04 февраля 1989 год
— Горько! — доносились пьяные крики со всех сторон большого банкетного зала. Ира не участвовала во всеобщем весёлом гомоне, но благодушная улыбка весь день не сходила с её лица, как и подобает почётному свидетелю на свадьбе лучшей подруги… Молодые — Анютка и Виталик — были совершенно не похожи внешне, но тем не менее, очень подходили друг другу и выглядели абсолютно счастливыми. Парочка познакомилась меньше года назад, но им казалось, что они были вместе всегда… Ирина, поглядывая на сладкую парочку, медленно потягивала шампанское из хрустального фужера на изящной ножке и тихонечко радовалась про себя, что не она, а её дорогая Анечка выходит замуж первой. Странные мысли для свидетельницы? Да нет, вовсе нет… Просто так уж случилось, что её лучшая подруга, в принципе, будучи очень добрым и отзывчивым существом, умудрялась в последние годы во всём ей завидовать. Даже, когда и не чему было, вроде бы… Музыка в этом пафосном и жутко дорогом ресторане, щедро снятом для единственной дочки членом обкома компартии, орала так, что у получившей классическое музыкальное образование Ирины постоянно закладывало уши. Немногочисленные кавалеры уже пару часов назад соизволили наконец оставить её в покое и больше никто не мешал девушке любоваться чужим счастьем и мечтать… О чём? Да обо всём на свете… Например, о том, что однажды и она непременно выйдет замуж за самого доброго и благородного, красивого и умного человека, что у них будет куча детишек и большой загородный дом с видом на Финский залив… Ещё совсем девочкой Ире довелось как-то погостить там у Анютки на даче… Те непередаваемо восхитительные закаты навсегда останутся в её памяти, когда огненно красное, будто уставшее за день солнце величаво и плавно погружается в сон, потихоньку утопая в тёмной водной глади залива… Да-да, студентка второкурсница первого ленинградского мединститута Ирина была тогда ещё полна оптимизма и свято верила, что капризная судьба обязательно будет к ней благосклонна и все её мечты непременно сбудутся… Ну, а как ещё может быть, если тебе всего лишь девятнадцать, а впереди ждёт долгая, непременно яркая и интересная жизнь… Ирка, вроде бы, была в этом душном зале, а вот мысли безбожно путались, унося её то в свои мечты о будущем, то отправляя путешествовать по воспоминаниям…Reverse…
Ирина родилась в семье самых настоящих питерских интеллигентов, только не тех, что кричат на каждом углу о своей показушной псевдо интеллигенции. Отец работал инженером-строителем, мама преподавала в музыкальной школе. Поженившись ещё будучи студентами, молодые, амбициозные родители предпочли заниматься карьерой, да и не слишком-то много в те далёкие советские времена зарабатывали, поэтому воспитанием девочки занималась в основном бабушка, а вечно пропадавшие на службе родители лишь изредка навещали её по выходным дням. Вот и вышло так, что до самой школы она жила в небольшой деревушке под Ленинградом. Вроде бы, и не глухая, сибирская тайга, вот только в их избе в то время ещё сохранилась самая что ни на есть настоящая русская печь, размером в полкомнаты, на которую было так сладко забираться долгими зимними вечерами, прихватив с собой облезлую и исхудавшую, но жутко довольную после очередного своего кошачьего загула, кошку Мурку… Забираться и тихонечко играть в свои совсем немногочисленные куклы и ждать возвращения с работы любимого деда, потому что она точно знала, каким бы уставшим он не вернётся домой после тяжёлого трудового дня, всё равно найдёт время и силы, чтобы поиграть с единственной внучкой в её любимую игру-сказку, где он, естественно, становился прекрасным принцем, а она маленькой и несчастной, всеми покинутой принцессой… И да-да, разумеется, в их сказках принц всегда приходил на помощь и спасал свою прекрасную принцессу из лап всевозможным чудовищ, Кощея, бабы Яги и прочей нечисти… Дед был для Иришки всем, как и этот маленький деревенский домик на окраине села, со всех сторон окружённого лесом. Очень рано, едва девочка научилась ходить, дедушка стал брать её с собой в лес за грибами и ягодами, за еловыми ветками, чтобы укрыть грядки и плодовые деревья на зиму и ивовыми веточками, чтобы потом часами плести из них маленькие и большие корзинки. Дед научил её хорошо ориентироваться в лесу — маленькая девочка всегда безошибочно чувствовала, где находится дом и никогда не смогла бы заблудиться. Именно поэтому чуть позже, уже ближе к школе она не раз убегала в лес одна и долго бродила между стройными красавицами берёзами, ярко выделяющимися своими белыми стволами среди остальных деревьев, или пряталась в густых, до самой земли сосновых ветках, осторожно собирая пальчиком маленькие капельки смолы и наслаждалась их неповторимым ароматом… В эти моменты она казалась сама себе маленькой зачарованной лесной колдуньей, в которую однажды непременно влюбится и обязательно расколдует прекрасный рыцарь… Жаль, что любой, даже самой дивной сказке всегда приходит конец, и девочке пришла пора возвращаться в суматошный город и идти в школу. Родители нехотя забрали её к себе. Они вовсе не были такими уж плохими родителями, просто слишком рано сыграли свадьбу, не успев толком нагуляться и насладиться жизнью, просто так уж вышло, что девочка оказалась, по сути, не нужна ни одному из них… Огромный мегаполис стал жутким шоком для маленькой дикарки, уже привыкшей к полному одиночеству, да звенящей тишине лесов и полей, к высоте бескрайнего чистого неба, которого совсем не видно за высоченными городскими небоскрёбами. Толпы вечно снующего туда-сюда народа наводили ужас на неокрепшую детскую психику, а постоянный, никогда не замолкающий гул большого города резко контрастировал с убаюкивающей тишиной и меланхоличным спокойствием маленькой деревушки… А ко всему прочему наступило ещё и 1 сентября — школа… Тоненькая и большеглазая, насмерть перепуганная девочка никак не хотела выпустить руку мамы и отправиться с остальными учениками в класс. Предательские слёзы наполнили мятно-зелёные глаза и уже катились по щекам. Учительница заметила странное поведение одной из своих подопечных, но даром что была уже заслуженным педагогом, не придумала ничего умнее, как… Громко отругать и без того напуганного ребёнка… Иришке стало безумно стыдно… Сжавшись в комочек и ссутулившись, девочка всё-таки выпустила мамину ладонь и встала со всеми вместе в неровный строй первоклассников, мгновенно услышав в свой адрес мерзкое «плакса!», тут же подхваченное и расширенное остальными одноклассниками «Плакса — вакса, гуталин! На носу горячий блин!» Это своё первое сентября малышка запомнила на всю оставшуюся жизнь. Запомнила и… Возненавидела школу, почти все десять лет отправляясь туда, как на каторгу. Это стало для неё самым первым жестоким жизненным уроком — ох, как же часто ей потом приходилось слышать насмешки в свой адрес и постоянно, изо дня в день делать то, что должна, а совсем не то, чего хочется на самом деле… Накрепко сцепив зубы и быстро смахнув влагу с горящих от стыда щёк, Ира очень быстро научилась тупо и бездушно исполнять то, что требовали от неё жизненные обстоятельства! Вскоре к ненавистной школе удалось кое-как привыкнуть и даже наладить некоторое подобие дружеских отношений со своими одноклассниками. Правда, она всё равно упорно не понимала, как же можно вот только что мило беседовать с ней, а спустя всего пять минут кому-то другому без зазрения совести говорить гадости в её адрес? Если тебя что-то не устраивает — скажи в глаза! Ох, сколько врагов успела нажить прямолинейная девочка, прежде чем научилась молчать… Нет, совсем уподобиться своим псевдо-друзьям девочка так и не смогла, но и не лезла больше на рожон, с молчаливой улыбкой наблюдая за кривляньями и выпадами в свой адрес. Да ну их! Клоуны… Она не такая. Зачем ей все эти склоки и ссоры? У неё ведь есть свой маленький мирок в голове с принцессой и рыцарями, с лесными ведьмами и бабой Ягой, Кощеем и прочей нечистью… Так, зачем ей все эти неприятности реальной жизни? В любую свободную минуту она просто прикрывала глаза и тут же переносилась в свой сказочный мир… В четвёртом классе Ирина вместе с родителями переехала наконец из маленькой комнатки в коммуналке в новую, просторную квартиру, полученную её отцом инженером-строителем за долгие годы упорной работы на благо процветания коммунизма. Теперь её дом находился в одном из спальных районов Ленинграда, практически полностью состоящем из высоченных многоэтажек. Типичный современный район, полностью застроенный безликими блочными коробками, с напрочь отсутствующей в нём хоть какой-то зеленью и растительностью. Лишь высокие, казалось, достающие до неба, бездушные громады бетона, стекла и металла, наводящие на маленькую Ирку полную тоску и уныние. Только чудом уцелевший среди всего этого супер современного архитектурного зодчества старинный парк почти рядом с её новой школой разбавлял собой эту мрачную серость. Именно в нём и находила потом всегда успокоение сбегавшая временами с уроков девочка… По случаю переезда Ире, разумеется, пришлось пойти и в новую школу. Да нет, никаких особых проблем у неё там уже не возникло. Она давно научилась более-менее сносно общаться и дружить, чётко знала, где лучше промолчать и не лезть со своей извечной правдой и честностью. Нет-нет, врать она ещё пока совсем не умела, да и не хотела учиться, но ведь не зря говорят, что молчание — золото. Вот и Ира теперь по большей части предпочитала слушать, ведь кому какая разница, что она думает на самом деле? Правильно, никакой… И без того всегда немногословная девочка поначалу в новой школе предпочитала хранить почти монашеское молчание, и только бойкой соседке по парте, с которой её усадили в первый же день занятий кое-как со временем удалось разговорить маленькую, забитую дикарку. Анюта была полной противоположностью самой Ирины — круглолицая и весёлая, дерзкая и бойкая бестия с копной золотисто-соломенных кудряшек на голове, так и норовящих выбраться из туго заплетённых косичек. Анька всегда была безоговорочным лидером в классе и мрачноватую тихушницу-новенькую одноклассники быстро оставили в покое. Ире временами казалось, что в огненных волосах Анютки однажды случайно заблудилось солнышко и теперь её подружка одним своим появлением начинала освещать и согревать всё вокруг себя… Их безбашенная детская дружба продолжалась несколько счастливых лет, пока обе девочки незаметно для самих себя не превратились в юных, симпатичных барышень. И вот тут-то солнечную Анютку словно в один миг подменили. Девушка начала дерзить и хамить всем подряд, с её языка даже в адрес лучшей подруги всё чаще слетали теперь обидные слова. Ира долго не могла взять в толк, что произошло и чем же она так провинилась-то, пока однажды ситуацию не прояснила старая бабка самой Ани… Тем душноватым, летним вечером на даче шумно отмечали шестнадцатый день рождения Анюты. Щедрые и далеко не бедные родители устроили дочери самый настоящий праздник с кучей понаехавших со всех уголков страны родственников и целой толпой друзей-подружек. Грандиозное пиршество было уже в самом разгаре, когда в саду появилась опоздавшая Ирина. Сама девушка, одетая в обычный светлый сарафанчик, вручив подруге подарок и чмокнув в щёчку, даже и не поняла, в какой именно момент всё внимание, как парней, так и девушек-подружек с разряженной, точно невеста на свадьбе, именинницы плавно переключилось на пришедшую тихоню… — Ведьма! — злобно прошипела бабка Тася в спину зашедшей на террасу за лимонадом Ире. Опешившая девушка её прекрасно расслышала и удивлённо обернулась. Только бабушка Ани и не подумала смутиться или хоть как-то оправдаться, а лишь всё так же сквозь зубы добавила: — Чего вылупила глазищи? Ведьма самая натуральная и есть! — пожаловалась старуха остальным, сидевшим на террасе родственникам. — У нас тоже была такая вот нечисть в селе, где я раньше жила… Ни рожи, ни кожи, а стоило только появиться на улице, так у наших парней крышу-то и сносило! — старуха вновь обернулась к замершей в прострации девушке. — Такая же, как ты была — худющая, нос длинный и глазищи в пол-лица… Ведьма, одним словом! Тьфу, дьявольское отродье! Ира плохо помнила, как, едва сдерживая слёзы, развернулась и на ватных ногах убежала тем вечером из ранее такого гостеприимного дома. Забравшись в свою постель и поливая подушку своими горючими слезами, она никак не могла взять в толк, за что бабка Тася про неё так сказала? Какая ж она ведьма-то? Вот же придумала ещё! То неприятное событие быстро забылось и девушки благополучно продолжали общаться и дружить, вот только Ире было безумно обидно то, что её лучшая подруга Анюта всё чаще и чаще стала повторять за бабушкой всякую глупость и бросать в её адрес это мерзкое слово «ведьма»… Ира вздёргивала повыше подбородок, делая вид, что воспринимает это всё, как не особо удачную шутку, а сама втихаря регулярно рыдала в подушку ночами, совершенно не понимая… Почему? С какого такого перепугу её так окрестили?! Худая она, так разве ж её в том вина? Что там ещё? Длинный нос? Блин, Ира не помнила, сколько точно часов провела перед зеркалом, разглядывая свой, вроде бы, обычный, ну разве что чуть с горбинкой нос… Ну да, не картошкой и что? Ей отчаянно хотелось сказать глупой Аньке, что нос ей достался в наследство от мамы еврейки, вот только внутренний голос тут же давал о себе знать и уверенно велел помалкивать об этом, иначе, типа, будет ещё хуже… А уж глаза… Что? Здесь-то, что было не так противной бабе Тасе? Совершенно обычные, ничем не примечательные… Вот же, выдумала! Зелёные они, видите ли… И что? Все, у кого радужка такого цвета обязательно ведьмы что ли? Полный бред! Да уж… Сколько не гадала Ира, так и не поняла, почему бабушка Ани окрестила её этим противным словом «ведьма», ведь сама себя она втихаря продолжала считать исключительно зачарованной сказочной принцессой…