Стихия – это безусловно древняя субстанция. Но Стихия тоже была рождена из материи гораздо древнее. Из хаоса и порядка. Это можно заметить в том, как гармонично соединяются хаос и порядок, например, в дереве. Это ведь стройная система живого организма, живущая по определенным законам, но посмотрите на ее форму. На все эти торчащие в разные стороны ветви, прекрасные цветы, посмотрите на этот неровный ствол. Еще одно древнейшее существо, воплощающее в себе гармонию хаоса и порядка – Король Душ.
(Судзуки Акаги, рукопись «Сомниа Мунди. Анимусы как часть нас»)
Он забрал у меня зиму. Вытянул всю без остатка. Зима в природе – это смерть всего живого. Мой ребенок забрал у меня смерть. Разве могу я сейчас его оставить? Лед не выдержать маленькому ребенку, тем более полукровке. Это жестокая ипостась Воды. Только я сейчас в состоянии сдерживать разрывающий его изнутри колючий холод. Но мои силы на исходе. Я даже не могу покинуть реку. Прошу, помоги мне. (Отрывок из разговора между двумя неизвестными, которые подслушал странствующий монах. На основе этого разговора он придумал сказ о торговце флейтами и снежной женщине).
С того дня, как Тоширо с полуживой Карин на руках вошел в замок Петулара, пролетели две недели. Девушка почти не просыпалась. Загадочный дух в сером балахоне и в маске выделил им комнатушку, более походившую на кладовую. В темном и холодном помещении стояли деревянные шкафы, раздувшиеся от сырости; на полках жалко прижимались друг к другу поседевшие от времени фолианты; в выдвижных ящиках валялись алхимические ингредиенты, драгоценные камни, мешочки с порошками, семена и корешки. На верхней полке стоял позолоченный бюст самурая. На низкой, наспех сколоченной кровати лежала солома, поверх нее были положены светлые шкуры. На кровать падал зеленовато-синий свет из витражных окон. За окном было сильно ветрено, отчего стекло периодически гремело. Но Тоширо не на что было жаловаться, на острове они бы не продержались и недели. В конце концов, им выделили не худшую комнату. Холодным, сырым и мрачным был весь замок. Карин спала неспокойно, каждую вторую ночь просыпаясь с криком и вновь погружаясь в сон, часто металась на кровати, и Тоширо не знал, как ей помочь. В тревоге за нее он просто ложился рядом, гладил ее по волосам и щекам, в особенно тяжелые часы осторожно обнимал, чтобы она не смогла причинить себе вред. Их не кормили. На второй день необычный дух принес им эликсиры в старых, запыленных склянках. Тоширо сначала отказывался, опасался, что внутри может оказаться отрава или наркотик. День на третий голод взял вверх, он не выдержал и выпил. Сначала кружилась голова, пальцы дрожали, а белки глаз болезненно покраснели, но через пару часов телу стало легче, и голод отступил. Тогда Хитсугая попробовал влить содержимое второй склянки Карин. Девушке стало очевидно легче, поскольку уже на следующую ночь она спала спокойно. Тоширо перестал за нее волноваться. Все это время он проводил время в одиночестве, пытаясь чем-нибудь себя развлечь. Выйдя из комнаты, он решил осмотреть замок и заодно отблагодарить духа за гостеприимство и помощь. Но Тоширо ждало неприятное удивление. Замок был совершенно пустым. Он не нашел в нем ничего интересного, кроме запутанных коридоров, в которых он каждый раз терялся. Все помещения выглядели нежилыми. Ни духа, ни входа в башню Тоширо найти не удалось. Зато в подвале он нашел много кладовых с мешками зерна, на первом этаже находился большой обеденный зал, кухня, общий холл, а также зал с огромным круглым столом, на котором под слоем пыли угадывалась карта. Каменные стулья вокруг были отодвинуты, как бы давным-давно в спешке оставленными. На каменном подоконнике у окна стояла глиняная кружка. И везде были выгравированы рисунки весов. Над троном в общем холле висело серое знамя с белыми весами, заключенными в черном круге. Создавалось впечатление, что они с Карин оказались в тайном культе. Тоширо чувствовал себя жутко и некомфортно. Чтобы хоть как-то скоротать время и понять, где они сейчас оказались, он начал читать книги. Книги были все до единой скучные и сложные, написанные на древнем витиеватом языке. Это были сборники легенд и сказок, чьи-то записанные сны, предсказания, переписки; некоторые книги полностью состояли из рисунков; языка других он и вовсе не мог разобрать. Страницы от времени и сырости пожелтели и стали мягкими, как тряпочки. С началом третьей недели Тоширо вздохнул с облегчением, потому как Карин наконец-то открыла глаза и села в кровати. Он помог ей держать спину ровно – от слабости девушка так и норовила упасть обратно – поправил шкуры, подал кувшин с водой, которую нашел в небольшом колодце во внутреннем дворе. Карин пила долго и шумно. — Мне снился сон, — сипло сказала она, наконец. — Какой? — спросил Тоширо, ставя кувшин на место и усаживаясь рядом. — Расскажи мне. — Я была птицей. Черной вороной, что летала, где хотела. Они обманули меня. Пообещали, что после я вернусь с Юзу домой или останусь в Сомниа Мунди. Но все, что было после, смешалось в голове в один страшный водоворот, который и засосал меня на самое дно. Но потом у меня вдруг руки стали крыльями, а вода – грозовыми облаками. И я начала искать дорогу домой. Тоширо слушал, не перебивая. — Я сделала все, что им было нужно от меня. Я думала, что действую по своей воле. — Что произошло? — тихо спросил Тоширо, приобнимая ее. Карин потерла переносицу, напрягая память. — Они не могли договориться, и я им была нужна только для принятия окончательного решения. Это из-за силы, которую я унаследовала, и из-за того, что мой предок Судзуки Акаги внес большой вклад в развитие Сомниа Мунди. Зефиринус и Деметрия сделали все, чтобы склонить меня на свою сторону. Дайра прямым текстом просила им не доверять, но я думала, что умнее и смогу навязать свои правила игры. В конце-концов, мне даже показалось, что она сама не против начать войну. Но она сказала Non. Единственный, кто возмущался явно, был Игни. Но его аргументы уже не казались мне такими убедительными. Тем более, он был один против трех. Я сказала Est. И все решилось. — Что было дальше? — Мы пошли к обрыву. Я вытащила свой духовный меч и сделала все, как обычно. Дальше я не помню. — А как обычно – это как? Тоширо неловко было задавать вопросы, но он чувствовал острую необходимость получить ответы на все накопившееся за это время в его душе. И пока Карин растерянно отвечала, он продолжал спрашивать. Девушка прикрыла глаза, будто представляя что-то. — Обычно я вхожу в свой внутренний мир, гуляю по полю ликорисов, захожу в старый храм, там есть дверь в стене, я открываю ее и спускаюсь в подвал. Там стоят витражные двери. На одной створе изображен Судзуки Акаги, а на другой – похоже, что я. Я зажмуриваюсь и представляю, куда хочу попасть. Если мне нужна поддержка моего клана, то я представляю бескрайний ночной сад с множеством тропинок, спрятанных в кустах беседок, с деревянными мостиками и еще с высоким засохшим деревом. Я все время надеюсь увидеть там отца с мамой, но никогда не нахожу. Последний раз мне пришлось зайти вглубь, чтобы хоть кого-то отыскать. — И ты смогла? Покачав головой, Карин сморщилась от резкой головной боли. — Я не помню. — Значит, твоя сила состоит в твоем клане? — догадался Тоширо. Она кивнула. — Да, они всегда дают мне силу. — И в чем же состоит эта сила? — Менять законы Короля Душ, — быстро сказала Карин и застыла. Ответ на вопрос сразу же возник в ее голове и выскользнул из ее рта так быстро, что она даже и не успела осознать, откуда пришла эта мысль. Это она сама додумалась, или... кто-то положил это в ее голову? И в самом деле могла ли она сама догадаться? Карин напрягла память. Сейчас ей казалось, будто она всегда это знала. Внезапная волна мурашек прошлось вниз по спине. Это была не ее память. Тоширо, очевидно, поняв ход мыслей Куросаки, ничего не ответил. Ему самому на миг стало страшно. Как будто он коснулся того, чего не должен был. — Ты чуть не умерла, — признался он, сменив неудобную тему. Карин не ответила. — Я разрушила все восемь барьеров Сомниа Мунди? — Думаю, да. Он заметил, что глаза у девушки заблестели, а руки были сжаты в кулаках. Она была на грани эмоционального срыва. Обняв ее и поцеловав в макушку, Тоширо услышал еле слышные всхлипывания. Карин прижалась к нему, чувствуя в его крепких объятиях невообразимую поддержку, которую не получала ни от кого в жизни. Она ведь все время была одна. Не с кем поговорить, некому довериться, не у кого искать утешения. Ее просто бросили разбираться в этом огромном мире самостоятельно, преодолевать трудности, учиться отличать правду от лукавства, уметь за себя постоять, принимать решения. Она не была к этому готова. И вот, к чему это привело. К почти полной потере себя. — Где мы? — надрывно спросила Карин. — Я не знаю. Какой-то остров с замком. Когда мы сюда пришли, нас встретил дух. Он дал нам эту комнату. После этого он приходил еще один раз и принес склянки с непонятной жидкостью, после которых пропал аппетит, — объяснил Тоширо. — Эти эликсиры сделаны из душ грешников! — зло крикнула Карин ему в грудь. — Они сделаны из душ грешников! Хитсугая не ответил. Он даже не удивился, наверное, уже просто было некуда. Небо потемнело и взорвалось сразу после того, как золотой смертоносный вихрь пробил его насквозь. Ударная волна разошлась в воздухе, отчего постройки как спички разлетелись по земле. Заложило в ушах. Поднялись ветры, разразилась молния, ударяя земную твердь, отчего та заплясала будто в агонии. Небо еще раз громыхнуло, и город оросил сильный, жестокий ливень. Хитсугая сдвинул брови, отчего между ними залегла угрюмая вертикальная складка. Он едва ли мог вспомнить из курса истории, когда последний раз Общество Душ переживало кризис, подобный тому, что происходит сейчас уже в течение нескольких лет. Хотя он понимал, что предпосылки к этому произошли в глубоком прошлом, и за ошибки древности приходится расплачиваться сейчас, по почему всем недовольным приспичило отомстить именно сейчас? Готей-13 еще не оправился после недавней войны, как уже неволей втянут в новые кровопролитные действия. И сейчас против них выступает не просто угнетенная много лет назад раса, у которой даже не было своего дома, а целое измерение духов, считающих себя по праву хозяевами всего сущего. Против скольких генералов одной только Ку Марут выступят всего тринадцать капитанов белого города? Это если не учитывать, что уничтожение друг друга прямо или косвенно приведет к падению всех остальных сегментов их вселенской цепи. — Нам нужно немедленно доложить обо всем главнокомандующему. Я отправлюсь туда сейчас же, а ты оставайся здесь и следи за дальнейшим развитием событий, — скомандовал Хитсугая Ичиго. Тот нашел его через час или полтора после того, как они разминулись. Угрюмый и немногословный, он молча следовал за Тоширо, постоянно находясь в своих мыслях. Хитсугая не спрашивал. Он уже собирался взмыть в небо и исчезнуть в щели между двумя мирами, как ощутил тяжелую ладонь на своем плече. — Нет, — остановил его Ичиго. Тоширо удивленно на него уставился. — Я сам доложу. А ты останешься здесь и позаботишься о Карин с Юзу. — Не неси чушь, Куросаки! — разозлился Хитсугая. — Не время для капризов, ты их брат! Ичиго опустил голову. — Я встретил Юзу здесь, — признался он, наконец. — Мы поговорили. Я им не нужен. Как я могу обещать им свою поддержку и защиту, если уже дважды подвел их? Меня не было рядом, когда они нуждались во мне больше всего. Я для них уже не авторитет. Карин и видеть меня не желает, я уверен. Но я думаю... она послушает тебя. Ичиго замолчал. Болезненные слова сестры вновь заговорили в его голове. Тоширо опешил. Он не знал, как реагировать и что сказать. Куросаки шел на разумный, не свойственный ему шаг. Но, несомненно, это решение показалось ему довольно мудрым. — Так поступил бы твой отец. Резко подняв голову, Ичиго растерялся от неожиданности и тупо уставился на Хитсугаю. Тоширо показалось, что его глаза на миг блеснули. Они разминулись в воздухе. Тоширо вновь сосредоточился на своей миссии. У него было очень плохое предчувствие. Что-то происходило на вершине горы, где высилась мраморная башня. Высоко в небе в окружении грозовых облаков зияла черная дыра. Из нее несло чем-то знакомым, будто сам воздух Сейрейтея проникал в этот чужой мир. Отталкиваясь в воздухе, Тоширо поднимался все выше, пока не увидел ее. Слабо держа в руках меч, Карин пошатнулась и провалилась вниз. Тело среагировало мгновенно. Он поймал ее, уже несущуюся навстречу верной смерти. — Что же ты наделала, — прошептал Тоширо, прижимая к себе ослабевшую девушку. Она уже потеряла сознание и стремительно холодела, становясь твердой и серой. Подняв голову, Дайра заметила невысокого парня со снежными волосами, стоящего у края земли. Он держал в руке умирающую девушку, отчаянно прижимая к себе и пытаясь понять, что произошло. Деметрия глядела на юношу с немым изумлением. С трудом поднявшись на ноги, она лишь выдавила: — Этот мальчик... — и не договорив, замолчала, оставляя вселенной самой догадываться, что дух-хранитель земли хотела ей поведать. — Возвращаемся в башню! — скомандовал Зефиринус, пытаясь удержаться на земле. — На среднем этаже есть несколько комнат. Слышишь, малец? Неси ее внутрь. Деметрия, Игни, Дайра – нам нужно срочно стабилизировать энергию в этой дыре, иначе рискуем получить разрыв пространства и разрушение всего острова! Карин становилось все хуже, она вдруг заметалась в руках, открывая горящие безумием глаза и выкрикивая фразы о своей семье, крови короля, избранности и покорении всего мира. Тоширо застыл от ужаса, услышав самоопределение «мы», вместо нормального «я». Внутри девушки была не только она сама, были и другие личности, захватившие ее разум и сейчас рвущиеся наружу. Духи-хранители держались спокойно и не обращали на бред девушки никакого внимание, словно ничего необычного в этом не было. Это невероятно злило Тоширо. — Что вы с ней сделали?! — зарычал он, поднимаясь по винтовой лестнице. — В любой ситуации важно сохранить голову на плечах, — ответила Деметрия, странно смотря на Дайру. — Тем более, когда сейчас ее сила вышла из-под контроля, и нам нужно срочно что-то решать. Тоширо взвился от ярости. — Неужели вам плевать, что она умирает?! Проигнорировав его, Зефиринус и Деметрия направились на верхний этаж башни вместе со Знающими, Игни растерянно последовал за ними. Было видно, что от всего происходящего он пребывал в шоке. Их свиты встали в боевую готовность перед входом в башню. Дайра, проводив их взглядом, повернула в коридор, показывая Тоширо комнату. — Положи ее на мраморный стол. Здесь нет кроватей. Комната, куда вошел Тоширо с Карин на руках, оказалась пустой и имела нежилой вид. В центре стоял продолговатый ажурный столик с двумя изысканными стульями. Аккуратно положив Карин, Тоширо сел рядом и заглянул ей в лицо. Внезапно открыв глаза, Карин истошно закричала: — Мы избраны кровью! Мы покорим этот мир, мы станем во главе всего сущего! Мы сядем на трон миров! Вдруг вскочив, Карин схватилась за меч и замахнулась, невидящим взором оглядывая все вокруг. Звук удара, и она, закатив гранитно-серые глаза, упала обратно на стол, вновь возвращаясь в небытие. Тоширо сжал горящую от пощечины ладонь, щека у Карин покраснела. — Что с ней? — тревожно спросил он, поворачиваясь к стоящей у выхода Дайре. — Это называется расслоением, — ответила она, не сводя обеспокоенного взгляда с Карин. — Такое случается, когда в одном теле пытаются ужиться несколько личностей. Это из-за ее... силы. Нам нужно прогнать непрошеных гостей обратно в духовный меч. — Как нам это сделать? — Луна! Мамору! — закричала женщина в коридор. Через минуту в проходе появилась темноволосая девушка в голубом ханьфу и мужчина со змеиными глазами и с темной катаной за спиной. Мужчина смотрел спокойно, в то время как во взгляде женщины угадывалась скрытая ненависть. Тоширо не знал на что, но его это мало интересовало. — Мамору, охраняй нас, — приказала Дайра. — Луна, останься пока с Карин и облегчи ей боль. Я сейчас приду. Мужчина тут же вытащил катану, глаза его опасно блеснули. Девушка недовольно подошла к Карин и обхватила ладонями голову. Она не произнесла ни слова. Выйдя, Дайра пошла дальше по коридору, направляясь в дальние комнаты. Тоширо вновь посмотрел на Карин, та лежала без движений и уже была неотличима от трупа. — Прости меня, — тихо сказал он, проводя ладонью по ее щеке, — если бы я не узнал тебя раньше, если бы я не понял... себя еще во время твоей учебы, этого бы ни случилось. В этот момент Тоширо старался не обращать внимание на посторонних. Он сильно боялся, что может не успеть. Вернувшись, Дайра подошла ближе и вытащила из-за пазухи небольшую темно-зеленую склянку. — Это «Глаза Ворожейки», очень сильный наркотик, — сказала она, — он способен как расстроить личность, так и вновь настроить ее. Он очень редок, в Сомниа Мунди существует всего несколько склянок, поэтому будь аккуратен и не пролей мимо. Ао-Бодзу одолжил мне всего десять капель. — Он опасен для здоровья? — недоверчиво покосился Тоширо. — Да, — честно призналась женщина. — У него куча побочных эффектов, особенно он губительно влияет на желудок, да и вообще все тело потом придется восстанавливать. Но на данный момент это все, что у нас есть, чтобы помочь ей. С тяжелым сердцем Тоширо согласился, принимая склянку из на удивление теплых рук Дайры. Ему вдруг захотелось коснуться этих рук еще раз. Она помогла ему приподнять Карин и открыть ей рот. Несколько капель пришлось втирать в десны и в слизистую носа, оставшиеся капать прямо в горло. Тоширо почувствовал себя неловко, ему еще не приходилось никому залезать пальцами под губы и в ноздри. Это действие показалось ему чересчур интимным и откровенным. В глубине души ему захотелось повторить это вновь, только не при подобных обстоятельствах и уж точно без использования наркотика. Осторожно положив Карин обратно, Дайра села рядом на стул, прислоняясь к его прохладной спинке. Она выглядела уставшей и какой-то побитой. — Ты ведь фата Дайра? — неожиданно для себя спросил он. — Фата? — обернувшись, дух-хранитель с изумлением посмотрела на Тоширо. — Это древний вариант языка, так сейчас говорят только старики. Мы отказались от этого названия шестьсот лет назад. Теперь я просто Дайра. Луна все еще держала руками голову Карин, и, казалось, ее вообще не волновало, что происходило вокруг. Мамору на них даже не смотрел, застыв в дверном проеме. Они молчали, зависнув в неловкой тишине. Прикрыв глаза, Дайра вдруг резко воскликнула: — Ты хочешь кое-что сказать. Я знаю это. Вздохнув, Тоширо решил озвучить то, что уже давно скопилось у него где-то глубоко внутри. — Я знаю, что мой Херинмару при жизни был твоим мужем. Услышавшие это Луна и Мамору вдруг вздрогнули и замерли. Дайра поморщилась. — А ты знаешь, что он был убит синигами? Его изрезали на части, а потом сложили в ящики как свинью. Ради экспериментов и исследований. И даже умерев, бедный Херинмару вынужден служить своим убийцам. — Херинмару никому не служит, — твердо ответил Хитсугая. — Мы с ним работаем вместе. Как друзья. Как братья. — Спасибо. Я рада это слышать, — прошептала Дайра, утирая скопившиеся в глазах слезы. Они вновь помолчали. Еще один вопрос крутился в голове Тоширо, но он боялся его задавать. Он посмотрел на Карин. Ее лицо потеплело в цвете, он взял ее смягчившуюся ладонь и сжал ее в своей руке. — Я попросила Херинмару стать твоим занпакто, — выдохнула Дайра, смотря вперед. Ей было тяжело смотреть на Тоширо. — Я знаю, — ответил он. — Херинмару сказал мне об этом. Он очень зол на тебя за это, потому что он предназначался моему... другу. Он погиб. — Прости... мне жаль твоего друга. Но мне не жаль, что я так поступила. Херинмару был сильнейшим ледяным драконом, он должен был стать только твоим. — Почему? — Потому что... — Дайра замешкалась, отвернувшись в другую сторону, отчего ее стало едва слышно, — когда ты родился, я не могла тебя защитить. Ты забрал почти всю мою силу, и она больше не восстанавливалась. Я медленно умирала в одной из лесных рек, держа тебя на своих руках и ужасно боясь выпустить. Я не человек, чтобы молиться богам в Обществе Душ и просить их о помощи. Но они все равно пытались мне помочь, правда, ничего не смогли сделать лучше, кроме как запутать в лесу одного легкомысленного путника и привести его ко мне с другой части реки. Им оказался молодой парень. Его звали Иссин Шиба. Он извинился, сказав, что не может взять тебя к себе, но пообещал найти для тебя достойный дом и семью. После этого его не было почти весь день, и я уже отчаялась. Но потом он вдруг вернулся, мы договорились выйти среди ночи. Я понимала, что для меня это возможно будут последние часы моей жизни. Собрав все крохи силы, что у меня были, я вышла из реки. Мы обернули тебя в мое кимоно, оно обладало очень мощной защитой. Дом, который нашел для тебя тот синигами, оказался совсем небогатым. В нем жила одинокая старушка. Иссин Шиба сказал, что это лучший вариант в деревне. У меня уже не было сил спорить, и мне просто пришлось довериться ему. Едва положив тебя на порог и постучав в дверь, я почувствовала, что больше не могу держаться. В ту ночь шел сильный дождь. Растерявшийся и напуганный синигами, которому пришлось увидеть мое истинное обличье, быстро убежал. Мамору и Луна слушали ее рассказ, похоже, впервые, и на их лицах застыли болезненные гримасы. — В моей деревне дожди шли чаще, чем в других, — ошеломленно добавил Тоширо. — Я была с тобой лет десять или пятнадцать, — вздохнув, продолжила Дайра, — все еще способная сохранять сознание, но потом я уже ничего не помню. Я блуждала по земле дождем и снегом, тонула в озерах и реках и поднималась в облака. Все было как в мороке. Спустя очень много лет я просто очнулась на одной из улиц мира людей. А мне нельзя вообще показываться людям, я была создана не для них. Это были ужасные времена, я ничего не понимала. Я даже видела пару раз того синигами. В Шигане очень грязная вода, мои раны не заживали, а тело пропиталось скверной. Меня спасали оставшиеся среди людей духи и боги Ку Ида, до сих пор помнящие свои родные края. А потом я почувствовала ее, — Дайра смотрела на Карин. — Я поняла все сразу, мне не триста лет, и многое довелось повидать и узнать. Она ведь была его дочерью. И она оказалась необычным ребенком. Сначала я долго сомневалась, стоило ли мне возвращаться домой. Я ждала момента, просто стала рекой, следующей своему пути, чтобы впасть в океан. И случай подвернулся. Деметрия прислала за Карин горную ведьму. Пара небольших махинаций, и вот я здесь. И вот ты. — Получается, что... — Тоширо не мог подобрать слова, прибывая в полнейшем раздрае после откровения Дайры. — Именно так. Она неловко потянулась к нему, неудобно обнимая и прижимая к себе. Тоширо ощутил что-то теплое и мокрое у себя на макушке. Всю жизнь он был изгоем. Мальчишкой с седыми волосами, что морозил свою бабушку по ночам. Даже в академии, даже в Готее-13, даже став капитаном он вечно слышал шепотки за спиной. «Ребенок, а волосы как у стариков! В юном возрасте уже стал капитаном! Юный гений! Такие рождаются раз в сто лет! Вы видели его силу? У него сильнейший ледяной занпакто! Я в его возрасте ещё книжки учился читать!» Достигнув ранга капитана, Тоширо почувствовал себя немного легче. Теперь шептались не только за его спиной, но и за спинами других его коллег. А в родной деревне слухи о необычном ребенке ходили до сих пор. Тот, который вызывает дождь и от которого лужи покрываются ледяной кромкой посреди жаркого дня. Теперь он знал, что в мире есть как минимум два существа, похожих на него. Его мать, а еще.. — Тогда Ундине... — начал Тоширо, но Дайра его перебила, в ужасе отскочив. — Ундине? Херинмару рассказал тебе и про нее?! — Нет, я встретил ее по дороге сюда. Она с какими-то рыжеволосыми духами возвращается домой. Застыв, Дайра пыталась переварить услышанное. Иней медленно пополз у нее из-под ног, покрывая собой весь пол и поднимаясь на стены. Тоширо показалось, что он смотрит на себя в ледяное зеркало. — Она же... собирает Сангуис, — задвигала губами дух-хранитель, оседая обратно вниз. Луна открыла рот и беззвучно им задвигала. Видимо, она хотела что-то сказать, но горло ее только хрипело и першило. Мамору у входа опустил голову. — Сегодня чудесная луна, — сказала женщина, поднимая пиалу с сакэ. Они сидели в небольшой лисьей лавке, путешествующей по людскому миру. Созданной как раз для таких, как они. Духи, оставшиеся в Мире Живых. Бросившие все в Сомниа Мунди, чтобы служить людям. Тут был и изгоняющий демонов аптекарь, и исполняющая желания ведьма, и даже та самая горная ведьма Ямауба. — Тучи собираются в небе. — Никак боги начинают войну. — И что же мы будем делать? Этот мир хоть и прочнее всех остальных вместе взятых, но, глядишь, и он пойдет по швам, если ничего не сделать. — Так не пойдет. Грядут страшные времена, говорю вам. — Ты, вот, наелась, Ямауба, на лет на тридцать вперед. Ты выживешь. А нам что делать? — спросил лис лавочник. — Приспосабливаться, — пожала плечами та. — Нам надо обезопасить это измерение от того, что грядет, — задумалась молодая ведьма. — Ты помнишь, как мы играли в салки в этой части поместья? — задумчиво улыбнулся Кеничи, осматривая большую комнату. — Меня обуревает ностальгия, когда я вижу эти стены, портрет твоего дедушки на стене и этот стол, который мы исписали с обратной стороны. Поместье Фукуда оказалось таким же большим и богатым, как и у семьи Киришики. Им принадлежало несколько соседних хозяйств, где выращивали рис и держали крупнорогатый скот. На уроках истории Мегуми с Гэном узнали, что лучшие мастера кидо и хадо были выходцами как раз из семьи Фукуда. — Я помню, как мы отодвигали стены и пробегали сквозь комнаты, чтобы не попасться, — сказала Ран, — Киришики часто водил, потому что медленно бегал. А ловил его всегда Сэн из семьи Нишимура. Взяв чугунный чайничек в руки, Ран сняла крышку и проверила, заварился ли чай. Вдохнув приятный аромат, она улыбнулась. — Да, было такое, сейчас мы с ним мало общаемся. Сэн был на похоронах? Я не припомню. Размышляя над вопросом Кеничи, девушка разлила уже заварившийся чай по чашкам. Наконец, она ответила: — Был, мы поздоровались, и он выразил Киришики соболезнования от имени своей семьи. На ночь он не остался, уехал сразу же после церемоний. После вступления в должность главы клана и принятия на себя обязанностей хранителя печати он стал совсем неразговорчивым. — Ты не закрыла чайник крышкой, — заметила Мегуми. Все удивленно посмотрели на чугунный чайник, который Ран все еще держала в руках. Крышечка от него лежала на столе рядом. — Забыла. Я не верю в суеверия, — догадавшись, в чем дело, отмахнулась она. Кеничи и Гэн пожали плечами. Взяв чашки, они сделали по глотку. — Вкусно, — скупо сказал Ходжо Гэн. Девушка воодушевилась. — Правда? Это чай из ячменя, моя бабушка просто обожала его и обпивалась им до самой своей смерти. Попробуй еще рисовые пирожки с карри. Мужчина взял пирожок и надкусил. Начинка тут же вытекла и заструилась вниз по руке, испачкав рукав. Цокнув, Гэн под смешки остальных потянулся за салфеткой. Невероятной мощи гром, ударивший небеса, заставил всех подскочить. Фарфоровые чашки зазвенели, и светлая поверхность чая в них нервно зарябила. Гэн от неожиданности выронил пирожок, и тот шмякнулся на деревянный пол, растекаясь в густой липкой лужице. — Что это было? — потрясенно воскликнула Ран, вскочив на ноги. — Как будто... — начал Кеничи, но запнулся, прикусив язык, и чуть не упал. Пол под ними завибрировал и заходил ходуном. Раскаты грома продолжались, с каждым разом становясь все мощнее и зловещее. Мегуми закрыла ладонями уши. — Небо! — закричал Гэн. — Оно как будто кричит! И сразу после того, как он это озвучил, всем действительно послышались в этом страшном реве едва различимые слова. Внезапно их оглушило взрывом, ударной волной раскидав по углам. Мегуми больно ударилась шеей, Гэна придавило упавшим шкафом. Кеничи тут же кинулся помогать ему выбраться. — Отец! — заорала Ран, резко поднимаясь на ноги. Она инстинктивно приложилась руками к бедру, но меча там не оказалось. По правилам академии ученики, еще не ставшие синигами, не имели право выносить занпакто за пределы Сейрейтея. Обезумевшая, она сорвалась с места и, вылетев на балкон, бросилась вниз. Прыгать ей пришлось со второго этажа. — Фукуда, стой! — закричал ей вслед Кеничи. Он помчался за ней, Гэн и Мегуми последовали его примеру. Ран, спотыкаясь и не следя за дорогой, продиралась сквозь чащу, бежала вглубь леса. Туда, где стоял буддийский храм их семьи и где сейчас был её отец. Туда, с чьей стороны сейчас черным столпом поднимался в небо густой дым. Выбежав к храму, Ран ахнула. Нечто разорвалось внутри, потому что крыша частично провалилась. Из дыры сверху валил смог. Воняло просто тошнотворно. Ран поднялась по ступенькам и вбежала в главную комнату. Свечи в золотых подсвечниках сильно чадили. Из блаженных, полуприкрытых глаз Будды струились кровавые слезы. Ран перевела взгляд на пол. Страшный, не похожий на человеческий, крик раздался над поляной, отчего птицы с громким карканьем и щебетом взметнулись ввысь. У Кеничи сжалось сердце. Они нашли Ран сидящей у стены при входе в главный зал. Закрыв лицо руками, она громко ревела. Заглянув внутрь, Кеничи подавил подступившую к горлу рвоту. Мегуми и Гэн, оказавшиеся рядом, потеряли дар речи. Молельный зал был весь в лужах крови. На полу лежали останки, одетые в пестрое кимоно с гербом клана Фукуда. Из-под помятой ткани торчали желтые кости ребер. Обглоданные руки держали раскрытую золотую коробочку, источающую черный дым, мерзопакостно воняющий. Коробочка задребезжала и щелкнула, из-под кимоно тут же выбежали, словно вырисовываемые невидимой кистью, продолговатые линии, которые через мгновение раскрывались черными глазницами. Таинственные знаки поползли к углам, поднимаясь выше по стенам и потолку, пока, наконец, не покрыли всю комнату. Страшные черные глаза открывались один за другим, фокусировались на Кеничи. Парень почувствовал нарастающий в теле ужас. Что-то смотрело на него тысячами глаз со стен и потолка этой ужасной кровавой комнаты. — Нам нужно убираться отсюда, — крикнул он остальным. — Теперь это место проклято. Гэн поднял на руки обезумевшую Ран, и они стремглав вылетели из храма. — Сегодня произошло нечто ужасное, — прошептала себе Мегуми, пытаясь прийти в себя.