***
Яо собирался задать Артуру пару вопросов об Иване прежде, чем пойдет на их запланированную встречу, но когда Артур в школе так и не появился, Яо понял, что ему придется выяснять факты об Иване самостоятельно. Альфа без конца его интриговал. Первое, что он заметил — это запах, раньше он такого никогда не встречал. Он был как воздух в морозный и дождливый день. Он был острый и резал обоняние, но в то же время, он был бодрящим, новым, незагрязненным другими земными запахами. Он был чист. Большинство Альф и Омег, как Альфред, например, имели различные запахи чего-то материального, чего-то уникального, но и одновременно с этим повторяющимся. У Альфреда был запах специй, и без сомнения это был привлекательный аромат, но Яо он никогда не нравился так, как другим. Иван был чем-то другим. Он был загадочным. В нем чувствовалась сила. И Яо не мог перестать думать о нем. Яо пришел в библиотеку в обеденный перерыв вместе со своей тетрадью, чтобы суметь записать ключевые моменты, которые ему понадобятся, из книги Ивана. Он обнаружил его уже сидящем здесь, с большой и внушительной книгой посещений напротив его сложенных рук. Яо сделал глубокий вдох и вошел, присаживаясь рядом с большим Альфой. — Ах, Яо, я рад, что ты здесь. Я принес книгу, как ты и просил, — Иван улыбнулся в своей не угрожающей манере и придвинул к нему книгу одной рукой. Яо улыбнулся и уставился на книгу перед собой. Да, это было именно то, что ему нужно. Она была толстая, а шрифт был мелким, как он заметил, когда открыл черный корешок, заглядывая внутрь. Книга была в превосходном состоянии, а переплет был крепким. — Спасибо за то, что помогаешь мне, — вежливо сказал Яо, нервно кивая Ивану. Он не знал, что еще сказать, так что вернул свой взгляд на черную книгу, открывая содержание. Он надеялся, что там будет глава в точности, что он искал, и так и оказалось. Он переворачивал страницы, пока его взгляд не наткнулся на нужную двадцать седьмую. Он слегка улыбнулся книге, быстро кидая взгляд на Ивана. Альфа выглядел довольным, только лишь глядя на него, но не то чтобы Яо это волновало, он просто надеялся, что не будет слишком много попыток завязать с ним разговор, пока он работает. Его волнения оказались напрасными: Иван выглядел очень счастливым, просто глядя на него, или наблюдая, всё равно. Яо подумал, что это странно приятно — получать от кого-то тихое, но постоянное внимание. Яо поглядывал временами на мирное выражение лица Ивана. И каждый раз он сталкивался взглядом с ним, в приятном смысле слова. Через пять минут после начала обеденного перерыва Яо закончил. Он выписал всё, что ему было нужно, и был горд, что сумел справиться с работой так легко, за такой короткий промежуток времени. Раньше он никогда не мог сосредоточиться так же хорошо; он подумал, что, возможно, это тишина Ивана сделала что-то с этим, или же его успокаивающий Альфа запах сработал. А возможно, и то, и другое. Яо закрыл книгу с тихим хлопком. Он осторожно подвинул её на законное место перед Иваном. — Ещё раз спасибо, — сказал Яо, и его голос немного дрогнул. Он прочистил горло, чтобы звучать хоть немного лучше, когда заговорил снова, — Надеюсь, тебе было не скучно. Иван улыбнулся чуть шире. — Ты мило выглядишь, когда читаешь, — сказал он уверенно и одобряюще. Яо чуть-чуть покраснел, он не хотел быть «готовеньким» от простого комплимента, но одинокое сердце уже с радостью приняло слова. Иван положил свою большую ладонь на ладонь Яо, когда они переместились на стол. Яо поднял взгляд и встретился глазами с Иваном, но в этот раз они не отвернулись. Иван опять выглядел довольным лишь от таких гляделок, но это было ненадолго. Яо заметил, как Иван начал медленно приближаться, опасаясь отказа, но когда он его не получил, Альфа с восторгом прижался губами к губам Яо. Поначалу это был просто легкий поцелуй, но с ответным движением губ Яо он приблизился к той отметке, где находится поцелуй, который делят между собой двое возлюбленных. Иван был тем, кто отстранился первым, на его лице была невероятно широкая улыбка, которую Яо бессознательно повторил с таким же удовольствием. — Если ты позволишь мне быть твоим Альфой, я буду с честью беречь тебя, — сказал к счастью Иван. Он поднес руку Яо, которую легко сжимал до этого, и поцеловал тыльную сторону ладони, — Ты позволишь мне любить тебя? Яо вздохнул и ответил «Да», положив свою руку ему на затылок, притягивая к себе для еще одного поцелуя.***
Не то чтобы Мэттью был из того типа людей, которые не ценят образование, на самом деле, он любил учиться, но он знал, что школа не поможет ему добиться его первой и единственной цели. Все, чего Мэттью когда-либо хотел с того самого момента, когда узнал свою классификацию — это завести ребенка. И он знал, что другие Омеги думают о его мечте: они думают, что эта идея отсталая и старомодная. Они все говорят Мэттью, что он должен посвятить свою жизнь себе, а детей можно завести и попозже. Мэттью всегда чувствовал что-то вроде вины за то, что он был не амбициозным человеком; он почти ощущал себя обязанным хотеть забраться на вершину карьерной лестницы в какой-нибудь корпорации или же быть полностью и безоговорочно независимым; он боялся, что общество будет видеть его лишь как дурачка, который выбрал семейную жизнь вместо жизни трудоголика. Один ребенок, с которым он учился в школе для Омег, обвинил его в том, что он подрывает всё движение по правам Омег только потому, что он хотел детей. Но Мэттью нравилась идея заботиться о детях. Ему нравилось быть способным видеть, как они растут, и учить их разным вещам. Всё, чего он хотел в своей жизни — это наблюдать за тем, как его собственные дети растут и становятся взрослыми. Большинство людей этого не понимали. Конечно, некоторые Омеги его возраста уже беременели, но они планировали продолжать свое образование, а не оставаться домашними родителями. Но Мэттью просто не заботило это, даже на сотую часть. Он заботился о том, как научить своего ребенка ходить, или освещать чужую жизнь своей любовью. Он знал, что в дальнейшем он не будет об этом жалеть или думать, что он потратил свою жизнь впустую, потому что у него попросту не было никакой другой мечты. И поэтому люди считали его отсталым. Величайшая причина вечного чувства вины Мэттью и его постоянных мыслей о собственной ничтожности — это вечная критика за то, что он был недостаточно амбициозен. Он рассказал Франциску о своей мечте, какой он видит свою идеальную жизнь, и Альфа его поддержал. Он сказал, что Мэттью в первую очередь должен делать то, что хочет он, а не другие, и если забота о собственных детях будет заставлять его чувствовать себя счастливым, то он пускай он просто сделает это. Франциск также знал, что если он и Мэттью действительно дойдут до той самой базы, как он надеялся, то тогда в дальнейшем он будет единственным кормильцем, и не то чтобы он возражал — в финансовом плане он твердо стоял на ногах, и в случае чего не было необходимости в какой-либо поддержке. Ему нравилась мысль, что он будет приходить домой к Мэттью, который будет встречать мужа в милом маленьком фартучке, пока на его коленях сидит их ребенок. Они встречались всего несколько месяцев, и Франциск хорошо контролировал свою похоть по отношению к Мэттью, но они двое чувствовали такую сильную связь, как будто они уже были счастливой парой, которые вместе всю жизнь. Сейчас они сидели на диване Франциска. Мэттью пошел прямо к нему, как только школьный день закончился. Голова Мэттью покоилась на коленях Франциска, пока Альфа мягко перебирал его волосы. — Матьё, — сказал мягко Франциск своему возлюбленному, — Я хочу пометить тебя. Хочу звать тебя своим всегда. Мэттью нежно улыбнулся и сел, переместившись с колен Франциска, и положил руки на сильные плечи Альфы. — Я тоже этого хочу. Хочу быть твоим во всех смыслах. Франциск улыбнулся и погладил рукой покрасневшую щеку Мэттью. — Этим вечером я попрошу у твоего отца благословения, если ты не против. Мэттью наклонился и мягко соединил их губы вместе на короткий момент, прежде чем снова заговорить: — Я не против, даже не могу дождаться.***
Альфред уже скучал по Артуру, а прошло ведь только семь часов. У него не было желания делать хоть что-либо, он просто без интереса уставился на брокколи, нанизанные на его вилку. Он наклонился, чтобы переложить их Мэттью, который счастливо ужинал с Франциском под боком, и они с его родителями вели милую беседу о нормальных вещах. Он взглянул вниз на свою тарелку и понял, что единственный за столом, у кого она всё ещё полная еды. Когда его мама убрала тарелки, легче не стало совсем. Он был немного раздражен, а обычно он никогда не испытывал раздражения, может быть, это было из-за осознания того, что Артур сейчас голым извивался и корчился в своей комнате, а Альфред был в своем доме, мечтая оказаться там, а не делить обеденный стол с парой влюбленных голубков. Ох уж эти очаровательные взгляды, нежные перешептывания, небольшие поцелуи и такая очевидная демонстрация собственной любви, из-за которой Альфред не выдержал и ударил кулаком по столу. — О БОЖЕ МОЙ, ПОЧЕМУ БЫ ВАМ УЖЕ, БЛЯТЬ, НЕ ПОЖЕНИТЬСЯ? Черт побери! Я ещё никогда не видел такой омерзительной парочки, как вы двое! Они все уставились на Альфреда, раскрыв глаза от шока. Франциск нервно прочистил горло: — Вообще-то, я собирался подождать до десерта, но… Альфред почувствовал стыд, нет, стыд за свою вспышку, и пока Франциск покорно спрашивал у него и его отца руку Мэттью, он кротко кивнул, соглашаясь, а его лицо залила краска. — Я даю вам своё благословение, — сказал Мистер Джонс с широкой улыбкой, — Если Мэттью готов, то почему нет? Ты ответственный молодой человек, и я верю, что ты хорошо позаботишься о моем мальчике. Так что, я так полагаю, поздравления будут вполне уместны! — Мистер Джонс встал со своего места и обнял Франциска, к большому удивлению молодого Альфы, но вскоре тот с благодарностью ответил на объятие. — Вы хотите делать церемонию? Или, знаете, пойдете старомодным путём? — спросила Миссис Джонс, и её щеки слегка порозовели. Под «старомодным путем», который упомянула Миссис Джонс, подразумевалась старая практика образования связи во время течки, которая объединяет двоих. В этом нет никаких формальностей, просто секс — и вот вы уже женаты. Гилберт и Родерих воспользовались этим способом из-за взаимного нетерпения. — Мы решили сделать это старомодным способом, — сказал Франциск, подмигнув Мэттью, — Мы хотим завести детей так скоро, как сможем, — Мэттью согласно кивнул, и вся семья лучезарно заулыбалась. — Я буду дядей! То-то мне показалось, что ты потолстел, — счастливо просиял Альфред. — Я еще не беременный! — запротестовал Мэттью, переходя на небольшой визг, и бросил подушку в голову Альфреда. Новость брата повысила его настроение на остаток вечера, и он ложился в кровать с улыбкой на лице, но он ничего не смог поделать с тем, что начал размышлять о том, что делал сейчас Артур; думал ли он о нём? Помогала ему куртка? Как сильно он мог прогнуться? Как он выглядел голым — «оу» — удивляясь, подумал Альфред. Одеяло недвусмысленно приподнялось на уровне бедра Альфреда, и напряжение было таким же сильным, как и у Артура дома. Преимущество было в том, что сейчас Альфред хотя бы мог от него избавиться понятным всем путем, но вот один недостаток: у него не было запаха Артура… Подождите, нет, у него был запах Артура. Альфред наклонился к тумбочке, на верхней полке которой лежала футболка Артура. Она великолепно успокаивала его во время их двухмесячного разрыва, но он не использовал её для этой цели… пока что. Артур пах чаем и пекарней, полной разных сладких булочек, когда был в нормальном состоянии, но Альфред хотел знать, каков его запах во время течки. Было слишком плохо, что ему приходилось воспользоваться старой футболкой Артура, которая сохранила лишь незначительную частичку его. Но это всё ещё лучше, чем ничего. Он скользнул рукой в свои штаны, оттянул трусы, забираясь рукой туда, куда ему было нужно, и как только он сжал её, то потерялся, представляя Артура и всё, что он мог с ним сделать. И когда он уже лежал грязный, задыхающийся и удовлетворенный, он ничего не мог поделать с тем, что захотел всё это в реальности: он хотел знать, каково это, полностью утонуть в запахе Артура, пока он использует свой член для его истинного предназначения. Но будет ли Артур готов к этому? Остепениться с первым и единственным парнем, который у него был? Альфред этого не знал, но когда он очистил себя и натянул нижнее белье обратно, то поклялся, что в один прекрасный день все равно затащит Артура в постель. Он узнает, как это — ощутить тело Артура под своим собственным.***
Остин спешно помог ему обустроить своё гнездышко, как только привел Артура в комнату, и как только он ушел, Артур содрал с себя одежду и свернулся на мягких одеялах и подушках, его игрушки лежали и были готовы к тому моменту, когда желание станет просто невыносимым. Артур пытался свернуться так сильно, как мог, потому что места, где его касался Альфред, всё ещё слегка покалывали. Он утонул в своих чувствах, казалось, будто под его кожей горел огонь, и это заставляло его тело ловить кайф. Он всё ещё не был на пике своей течки, когда Остин вновь пришел, не отвлекаясь на запах или на то, как лежал Артур в своем гнездышке. — Альфред оставил это для тебя, — сказал он с улыбкой, положив куртку на край кровати Артура. Он ушёл, как только выполнил свою миссию, и закрыл за собой дверь. Артур потянулся к куртке, как только щелкнула дверь. С того момента, как в комнате появился запах Альфреда, желание Артура разгорелось еще сильнее. Он схватил её и откинулся обратно на подушки. Артур глубоко вдохнул, уткнувшись в воротник, и как же было хорошо, что Альфред никогда не стирал эту куртку. Она так сильно пропахла Альфредом во всех возможных смыслах, и это была самая лучшая вещь, которая могла с ним случиться, не считая того, что Альфред собственной персоной мог бы быть здесь. — О, Альфред, — простонал Артур, — Ты действительно такой милый, мой милый. — Артур поцеловал коричневую куртку и пообещал себе, что обязательно отплатит Альфреду за такую доброту. Но пока что он собирался полностью удовлетворить желания, представляя Альфреда в своей голове.