Rebelle

- Какую взять? – Криденс обернулся ко мне. - Молодой человек, - высокомерию упитанного мастера волшебных палочек не было пределов. – Палочку выбирают самостоятельно, следуя зову сердца. Как и любовь, она должна быть одна и на всю жизнь. - Моя палочка сломалась, - чуть более резко, чем следовало бы, заметил юноша. Определенно, у него есть зубы. Просто его слишком часто по ним били. - О, - мастер даже несколько убавил спесь. – Мои соболезнования. - Спасибо. Покажите вон ту коробку, пожалуйста. - Интересный выбор, - чтоб достать до нужного угла, толстяку пришлось встать на стул. - Бузинные палочки у нас приобретают крайне редко, всем сейчас липовые или боярышниковые подавай. Знаете салон Бове? Конкурентка нашлась! Как можно работать палочкой, даже не зная ее наполнения? Между прочим, сердцевина этой – жила дракона, дорогой экспортный продукт. Он сдул пыль с коробки и снял крышку. По глазам Криденса я поняла: это была она. Парнишку словно заворожили, и он безотчетно протянул к палочке руку. Мне показалось, или она сама прыгнула ему в ладонь, удобно умостилась между длинных пальцев, словно продолжение его руки? Криденс прерывисто выдохнул. - Сколько? – спросила я, выступая вперед. - А как ваша фамилия, позвольте-с узнать? – сладко улыбнулся мастер. – Возможно, если я знаком с вашей уважаемой родней, то мог бы организовать неплохую скидку. Я сверлила его тяжелым взглядом, он отвечал мне встречной любезностью. Все было предельно ясно: чужакам тут не рады. - Меня зовут Кид Саламандер, - послышался спокойный уверенный голос Криденса. – Но сомневаюсь, что вы знакомы с моей семьей. Мы большую часть времени проводим в разъездах. Однако! Лгал парень, как бог, даже не задумываясь. Впрочем, чему я удивляюсь? Как бы иначе он смог выжить подле своей мамаши. - Вы иностранец? – быстро задал вопрос продавец. - Нет, что вы. Я родился в Нью-Йорке, хотя родители родом из Великобритании, штат Хэмпшир. Обучался в Дурмстранге. Мои родители хотели бы, чтобы я больше времени проводил среди друзей одного со мной пола и сосредоточился на учебе. Они сторонники консервативного образа жизни, если вы понимаете, о чем я. - Понимаю, - продавец выразительно покосился в мою сторону. Я явно вызывала у него самые неприятные эмоции. Может, мне стоило взять урок обольщения у шармбатонских куриц? Они-то, при всей их двуличности, точно бы снискали расположение толстяка. Эх... - Я так и понял, что вы из местных, - широко улыбнулся Криденсу продавец. – Акцент настоящего ньюйоркца не так-то легко подделать. Эта палочка стоит двадцать галеонов, но вам она обойдется всего в девятнадцать. С четвертью. Еврей-волшебник. Вот оно, мое везение! Нужно было идти к этой, как ее, Бове. Это была почти половина моего бюджета в галеонах. Но палочка, как и любовь... Я быстро заткнула душившую меня жабу. Расплатившись с прохвостом, мы вышли из лавки на свежий воздух. - Ну вот, - я с удовольствием потянулась, - начало положено. Давай слопаем по мороженому и приступим к обучению. Я купила шоколадное, и – джеминио! - превратила его в два. Криденс неловко принял его у меня из рук и зашагал рядом, чуть позади. - Как вкусно, - послышался его удивленный голос. Он остановился, рассматривая мороженое так, будто это был переливающийся всеми цветами огненной радуги фвупер - с восторгом и опаской, что оно исчезнет. Черт, да он же никогда не ел сладостей! Мне стало дурно. Криденсу двадцать два, он всего на год старше меня. За свою жизнь он ни разу не попробовал мороженого. Он шарахается от чужих прикосновений, как от плетки, и весь сжимается, стоит мне хоть на йоту повысить голос. Он смотрит волком на чужих, и что еще хуже, в его глазах уже мелькает фанатичная собачья преданность, когда он смотрит на меня. Ужасно это понимать. Ужасно и... Ох, Мерлин! Я редко кого-то так ненавидела, но Мэри Лу мне хотелось повторно убить. Желательно, сжечь на костре или забить тупым предметом. Лично. - Проводи меня в Центральный парк, - я сглотнула комок в горле. – Думаю, это отличное место для первых занятий. День был солнечный и ясный, и сальвио гексиа надежно защитила нас от взглядов немагов, а репелло инимикум и протего – от каким-то чудом заинтересовавшихся лужайкой случайных волшебников. - Итак, начнем с теории, - я вольно расположилась на предусмотрительно захваченном покрывале. Инсендио! – и нас согревает костер, а Криденс напряженно замер рядом - руки на коленях, ручка наготове, весь внимание. – Магия – не зло и не добро, она бывает разная: исцеляющая, боевая... ...основные предметы: заклинания, зельеварение, полеты, трансфигурация, трансгрессия, а вот прорицания и историю мы пропустим... ...заклинания делятся на... ...конечно, базовые мы будем отрабатывать... ...нет, зельеварение и травничество – это разные вещи... - Ффух, - спустя четыре часа выдохнула я. – Может, передохнем? Криденс выглядел несколько пришибленным потоком информации, но по его загоревшимся глазам я поняла, что у меня появился старательный ученик. Он ловил каждое слово так, будто это были Откровения от Евангелие. Хотя нет, сомневаюсь, что он с таким же пылом постигал библейскую науку Мэри Ли. - А еще, конечно, магический мир не разделим с политикой, - перекусывая захваченными из дома бутербродами с ветчиной, заявила я. – Но я думаю, об устройстве магического общества в Новом Свете ты можешь поведать больше меня, не так ли? - Мистер Грейвс, – Криденс запнулся и продолжил, - мистер Грейвс немногое мне рассказывал. – Я знаю о существовании Международного Конгресса... - Кучка обожающих формальности надутых индюков, где каждый сам за себя, – вставила я. - ...знаю про Министерства или Сообщества... - Вот это уже более реальная сила, эдакие правящие кланы от мира магии. - ...и теперь вот знаю про школы. - Правильно, - кивнула я. – Школы, пожалуй, являются самыми весомыми игроками, и при этом самыми нейтральными. Всегда находятся в сложных отношениях оппозиции и поддержки Министерствам. Ввиду необходимости в школах работают одни из самых сильных волшебников мира: новые, молодые волшебники постоянно нуждаются в сильной направляющей руке. Настолько сильной, что могла бы взять и удержать в узде даже самые выдающиеся таланты вроде Гриндевальда. Или вроде тебя. Всего существует около десяти школ, их них самых весомых - пять: Хогвартс в Англии, Дурмстранг в СССР, Шармбатон во Франции, ваша американская Ильвермони и бразильская Кастелобрушу, но в политических перипетиях последняя никакого участия не принимает. Сложно сказать, какая престижнее. Одна из древнейших – Хогвартс, смешанная, как и Ильвермони. В Дурмстранг отправляют в основном мальчишек, в Шармбатон – девчонок. Кастелобрушу уделяют особое внимание изучению животного и растительного мира магических созданий; Ильвермони специализируется на новейших продвижениях в мире магии, вкладывает немало в развитие наук и боевых искусств; Хогвартс славится практическим подходом и разнообразием магического арсенала. Дурмстранг весьма лоялен к тому, что профаны обобщенно зовут "темной магией", а половина учениц Шармбатона имеют родственные связи с вейлами и специализируются на эмоциональной составляющей магии. Вейлы - это такие твари, дальние родственницы оборотней, но больше смахивают на птиц, когда не похожи на людей, - пояснила я на немой вопрос Криденса. – Тебе бы понравились. Впрочем, как и все парням. Эти создания наделены тем, что зовется "магическим обаянием". Что-то вроде гипноза или приворота. Они умеют нравиться, умеют выглядеть восхитительно и просто идеальные манипуляторы. Единственный способ раскусить вейлу – омнинокль, стекло истины. Вот через него становятся видны их настоящие обличья, наглые, коварные и корыстные. - Ты их не любишь? - Я не люблю ложь, - я сморщила нос, когда на него упал оранжевый луч заходящего солнца. – А вейловские отродья – ложь во плоти. У нас в школе однажды проводилось мероприятие под названием "Турнир трех волшебников", что-то вроде соревнований между магическими школами. Курицы из Шармбатона очаровали кучу учеников Дурмстранга и увезли во Францию едва ли не половину секретов нашей школы, не говоря о том, что кубок им достался уж совсем грязными методами. В последствии был большой скандал, едва не дошло до разрыва дипломатических отношений между школами. Естественно, как только нужда в информаторах отпала, французские пташки про свои северные романы и не вспоминали. Среди обманутых было немало моих хороших друзей, и для большинства это была первая любовь. Криденс молчал. - Кстати, о любви, хоть и о родственной. Ты не хочешь спросить, как твоя сестра? - Модести! Как я мог забыть! – юноша схватился за голову. – Что с ней? Надо ее найти! - Не надо, - успокоила я Криденса. – Она в хороших руках, я выясняла. Министерство передало ее под опеку одной из семей волшебников, и через время девочку отошлют в учиться в Ильвермони. Ей больше не грозит попасть в руки чокнутых фанатиков. - Хорошо, - пробормотал Криденс. – Это очень хорошо. "Похоже, он любит сестру", - подумалось мне. - На сегодня с уроками покончено, ты хорошо поработал. Завтра начнем с практики, - я ободряюще положила руку на плечо Криденсу. – С элементарных заклинаний. А пока помоги собрать вещи. Я хотела убрать руку, но задержалась. Криденс как будто сосредоточил все свое существо в том месте, где моя ладонь касалась его плеча. Он даже непроизвольно дернул головой, желая то ли прижаться щекой, то ли удержать меня, а в умных черных глазах отразилась такая мучительная потребность простой человеческой ласки, что я замерла. - Что же твоя мать наделала, - едва слышно прошептала я, глядя на это искалеченное изнутри подобие человека. На душе заскребли кошки, мне стало до безумия жаль Криденса. И я послушалась: осторожно обняла мальчишку, почувствовав, как в ответ он неумело умостил голову на моем плече, совсем как огромный птенец кукушки подле мамы-воробья - ведь Криденс был почти на ладонь выше меня. - Ну-ну, - пробормотала я, - теперь все будет хорошо. Из гроба мне улыбалась Аннет. Этого я точно спасу от всей несправедливости мира.