Красоту убивает ненависть

      Когда мне стукнуло ровно семь, на меня уже не возлагали радужных надежд. Мои горе — родители почему — то решили, что я опасна для общества! То ли мне следовало вести себя осторожнее, то ли они не понимали чёрный юмор, так или иначе меня выперли из родного гнезда и отдали в школу для трудных детей. До сих пор вспоминаю с омерзением, как я сама открыла дверь в ад и поздоровалась за руку с настоящим дьяволом. Правда, Сатана выглядел не совсем так, как его обычно представляют. Он был вполне реальным человеком, среднего роста, всегда одетым в пиджак в широкую клетку, классическую рубашку и брюки. Остин Робинсон или мистер Думающий-Только-О-Своей-Выгоде занимал должность директора в нашей школе. Как и полагается успешному человеку, мистер Робинсон постоянно пользовался созданной им маской, отдаленно напоминающей человеческое лицо с фальшивой улыбкой. Она — то и была секретом популярности его учебного заведения. Отчаявшиеся родители с поразительным легкомыслием доверяли приветливому чудовищу своих чад, и те вынуждены были влачить жалкое существование в преисподней… Впрочем, лирическое отступление можно опустить. Я думаю, никто не будет против, если я начну рассказ с того самого момента, когда я, маленькая Эми, ждала своей участи в кабинете главного черта… Вернее, директора. — Вам не о чем волноваться, мистер и миссис Говард, нашу школу не зря называют элитной, — убеждал мою семейку Остин Робинсон, — Ребята у нас проходят дорогостоящее лечение, наблюдаются у лучших психологов и при этом получают весьма неплохое образование. Мистер Думающий — Только — О — Своей — Выгоде любил подчеркивать, как много денег было вбухано в его детище. Он всегда выглядел до смешного важным, когда, сидя за большим письменным столом, рассказывал о привилегиях поступления в его образовательное учреждение. Вот только мне тогда было совсем невесело. Я не могла взять себя в руки: и директор, и обстановка в его кабинете казались мне неестественными, страшными. В обители зла было стерильно чисто (ни одной пылинки!), в шкафу и на столе царил идеальный порядок: папки, книги, бумаги лежали чересчур ровно, четко распределенные по цвету. На массивном стеллаже располагалась его необычная, жутковатая коллекция статуэток африканских дУхов. Их пустые глазницы смотрели тебе прямо в душу. — Они требуют особого подхода, — продолжал тем временем мистер Робинсон, — Поймите, они не такие, как все мы. Под словом «они» директор подразумевал всех трудных подростков, в том числе и меня. На самом деле этот всемирно известный ученый, автор книг — бестселлеров на тему безумия и проблем с психикой, боялся тех, кто отличался от нормальных в его понимании людей. Вся система школы была построена на искоренении из детей любого инакомыслия, странностей, особенностей с помощью строгой дисциплины. Ученики ходили строем, в одинаковой форме, по определённому графику. — Так что вы решили? — настойчиво спросил Остин Робинсон и остановил на мне взгляд холодных голубых глаз. Он смотрел на меня с нескрываемой неприязнью, как на отброс общества. Я почувствовала это и крепко зажмурилась, в первый раз мысленно заговорила с родителями: «Мамочка и папочка, не отдавайте меня этому дяде, я не смогу с ним справиться… Я знаю, у нас всегда были сложные отношения, но… Пожалуйста, послушайте меня!». Вот только ни мать, ни отец не услышали моей внутренней мольбы… Я долго не могла поверить, что это случилось со мной и плакала, стоя возле проклятого кабинета директора. Мне хотелось поддержки, элементарной человеческой поддержки, но никто меня не слышал. Внезапно я увидела фигуру маленького мальчика, быстро приближающуюся ко мне. — Привет, дуранда, чего разревелась? Так я и познакомилась с Ричардом Бэнксом, сыгравшего не последнюю роль в моей жизни.