Свитки Мерлина

«Хогвартс, кто бы мог подумать, что я снова вернусь туда, как ученица», — размышляла Гермиона, глядя в окно мерно покачивающегося экспресса.       Маленький черный паровоз, натужно пыхтя, тащил за собой с десяток вагонов по огромному акведуку. Далеко внизу расстилались еще зеленые заливные луга, а в вышине виднелось темно-синее небо, по которому, будто стая белых лебедей, плыли пушистые облака. Но вскоре равнина сменилась лесом, поросшим густыми соснами и елями, свидетельствовавшее о том, что ехать осталось чуть больше часа. — Отдай, отдай палочку! — раздался детский крик из соседнего купе и тут же мимо них, догоняя своего обидчика, пронеслась маленькая девочка с гривой пушистых белокурых волос. Тихо улыбнувшись ей вслед, Гермиона вспомнила, как сама одиннадцатилетней девчонкой первый раз ехала в школу чародейства и волшебства. Как давно это было? Казалось, прошла целая жизнь. В тот миг глаза ее горели огнем знаний, а внутри всё содрогалось от предвкушения чего-то захватывающего. Сколько всего ей предстояло узнать? Сколько приключений пережить? Тогда эти мысли приводили ее в состояние невыразимого восторга, но судьба распорядилась иначе.       Нет, знаний она получила действительно много, а авантюр было еще больше, но все же не того жаждало ее наполненное детскими надеждами сердечко. Ведь каждое их приключение, каждое выученное заклинание и сваренное зелье, было результатом постоянной борьбы за собственное существование. Они и не жили вовсе, на жизнь не хватало времени. Нужно было постоянно убегать, переходить с места на место, каждую минуту опасаясь Пожирателей Смерти и прочих прихвостней Волан-де-Морта. В те дни, казалось, даже сон был под запретом, а постоянное недоедание приводило к головокружению и мешало здраво рассуждать.       Война… не верилось, что она, наконец, закончилась! Прошло уже несколько месяцев, но девушка до сих пор продолжала жить по законам военного времени, практически каждую ночь просыпаясь в холодном поту, будучи готова схватить рюкзак и броситься куда глаза глядят, спасаясь от преследователей. Впрочем, даже в лучшие дни сон ее был неспокоен, ибо ужас пережитого навсегда отпечатался в ее памяти, являя в сновидениях лица погибших друзей и знакомых, заставляя заново услышать их предсмертные крики. Порой, в эфемерном мире грёз, она вновь проходила по стезе войны: переживала битву за Хогвартс, ужасные пытки в родовом поместье Малфоев, битву в Отделе тайн. Это было невыносимо.       Сейчас, оглядываясь назад, Гермиона даже представить не могла, как у нее получилось все это вынести и остаться собой и в здравом уме. Хотя, если уж говорить совсем откровенно, собой она уже и не была. Война изменила ее навсегда: закалила характер, сделала решительней и тверже, расширила границы ее восприятия, дала новые ценности и поменяла мировоззрение, но все же остался в ней тот несгибаемый стержень, та неуемная тяга к знаниям (пусть и без прежнего огня) и верность друзьям, которые выдавали в ней прежнюю Гермиону — невероятную и занудную всезнайку. «Что ж, седьмой курс» — мысленно протянула она, будто пробуя эту фразу на вкус, — «может это мой второй шанс испытать то, чего я была лишена все это время. Полностью отдаться изучению дисциплин без страха перед пытками или нападениями, получить возможность беззаботно гулять, радоваться жизни, чувствовать. Хотя почему это мой шанс? Наш шанс!» — она медленно обвела взглядом друзей, что сидели вокруг нее, занимаясь своими делами.       Полумна, одетая в нелепое желтое платье с изображенными на нем рожками мороженого, увлеченно рассказывала Невилу об очередном открытии отца. Краем уха Гермиона услышала о каких-то сердцебрюхах. Мерлин, что за бред он опять выдумывает? Потом девушка перевела взгляд на Гарри, на плече которого дремала Джинни и, судя по всему, видела вполне приятный сон, потому что лицо ее то и дело озаряла нежная улыбка, а маленькие пальчики бессознательно цеплялись за мантию бойфренда. И, наконец, взгляд девушки остановился на Роне, который с наслаждением уплетал куриный сэндвич, заботливо приготовленный матерью. Ох, милый и добрый Рон, как же много они пережили вместе, а сколько всего у них еще впереди.       Гермиона мечтательно закрыла глаза, представляя их совместное будущее, детей, работу. Все обязательно так и будет! После окончания школы они снимут небольшую квартирку в Лондоне, Рон станет мракоборцем, а сама она поступит на работу в Министерство, и из нее получится прекрасный законник и юрист. Вдохновленная этими мыслями, девушка сжала руку возлюбленного, мечтательно глядя куда-то вдаль. Кто бы мог подумать, она еще не разучилась мечтать. — Что? — с набитым ртом, пробубнил Рон, вопросительно глядя на Гермиону. — Да нет, я просто… — она слегка покраснела, смутившись собственных мыслей. — Купить что-нибудь не желаете? — проговорила весьма дородная проводница средних лет, остановившись с тележкой около входа в купе. — Есть сладости, пресса, травяной чай. — Нет, спасибо, — отмахнулся Рон, откинувшись на спинку сиденья и довольно вытянув ноги. — Дайте мне номер «Ежедневного пророка», пожалуйста, — проговорила Гермиона, протягивая несколько кнатов. — Вот держи, милая, — с улыбкой проговорила проводница. — А мне свежий номер «Придиры», — весьма отстранённо произнесла Полумна. — А то Невил не верит, что именно сердцебрюхи ускоряют биение нашего сердца, когда мы смотрим на любимых нам людей. Но вот мой отец доказал их существование и даже написал обширную статью, — с гордым видом добавила она, — смотри. — Ого! Вижу Малфой опять засветился на страницах желтой прессы. Только подумайте: «Люциус Малфой — оправданная жертва тирании Темного Лорда. Эксклюзивный материал от Риты Скиттер». Это Малфой-то жертва? — прочитав заголовок на первой полосе, сокрушился Рон. — Такими «жертвами» войны весь Азкабан забит. А с него всё, как с гуся вода. Как будто он приворожил себе удачу на век вперед. — Я думаю, что тут виновата не его удача, а показания Гарри, — разглядывая колдографию, с которой на нее, как всегда с высокомерной насмешкой взирал Люциус Малфой, отозвалась Гермиона. Поразительно, что даже со страниц дешевой газетенки он смотрел на девушку так, как на кусок маглорожденного дерьма. Закусив губу, она перевернула страницу, продолжая читать репортаж. — А зачем ты, кстати, это сделал? — Рон обратил на друга недоуменный взгляд. — Неужели ты позабыл обо всех его преступлениях? Он же мерзавец. — Да я, собственно, ничего и не делал, — развел руками Гарри. — Лишь сказал о том, что он фактически не принимал участия в битве за Хогвартс, разыскивая своего сына и попутно отбиваясь от собственных сообщников. А потом и вовсе скрылся с поля боя. Вот и всё — на мой взгляд, этого недостаточно для оправдательного приговора. — Трус! — скрестив руки на груди, буркнул Уизли. — Чего еще ждать от Малфоя. Гнилая порода! Бьюсь об заклад, что он купил с потрохами весь Визенгомот, раз его оправдали несмотря ни на что. Небось, опять напевал песни о том, что на всю их семейку наложили «Империус». — Не успел Рон закончить свою речь, как к нему с деловым видом наклонилась Полумна и начала хватать воздух вокруг него, будто сбрасывая с его плеч каких-то невидимых, а точнее не существующих, существ. — Что… что ты делаешь? — Чищу твою ауру, — вполне серьезно ответила девушка. — Ты слишком напряжен. Мозгошмыги в твоей голове так и пляшут. — Я думаю, что лавры победы надо отдать его защитнику, — фыркнул Невил, не обращая внимания на манипуляции подруги. — Говорят, с континента приехала. Выдающийся знаток международного права, успешный практик легилименции и трансфигурации. — А еще и красотка, каких свет не видывал, по словам Гарри, — подмигнул Рон. — Ай, — получив звонкий подзатыльник от своей девушки, пискнул Поттер, — Рон, ты же обещал… — И кто же эта таинственная спасительница? — вмешалась в разговор Джинни. — Каталея Дюбурже. Обучалась в Шармбатоне, а потом в международной академии магического права в Америке. — Хм, — фыркнула Гермиона, — подумаешь. Как всегда громкие имена и дешевый пафос. Как это по-малфоевски.  — Не скажи, — возразил Невил. — Говорят она камня на камне не оставила от позиции обвинения. Дискредитировала многих судей и присяжных, которые в правление Волан-де-Морта судили маглорожденных, нарушая их права; доказала, что Малфой не мог быть причастным как минимум к половине приписываемых ему обвинений потому, что Темный Лорд отобрал и уничтожил его волшебную палочку; убедила всех в том, что он действовал не по злому умыслу, а из желания спасти свою семью от гнева Сама-знаешь-кого. Да и показания Гарри, как героя войны, облегчили ей задачу. К тому же сам Малфой активно сотрудничал со следствием. С его помощью удалось задержать многих Пожирателей, скрывшихся с поля боя, а так же найти больше сотни магических артефактов и книг. — Хм, подумаешь, у него забрали палочку. Да зуб даю, что в Малфой-мэноре с десяток палочек валяется, как и прочих магических безделушек. — Может и так, — произнес Гарри, — да только это теперь недоказуемо, в то время как его помощь при расследовании вполне можно оценить в цифрах. — Тоже мне помощь, предать собственных дружков и убеждения. Скользкий тип, ненавижу его. Считает, что может купить всё и вся. И самое обидное, у него это прекрасно получается. Даже интересно, какую сумму он отвалил за то, чтобы его признали невиновным. И вот, наглец, еще смеет прикрываться «Империусом» и женой с сыном. — Он защищал свою семью, Рональд! — строго сказала Гермиона. — Что? Неужели ты защищаешь этого подонка после того, что произошло в его особняке? Ушам своим не верю. — Нет, но просто… просто могу его понять. В Хогвартсе был его сын, как бы ты поступил на его месте? К тому же Нарцисса спасла Гарри, в какой-то степени. — Для начала, я бы выбрал правильную сторону! — с умным видом изрек он, подняв указательный палец вверх. — Бывают такие войны, Рон, когда победителю приходится не легче побежденного. Зная, какую цену пришлось заплатить, можешь ли ты считать, что победил? Жизнь сложилась так, что Малфою, не смотря на все наше недовольство, удалось выйти сухим из воды. Может он подкупил и запугал присяжных, может просто фортуна ему благоволит, факт в том, что мы с этим ничего поделать не можем, а потому не вижу смысла тратить силы на пустое возмущение! Этого человека мы больше не увидим, здесь написано, что он под домашним арестом в Малфой-мэноре, поэтому не вижу смысла тратить на него свое время и эмоции. — Это не совсем так, — парировал Гарри. — Скиттер как обычно подливает масло в огонь. — Насколько мне известно, суд приговорил его к денежному штрафу, обязал восстановить Хогвартс после разрушения, а так же назначил какой-то курс реабилитационной программы в социуме. Ах, да, и поставил надзор. Представьте, какое-то время ему придется жить, как несовершеннолетнему колдуну. — А что за программа? — поинтересовалась Полумна. — Не знаю точно. Предлагали несколько вариантов на выбор. Знаю только, что теперь ему придется гораздо больше взаимодействовать с волшебниками разного… ммм… достатка и чистоты крови и на какое-то время прервать свое уединение в мэноре. — Ага. Только представьте Люциуса Малфоя, убирающего сортиры в Министерстве. Такой исправительной работы он точно заслуживает. Хотя… может, это и к лучшему, у него и так такое выражение лица, будто живет с постоянным запором, а тут хоть бегать далеко не придется, если припечет, — явно довольный своей шуткой, проговорил Рон, и все вокруг разразились громким смехом. — Не думаю, что это как-то связано с социумом, — отозвалась Полумна, утирая слезы с уголков глаз и подарив другу сияющую улыбку. — Ну почему же, ты только представь, с какими разными представителями общества ему придется взаимодействовать, — не унимался Уизли. — Нет, лучше представь его лицо в процессе этого взаимодействия, — добавила его сестра, и все снова разразились заразительным хохотом. — Только представьте, приходите Вы в туалет Министерства, а там Малфой говорит: «Мистер Уизли, позвольте подать Вам бумагу». — А может тебе еще и зад подтереть? — ехидно усмехнулась Джинни. — Ну, нет, сестренка, с этим я как-нибудь справлюсь сам. Даже не могу представить его липкие ручонки на моем… хм… не могу, в общем. — А говорят еще, женщины — сплетницы, — усмехнулась Гермиона, не отрываясь от газеты. — Да ладно тебе, Герм, — пихнув ее локтем в бок, проговорил Рон, — мы же просто шутим. — А сейчас станет еще смешнее, — подавая другу «Придиру», хихикнул Невил. — Мерлинова борода, вот это да! — глядя на колдографию Люциуса в журнале, поверх которой были нарисованы бараньи рога, прыснул Рон. — Есть все-таки в жизни справедливость! — Что там? — оторвавшись от «Пророка», поинтересовалась Гермиона, через плечо парня заглядывая в журнал. — «Нарцисса Малфой: верная или неверная». Боже, очередная желтая сплетня, чтобы подогреть интерес к изданию и увеличить тираж. — Кх-кх, — прокряхтела Полумна, — мой отец никогда не пишет таких низостей. Если это напечатали в «Придире», можете быть уверены, что это правда, до последнего слова. — Дай сюда, — Гермиона забрала журнал и начала вслух читать, — «В конце августа жена бывшего Пожирателя Смерти, финансового магната и мецената Люциуса Малфоя была замечена в компании французского миллионера Анри Роша́ра на международной выставке магического искусства в Марселе. Пара с удовольствием ознакомилась с экспонатами музея, приняла участие в благотворительной акции, направленной на поддержание маглорожденных волшебников, а потом отужинала в ресторане „Чаша Морганы“ в весьма интимной обстановке, после чего исчезла, воспользовавшись каминной сетью.       Нарцисса Малфой и ее супруг отказались давать комментарии по этому поводу. Однако есть все основания полагать, что брак короля и королевы Чистой крови магической Британии уже не так крепок, как прежде», — девушка закрыла журнал, не дочитав сноску репортера. — Глупости все это. В чистокровных семьях разводы — это моветон, Люциус Малфой скорее удавится, чем запятнает себя разрывом брачного союза. К тому же, здесь не написано ничего преступного. До падения Волан-да-Морта Нарциссу негласно называли первой леди волшебного сообщества, а как женщине светской, ей положено посещать подобные мероприятия, и не обязательно в компании мужа. Да и в его теперешнем положении главная задача — избегать публичности. — С этим он благополучно не справляется, — разглядывая журналы, усмехнулся Гарри. — Он все лето не сходил с желтых страниц. — И все же Малфой-рогоносец выглядит куда лучше прежнего, надо вырезать и сохранить эту колдографию для потомков, — заключил Рон. Гермионе только и осталось разочаровано покачать головой, уткнувшись в газету.       Не успел он закончить фразу, как поезд дернулся, сбавляя скорость, и начал медленно подходить к платформе. Несколько минут спустя колеса оглушительно засвистели, и состав остановился прямо напротив надписи «Хогвартс». — Наконец-то мы приехали, — радостно подскочила Джинни. — Не терпится увидеть школу после реставрации. Говорят, они расширили поле для квиддича, отстроили мост, переделали факультетские гостиные и спальни, закупили новую мебель и даже восстановили уничтоженные портреты. — Да, — коротко кивнул Гарри, выходя из купе вместе с подругой. — Действительно, не терпится. — А как по мне, лучше прошлого уже не будет, — забирая с собой саженцы каких-то растений в горшках, фыркнул Долгопупс. — Прежним Хогвартс уже никогда не станет. — Я думаю, ты не прав… — уже откуда-то из прохода звучал голос Полумны. — Ты идешь? — Гермиона бросила вопросительный взгляд на Рона и уже собиралась выйти, когда парень ухватил ее за запястье. — Ты… ты можешь задержаться? — явно скрывая неловкость, возникшую при этих словах, пробурчал он. — Конечно, — садясь рядом и укрывая его ладонь своей, отозвалась девушка. — Тебя что-то беспокоит? — Нет… то есть да… я хотел сказать тебе, что ты особенная… — О, Рон, — она расплылась в умиленной улыбке, слегка сжав его руку. — Мы через многое вместе прошли. Ты и Гарри — вы мои самые лучшие друзья. Нет, вы… ты больше, чем мой друг. Я знаю, что мы всегда будем вместе, чувствую это. И я хотел, — он достал из кармана небольшую коробочку, обернутую в подарочную бумагу с перекосившимся красным бантиком. — Хотел подарить тебе… «Боже, он же не собирается делать мне предложение прямо здесь. В купе школьного поезда?» — В мгновение ее взгляд изменился с умилительного на удивленно-испуганный, а по спине побежали мурашки. «Мы же хотели сыграть свадьбу после окончания последнего курса, когда сумеем накопить достаточно денег, чтобы суметь организовать достойное торжество. К тому же предложение здесь! Ну, Рон, даже ты мог придумать что-то более романтичное». — Ты его откроешь? — Что, прости? — Гермиона выглядела сейчас такой растерянной, что парня оставила последняя решимость. — Подарок… ты его откроешь? — Ах, да… подарок, — она уставилась на коробочку и дрожащими от волнения пальцами потянула за край ленточки. Бумага с шорохом упала к ногам, и Гермиона не смогла сдержать вздох облегчения. Внутри оказался маленький флакончик с прозрачной жидкостью салатового оттенка. Духи. Открыв колпачок, она вздохнула, чувствуя, как воздух вокруг нее наполняется сладким запахом ванили. — О, — только и смогла произнести она, глядя на нежданный подарок. — Тебе нравится? — Очень, — обнимая парня и целуя его в губы, пискнула Гермиона. Откровенно говоря, сама она предпочла бы аромат посвежее, но… как же это приятно — чувствовать мужскую заботу и тепло, особенно от Рона. Прижимаясь к нему, Гермиона почувствовала, что и он облегченно выдохнул, ведь процесс ухаживания за девушками всегда давался ему мучительно. Все эти признания, подарки, походы в кафе заставляли его чувствовать себя не в своей тарелке. Гермиона не раз замечала, как он краснеет, беря ее за руку при посторонних, и как дрожат его губы, когда он ее целует, не говоря уже об интимной близости. Как будто каждый раз у них первый. Рон относился с ней с такой осторожностью и трепетом, словно боялся, будто она, как хрустальная ваза, расколется, если сжать ее сильнее. Но она ведь не ваза… — Так, молодые люди, — недовольно скрестив руки на груди, проворчала проводница, — поезд уже давно приехал, и вам пора выходить. Кареты вечно Вас ждать не будут. — Да-да, мы уже уходим, — подхватив Рона под руку, весело затараторила Гермиона, правда уже на выходе из вагона радость ее омрачилась нежданной встречей. — Грейнджер, я смотрю, ты совсем стыд потеряла, что позволяешь себе обжиматься с парнями даже в грязном вагоне! — Каждое слово Малфой младший выплевывал с таким презрением, что в девушке начала закипать злость. — Впрочем, видимо, это все влияние грязной крови, нет в тебе чувства прекрасного. — Заткнись, Драко! — выступая вперед, прошипел Рон. — У, как страшно, я прямо весь дрожу… от смеха, — ухватившись за живот, хохотнул он. — Что ты здесь делаешь, Малфой? Или ты так ужасно сдал в прошлом году Ж.А.Б.А., что тебя оставили на второй год? — улыбка с лица слизеринца сразу же исчезла, и он ухватил Гермиону за локоть, достав волшебную палочку. — Думай, что говоришь, грязнокровка. — Пусти ее и заткни свою пасть, Малфой. — А не то что, герой, упрячешь меня в Азкабан? — Тебе там самое место. Как и твоему отцу. — Ха, посмотрим, хватит ли у тебя смелости сказать ему об это лично, — Драко вывернулся из его хватки, оправил новую мантию и пошел к каретам, а за ним, как всегда на шаг позади, засеменил Грегори Гойл. — Что он этим имел в виду? — потирая нос, проговорил Рон. — Не бери в голову, это же Малфой. Или ты думал, что после того, как его папочка откупился от Визенгомота, он вдруг изменится, и его уста начнут источать мёд? — Ага, — довольно вскрикнул Рон. — Ты все-таки признала, что Малфой старший купил присяжных! — Пойдем, — ввязываться в новый спор Гермиона не стала. Откровенно говоря, её настроение уже было изрядно подпорчено. Перекинув через плечо дамский рюкзак, она тихо пошла вдоль рельс, размышляя о чем-то своем. — Рон! Гермиона! Ну, где же вы ходите? — Хагрид! — практически в один голос воскликнули гриффиндорцы. Гермиона, не скрывая своей радости, подскочила к великану и обняла его, едва не запрыгивая на шею. — Я так скучала, Хагрид. Тебя восстановили в должности? Скажи, раз профессор Макгонагалл стала директором, кто будет вести трансфигурацию? Тебе ведь известно? Я знаю, что известно, Хагрид! А что с Защитой от Темных Искусств? Нашли нового преподавателя? — Не говори так быстро, — засмеялся Рон, пожимая Хагриду руку, — видишь, что он даже не знает, на какой вопрос ответить первым. — Ой, прости, — смутилась девушка. — Ну, так что? — В должности меня восстановили, — погладив себя по бороде, ответил он. — Так что программу я вам подобрал на этот год интересную. Ну, а что касается остальных преподавателей, — великан уставился на свои сапоги, слегка переминаясь с ноги на ногу, — вы скоро сами все узнаете. — Тебе ведь известно? Почему ты не хочешь сказать, кто они? Неужели кто-то из Министерства? Амбридж? — Упаси нас Мерлин от этой ведьмы, — с долей горечи в голосе, проговорил Рон. — Нет, не Амбридж. — А кто тогда? — Так! Вы задаете слишком много вопросов, пойдемте, — Хагрид подтолкнул их вперед, насвистывая по дороге какую-то песенку. — Рон! Гермиона! Ну, где же вы были? — всплеснув руками, проговорила Джинни. — Мы вас уже заждались. — Простите, мы встретились с Малфоем по дороге, — безрадостно заметил юноша. — Да, мы тоже его видели, — кивнул Гарри. — Хагрид, что он тут делает? Он же закончил курс. — Курс закончил, но из-за войны и сопряженных с ней неприятностей, так и не сдал экзамены. К тому же, из-за постоянной службы Сами-Знаете-Кому, знания у него отрывочные. Вот его отец и посчитал, что сыну стоит пройти курс повторно. — Да, безрадостная перспектива еще целый год смотреть на его кислую физиономию, — усаживаясь в карету, заметил Рон. — Ладно, вам пора, — великан убрал стопу с подножки, и карета тронулась, мерно поскрипывая при каждом шаге фестрала. Не сговариваясь, друзья молча наблюдали за тем, как вороной крылатый конь, больше похожий на скелет, обтянутый гладкой шелковистой кожей, тянет за собой повозку. И как-то грустно сразу стало на душе от нахлынувших воспоминаний, от потерь родных и друзей, от осознания того, что детство их было нещадно прервано войной, и прежних радостных деньков, когда ни один из них не был знаком со смертью, уже не вернуть. — Пойдемте скорее, мы опоздаем на пир, — спрыгивая с кареты, едва та остановилась, бросила Полумна, — ой, я хотела сказать, что опоздаем на распределение первокурсников. — Да, Полумна, мы так и поняли, — ехидно заметил Гарри, подавая руку Джинни, а потом и Гермионе, потому что Рон, объятый тем же желанием, что и Полумна, выскочил из кареты и уже топтался у ворот, нервно постукивая ногой, как делает ребенок, когда родители не желают его слушать.       Быстро пробежав по главной лестнице, они едва ли не с шумом ворвались в парадный зал, да так и замерли от удивления. Тут, казалось, ничего и не напоминало о прошедшей войне. Все разбитые витражи были в точности восстановлены, и сквозь них сейчас сочился едва уловимый лунный свет; стены, лежавшие в руинах — отстроены, более того, на них сейчас висели старинные гобелены, видимо, конфискованные в домах осужденных Пожирателей Смерти; а потолок, он был поистине великолепен, потому что вместо редких звезд под стрельчатыми сводами раскинулись разноцветные галактики. То и дело с высоты срывалась очередная падающая звезда, долетавшая практически до столов и рассыпающаяся на мириады маленьких блесток прямо над головами студентов. Это, вкупе с парящими свечами, создавало настоящее световое представление, заставлявшее затаить дыхание. — Это просто потрясающе! — проговорила Джинни. — Пойдемте, пора садиться, — они устроились с самого края, если не считать тех мест, что заведомо оставлялись первокурсникам, и сразу уставились на преподавательский стол. В самом центре, облаченная в черную мантию с остроконечной шляпой на голове, сидела директор школы Минерва Макгонагалл. По правую руку от нее расположился Гораций Слизнорт, Помона Стебль, Аврора Синистра, Хагрид и профессор Флитвик. Место по левую руку от нее пустовало, дальше сидели две довольно молодые ведьмы. Одна — худенькая грациозная блондинка с уложенными улиткой волосами, облаченная в пурпурную мантию, сшитую по последней моде, другая — брюнетка, лет тридцати, как ни странно, одетая в серый брючный костюм с удлинённым пиджаком. Склонившись друг к другу, они о чем-то перешептывались, то и дело поглядывая на пустующий стул. Дальше сидела профессор Трелони и Катберт Бинс, то и дело пытающийся утихомирить остальных приведений, летавших по залу в такой ответственный момент. — Гарри, это же… — начал было Рон, указывая пальцем на белокурую ведьму за преподавательским столом. — Да, — коротко кивнул Поттер, продолжая с интересом рассматривать новые лица. — Вы о чем вообще? — поинтересовалась Джинни. — Видишь блондинку за преподавательским столом? Это и есть Каталея Дюбурже. — Что она здесь делает? Неужели учителям стали настолько хорошо платить, что она оставила прибыльную практику и все возможности развития своих талантов, чтобы преподавать здесь? — в голосе Гермионы звучали те самые нотки, которые неизменно выдавали в ней попытки скрыть собственное раздражение. — Да что ты злишься-то? — с недоумением поинтересовался Рон. — Что?! Я вовсе не злюсь, — отмахнулась девушка, хотя сама и понимала справедливость его замечания. Действительно она злилась. Но с чего бы? На подсознательном уровне почему-то возникла стойкая неприязнь к этому по-ангельски прекрасному существу, к которому, безусловно, были обращены взгляды мужской половины зала. Сама Гермиона искренне попыталась объяснить подобное отношение к незнакомке тем, что она способствовала освобождению одного из самых близких сторонников Волан-де-Морта, хотя в действительности это была банальная женская ревность.       Ревность к успеху и признанию этой женщины. И хоть Гермиона в поезде и сделала вид, что никогда не слышала о ней, в действительности, она ей восхищалась. Потому что Каталея Дюбурже стала не только самой молодой женщиной-юристом в истории, она еще и с отличием закончила Шармбатон и Академию магического права, заслужила признание во всем мире и успешно провела столько безнадежных процессов, что ей мог позавидовать любой мужчина. К тому же она просто блестяще сдала Ж.А.Б.А. И теперь эта женщина здесь, одним своим присутствием бросала тень на все успехи самой Гермионы, да еще и оказалась такой красоткой, что даже смотреть тошно. — Внимание, студенты, — раздался звучный голос профессора Макгонагалл, — я поздравляю всех Вас с началом учебного года. Сейчас мы проведем распределение по факультетам, а после я представлю вам новых преподавателей, — она обвела рукой переговаривающихся женщин, с явным недовольством остановившись на пустующем стуле. — Итак, начнем, — проговорил профессор Слизнорт, — студент, чье имя я буду называть, должен выйти вперед, и я надену ему на голову распределяющую шляпу. И она определит Вас на факультет. — Корделия Гринсон! — вперед вышла маленькая девочка с черными, как смоль, кудрями и боязливо уселась на табурет. Старый волшебник опустил ей на голову шляпу, и та в момент ожила, что-то бормоча сама себе. — Слизерин! — огласила она на весь зал, и потолок сотрясли громкие аплодисменты. Малышка соскочила со стула и побежала к столу своего нового факультета. — Эмильен Дефо! — вперед вышел веснушчатый мальчишка. — Нет, я все-таки не понимаю, — возмутилась Гермиона, — Почему Каталея Дюбурже решила пополнить преподавательский состав Хогвартса? Можно подумать, что кто-то из здесь присутствующих способен разобраться во всех хитросплетениях магического законодательства. Это словно объяснять обезьянам тонкости зельеваренья. — А ничего, что мы еще находимся здесь, мисс всезнайка? — в тон ей отозвалась Джинни. — Простите, — сокрушилась Гермиона. — Не знаю, что на меня нашло. — Да что ты завелась? — негодовал Рон. — Или ты завидуешь? Ну, что не ты теперь здесь самая умная? Теперь все лавры не тебе — героине войны, а ей, которая умудрилась свести все наши усилия к минимуму и освободить того, кого мы так старательно пытались сгноить в самой темной камере Азкабана? Злишься, что она тебя переиграла? — Рон! — взвизгнула она, подскочив с места, но тут же опустилась назад, смущенная обратившимися на нее взглядами.       Распределение шло полным ходом, то и дело зал взрывался приветственными аплодисментами и посвистываниями, пока царившее веселье не разрушил отвратительный скрип главных дверей, впустивших в зал холодный сквозняк. Ветерок облетел вокруг преподавательского стола, затушив ближайшие к входу свечи. А следом за сквозняком поистине королевской походкой в зал вошел и виновник временного замешательства. В возникшей тишине его уверенные шаги казались такими громкими, что эхом отражались от стен.       Дойдя до середины зала, Люциус Малфой грациозно взмахнул палочкой, и дверь за ним захлопнулась с таким шумом, что одновременно несколько десятков звезд сорвалось с волшебного потолка, и на головы присутствующих опустилось целое облако звездной пыли. — Гарри, это же… это, — Рон вцепился в руку товарища, продолжая нервно ее трясти. — Гарри, это… — Да, Рон, я вижу, не слепой пока, — прошипел Поттер, пытаясь высвободиться из хватки товарища. — Вы же не хотите сказать, что он будет… будет… — Думаю, ты все верно понял. — Быть этого не может. Чтобы Пожиратель Смерти преподавал в Хогвартсе?! Да у них в Министерстве совсем крыши посрывало! Какого воландеморта они делают? — Рон, говори тише, — цыкнула Джинни, — тебя могут услышать. — Да плевать я хотел на то, что они услышат. Я кричать об этом готов! Это безумие! — Рон! — прикрикнула Гермиона, и парень, согнувшись под ее строгим взглядом, опустил голову.       А Люциус тем временем обошел стол и уселся на пустующее место, деловито поправив и без того идеально сидящий черный, как вороново крыло, сюртук и шейный платок, сколотый бриллиантовой булавкой. А потом едва склонился к уху директора Макгонагалл, что-то шепча. Секунду спустя та согласно кивнула, и мужчина в четверть оборота повернулся к своей обворожительной соседке, бросив ей несколько фраз, от которых та заметно раскраснелась, прикрыв маленькой ладошкой улыбающийся ротик. — Нет, каким бы отъявленным злодеем он ни был, в умении эффектно появляться ему не откажешь, — заключил Невил, стряхивая с плеч остатки звездной пыли, которая так и так исчезла бы сама. — Да, Герм, хоть ты и не любишь профессора Трелони, но она в очередной раз оказалась права, — пробубнил Рон. — Ты о чем сейчас? — Из тебя никудышная прорицательница. Пару часов назад ты утверждала, что мы больше никогда не увидим этого человека. И вот он здесь, сидит, словно король на троне, да так и прожигает взглядом. — Да как ты… — Гермиона буквально зашлась от злости, хватая воздух, как рыба, выброшенная из воды, да только не могла найти слов, способных выразить ее возмущение. — Мои слова не имеют к предсказаниям никакого отношения. Я просто пыталась поддержать разговор. — Вы только полюбуйтесь на него, — тут же фыркнул Рон, глядя на переговаривающихся Люциуса и Каталею. — Еще неизвестно кто в семейке Малфоев кому наставляет рога, — прыснул Гарри, и оба друга схватились за животы, прильнув к столу в безуспешных попытках сдержать смешки. — Видимо король нашел себе королеву помоложе, а ты, Герм, еще спрашивала, что эта вертихвостка делает в Хогвартсе. Вот тебе и ответ: охраняет свои вложения от хищных старшекурсниц, — видимо Рон, поощренный улыбками друзей, сказал это так громко, что по столу прокатились ехидные смешки, а преподаватели устремили на них неодобрительные взгляды. Впрочем, суть сказанного не ускользнула от их чуткого слуха, потому что Каталея поспешно отодвинулась от Люциуса к своей недавней собеседнице, понурив взгляд. — Кто тебя за язык тянул? — тут же прошипела Джинни, прильнув к столешнице так низко, что ее волосы опустились на пустую тарелку. — А что я такого сказал?! — в своей манере возразил Рон, насупившись от негодования. «Уж вы-то должны меня понять». — По крайней мере, теперь нам ясно, о какой реабилитации в социуме шла речь, — тихо проговорил Гарри, рассматривая собственные пальцы. — Его обязали стать преподавателем в Хогвартсе, обучать тех, кого он, по большей части, презирает за низкое происхождение. — Вот тебе и ирония, — фыркнул Невил. — Да уж… будто мы мало выстрадали на войне, а теперь еще и это, — поддержала Джинни. Когда распределение закончилось, профессор Макгонагалл встала со своего места и выступила вперед, обводя изучающим взглядом присутствующих. — Дорогие студенты, я рада приветствовать Вас в обновленном Хогвартсе. В Хогвартсе, в котором, как я надеюсь, будут забыты прошлые обиды и все мы, преподаватели и студенты, сможем стать одной большой и дружной семьей. — Ага, как же, будем мы семьей, — все еще бурчал Рон, даже не повернув в сторону директрисы голову. — А теперь позвольте представить вам сразу трех новых преподавателей. Итак, профессор Каталея Дюбурже, — Минерва повернулась в пол-оборота и указала на девушку. Зал разразился громкими аплодисментами. — Мадмуазель Дюбурже стала самой молодой женщиной, вошедшей в международную коллегию адвокатов, имеет собственную практику в двух странах и с радостью согласилась прочитать в Хогвартсе курс международного магического права для старшекурсников. — Ну да… согласилась она… с Люциусом Малфоем. Небось, каждую ночь ему выдержки из законодательства цитирует, — все не унимался Рон, который с появлением бывшего Пожирателя Смерти только и искал какой-нибудь повод высказать свое недовольство. И, судя по довольным ухмылкам гриффиндорцев да когтевранцев, сидевших рядом, делал это весьма успешно. — Желаем Вам удачи, профессор, — делая вид, что не услышала этого замечания, продолжила Макгонагалл. А девушка, красная, как рак, опустилась на свое место. — А теперь поприветствуем нового профессора по трансфигурации — Шарлотту Гарвейн, — брюнетка, отодвинув стул, поднялась, слегка выступая вперед. — Профессор Гарвейн долгое время применяла свои таланты в Министерстве и с радостью согласилась поделиться ими с учениками, — новый поток приветственных криков обрушился на зал. — И, наконец, позвольте представить вам того, кто в представлении, в общем-то, не нуждается, так как долгое время был и до сих пор является председателем Попечительского совета Хогвартса… — А еще Пожирателем Смерти, — Рон и тут свое слово вставил. — Профессора Люциуса Малфоя. — Профессор… да из него получится такой же профессор, как из меня вейла, — фыркнул Рон, и по столу гриффиндорцев опять прокатились одобрительные смешки. — Представляю, с чего начнется наш первый урок. Малфой войдет в кабинет и скажет: «я не буду вызывать вас на магический поединок, я лучше встряхну своими прекрасными платиновыми волосами и очарую каждого их здоровым блеском, ах», — он поднес тыльную сторону ладони ко лбу, пытаясь изобразить женский голосок с французским акцентом. Здесь уже два ближайших стола разразились хохотом, заглушая голос профессора Макгонагалл. — Минус пятьдесят баллов Гриффиндору! — громко, но в то же время не прерывая своей основной речи, проговорила директриса. Смех сразу утих, и сотни разгневанных глаз уставились на Рональда Уизли, который в прямом смысле подавился собственными словами, закашлявшись от негодования. — Итак, профессор Малфой будет преподавать Защиту от Темных Искусств, — закончила Минерва, начав аплодировать первой.       Люциус поднялся с места с каменным выражением лица, окинув студентов таким надменным, чисто малфоевским, взглядом, что первокурсники немного стушевались. Ни одним своим словом, ни одним движением, маг не подавал вида, что услышал остроумные замечания Уизли, а может, он их действительно не слышал. В зале раздались отдельные хлопки, которые постепенно начинали разрастаться, как волна, подходящая к берегу. Аплодисментам Слизерина начали «подпевать» хлопки Пуффендуя, которым вторил Коктевран. Лишь гриффиндорцы сидели молча, глядя на новоиспеченного профессора со смесью злости и недоверия, даже первокурсники, начавшие весело хлопать в ладоши, поддались унылому протесту старших товарищей, остановились, бросая на них вопросительные взгляды. — Желаем Вам удачи, профессор, — сказала Макгонагалл. — Ага, искренне желаем, — саркастично заметил Рон. — Рональд, помолчи, — уже не сдержалась Гермиона. — Нас и так по твоей вине лишили пятидесяти баллов в первый же день. Да такого сроду не бывало. — Моей вине? — Исключительно твоей. — Понизив голос начала она. — Думаешь, кто-то из нас рад этому назначению? Да только уже ничего не попишешь, так решило Министерство. С сегодняшнего дня он твой преподаватель и тебе придется относиться к нему соответственно. Иначе вся наша благородная попытка продолжить обучение накроется медным тазом, как и твое желание стать мракоборцем. Ты думаешь, в аврорат принимают тех, у кого стоит «Неудовлетворительно» по такой важной дисциплине, как Темные Искусства? — Гарри, — Рон с надеждой посмотрел на лучшего друга, ища у него поддержки. — Боюсь, что Гермиона права. Малфой теперь учитель. Нам почти всегда не везло с этой дисциплиной, так что… я не удивлен. — Да он завалит нас чисто из принципа. — Может быть, — Гермиона не оставляла попыток переубедить своего парня. — Тогда мы сможем подать апелляцию и оспорить его оценку. Но если ты продолжишь так себя вести, поверь, все встанут на его сторону. Не доставляй ему такого удовольствия. — Да вы как будто все сговорились. — Рон, успокойся, — проговорила девушка, она хотела сказать еще что-то, но директор Макгонагалл снова начала говорить. — Так же мне хотелось бы с гордостью представить вам новую старосту школы от факультета Гриффиндор — мисс Гермиону Джин Грейнджер. Поприветствуйте ее.       Когда девушка услышала собственное имя, сердце ее учащенно забилось. Правда, самообладание вернулось к ней быстрее, чем она рассчитывала. Под громкие аплодисменты она поднялась со своего места, отблагодарив Макгонагалл такой лучезарной улыбкой, что та даже немного засмущалась. — Ну что же, мы ждем, — директриса подняла обе руки, и стоявшие на столах тарелки доверху наполнились едой, — начнем наш праздничный пир.       Рон довольно ухмыльнулся при виде еды, забыв и о Малфое, и о только что снятых баллах, и о терпимости, про которую говорила Гермиона. Парень окинул стол голодным взглядом, да так и замер, не зная, что выбрать. Тут, казалось, было все, что только угодно душе: отбивные, жареная курица, овощное рагу, жаркое, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, несколько видов запеканки, куча всевозможных пудингов, горох, фасоль, мясные подливки, пирог с ревенем, пирожки с почками. От такого многообразия просто разбегались глаза. А потому Рон накинулся сразу на всё, доверху набив тарелку и собственный рот. Вскоре горячие блюда сменились десертами, и студенты начали медленно расползаться по своим спальням. — Ну что, Уизли, ты — покойник, — не без удовольствия прошипел Малфой младший, проходя мимо них. — Встретимся на Темных Искусствах. — Что? — Рон спешно открыл папку с расписанием и, издав мучительный стон, буквально сполз по скамейке. Первый урок в этом учебном году — Защита от Темных Искусств. — Мне конец! До завтра он об этом точно не забудет. — Рон, он не забыл бы об этом, даже если бы прошла тысяча лет, — усмехнулся Гарри, понимая состояние друга. «Надо было думать прежде, чем говорить». — Поверьте, завтра он выставит меня полным идиотом. — Охотно верю, — бросила Джинни, потрепав брата по огненной шевелюре. — И поверь, ему это не составит особого труда. — Что ты имеешь в виду? — но сестра ему ничего не ответила, подскочила со скамьи, показав язык, и побежала в направлении гриффиндорской гостиной. — Я тоже, пожалуй, пойду, — проговорила Грейнджер. — Завтра первый день, да еще и такой предмет. Лучше выспаться и морально подготовиться. — Ты там что, медитировать собралась? — Может и так, а вот тебя, мой дорогой, никакая медитация не спасет, — она поцеловала его в макушку.       Гермиона, помня о своих новых обязанностях, поспешно простившись с друзьями, собрала всех первокурсников. Тихо объясняя что-то на ходу, она направилась в спальни Гриффиндора, искоса бросив взгляд на Малфоя. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихих мерных движений, представляло самую резкую противоположность с его живой и подвижной соседкой, которая без умолку рассказывала о казусах, происходящих на слушаниях в суде, заставляя свою новую подругу задыхаться от смеха. Ему же, видимо, все эти истории были не только хорошо знакомы, но уже надоели так, что и слушать их было тошно, а потому с гримасой, портившей его красивое лицо, он отвернулся от девушек, невидящим взглядом уставившись в стенку.       Да и аппетит у «скучающего страдальца» тоже пропал. Тарелка, стоявшая рядом с ним, стараниями его обворожительной соседки была доверху наполнена всякой едой, но сам колдун, очевидно, не съел ни кусочка. «Видимо, аристократические манеры и высокое происхождение не позволяют есть (и уж тем более наслаждаться едой) в окружении чавкающей школоты. Ну, что ж, мистер Малфой, привыкайте к новым реалиям. А то Вы тут быстро ноги от голода протянете», — не без удовольствия подумала Гермиона, и тут же осеклась, встретившись с ним глазами. На душе сразу стало как-то мерзко, будто ее мысли стали его личным достоянием, и он без труда мог их не только прочесть, но и запутать. «Успокойся, это все твои фантазии», — девушка мысленно дала себе звонкую оплеуху, и скрылась в коридоре.       К тому времени, когда Гермиона вернулась в собственную спальню, а ей, как старосте, теперь полагалась отдельная комната, магические часы на стене пробили ровно одиннадцать. Наскоро собрав вещи к завтрашнему занятию и приготовив комплект одежды, она расстелила кровать и легла спать. День оказался насыщенным и эмоциональным, а потому сил размышлять о произошедшем у нее не было. Закрыв глаза, она вверила себя в объятия Морфея, искренне надеясь, что новый день избавит ее от старых кошмаров. «И пусть с восходом солнца начнется новая жизнь», — подумала Гермиона, погружаясь в сон.