***
Поговорить с Кэт он всё же не решился. За прошедший месяц она похудела ещё на пару килограммов, голубые глазищи занимали пол-лица, а отросшие светлые волосы топорщились вокруг головы, словно нимб. Девочка, потерявшаяся в ворохе чужих рукописей. Первая и самая преданная поклонница «Живучки», распознавшая будущий бестселлер в сырых ученических набросках. «Ты должен написать эту книгу! Садись и пиши!». Бессменный редактор и верная Муза. Он не мог ей сказать, что всё окончательно рухнуло, что тринадцать лет их запутанных дружеско-супружеских отношений завершились фарсом: муж влюбился в рыболовного гида, переспал со знаменитым доктором Шерманом и осознал, что с детства страдал синдромом Шермана. Это даже звучало как бред. Он малодушно отложил объяснение с Кэт до лучших времён. Он поговорит с ней потом, когда закончит сексуальные эксперименты и обретёт душевное спокойствие. Или пусть Шерман с ней поговорит. Врач не причинит пациенту ненужной боли. Может быть, её привязанность к Молчанову — не любовь, а следствие детской травмы? Может, её рано отняли от груди или поздно высадили на горшок? Или папа был холоден с дочерью? Или ей приходилось завоёвывать родительскую любовь, и теперь она повторяла болезненный сценарий — завоёвывала холодного недоступного мужчину? Как бы там ни было, Егор не спешил сообщать Кэт, что всё чаще думал о разводе. И про сеансы у Шермана умолчал. Он же Молчара. Но объясниться с Сашей Егор хотел. Его давно подмывало пойти в магазин на Сенной площади и встретиться с Сашей лицом к лицу, но Шерман предостерегал от необдуманных поспешных действий. Егор злился и спорил, но сейчас был рад, что Шерман его остановил. После того, как Егор лично ощутил, что значит быть выебанным, его мировоззрение изменилось. Он больше не считал, что надругался над Сашей, причинив ему адскую, чудовищную, невыносимую боль. Это был секс. Просто секс. Незачем его сакрализировать или демонизировать. Ничего настолько страшного, чтобы прятаться от Егора и вносить его в чёрные списки, не произошло. Несмотря на решительный настрой, в «Пескадоре» у Егора задрожали руки. Он засунул их в карманы и вразвалочку подошёл к хипстеру с пауком на шее. Артём Красильников, дядя Шурика. Поклонник «Живучки», уверенный, что Лекетой не вернётся на Юшор, чтобы спасти Чоно. Может, он и прав. Нафига козе баян? У Лекетоя новое тело с отцовскими генами, скоро он получит наследство, и никто никогда не узнает, что папа его сделал руками, а не мужским половым органом. Зачем оставлять в живых единственного свидетеля? — Добрый день, Артём, — поздоровался Егор. — Саша на работе? Артём вылупился на него с таким видом, словно Егор задолжал ему миллион рублей и отказывался отдавать. — Привет. А зачем он тебе? — спросил Артём грубо. Настал черёд удивиться Егору: — По личному делу. — После того, как ты разгромил его книгу? Ты хоть понимаешь, какая это для него трагедия? Ты же крылья ему обрубил! Разве так можно с начинающими писателями? Их же ранит любая критика, любой нелестный отзыв! — Какую книгу? Егор лихорадочно пытался вспомнить, заикался ли Саша, что работает над книгой. — Которую он со школы пишет! Уже пять лет. — Но… Егору стало стыдно. Он встречался с Сашей, дружил с ним и стал физически близок, но ни разу не поинтересовался его творчеством. Он даже не прочитал рассказ, который Саша написал на курсах «Семь шагов к бестселлеру». Какая досадная оплошность! Какая обидная невнимательность. — Это он тебе сказал? — Ну да, — Артём оглянулся, но покупателей около кассы не было. — Я вижу, ходит как в воду опущенный, не улыбается, вечно без настроения. И, главное, обсуждать ничего не хочет! Ну, я надавил на него, и Шурик признался, что расстался с тобой по какой-то веской причине. Он долго не хотел говорить, что это за причина, но с горем пополам я выяснил, что ты его обидел. Он думал, вы лучшие друзья, а ты… Ну, короче, не понял ты его. — А с чего ты взял, что я книгу раскритиковал? — С того, что у него была идея фикс показать тебе книгу, и чтобы ты написал на неё рецензию. Он постоянно об этом тарахтел — с утра до вечера, как грёбаный попугай! Мечтал, что книга тебе понравится, и ты поможешь Шурику пробиться в издательство. Буквально жил этой надеждой! И когда он сказал, что вы разругались, я сразу понял, что книга тебе не понравилась. — Саша здесь? — Нет. — А где? — Я отослал его на Вуоксу подготовить базу для туристов. Ну, рыбу прикормить, проверить лодки, закупить продукты. — Где это место? — Хочешь поехать к нему? Ладно, я скину тебе координаты, это домик на берегу озера. В субботу я привезу туда рыбаков, а сейчас Шурик один. Только будь с ним помягче, он и так сам не свой из-за вашей ссоры.***
Домик — это Артём погорячился. Это был вагончик-бытовка, обшитый оцинкованным железом. Заходящее солнце серебрило рифлёные стенки, по траве и кустам разбегались солнечные зайчики. Егор припарковался около старой запылённой «Нивы» и вышел из машины. На него обрушились запахи соснового леса и гомон птиц. Глубоко вдыхая сладкий воздух, он обошёл домик. Заглянул в открытую дверь — никого. На утоптанной площадке у входа стоял самодельный стол, вокруг него — чурбачки в качестве табуреток. На столе валялись несколько картофелин, морковь и луковица. По корявой сосенке скользнула рыжая белка, раздался бодрый перестук дятла. Егор огляделся. К берегу озера вёл деревянный трап, проложенный в зарослях зелёного камыша. Ветер раскачивал стебли, и они громко шелестели, заглушая остальные звуки. — Саша, ты здесь? — крикнул Егор в живой коридор. В конце туннеля нарисовалась невысокая широкоплечая фигурка в одних шортах. Саша. Сердце узнало его раньше, чем глаза, и застучало, как бешеный дятел. Егор смотрел на Сашу в колышущейся рамке из камыша и не мог сделать шаг вперёд. Пятнадцать метров отделяло его от человека, который перевернул его жизнь. Но перевернул не с ног на голову, а наоборот. Он дал Егору точку опоры, и теперь его злосчастная судьба со скрипом разворачивалась в правильном направлении, чтобы сложиться не так беспросветно, как ей было уготовано. Он подарил Егору шанс. Саша что-то крикнул, замахал руками, и Егор пошёл к нему по узкому трапу. Словно невеста по церковному проходу. Под пение ангелов небесных, к сияющему распятию. Белое платье волочилось за Егором, сковывая шаг и цепляясь за доски, а фата туманила взгляд. Он ничего не видел перед собой, кроме размытого светлого пятна. Пришлось остановиться. Он пошатнулся и схватился за стебли камыша, боясь упасть. Сухие острые былинки разрезали ладонь. От боли Егор пришёл в себя. Он не невеста, а Саша не жених. Егор тряхнул головой и проморгался. Сияющее распятие — всего лишь золотой крестик на Сашиной груди, а ноги заплетаются оттого, что трап качается на воде. — Как ты меня нашёл? Камыши расступились, трап превратился в маленькую дощатую пристань. В одной руке Саша держал окровавленный нож, а в другой — крупную рыбину. Из распоротого брюха свисали внутренности. Грудь и живот Саши были заляпаны серебристой чешуёй, и даже на носу поблёскивала чешуйка. Глаза сверкали, щёки румянились фирменной буквой «Л», а волосы выгорели досветла. Гордый победитель речного хищника. — Твой дядя дал координаты, — Егор протянул руку, чтобы снять чешуйку с загорелого носа, но Саша ловко уклонился от прикосновения. — У тебя там прилипло… Саша рабоче-крестьянским жестом обтёр лицо сгибом локтя и сделал шаг назад — к краю причала. Боялся, что Егор на него нападёт? — Зачем ты приехал? — Чтобы поговорить. Саша, мы взрослые люди, ты не можешь скрываться от меня вечно. — Я не хочу с тобой разговаривать. — Хорошо, но хотя бы выслушать можешь? Пожалуйста. Какая ирония — Молчара умолял его выслушать! Саша тяжело вздохнул и развёл руками с ножом и рыбой. Это было молчаливое согласие. Егор не стал злоупотреблять вниманием, сразу перешёл к главному: — Я не должен был заниматься с тобой сексом. Да, формально ты согласился, но ты не знал, что тебя ждёт. Я обязан был остановиться, когда ты об этом попросил. Саша опустил глаза. Егор продолжил: — Я обратился к доктору. Он психотерапевт и сексолог. Выяснилось, что у меня редкая особенность, — синдром Шермана. Мне нравятся мужчины. Секс между мужчинами вполне возможен, — ты был абсолютно прав, — но, как и любой секс, он должен быть добровольным и желанным для обоих. Иначе херня получается. Прости меня, Саша, я поступил как мудак. Я очень виноват перед тобой. — Скажи мне одно, — выдавил Саша после паузы, — ты общался со мной только потому, что хотел затащить в постель? Вся наша дружба — это притворство? Столько обиды прозвучало в его словах! Егор порывисто шагнул ему навстречу: — Нет! Я любил тебя! Причал покачнулся, Саша всплеснул руками — нож полетел в одну сторону, недочищенная рыбина — в другую, — и шлёпнулся спиной в воду. И тут Егор увидел: измождённый Чоно переваливается через перила и падает в люк, снизу раздаётся зловещий чавкающий всплеск, и волны Розового моря смыкаются над головой несчастного программиста. Вслед за ним, не раздумывая ни секунды, в море бросается Лекетой. Их тела облепляют живучки — сотни, тысячи, миллионы живучек. Два человека превращаются в единый светящийся кокон, пульсирующий, трепещущий, живой. Несколько мгновений — и кокон распадается на мириады безобидных безмозглых существ. От Чоно и Лекетоя не остаётся и следа. Не раздеваясь, Егор прыгнул в озеро. Подхватил Сашу, приподнял над водой. — Я держу тебя, держу! — Пусти, тут мелко! — вскрикнул Саша. — Мне нужно достать нож, а то дядька расстроится. Это его любимый армейский нож. А ты найди рыбу, она где-то рядом. — Да зачем она тебе? — спросил Егор, радуясь тому, что они барахтаются в Вуоксе, а не Розовом Юшорском море. Чоно и Лекетой всё ещё стояли у него перед глазами. — Уху варить! — Из этой барракуды?! — Это жерех! Егор поплыл в ту сторону, куда улетел жерех. Нашёл тонущую тушку, вытащил из воды и прижал к груди.***
Егор сидел за столом в простыне, замотанной вокруг тела. Его одежда сушилась на верёвке, протянутой от угла домика к ближайшей сосне. Телефон и сим-карта сушились на столе — впрочем, Егор не верил, что это поможет. Купание в озере наверняка убило хрупкий механизм. Саша принёс алюминиевые миски, котелок с дымящейся ухой и бутылку водки. Ловко её открыл. Всё, что Саша делал, — чистил рыбу, резал на весу лук и картофель, швырял в кипящий суп горошины перца и лавровый лист, — он делал уверенно, небрежно и красиво. Егор любовался его сноровкой, загорелым торсом (мокрые шорты Саша поменял, но футболку не надел) и точными скупыми движениями. Он был совсем ещё молодым мужчиной, но Егор уже видел, каким Саша станет через десять-пятнадцать лет. Он превратится в интересного разностороннего человека — рыболовного гида, походника или опытного путешественника. Возможно, он бросит писать фантастические рассказы и начнёт вести блог, описывая свои реальные приключения. Если бы Егора спросили, он посоветовал бы заняться этим уже сейчас. Рассказ, который Саша написал на курсах «Семь шагов к бестселлеру» и который Егор наконец-то прочитал, отличался высокой грамотностью и катастрофической нехваткой свежих идей: по сути это была компиляция фантастических элементов, которые понравились юному писателю в чужих книгах. Но так начинали многие. Это не говорило об отсутствии таланта. Саша достал рюмку. — Мне не наливай, — предупредил Егор. Он мог бы остаться на ночёвку, спальных мест в вагончике хватало, но он знал, что не уснёт в одном помещении с Сашей. Его страсть за время разлуки не угасла. Напротив, она переродилась в глубокое осознанное чувство — смесь нежности, признательности и желания сделать для Саши что-то хорошее. Оставить след в его судьбе. Из трёх составляющих совершенной любви — сексуального влечения, душевной близости и обязательств — у Егора наличествовали все три. Он любил Сашу безоговорочно и безнадежно. — Я и не собирался, — сказал Саша. Он налил водку в рюмку и выплеснул в котелок. Накрыл крышкой и сел за стол. — Через пять минут ты попробуешь самую вкусную в твоей жизни уху. В ореховых глазах плясали искорки. Саша расслабился. Очевидно, он больше не сомневался в чувствах Егора и не считал, что писатель коварно и злонамеренно развел фаната на секс. Возможно, Саша вспомнил о том, что не Егор первым заговорил о мужской любви. Егор понятия не имел ни о какой мужской любви, пока не познакомился с фантазёром Сашей! Уха оказалась превосходной. Егор доел всё до капли и выпил кружку чая с травами. — Понравилось? — спросил Саша. — Я добавил листьев земляники. Егор не мог оторвать от него глаз. В этом парне заключался для него целый мир, он без раздумий бросился бы за ним в море, кишащее живучками, акулами или барракудами. Может быть, в последний миг их тела и души каким-то волшебным образом… соединятся? — Всё было очень вкусно, — улыбнулся Егор. — Почему ты не предложил мне почитать свою книгу? Сашино лицо, и без того румяное, вспыхнуло малиновым цветом. У Егора потеплела ладонь, когда он представил, что прикладывает её к горячей щеке. И то место на груди, где оказалось бы Сашино лицо, если бы он позволил себя обнять. — Это тебе Артём сказал? Чёрт! Вот кто его просил? — Я всё равно знал, что ты что-то пишешь. Пришли мне файл, ладно? Я почитаю и напишу рецензию на своём сайте. И Борису Михайловичу Остроухову тебя рекомендую, он мой старинный друг. — Нет, мне неудобно… — Неудобно в кармане зонтик раскрывать. — А как твоя книга? Ты уже решил, чем закончится история? — Ты точно хочешь знать? — Да, пожалуйста! Я обожаю спойлеры! Чоно и Лекетой… Они… Ну, ты понимаешь… То, что он не смог договорить фразу, чуть не заставило Егора разрыдаться. Больше никаких «У них любовь, у них может быть секс!» или «Пусть они потрахаются!». Саша уже потрахался с мужчиной, которого любил, и по собственному опыту знал, что мужская любовь — не такое простое дело. — Нет, они не занимались сексом. — Нет? — растерялся Саша. — Но почему? Что с ними случилось? — Они оба погибли. Саша смотрел так, словно Егор сообщил ему о смерти ближайших друзей. Потом пробормотал матерное слово и закрыл лицо руками. Егор потянулся к нему через стол, но прикоснуться не посмел. Саша шмыгнул носом. Егор не выдержал, обошёл стол и сел на чурбан рядом с Сашей: — Прости, но я не вижу другого финала. Если хочешь, я напишу для тебя альтернативную концовку. Фанфик напишу. Новую книгу. Я воскрешу Чоно и Лекетоя и напишу про них серию книг. Хочешь? Саша опустил руки. Скользнул влажным взглядом по обнажённой груди Егора. Спросил неуверенно: — Ты всё ещё любишь меня? — Я всегда буду тебя любить. Ты — единственный, ради кого я готов на всё. Почему так сложно признаваться в любви?! — Ты страдаешь, да? — с неподдельным сочувствием спросил Саша. Он уже спрашивал однажды «Тебе от этого плохо?» — там, в машине, облитой дождём, когда увидел у Егора эрекцию. — Мне очень жаль. Я могу тебе помочь? Почему так больно?! — Вряд ли ты мне поможешь. Разве что… Может быть, если мы начнём сначала, пусть платонически, но с надеждой когда-нибудь… Саша покачал головой. Зелёные глаза заблестели ещё ярче, и этот блеск непролитых слёз ранил Егора сильнее, чем любые слова. Жалость Саши убивала. — Ты уверен, что надежды нет? — спросил Егор, презирая себя за малодушие. Саша кивнул. Егор встал и сорвал с верёвки одежду. Ещё не высохла, но какая разница? Он умрёт, если останется здесь. — Мы подали с Лизой заявление, — сказал Саша. — Свадьба в начале августа. Егор развернулся, едва не уронив простыню. — Ты любишь Лизу?! — Она мне нравится, — пожав плечами, ответил Саша. — Лиза хорошая девушка, её родители обещали подарить нам квартиру. У её отца прибыльный бизнес, орехи и сухофрукты… А у дочери четвёртый размер груди, поэтический дар и нетронутая девственность. Жених получит незабываемые впечатления в первую брачную ночь. Егор сдержал вопль отчаяния. Вспомнил, что написал в книге Лизы на встрече в издательстве: «Елизавете Воронцовой от Егора Молчанова с пожеланием любви». Напророчил. Некрасивая девочка в очках и «арафатке» станет женой прекрасного принца. Егор постарался улыбнуться: — Поздравляю. Надеюсь, вы будете счастливы. — Я тоже надеюсь, — Саша подошёл к Егору: — А ещё я надеюсь, что твой синдром… Как ты сказал, он называется? — Синдром Шермана. — Надо запомнить… Я надеюсь, что ты не единственный, у кого этот синдром. Рано или поздно ты встретишь человека, который ответит на твои чувства. — Да зачем мне какой-то левый человек с непонятным синдромом? В конце концов, у меня есть жена! И кошка. Они меня любят… Почему же так тошно, сука?! Совершенная любовь всегда сопровождается тошнотой? Обратная дорога не отложилась в памяти. Он помнил только, что останавливался, выходил на обочину шоссе и орал в лес что-то нецензурное. Купил на заправке пачку сигарет и курил, пока его не вырвало. Он вернулся в Питер на рассвете и упал на руки Кэт. Ни о чём не спрашивая, она переодела его, уложила в постель и сидела рядом, пока он не заснул. Муза не отходила от них ни на шаг.***
Шерман встретил его на террасе своего дома, откуда открывался вид на пустынный пляж. Принёс две чашки крепкого кофе. — Рад тебя видеть, Егор. Ты изменился — похудел, обстриг волосы… Если бы я столкнулся с тобой на улице, то не узнал бы. Они не встречались больше месяца. Разговаривали по телефону: Егор попросил отложить исследования и дать ему пару недель на размышления. Шерман не возражал. Сказал, что займётся обработкой уже проведённых экспериментов и публикацией медицинских статей. Предложил звонить днём и ночью, если возникнут вопросы или захочется поболтать. Разрешил приезжать в гости без предупреждения. Егор взял чашку и сел за стол. — Я тоже рад тебя видеть, Павел. Оказывается, я скучал. Он не кривил душой. Шерман стал для него не просто врачом, но и другом, и любовником. Пусть они занимались сексом всего один раз, но для Егора это много значило. Он отдался мужчине, получил удовольствие, подарил удовольствие — и всё это без стыда, без унижения, без надрыва. С Шерманом было легко. — Я тоже скучал — и по тебе, и по нашей работе. Чем ты занимался всё это время? Егор ответил честно: — Пил. Плакал. Писал. — И как успехи? — Закончил книгу. Осенью она появится в магазинах, хотя Боре Остроухову не понравилась концовка. Потребовал переписать эпилог. Но я сказал: или книга будет напечатана с моим финалом, или я разрываю договор с издательством и выкладываю текст в интернет. — Поздравляю! Я с радостью куплю третий том «Живучки». Уверен, там сногсшибательный финал, — улыбнулся Шерман. — Спасибо, но не покупай, я подарю тебе книгу. Мне будет приятно это сделать, — Егор достал из кармана сигареты, стильную перламутровую зажигалку и закурил. — Ещё я закончил отношения с Сашей. Вернее, это он их закончил, — женился на Лизе Воронцовой. Я думал, что сойду с ума в день его свадьбы, но ничего, как-то пережил. Даже поздравил их по телефону. — Кэт была рядом? — Да, Кэт всегда со мной в трудные моменты. Святая женщина, идеальная жена… Я так и не поговорил с ней — не могу слов подобрать. Не зря она дала мне прозвище «Молчара». — Может быть, она из твоей книги узнает о том, о чём ты молчишь? Егор задумался, пуская дым вверх и наблюдая, как он уплывает, подхваченный ветром. Шерман отличался редкостной проницательностью, но в этот раз не угадал. Кэт уже читала рукопись и ничего не поняла. — Она знает, что я люблю Сашу. Она не знает, что это нельзя изменить. — Вообще-то можно… — сказал Шерман. — Пока тебя не было, я провёл консилиум с коллегами и специалистами смежных отраслей. Один талантливый нейрохирург из Германии прооперировал около тысячи мужчин с диагнозом эректильная дисфункция. Иногда эта дисфункция возникает в результате поражения расположенных в коре головного мозга центров регуляции половых функций, и несложная операция… — Подожди, — прервал его Егор, — но у меня нет эректильной дисфункции. — Скажем так, она у тебя… избирательная. Следовательно, есть большой шанс, что операция на головном мозге поможет от неё избавиться. Физически ты абсолютно здоров, проблема в голове. Другой вопрос, захочешь ли ты изменить ситуацию или тебя всё устраивает? Егор нервно засмеялся: — Устраивает? Ты шутишь? Шерман задумчиво огладил бороду: — В любом случае твоё решение должно быть взвешенным и зрелым. А пока продолжим исследования, если ты не против. Твоя уникальная сексуальность должна быть всесторонне изучена, измерена и зафиксирована, прежде чем ты согласишься на операцию. Нельзя лишать науку такого открытия. — Уникальная? Значит, синдром Шермана только у меня? Других людей нет? — Я послал запросы во все клиники и университеты, занимающиеся вопросами сексологии, но везде ответ один: никто не сталкивался с чем-либо подобным. Похоже, влечение к собственному полу — явление единичное. Мне бы и хотелось тебя обнадёжить, но пока нечем. — Это плохая новость, — ответил Егор. — Что ж, продолжим наши опыты. Я хочу узнать своё тело получше, прежде чем приму решение. — Мудрый подход. Тогда начнём с того, на чём остановились в прошлый раз, — сказал Шерман. — Только сегодня ты будешь сверху. Я хочу понаблюдать, как ты функционируешь в активной роли. Егор посмотрел ему в глаза: — Я очень ценю твою помощь, Павел. И твоё самоотверженное служение науке. И твою мужскую красоту. Но я не буду больше спать с тобой — с друзьями не спят. Я согласен на любого добровольца по твоему выбору. Парень, девушка, сверху, снизу и в любых вариациях — я готов на всё, но через три месяца, когда выйдет «Живучка», я хочу закончить эксперименты. Мне нужно определиться. Это тяжело — быть единственным. Как та несчастная львица, для которой нет пары во всей саванне. Шерман накрыл его руку тёплой ладонью.