Luc Vanlaere – Imbolc
Neverwinter Nights – Docks Night Theme
Кихён приглаживает взъерошенные волосы и проверяет булькающее содержимое чугунного котелка. Он не так силён в зельеварении, как тот же Минхёк, поэтому приходится усиленно бдеть, делать всё собственноручно, а не зачаровывать какую-нибудь палку-мешалку. На носу первое вращение колеса года после зимнего солнцестояния и перед весенним равноденствием. Всё должно быть идеально, иначе друзья и «коллеги» спустят с него шкуру, скорее всего лисью (желающие найдутся). К вечеру практически всё готово, ведьмак с гордостью окидывает взглядом приготовления. Кихёнова кухня, аккуратная и чудесная, заполнена до отказа, но чуткий взгляд улавливает всё, и чего-то не хватает. Среди подвешенных к низкому потолку пучков сухих трав и цветов, среди бесчисленного количества баночек и коробочек не хватает чего-то маленького, но важного. Кихён цокает и переводит взгляд на окутанный сумерками лес за окном. В человеческом обличье его ждут там только неприятности, в ведьмовском – излишнее внимание. Лес тревожен в последние годы, он пытается защититься от людей, а Кихён в одиночку едва ли способен навести порядок на бесконечных гектарах. Он выходит на крыльцо, хитро ухмыляясь, дверь с лёгким поскрипыванием закрывается за ним. Кихён щёлкает пальцами раз – весь свет в доме, напоминающем скорее дом лесной феи, нежели страшной грозной ведьмы, гаснет. Второй щелчок – и на крыльце никого нет. Только гладкая огненно-рыжая шкурка мелькнула и шустро скрылась за углом, что не укрылось от внимательных глаз чёрного ворона на ветке старого дуба, растущего в нескольких метрах от территории Кихёна. Этой ночью многие обитатели леса видели рыжий хвост, ловко исчезающий, едва его хозяин успевал ощутить чей-нибудь любопытный взгляд. Кихён бродил долго, нос его чутко улавливал ароматы, но никак не мог найти нужный. Когда искомое было найдено и Кихён с добычей между острых лисьих клыков – редкой в этом лесу веткой синего остролиста – возвращается домой, его останавливает резкий заполнивший всю округу запах. Запах крови. Запах был везде: за пределами кихёновой земли и внутри. Он кружил голову и сбивал с толку. «Кровь оборотня» - думает Кихён. И его шаг становится ещё бесшумнее, быстрее, аккуратнее. Он пробирается в дом в лисьем обличье через тайный ходок, прорытый в земле ещё его матушкой, величественной лисицей, пользовавшейся уважением даже у чернокнижников. Матушка Кихёна превращалась в прекрасную белую лисицу. Ходили слухи, что она варила зелья, способные отравить целое море, слова её заклинаний доносились эхом от южного до северного края леса. Кихён редкий белый мех не получил, да и зелья у него выходили довольно посредственными. Зато его ведьмовское обличие было выше всяких похвал, а заклинания могли пробежаться от границ Сумеречной долины до берегов Алого моря. Лес шепчется, что пение Кихёна заворожит и сведёт с ума любого, кто услышит его, пуще пения сирен, но никому пока что не удалось его услышать. Либо рассказать об услышанном. Свет в доме загорается приглушённо, Кихён не спешит открывать ставни. Он идет в зал, располагающийся ровно в центре дома. Кихён закрывает глаза, прислушивается, принюхивается, превращается в одно большое осязание и интуицию. Он чувствует незваного гостя на своей земле. Чувствует его страдание, боль. Кихён не долго колеблется при выборе между палочкой и кинжалом, крепко обхватывая рукоять, украшенную рубинами и гранатами. Когда он ступает за порог дома, его голову слегка кружит. Чужая кровь оскверняет землю, чужая тревожность заставляет Кихёна волноваться. Кихён знает, куда идти. Он находит обнажённого юношу с глубокими кровоточащими ранами, тяжело и рвано дышащего в паре десятков метров от границы с болотами. Кихён чувствует – это его последние вздохи, что-то пожирает оборотня изнутри. Он сглатывает, шумно вдыхает и готовится пролить кровь. Юноша хрипло стонет, он в бреду. Его пепельно-серые волосы, кровавыми прядками прилипшие ко лбу, пахнут не псиной, вопреки ожиданиям ведьмака. Они пахнут еловыми шишками и чем-то терпким. Кихён чувствует внутри него проклятье, Кихён должен убить его, избавить от страданий и прогнать смуту со своей земли. Кихён знает, что он должен, но дрогнувшая рука не поднимается. Вместо оборотня он ранит себя. Делает короткий надрез на указательном пальце и чертит на лбу оборотня знак. Хриплые стоны утихают, тьма внутри не клокочет, дыхание успокаивается. Кихён ввязался в дурное дело. А дурные дела - верная погибель для ведьмака.