский казался благословением Божьим. - М… Москва уже была… Ми…нск? – неуверенно предположил американец, напряженно уставившись в уже порядком осточертевшую кириллицу. - Краснодар. - Рим. - Опять «М»?! Да вы издеваетесь! Можга! - Анкара. - Аранхуэс, - Россия одобрительно хмыкнул. - С… Да где же это? – Альфред лихорадочно листал страницы, однако противная буква все никак не могла найтись. Где-то на заднем плане послышался довольный голос Кёркланда, отсчитывающий последние секунды, отведённые на ответ. И тут-то Альфреду повезло! Не поняв толком, какой город ему попался, американец пробежался по отдаленно знакомым буквам и гордо выдал, - Санкт-Петербургер! Воцарилось гробовое молчание. Подняв взгляд от справочника, Джонс опешил – он мог поклясться, что видел, как дёрнулся глаз Брагинского. Однако тот, как ни в чём не бывало, улыбнулся и наигранно-жизнерадостно проговорил: - А давайте выберем игру, в которой Америка не будет разговаривать? В тишине было отчетливо слышно, как прыснул в кулак Артур. *Игра в шахматы* Партия подходила к своему логическому завершению, а дела у Америки шли определённо не так, как он предполагал. - Надеюсь, на это раз мы выявим победителя, - довольно изрек Брагинский, наблюдая за потугами американца хоть как-то защитить стратегически важные фигуры на доске. Нет, Альфред не был откровенным глупцом, просто был немного простодушен, что, разумеется, не мешало ему «съесть» добрую половину фигур России. Однако тот с каждым шагом американца улыбался всё шире, даже не пытаясь изображать сосредоточенность, ну или на крайний случай, хотя бы самое незначительное недовольство, что жутко бесило Джонса. «Этот русский всегда веселится без причины…» - негодовал Америка, напряженно всматриваясь в бесстрастные черно-белые фигуры. Внезапно голубые глаза шокировано расширились – он заметил свою ошибку, которая теперь, скорее всего, будет стоить ему нахождения в этом месте до ужаса неопределённое время. Апогей ехидной русской улыбки только подтверждал бесхитростную теорию. Нет, он, Америка, этого не позволит! Одно резкое движение и… - Шах и… мать твою, Джонс! Зачем ты уронил доску? - А, прости, у меня нога зачесалась, - обезоруживающе улыбнулся Альфред, показушно почесав лодыжку. - Я тебя сейчас так почешу… – лиловые глаза зло сверкнули, а их хозяин явно хотел сказать что-то ещё, но гневную триаду прервал крайне настойчивый звонок в дверь, - Кого ещё принесло? - Тяжело вздохнув, русский поднялся из кресла и неохотно поплелся открывать крайне незваному гостю… *** Я таки написала проду. Простите ленивого автора за такие задержки ._. Ну и мой бред такой бред (с)