Красоту убивает ненависть

      Ричард был сыном известного сыщика, Йена Бэнкса. Я часто смотрела вечернее шоу этого популярного персонажа, удивлялась запутанным сюжетам, и по ночам продумывала свои собственные детективные истории с той лишь разницей, что никакой криминальный гений не раскрыл бы мое дело. Контора Йена Бэнкса приносила ее владельцу немалое состояние, чутьем сыщика восхищались даже ярые скептики. Но с личной жизнью у частного детектива не ладилось: от него с громким скандалом ушла уже вторая жена и, не пожелав иметь с беднягой ничего общего, оставила у него на руках двух маленьких детей. Одного, как вы уже догадались, звали Ричард, другого — Чарли. Поначалу ничто не отличало братьев друг от друга, они росли, как обычные дети, на попечении у нянек, на страшных сказках с работы отца. Но с возрастом Чарли становился все умнее, схватывал информацию на лету и в целом развивался очень быстро. Йен Бэнкс отмечал успехи талантливого сына, выводил его на телевидение, рассказывал ему о тайнах ведения следствия. Ричард, к сожалению, таких результатов не показывал и всегда немного отставал от других детей. Интеллектуальные способности нашего героя оставляли желать лучшего, так что он был обречён провести всю жизнь в тени находчивого братца. Сначала Бэнкса — младшего прятали от вездесущих репортёров и нетерпеливой публики в яслях, затем его отдали в школу для трудных детей. О Ричарде Йен никогда при людях не говорил и вообще вёл себя так, будто воспитывал лишь одного наследника. Что может быть хуже дурака? Правильно, дурак в гневе. Даже до такого тугодума, как мой Риччи, вскоре дошло, что его игнорируют, не хотят видеть и стыдятся. В его душе зародилась ненависть, которая затем медленно и постепенно поглотила всю его сущность, отравила мысли. Все, что делал наш герой, было назло отцу и брату. Он словно каждый раз бросал им вызов, но его даже не удостаивали ответом. Тогда, в коридоре, я ясно увидела и в маленькой сгорбленной его фигуре, и в беспокойном взгляде презрение ко всему окружающему. От него веяло холодом, он говорил как — то небрежно и даже сквозь зубы. — Чего уставилась, курица? А ну — ка вставай, соплячка! И Ричард протянул мне руку. Я сначала смутилась изобилию бранных слов в лексиконе мальчика, но вскоре привыкла к этому. Он отважился показать мне школу, и я была совсем не против. Я утёрла слезы и направилась за ним. — Это столовая, здесь подают редкостную дрянь. Это туалет, воняет как в канализации. А это наши спальни, в них кровати жёсткие, спину с ними сломаешь к чертям собачьим… — перечислял Бэнкс —младший, останавливаясь у каждой «достопримечательности» и щедро осыпая ее руганью. Буду честной, я уже начала уставать от экскурсии. Однако мой взгляд зацепило тёмное ответвление, которые мальчик попытался благополучно миновать. Я не могла идти дальше, этот мрачный «туннель» завораживал меня. — Что это? — спросила я, не отрывая взгляда. — Я точно не знаю, если только так… Есть тупая байка, но я в неё ни капли не верю. Вроде здесь два психованных друг другу головы посносили или че — то типа того. Сдохли, короче. Было видно, что Бэнкс, хоть и старался выглядеть очень взрослым и храбрым, боялся этого места. Я же словно слышала его зов, оно манило меня… Но куда и зачем? Я чувствовала, что именно там, в глубине коридора, свершится что — то чрезвычайно для меня важное… Разыгралась моя фантазия. Я представила себя, изо всех сил изображающую перелом ноги и дикие боли, затем бегущего ко мне Остина Робинсона. Пока тот пытался выяснить, что случилось, я незаметно вытащила из рукава тонкое, но острое лезвие и вонзила ему в живот. Мне нравилось резать его, наблюдать, как он корчится от боли и как фонтаном хлещет кровь, пачкая его идеально выглаженные костюмы… — Что, нравится? Мы не такие как вы все, мы другие! — кричала я в бешенстве, не обращая внимание на предсмертные хрипы и смеясь. Но как только в моей голове возник вопрос о том, куда спрятать тело, Ричард меня окликнул: — Эй, ты что, ещё и глухая? Я неохотно покинула вдохновляющее место и ещё долго оборачивалась. Оно притягивало меня к себе, как магнит… По пути Риччи мне что — то рассказывал, я думала о своём. И нам так некстати встретился сам директор! — Мисс Говард, пройдемте в вашу комнату. Вас, мистер Бэнкс, я попрошу о том же самом. — тоном, не терпящим возражения, сообщил он. Мне пришлось нехотя плестись за ним, мысленно повторяя: «Ну ничего, ничего… Я ещё подумаю, как от тебя избавиться! И язык тебе вырву!».