Декан

— Покажите. — Гермиона, не надо… — Покажите мне!       Голос девушки далеко разнесся по большому помещению цокольного этажа больницы Святого Мунго. Женщина в темном халате взглянула на Гарри Поттера, и, получив утвердительный кивок, откинула тонкую ткань с тела.       Минерва МакГонагалл словно спала. Ни капли боли или страха не было на лице женщины. Только заострившийся нос, и абсолютно белая кожа. — Восемь ударов в область сердца и один, девятый, точно в центр, — прокомментировала медсестра, но Грейнджер её не слушала. — Драко должен осмотреть её, — шатенка повернулась к другу, — Мы должны быть уверены, что это тот же ритуал. — Конечно, — Гарри кивнул и взял её за руку, — Кингсли уже договорился со старшим колдомедиком.       Гермиона кивнула, и снова повернулась к Минерве. Всмотрелась в родное лицо, и погладила впалую щеку. — Я виновата, — прошептала девушка, — Была слишком занята собой, своими проблемами. Мы должны были сразу прибыть в Хогвартс, а не оставлять её одну, Гарри. — Прекрати, — Поттер сильнее сжал её руку, — Не говори так. Ты прекрасно знаешь, что она не допустила бы этого, если бы не хотела. Тут что-то другое. — Нет, Гарри. Я знаю, в чём моя вина. — Хватит, — раздался голос позади.       Драко подошел к ним неслышно, на ходу надевая халат, и начал натягивать перчатки. — Уведи её. Вас позовут, когда я закончу.       Брюнет кивнул, и увел подругу в коридор, где уже столпились человек десять орденовцев. — Ждем, — тихо объявил Поттер, и усадил девушку в кресло, рядом с Молли Уизли. Женщина обняла Грейнджер, положив её голову себе на грудь, и принялась шептать ей что-то успокаивающее.       Но Гермиона не слышала — она была погружена в свои мысли. МакГонагалл была ей больше, чем другом — она была по-настоящему родным человеком. Заменила ей мать и лучшую подругу в одном лице. Когда было тяжело — Минерва была рядом. Когда было хорошо — то же самое. Она всегда была рядом: поддерживала, советовала, ставила на место, когда девушку заносило. Вытирала слезы и помогала улыбаться. А Гермиона не смогла её спасти.       Сил сдерживаться больше не было. Закрыв лицо ладонями, шатенка тихо заплакала. В тишине коридора было слышно горькие всхлипы, и никто не пытался успокоить её. Только Молли всё продолжала поглаживать её по голове, растерянно глядя на остальных. Все знали, какие отношения были у Гермионы и Минервы. И понимали, что сейчас стоит дать ей вдоволь выплакаться.       Через сорок минут Малфой вышел к остальным. Поттер тут же поставил защитный купол на всех присутствующих с заглушающим заклинанием. — Всё, как мы и думали, — начал Драко, глядя на Гарри, — Это тот же ритуал, которым пытались убить Аберфорта. Только есть один нюанс. Сердце Минервы остановилось за долю секунды до того, как нанесли первый удар кинжалом. Не знаю, помогло ли это — всё на грани погрешности. — Это мы сможем узнать только тогда, когда нам дадут узнать, — зло прошипел Поттер, — И что делать? Ждать чего-то особенного? — Это уже по твоей части, — пожал плечами блондин, — Я сделал всё, что мог.       Малфой нашел глазами Гермиону. Заплаканная, с покрасневшим носом, она внимательно слушала. Мужчина отвел Поттера подальше за локоть: — Мы сейчас уйдем с Грейнджер. Нечего ей здесь делать. Завтра утром будем в Хогвартсе. Я так понимаю, сейчас она будет директором? — До официального назначения из Министерства — она будет исполняющей обязанности. И не факт, что утвердят именно её. Но ты прав — сейчас ей лучше не возвращаться в замок. И ещё, не переборщи с заботой — она этого не любит. Просто дай ей какое-нибудь сильное успокаивающее зелье, и пусть спит.       Драко кивнул, и подошёл к девушке. Все сразу начали что-то обсуждать, не обращая на них внимания. — Пойдем, здесь мы закончили. — Нет, я хочу остаться со всеми, — возразила Грейнджер, помотав головой. — С кем? Все сейчас разойдутся по домам. Погребение будет завтра, когда из школы уедут студенты, — Малфой отчаянно врал, но знал, что делает это во благо.       Гермиона растерянно посмотрела на волшебников, слабо кивнула и позволила себя увести.

***

      Едва войдя в квартиру, Драко сразу отправился наполнять ванну. Вариант, как не дать Грейнджер умереть от обезвоживания из-за слёз, был только один.       Когда всё было готово, он нашел девушку там же — в гостиной, в кресле, в той же позе. Она так же смотрела в темное окно, даже головы не повернула. И снова бесшумно плакала.       Малфой тихо подошел к ней, и присел на корточки. Сняв по очереди туфли с ног Гермионы, он приподнялся и начал расстегивать теплую мантию. Она была словно марионетка в его руках. Послушно поднимала руки, позволяя раздевать себя. Приподнялась, когда мужчина стащил с неё платье-футболку и колготки. И продолжала безучастно смотреть в окно, оставшись в одном черном, простом белье.       Легко взяв на руки хрупкое тело, Драко отнес её в ванную. И слегка растерялся — девушка всё ещё была в белье, и он не мог сразу опустить её в ванну. Мужчина поставил её на ноги и посмотрел в глаза. — Разденешься?       Грейнджер кивнула, но не пошевелилась. Он вздохнул, и завел руки за её спину, расстегивая лиф. — Слушай, я всё понимаю. Но тебе сейчас нельзя жить в таком трансе.       Отбросив ткань на тумбу, он встал на колени и начал стягивать трусики с длинных ног.       Чувствуя, как член напряженно дернулся, он обозвал себя «похотливым чудовищем», стараясь не смотреть на её тело. И это было самым сложным, потому что Гермиона и не думала хоть немного прикрыться.       Взяв себя в руки, Драко помог ей забраться в ванную. Пена доставала девушке до подбородка, плотно укрывая всё тело под водой. Выдохнув, мужчина достал из кармана брюк маленький флакон с фиолетовой жидкостью. — Ты знаешь, как это работает. Пей.       Гермиона отрицательно покачала головой, не глядя на него. — Грейнджер, я ведь могу тебя заставить, — начал злиться блондин, — Лучше выпей. Не заставляй меня применять силу.       Девушка медленно перевела на него взгляд: — Спасибо, Драко, но я не хочу. И сейчас мне это не поможет. Просто… останься здесь.       Мужчина кивнул, и медленно убрал флакон обратно.       Минуты шли, но никто не пошевелился. Гермиона лежала в ванной с закрытыми глазами, а Драко сидел на полу, сложив руки на бортике чаши. И только смотрел, как пена медленно таяла, открывая взгляду её тело. Его выдержке можно было только позавидовать.       Когда вода почти остыла, девушка открыла глаза и посмотрела на Малфоя.       Он понял её без слов — привстал, и взял с полки бутылку с гелем для душа. Зная, что сейчас ему будет в сто раз тяжелее, блондин всё равно намочил руки и вылил гель себе в ладони. — Открой ванну, и повернись спиной, — тихо произнес мужчина, надеясь, что она не услышала хрипотцы в его голосе.       Грейнджер послушно привстала и повернулась спиной, мгновенно покрываясь мурашками — тело привыкло к теплой воде. А Драко, увидев их, вспомнил, как она покрывается «гусиной кожей», когда он целует её, и касается тела в определенных местах.       «Успокойся, тигр хренов» — костерил себя мужчина, медленно намыливая острые плечи и узкую спину, — «Мерлин, и почему я всё время так её хочу? Даже сейчас… Идиот.»       Ответа на этот вопрос он не знал, да и не хотел знать. Даже сейчас, испытывая сильнейший дискомфорт и физически, и морально, он наслаждался ощущением её кожи под ладонями.       Малфой обошел чашу ванны с другой стороны и снова присел на колени. Снова начав с плеч, он заметил, что соски Гермионы напряжены, будто она возбуждена. — Прохладно, — тихо сказала шатенка, проследив его взгляд, — Драко, я… — Всё нормально, — перебил Малфой, спуская руки ниже, на верх груди, — Не надо. — Я понимаю, — всё же продолжила девушка, — Я могу сама, если тебе… тяжело.       Драко вгляделся в её лицо, пытаясь понять, чего она хочет на самом деле. — Я не хочу доставлять тебе дискомфорт, — прошептала Грейнджер, взяв его лицо в ладони, — Но я просто не могу сейчас. Я не могу. — Я уйду, если ты выпьешь зелье, — тут же отреагировал блондин, и сразу достал флакон. Грейнджер кивнула: — Хорошо, я выпью. Сделаешь чай?

***

      Через двадцать минут Гермиона вошла в кухню, замотанная в длинный махровый халат белого цвета. Малфой уже приготовил чай и сэндвичи, и ждал её, тупо пялясь в телевизор. — Привет. Садись, всё готово, — мужчина встал и взмахнул палочкой, снова делая чай обжигающе горячим.       Грейнджер кивнула, слегка улыбнувшись, и села на высокий стул. — Ты был прав, как всегда. Твоё зелье помогло. Я… успокоилась. Спасибо, Драко.       Малфой молча кивнул. — Ты же понимаешь, что нам придется отложить свадьбу? — девушка говорила тихо, словно боялась его реакции, — Мы должны хотя бы траурный месяц подождать. — Ты думаешь, Минерва бы этого хотела? — мужчина будто знал, куда давить.       Грейнджер была уверена, что МакГонагалл была бы против этого. Но здесь речь шла уже о другом. — Это не важно. Она бы, конечно, не хотела. Но есть ещё я, Драко. Я не могу допустить, чтобы праздник происходил тогда, когда траур в моей душе. Пойми, она была самым близким человеком для меня. Это… это будет неправильно. — Хорошо, мы сделаем, как ты хочешь. Месяц, Грейнджер. Потом мы поженимся. — Грейнджер… — протянула шатенка, горько усмехаясь, — Мы говорим о свадьбе, хотя ты даже моего имени не произносишь. И даже меня не любишь. Это бред какой-то.       Она молниеносно поднялась и вылетела из кухни.       Драко обхватил голову руками и сжал волосы от злости. Как бы там ни было — она права. И никакие разговоры со Снейпом этого не изменили — он не был уверен, что чувствует к ней что-то большее, чем физическое желание. Сейчас — не был уверен.       «На моей кухне вечно происходит какая-то херня!»

***

      На дальней стороне берега Черного озера собралась толпа. Почти все члены Ордена Феникса, несколько волшебников из Министерства: Верховный чародей Визенгамота, заместители Министра Магии, все преподаватели Хогвартса. Все они пришли сюда, чтобы проститься с Минервой МакГонагалл.       Рядом с надгробиями Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа появилось ещё одно — белый мраморный камень с именем последнего директора школы.       Верховный чародей говорил прощальную речь, но Гермиона его не слышала — она смотрела на лежащую на каменном столе Минерву, и про себя просила прощения. За всё, что не успела сделать для неё. И за то, что не была рядом, когда должна была. — Гермиона?       Девушка вздрогнула и посмотрела на Гарри. — Ты хочешь что-то сказать? — Поттер спросил тихо, уже зная, что она ответит. Грейнджер помотала головой и сделала шаг назад. Мужчина понимающие опустил глаза, и заговорил сам: — Каждый из нас потерял близкого человека. Профессор МакГонагалл была справедливой, доброй, умной, и очень любила нас, относилась как к детям даже сейчас, когда мы выросли. Она всегда умела подобрать нужные слова, в какой бы ситуации лично я не оказался. За своих студентов она всегда стояла горой, защищала каждого, кому угрожала опасность. Хогвартс был её домом, и это не просто слова. Дом — это то место, где тебя любят и всегда ждут. Так оно и есть — мы будем продолжать любить её. И так будет всегда: мы, дети, воспитанные этой сильной волшебницей, будем помнить её уроки, и благодарить Минерву за них. Я... не знаю, что ещё сказать. Мне просто очень жаль, что это произошло. Вы навсегда останетесь для меня близким другом, — Гарри положил свою ладонь на сложенные на животе руки женщины, постоял так несколько секунд, и отошел, уступая место следующему.       Волшебники говорили свои прощальные слова один за другим. Кто-то тихо плакал, а кто-то улыбался, вспоминая вслух произошедшие совместные моменты с директором школы.       К Гермионе подошла Джинни, и взяла подругу за руку: — Скажи хоть пару слов. Я уверена, ей будет приятно.       Грейнджер кивнула, и снова подошла к столу. Пытаясь сдержать дрожь в голосе, она заговорила: — Минерва была для меня не просто другом, — тихо произнесла шатенка, но в наступившей тишине её услышал каждый, — Я люблю её, как маму, которую она мне заменила. Впервые увидев её, я поняла, какой хочу быть. И всегда равнялась на неё, хотела стать такой же сильной, справедливой и правильной. Когда пришло время защищать правду, даже ценой собственной жизни, она первая пошла на это. И мы шли за ней, потому что точно знали — она всегда всё делает правильно. А я... Для меня она сделала главное — не дала сломаться, не позволила мне сойти с правильного пути, наставляла и поддерживала. И я всегда буду её любить. Всегда.       Тело женщины поднялось на метр, окутанное золотистыми волшебными лентами, и медленно опустилось в могилу. Крышка из мрамора опустилась с громким стуком, и Грейнджер вздрогнула — в тот момент её жизнь разделилась на «до» и «после». У неё больше не было столь близкого человека, наставника, и любимого учителя. Теперь она всё должна сделать сама. И решения ей предстояли нелегкие.       В кабинете директора, через полчаса, народу собралось немало. Верховный чародей Визенгамота должен был огласить завещание Минервы, и лично оповестил каждого, кто был в нём отмечен.       Когда присутствующие расселись, пожилой волшебник развернул длинный пергамент и начал читать. — Последние волеизъявление и завещание Минервы МакГонагалл гласит: каждый из семьи Уизли должен выбрать для себя по картине из её личной коллекции. Рональд Уизли должен забрать конкретную картину, которая хранится в личном сейфе покойной в Гринготтсе. Мистеру Кингсли Брустверу завещан полный набор защитных магических артефактов, хранящийся в личных апартаментах мадам МакГонагалл. Мистеру Гарри Поттеру — отдельный набор книг, хранящийся в личном сейфе покойной в Гринготтсе. Профессору Флитвику завещан набор серебряных волшебных приборов из личной коллекции мадам МакГонагалл. Здесь написано, что он знает, о каком именно наборе идет речь.       Флитвик шмыгнул носом и закивал, промокая глаза платком. — Профессорам Трелони, Спраут, Лавгуд, Лонгботтому и Хагриду так же завещаны картины из личной коллекции на выбор. Так же мисс Лавгуд завещано забрать первоиздание книги «О невозможных волшебных теориях», датируемое 1553 годом. Мистеру Драко Малфою завещана книга — первый экземпляр «Белая магия как способ изменить мировоззрение».       Драко грустно хмыкнул, а остальные переглянулись — на последних годах жизни у МакГонагалл явно стало лучше с чувством юмора. — Мисс Гермионе Грейнджер покойная завещала следующее: ювелирный набор из белого золота с сапфирами; всю личную библиотеку; ключ от сейфа в банке Гринготтс и всё его содержимое; личный денежный счет банка Гринготтс, и недвижимость — дом на берегу Васт Уотер.       Гермиона удивленно расширила глаза — девушка не знала, что у Минервы была недвижимость. И была шокирована тем, что МакГонагалл практически всё своё имущество завещала ей. Девушка точно знала, что это очень и очень прилично — один только комплект с сапфирами стоил десятки тысяч фунтов. А в сейфе подобных комплектов было немало, но сапфировый был любимым у Минервы.       Верховный чародей продолжал: — Здесь есть ещё письмо для вас, мисс Грейнджер. Подписано вашим именем, и передать его я вам должен сейчас, после оглашения завещанного.       Гермиона кивнула и забрала пергамент. Всё ещё шокированная, она плохо соображала. — И последнее. Мадам МакГонагалл указала, что тот, кто будет рыдать по ней больше двух дней, будет жестоко наказан — она вернется с того света и надаёт ему по голове самым большим телескопом из кабинета астрономии. На этом всё, друзья. Выполнение последней воли покойной может быть выполнено в любое время в течение месяца с сегодняшнего дня.       Волшебники, тихо переговариваясь и улыбаясь, начали расходиться. Минерва позаботилась о том, чтобы после её похорон у людей остались приятные эмоции.       Дождавшись, пока все уйдут, Гермиона подошла к Верховному чародею: — Простите, сэр, когда я могу посетить сейф Минервы? — Хоть прямо сейчас, — улыбнулся старичок и протянул ей связку ключей, — Здесь ключи от сейфа покойной, от её апартаментов в Хогвартсе, и от дома на озере. Вы уже официально вступили в право наследования, так что можете пользоваться наследством. — Спасибо, — прошептала девушка, — Мне нужно посетить её сейф — там заготовка для живого портрета. И… я хочу увидеть её дом. Я даже не знала о нём. — Мисс Грейнджер, вы не должны мне ничего объяснять, — мягко проговорил волшебник, защелкивая свой портфель, — Теперь это ваша собственность. Всего доброго.       Шатенка кивнула, провожая его взглядом и перебирая связку пальцами. Было много вопросов, и задать их уже некому.       Гермиона вспомнила о письме.

***

      Малфой подождал, пока Поттеры уйдут к картинам, и сам пошел вдоль высоких книжных полок. Найти здесь книгу, завещанную ему Минервой, вообще не представлялось возможным: стеллажи тянулись до самого конца длинной комнаты. Драко внезапно саркастично подумал, а по правилам ли мадам директор соорудила здесь себе личную «кладовую»?       Спасением оказалась педантичность Минервы — блондин понял, что книги расставлены по темам. И те, что относились к обучающей магии, были в самом конце. «Белая магия» выделялась среди других — книга в белоснежном переплете. Даже года не заставили потускнеть молочный цвет бумаги. Малфой распахнул старый том и возликовал — интуиция не подвела его. Под обложкой лежал пергамент, на котором рукой Минервы было выведено несколько строк: «Тебе по силам остановить отца. И только Гермиона сможет тебе помочь. Ты вспомнишь всё, когда впустишь её в своё сердце. Или когда навсегда решишь не впускать. Пожалуйста, не ошибись, Драко.»       Мужчина тупо пялился на аккуратные буквы, перечитывая записку уже десятый раз. МакГонагалл никогда не говорила с ним о Грейнджер. И, в отличие от остальных, не говорила о его потере памяти. Но раз она оставила эту записку, значит, что-то точно знала. Теперь бы ещё понять, каким именно образом он может остановить Люциуса.       Задумавшись, он не заметил, как дошел до дверей. Там его уже ждали. Джинни, грустно улыбаясь, держала в руках небольшую картину с изображением белой лошади в пустыне. — Красивая, — кивнул Драко, — Лошадь, в смысле. — Это Понтиус Шестой, — растерянно сказал Гарри, забирая картину из рук жены, — Написана три века назад. — Дорогая, наверное, — пожал плечами Малфой. — В том-то и дело, — почесал лоб Поттер, — Минерва не разбиралась в искусстве, от слова совсем. Все картины, которые отложены для завещания, очень дорогие. — Ну и что такого? Хотела просто порадовать тех, кого указала в завещании. Гарри задумчиво кивнул: — «Лошадь в пустыне» оценивается в несколько тысяч галлеонов. Года три назад я занимался делом одного коллекционера. Его дом ограбили, и несколько картин исчезли. Эта была как раз среди тех. — Вот как? — блондин удивился, — Но ты же не думаешь, что МакГонагалл имеет к этому отношение? — Там есть ещё картины с того дела, — неоднозначно ответил Гарри, — Пожалуй, схожу в архив Аврората, подниму то дело. Ты не проводишь Джинни? — Гарри! — возмутилась девушка. — Пойдем, рыжольда, — усмехнулся Драко, беря её под руку, — Считай, что я не тебя провожаю, а сына Поттера. Или кто там у тебя сидит.       Джинни закатила глаза, но пошла вперед. На пятом этаже замка она свернула в небольшой холл, к окну. — Слушай, Малфой, я хотела тебя спросить…       Блондин остановился и с интересом посмотрел на неё. — Я не хочу лезть не в своё дело, — замялась рыжая, — Но просто хочу знать. Гермиона мне ничего не говорит… — Ты права, — резко перебил мужчина, — Лучше в это не лезть. — Хорошо, — смутилась Джинни, — Просто она… какая-то поникшая ходит. А вы вроде помирились… Гарри сказал, что тогда, на задании, вы в туалете ресторана… — Мать твою, Уизли! — вскипел Малфой, — Что ты хочешь услышать? Конкретно, что? — Я просто хочу знать, что с ней всё в порядке, — нахмурилась девушка. — Нет, с ней не всё в порядке. Ты довольна? И я не знаю, как сделать так, чтобы было в порядке! — Зато я знаю, — подняла глаза Джинни и пронзительно посмотрела ему в глаза, — Не ходи к ней. Не сейчас. Пусть она переварит происходящее одна. Сейчас всё равно ничего хорошего не случится — она вся на нервах. Только разругаетесь. Завтра Рождество, и это повод, скажем, для подарка. Выбери что-нибудь особенное. Это будет так же поводом поговорить.       Малфой пару секунд молча смотрел на неё, а потом протянул книгу. Девушка раскрыла её и увидела записку. — Вот как… И ты знаешь, о чем она писала? — Понятия не имею, — вздохнул мужчина, забирая том, — Чтобы разобраться, нужна Грейнджер. А ты советуешь к ней не ходить. И что делать? — Это тоже может стать поводом для беседы, — сверкнула глазами рыжая, — Поставь на этом акцент. Ты пришел просто поговорить. — Ты такая изменчивая, потому что у тебя гормональный фон не стабилен? — невинно поинтересовался Драко, отходя на безопасное расстояние. — Сейчас вот дам тебе в глаз, и посмотрим, что у тебя будет не стабильно. Иди уже, герой-любовник.

***

      В большом темном зале столпились волшебники в черных, одинаковых мантиях. В дрожащем свете свечей их лица искажались, и казалось, что каждый злорадно улыбался. Все ждали, когда их Хозяин выйдет из соседней комнаты, и вынесет вердикт.       На самом деле каждый из них боялся. Слух о том, что ритуал мог снова не сработать, быстро распространился по всей армии Люциуса. И было не ясно, кого он решит за это наказать, так что под ударом мог оказаться любой. Именно этого они сейчас и ждали.       Двери внезапно распахнулись совсем не с той стороны. В зал вошли десять человек, во главе с невысоким, очень пожилым мужчиной. Они выглядели иначе — темно-бордовые мантии с огромными капюшонами, остроносые ботинки на тяжёлой платформе; и в руках каждого были зажаты волшебные палочки.       Волшебники напряженно смотрели друг на друга — «черные» не понимали, что происходит. — Спокойствие, маги! — громко сказал старик с явным американским акцентом, — Мы прибыли по приглашению Люциуса Малфоя. Передайте ему, что мы на месте. — Сами передайте, — сплюнул длинный мужчина из «черных», — Он в той комнате. Но я бы не советовал идти туда сейчас, если жизнь дорога.       «Бордовые» переглянулись — никто не двинулся с места. — Мы подождем, — проговорил старик и посмотрел на дверь.       Минуты тянулись томительно, и напряжение между волшебниками росло. Они периодически поглядывали друг на друга, правда, ожидая разного. «Черные» готовились к приговору своего повелителя, в то время как «бордовые» опасались агрессивно настроенных соседей. И последние нервничали больше — никто так и не убрал палочек.       Наконец, дверь в соседнюю комнату приоткрылась. Все в зале замерли. Протяжный звук старых, давно не смазанных петлей, навеял ужас на последователей Малфоя. Волшебники в черном, словно по команде, опустили головы.       Люциус вышел в зал, сложив руки в карманах. — Петриус? Я не думал, что вы откликнитесь так быстро. Как добрались? — Добрый вечер, — старик почтительно склонил голову и пожал протянутую руку, — Спасибо, всё в порядке. Ты позвал, и мы пришли. — Замечательно, — блондин окинул взглядом гостей, — Это все? — Пока что. Остальные прибудут позже. — Хорошо. Итак, друзья. Внимательно посмотрите на эту палочку. Она принадлежала моему сыну. Именно ей был обезоружен Альбус Дамблдор перед смертью. И от её заклятия пал Тёмный Лорд. Мой друг, Роберт Мортен, часто бывал в Малфой-Мэноре, пока я отсутствовал. И в библиотеке, собранной моими предками, он нашел древний ритуал деления силы. Ему понадобилось много лет, чтобы найти нужную книгу. Правильно выполненный обряд позволил бы мне обладать частью силы и Дамблдора, и Темного Лорда, но… Уже дважды ритуал был сорван. В первый раз — по вине одного из моих последователей, и он уже наказан. Второй раз произошел вчера, и мне удалось выяснить, что ничьей вины здесь нет. Минерва МакГонагалл скончалась за секунду до начала обряда. А теперь расскажите мне, что вы за армия, если не в силах провернуть не самый сложный ритуал?       Волшебники в черном удрученно молчали, не смея поднять глаз на Хозяина. Американцы переглядывались, с интересом следя за ними. — Молчите, я так и думал. Скажи мне, старый друг Петриус, что бы ты сделал на моём месте?       Старик усмехнулся и встал рядом с Малфоем. — Ах да, я забыл представить. Петриус Флетчер, отец небезызвестного многим из вас Наземникуса Флетчера. Ну так что? Как бы ты поступил с ними?       Флетчер оглядел магов в чёрном. — Я был бы зол, Люциус, безусловно. Но… ты сам сказал, что вины твоих друзей в этом нет. Я бы дал шанс им всё исправить. Ты сказал, что было две попытки? Знаешь, у магглов есть глупое выражение, оправдывающее их собственные ошибки — бог любит троицу. Думаю, твои друзья смогли бы выполнить задание ещё раз, теперь уже как подобает.       Блондин смотрел на старика испытующим взглядом несколько секунд, и повернулся к остальным: — Расходитесь. Покажите гостям их комнаты, и найдите Роберта. Пусть он поднимется в мой кабинет. Пойдем, Петриус.

***

— Я хочу знать, Люциус, зачем ты позвал нас. Мои люди оторвались от важных дел, спеша в Англию.       Малфой спокойно разлил чай по чашкам, и сел напротив Флетчера. — Хорошо. Сначала я кое-что тебе объясню. Людей, готовых восстановить справедливость, немало. Все, кто меня поддерживает сейчас, так или иначе пострадали от правления Ордена Феникса. Как ты знаешь, нынешний Министр Магии слишком сильно верит в то, что неуязвим. Но он ошибается — есть в его окружении люди, готовые помогать и мне. По большому счету, я могу в любую секунду захватить Министерство, с минимальными потерями. Скажу больше — я сам предлагал тем, кто нам мешает, личную встречу. Но они, очевидно, считают, что их жизни дороже других. Значит, мы пойдем другим путём. И именно за этим я тебя позвал.       Петриус долго смотрел на блондина изучающим взглядом. В нём было всё меньше того лорда Малфоя, которого знал старик. Теперь перед ним сидел человек, который вряд ли чего-то боялся. Он явно не был безумным фанатиком, но своего готов добиваться любой ценой. — Мы будем сражаться? Как тогда? — негромко спросил Флетчер, — Ты этого хочешь? — Нет, что ты, — опасно улыбнулся Люциус, — Никаких сражений. Мы просто вынудим их пойти на наши условия.

***

      Роберт стоял в густой тени деревьев, и смотрел на окна старого дома. Мужчина был уверен — особняк не охранялся аврорами, но опасался, что за его женой следят. Попадаться сейчас, практически на финишной прямой, ему совершенно не хотелось.       Сонара появилась в поле зрения, почти у самых ворот небольшого поместья. Девушка быстро прошептала несколько слов и вошла в большие кованые двери. Как и предполагал Мортен, она не поставила за собой запирающие заклинания.       Убедившись, что жена скрылась в доме, мужчина быстро пересёк широкую дорогу и вошел на территорию поместья. В окне на втором этаже зажёгся свет, и Роберт возликовал — она действительно пришла одна.       Сонара сидела на старой софе, напряженно ожидая. Она не чувствовала себя в безопасности, хоть и понимала, что муж не сможет причинить ей вреда. Но этого разговора было не избежать — и она смиренно ждала.       Почувствовав на своих плечах сильные руки, девушка вздрогнула всем телом и закрыла глаза. — Здравствуй, любимая.       Роберт поцеловал её макушку и обошел софу. — Представь, какая интуиция у моей дочери. Она много раз говорила, что однажды ты меня предашь.       Сонара медленно открыла глаза, и ей захотелось отпрянуть — лицо некогда любимого человека было слишком близко. — Я её не виню, — дрожащим шепотом проговорила девушка, — Любой ребёнок будет защищать своих родителей. — Ты боишься? — Роберт сел рядом с ней и взял тонкую руку, — Неужели ты думаешь, что даже сейчас я смогу причинить тебе боль? — Сильнее той, которую уже причинил, не сможешь, — миссис Мортен вздернула подбородок и смело посмотрела ему в глаза. — Я искупил свою вину перед твоей матерью, — мужчина крепче сжал хрупкое запястье, — Я тебя вырастил, воспитал, сделал богатой и относительно счастливой. И ты всё время забываешь, что не я её убил. — Ты позвал меня об этом говорить? — нервно спросила Сонара, выдернув ладонь из его рук. — Нет. Я просто хочу знать, как много ты рассказала Ордену Феникса.       Девушка склонила голову к плечу, внимательно глядя на мужа: — Всё, Роберт. Всё, что знала. — Значит, немного, — заключил Мортен. Сонара усмехнулась: — Этого хватило, поверь. Мужчина всмотрелся в её лицо. — Неужели ты так сильно меня ненавидишь? — Я не ненавижу тебя. Просто хочу, чтобы за всё это кто-то ответил. Все эти убийства — магглы, Минерва... Разве ты не имеешь к этому отношения? — Ты не поверишь, но нет, не имею. Люциус не советуется со мной, только ставит перед фактом уже после случившегося. — Мерлин, — простонала девушка, зажмурившись, — Чего ты хочешь, Роберт? Чтобы я тебе поверила? Этого не будет! Ты его поддерживаешь, и ради чего? Вы хотите снова развязать войну! Хотите, чтобы умирали люди! И как тебе можно верить, скажи? Как вообще таким людям можно доверять?! — Успокойся, — мужчина нежно погладил её по щеке, — Я хочу одного — тебя. Всегда. Я тебя люблю. — Замолчи! — нервный крик разорвал тишину поместья, — Не смей говорить об этом! Кого ты любишь? Только себя! На Хогвартс было нападение! На замок, в котором живёт твоя дочь! О какой любви вообще ты можешь говорить! — Ты прекрасно знаешь, что нападение было всего лишь отвлечением внимания, — напряженно произнес мужчина, — Никто из студентов бы не пострадал. Этого бы не допустили. — Хватит, — Сонара закрыла лицо руками, — Просто скажи, зачем пришел, и уходи. — Хорошо, — Роберт встал и подошел к большому окну, — Совсем скоро я стану Министром Магии. И я прошу тебя вернуться ко мне. Пожалуйста, просто останься со мной. Невиновные не погибнут, обещаю. — Ах, вот как, — девушка тоже встала и сложила руки на груди, — Это, значит, твой план? Стать Министром, захватить власть. Ну так давай, становись! Я здесь при чём? — Сонара, успокойся! Зачем ты думаешь о ком-то, кроме себя? Просто задумайся — ты будешь первой леди магической Британии. Дело не во власти, а в статусе, в положении! Неужели это для тебя не важно?       Миссис Мортен неверяще улыбнулась: — Ты говоришь об этом так, словно действительно ничего не понимаешь. Вспомни, как министром стал Кингсли — его выбрали волшебники. Были обычные, не купленные выборы. Ты же хочешь сам встать на эту должность, при этом убив всё действующее правительство. Роберт, ты в своём уме? — Забудь об этом, — вздохнул мужчина, — Плевать на Министерство. Я знаю одно — ты меня любишь. Да, желание мести было сильнее, но оно не отменило твоих чувств, правда?       Сонара молчала, и этим признавала его правоту. — Вот. Я просто прошу тебя остаться со мной. Плевать на всех, речь только о нас.       Девушка подошла ближе. Она внимательно смотрела в глаза мужа, пытаясь увидеть в них остатки хоть чего-то человеческого. — Зачем Малфой делает это? Чего хочет добиться, если не власти? — Это желание мести, девочка моя. Такое же, как у тебя, за маму. Все эти люди — Бруствер, Поттер, МакГонагалл, Дэдженерс — они отняли его жизнь своей победой. Он хочет отомстить. Хочет отнять их жизни, точно так же. Это... можно понять. — Не такой ценой, Роберт. Это слишком. А ты... выбирай. Ты сейчас можешь пойти со мной, в Аврорат. Всё расскажешь Поттеру, сам. Сдашь все планы Малфоя, взамен на оправдательный вердикт Визенгамота. И я останусь с тобой. Навсегда. Обещаю.       Мортен несколько долгих секунд смотрел в глаза жены, а потом просто отвел взгляд. — Я так и думала, — тихо произнесла Сонара, — На том столе бумага о разводе. Прощай, Роберт.       Девушка вышла из комнаты, и практически сразу покинула поместье. А Роберт Мортен молча смотрел на официальный документ о магическом расторжении брака. И, резко схватив его, разорвал на мелкие клочки.

***

      Драко снова пил. Огневиски уже практически не давал результата, и после трёх стаканов мужчина оставался абсолютно трезвым.       От своей беспомощности он готов был взвыть — всё, что Малфой пытался взрастить в своей душе хорошего, разбивалось о его собственное равнодушие. Это отвратительное чувство двойственности в душе не давало ему сделать верный шаг — он хотел Грейнджер круглосуточно, постоянно думал о ней, но только в контексте секса. А умом он понимал, что должен переживать (хотя бы) за неё, чтобы проснулось нечто большее. Но этого не происходило. И ему вдруг подумалось, что, возможно, это и есть — правильно.       Тихий стук в дверь удивил блондина — на часах была почти полночь. Поздние гости — что может быть неприятнее? Только если это не Грейнджер. Не голая Грейнджер.       Распахнув дверь, мужчина удивился ещё больше: — Пэнси? — Привет, — девушка смущенно улыбалась, — Я не одна.       Она вытащила из-за спины бутылку коллекционного коньяка и помахала ей. — Ладно, заходите, — хмыкнул Драко, — Компания твоей подруги не помешает.       Разговор не клеился с самого начала. На все щебетания подруги мужчина не реагировал, тупо смотря в стакан.       Наконец, Паркинсон замолчала, понимая, что эти разговоры только раздражают его. — Драко, я... я решила вернуться в Хогвартс. Родители успокоились — убедились, что нам ничего не грозит. И отпустили меня. Я просто хочу быть рядом с тобой, потому что все эти истории с Грейнджер... — Замолчи, — рявкнул Малфой и повернулся к ней, — Нет, Пэнс. Никаких разговоров о Грейнджер. И о МакГонагалл. Хоть о чём, но о другом. — Хорошо, — блондинка покорно кивнула, — Тогда, может, о нас?       Мужчина удивленно посмотрел на неё. — Ну, ты говорил, что тебя смущает моё замужество, — девушка покраснела, — Теперь я свободна. Мы могли бы...       Она помолчала, и повернулась к нему всем телом, взяв за руку. — Ты знаешь, я тебя люблю. Давно. Мы знаем друг друга, лучше всех. Мы можем попробовать быть вместе, по-настоящему.       Драко смотрел на неё, пытаясь найти что-то внутри себя. Но снова — только пустота. Безразличие. Только зарождающаяся похоть, когда она сняла платье. И он посчитал это хорошим знаком. «Клин клином...»       Он резко притянул её к себе, усадив сверху. Девушка сразу глубоко поцеловала его, выдохнув дрожащий стон. Она двигалась, схватив его за волосы, чувствуя сильные руки на своей талии. Тёрлась горящей промежностью о встающий под пижамными штанами член. И чуть не закричала от восторга, когда он резко вынул его, быстро сдвинул тонкую ткань её трусиков, и грубо вошел.       Паркинсон буквально скакала на нём, быстро двигая бедрами, шепча что-то пошлое, но он не слушал. Только крепко удерживал, в такт двигаясь сам, пытаясь достичь края наслаждения. И когда напряжение достигло пика, он резко вышел, изливаясь себе на живот.       В ту же секунду его голова начала болеть со страшной силой. Драко застонал, и схватился за голову. Буквально скинув с себя девушку, он упал на колени.       Воспоминания, взявшиеся из ниоткуда, разрывали его голову. Их было слишком много — они затмевали разум, пролетая перед глазами, и все были о ней. — Гермиона, — прошептал мужчина, и закрыл глаза руками.       Ничего не понимающая Пэнси только шокированно смотрела на него.