Тишина ночи.

Они сидели на ступенях подле Атлантов. Спокойно, не напрягаясь, не делая лишних движений. Сейчас в тишине и спокойствии ночного замка можно было забыть о их постоянных разногласиях, презрении и, что самое прекрасное, о Тане. Глеб крутит в руках свою неизменную бамбуковую трость и совсем не замечает Ваньку. Как будто впадая в транс, оставляя все бренности человеческого мира, отпуская душу в полет. А Валялкин положив свою блондинистую голову на плечо некромага просто вслушивается в его спокойное, размеренное дыхание. Им не нужны сейчас слова. Хватит лишь тишины которая кажется удивительно густой. Её невозможно увидеть, но она ощущается. Всё происходящее кажется ужасно правильным, будто так и должно быть. Застукай их кто сейчас, им было бы абсолютно всё равно. - Ты же понимаешь, что я не отступлюсь, - голос Глеба после долгого молчанья звучит непростительно громко, - Таня должна принадлежать мне. Она мой путь к спасенью, если я не смогу сделать её своей то моя душа обречена на вечные муки в Тартаре. Конечно Ванька понимал но, не знал, что ответить. С одной стороны стоило бы сказать Бейбарсову пару ласковых, но с другой ужасно не хотелось снова начинать их извечные перепалки о которых ему удалось ненадолго забыть. Молчание казалось сейчас лучшим ответом. Брюнет ни проронил больше не слова, просто не видел смысла говорить что-то ещё. Первые лучи восходящего солнца нещадно прогоняли ночь. Отогревая своим теплом землю, вновь пробуждая жизнь. Ванька не мог этого видеть сидя на холодных каменных ступеньках, просто Глеб всегда уходит с рассветом. Мимолётно касаясь обветренных губ светлого мага, легко и почти невесомо, словно боясь, что его оттолкнут. Бейбарсов никогда не целовал так Таню, только с этим растрепанным голубоглазым пареньком ему хотелось целоваться медленно и неторопливо. Наслаждаясь каждым мгновением, впитывая такие ценные эмоции. У Валялкина при всём его желании не получилось бы оттолкнуть некромага. Ведь он любит, сильно и самоотверженно, и далеко не Таню. От этого становиться грустно.