Catch me I'm falling

17 января – День первый. Я одновременно любил и ненавидел отделения для больных раком. Мне нравилось быть там ради детей, которых некому было слушать, и для тех, кто просто не знал, что сказать. Знание того, что я могу помочь им в их бесконечном пути к выздоровлению заставляло меня двигаться тогда, когда я не мог уснуть ночью и удивлялся тому, что я делаю со своей жизнью. Я был в том самом отделении для раковых больных, когда встретил Гарри Стайлса тем серым вечером 17 января, не сулившим ничего особенного. Я взял папку с его именем со своего стола и взвесил в руках. Она была тяжелее, значительно тяжелее других. У меня безумно чесались руки. Так хотелось посмотреть, что же там, но я точно знал, что на первую встречу лучше идти без каких-либо представлений о человеке. Я вошёл в его палату со своей обычной весёлой улыбкой, готовый встретиться с новым пациентом. Он полусидел на кровати, его зелёные глаза были прикованы к ноутбуку на его коленях, а лицо выглядело напряжённым и бледным. Его голову окружал ореол из каштановых кудрей, которые были слегка спутаны с одной стороны так, будто бы он спал на них. - Привет, - я сказал, прижимая планшет к груди и пытаясь показать самое дружеское расположение. – Я Луи. Он не двигался, едва моргал. Лишь через минуту ответил: - Привет. Ты здесь, чтобы помочь мне? Меня не остановило то, что я не получил подобной реакции сразу. Я уже давно знал, что в то же самое время, как каждый хочет найти кого-то, чтобы его могли выслушать, он не хочет открываться сам. - Я просто пришёл поговорить. Если бы я смог помочь тебе – это было бы просто приятным… побочным эффектом. Он поднял свои глаза на меня, но лицо по-прежнему оставалось пустым. - Ты не первый. Я кивнул. Мой руководитель уведомил меня о способности мальчика заставлять всех психологов бежать прочь, но мне хотелось думать, что я сделан из более прочного материала. - Ну, по крайней мере, я так слышал, - я подошёл к его кровати, подтягивая стул. – Не против, если я присяду? Он пожал плечами и ответил: - Да пожалуйста. Я опустился в кресло, скрестив ноги перед собой, и стал рассматривать мальчика, пытаясь «почувствовать» его. Он, в то же время, старательно меня игнорировал, уставившись в экран ноутбука так, будто бы хотел прожечь в нём дыру. Он выглядел очень маленьким в куче одеял. Его сильные плечи были такими незначительными по сравнению с многочисленными подушками и одеялом, обёрнутым вокруг его талии. Вокруг него витал дух поражения. Будто бы он посмотрел в будущее и уже принял свою судьбу. Он смирился со смертью, позволяя той проникать глубоко в его поры. - Может быть, ты скажешь что-нибудь? Или мне просто посидеть здесь час-другой? – я спросил его, поставив локти на колени и не отрывая своего взгляда от его лица. Он что-то тихо пробормотал, медленно проведя пальцами по сенсорной панели. Я кивнул, принимая его ответ. Если он не хочет разговаривать, я ничего не смогу с этим сделать, как бы я ни хотел этого. - Хорошо, - я вытащил из сумки мою потрёпанную копию «Великого Гэтсби»*. Я открыл книгу на странице, которую заложил, и позволил себе погрузиться в мир иллюзии. Впервые я прочитал это тогда, когда только начал изучать английский в школе. Меня просто поразили метафоры. А ещё то, как слова соединялись воедино, образуя что-то непередаваемое, будто поэзию. В книге до сих пор можно увидеть мои пометки карандашом на полях с риторическими вопросами, которые, видимо, помогали мне понять роман. Час прошёл довольно быстро. Мы не сказали друг другу больше ни слова. Не могу сказать, что это была самая ужасная первая встреча с пациентом, но я всё же надеялся на то, что мне удастся повлиять на Гарри Стайлса. Заметив, что цифровые часы на тумбочке рядом с кроватью показали 9 часов, я затолкал книгу обратно в сумку. - Увидимся на следующей неделе, Гарри, - я немного ему улыбнулся. И уже приготовился уйти, как он вдруг заговорил, едва шевеля губами: - Мне нравится эта книга. Я остановился, слегка застигнутый врасплох. - Мне тоже. Он кивнул. - Так мы мчались навстречу смерти в сумраке остывающего дня.** Я постарался сделать так, чтобы парень не заметил, как я стою, открыв рот. Он только что процитировал книгу. Этот чёртов ребёнок, который не сказал мне до этого больше десяти слов, цитирует «Великого Гэтсби», как будто это самая нормальная вещь в мире. - Это прекрасно, - я, наконец, произнёс, не понимая, что на самом-то деле прекрасно, но что-то определённо было, и это просто затуманило мой мозг. - Я знаю. Я ещё минуту, наверное, смотрел на него, ожидая, что он произнесёт что-то ещё. Но мне всё же пришлось повернуться и выйти из комнаты, едва не забыв сказать «до свидания». 24 января – День восьмой. Не могу сказать, что слова Гарри крутились у меня в голове целую неделю. Это было бы глупо. Я не ждал с нетерпением следующего вторника, не считал часы до 8 вечера. Когда я вошёл в его комнату, я почувствовал какую-то странную смесь надежды и жуткой нервозности. Гарри взглянул на меня, когда я открыл дверь, но сразу же вернул свой взгляд к экрану ноутбука на его коленях. Его выражение лица ничуть не изменилось. - Привет, - я сказал, сев около его кровати. Облезлый синий стул был достаточно жёстким, но всё же удобным для того, чтобы я мог свернуться на нём калачиком. Он кивнул вместо приветствия и снова принялся за свою политику меня-игнорирования. Я вздохнул. Кто сказал, что будет легко? - Может, мы поговорим в этот раз? – я спросил у него, надеясь, что он ответит. - О чём нам говорить, - он сказал так, что прозвучало это как утверждение, а не вопрос. - Ты можешь рассказать мне о себе, - я просто не мог поверить, что он на самом деле такой, каким хочет казаться. Я смогу заставить его раскрыться, я уверен. - Кто-то не делает свою домашнюю работу, - он ухмыльнулся, указав взглядом на папку у меня в руках. - Не хочу быть предвзятым, хочу сам получить первое впечатление. Я бы предпочёл услышать это от тебя, - я ответил, стараясь не придавать голосу такого же оттенка, как и у него. Да Боже мой, у парня рак, ему позволено быть немного наглым. Мне показалось, что он удовлетворён моим ответом. - Ну, что ж, давай я введу тебя в курс дела. Ты здесь, потому что у меня депрессия, - он сказал это с такой злобой, с таким невероятным раздражением, будто бы он повторял эти слова изо дня в день и ему надоело. – Потому что, и это довольно очевидно, иметь опухоль мозга и 6 оставшихся месяцев жизни в 17 лет – это то, что должно делать меня счастливым. - Никто не говорит, что ты должен быть счастливым, - я ответил. Значит, шесть месяцев. Всего шесть месяцев, и его сердце остановится. – Но мне кажется, что ты сдался. Он посмотрел на меня, но его взгляд оставался невозмутимым: - Интересно, почему же так. Я закусил губу. - Это не важно, сколько лет или месяцев у тебя осталось. Главное, как ты сможешь прожить их. - Ты не знаешь, как это, да? Знать, что у тебя есть около 180 дней, пока ты ещё можешь считать часы до смерти? Знать, что несмотря ни на что это случится? Я уже мёртв, Луи. Я умер в тот день, когда мне поставили диагноз, - он сказал, и я заметил невероятную тоску в его глазах. – Я потеряю себя, и никто ничего не сможет поделать с этим. Я медленно покачал головой, всё ещё несколько ошеломлённый его ответом. Я очень многое понимал о смерти, пусть не потому, что я был на грани, а просто потому, что видел это столько раз. Здесь всегда было множество людей, которые не имели ни малейшего представления о смерти, но я никогда не был одним из них. - С того момента, как я начал заниматься этим, я видел смерть семи детей. Я могу назвать их имена, сказать, что у них было, как они выглядели, и даже день, когда они покинули этот мир через заднюю дверь больницы, - я посмотрел на него, стараясь пробиться внутрь через его оболочку. Первый слой всегда был самым трудным, особенно у людей, которые так устали от всего. Но я очень надеялся. – Поверь мне, что если я говорю, что я знаю, что это такое, то это так и есть. - И что же это такое? – его губы были сжаты в одну линию, а взгляд был смело устрёмлен на меня. Я сделал глубокий вдох и ответил: - Это похоже на то, как кто-то утекает сквозь твои пальцы, даже несмотря на то, как сильно ты стараешься его удержать. Я не знаю, как это – умирать, Гарри, но я точно знаю, каково это – смотреть на человека, у которого останавливается сердце. Я знаю, что не смогу спасти тебя, но, чёрт возьми, я попытаюсь. Он склонил голову набок, а его голос вдруг стал низким и каким-то грубым: - Это словно… падение. - Что? – я спросил, так как не был уверен, что он сказал это. - Умирать. Это как падение, - он улыбался, хотя лицо не выражало никакой радости. – Ты можешь увидеть дно. И ты точно знаешь, что ударишься о него. Сильно. У меня перехватило дыхание. - Но это не значит, что ты не можешь наслаждаться падением. Он пожал плечами и опустился на подушки. - Я думаю, так и есть. Я подался вперёд на своём стуле: - Есть что-то, о чём ты хочешь поговорить? Он покачал головой, стараясь не встречаться со мной глазами: - Нет. Я встал, принимая его ответ. Самая худшая вещь, что я могу сейчас сделать – это давить на него. Мы уже получили небольшой прогресс на этой неделе, так что я уже чувствовал себя довольно оптимистично. Гарри Стайлс точно не будет самым лёгким пациентом, но я точно знаю, что смогу сделать это. - Увидимся на следующей неделе, так? - Ты уходишь? – мне показалось, что я услышал некоторую печаль в голосе. Но, возможно, я просто принимал желаемое за действительное. - Если ты больше не хочешь говорить, я не буду тебя беспокоить, - я улыбнулся. – Если ты захочешь мне что-то сказать, пока меня не будет здесь, можешь попросить у медсестёр мой номер телефона. Звони в любое время. Он кивнул, не отвечая. Я уже почти вышел за дверь, как его голос остановил меня: - Хорошей ночи. - Хорошей ночи? – я не смог сдержаться и немного подразнил его. – Звучит так, будто ты воруешь мои продукты. Он пожал плечами, и его вялое грустное выражение лица перетекло в ухмылку. - Ну, я просто проверял тебя. Я прижал руку ко рту, пытаясь удержать рвущийся наружу смех. - Это совершенно недопустимо! - Я уверен, ты переживёшь, - его глаза будто бы искрились, и мне выпала возможность увидеть мальчика, которым он был до этого: дерзкого и какого-то невероятно очаровательного. И тогда я подумал, что пусть это будет последняя вещь, что я сделаю, но я заставлю улыбнуться его вот так ещё раз. Я улыбнулся ему в ответ и сказал: - Хорошей ночи, Гарри. - Хорошей ночи, Луи, - он прикусил свою губу. 27 января – День одиннадцатый. Я проснулся в 2:35 ночи, потому что Лиам тряс меня за плечи. Я посмотрел на своего соседа мутными ото сна глазами, не совсем понимая, что происходит. Он сунул мне в руки жужжащий телефон. - Прекрати оставлять свой чёртов телефон в моей комнате, - его голос звучал устало и раздражённо. - Прости, - я пробормотал это, в душе веселясь от его раздражения. Я точно знал, что к утру всё пройдёт. Я нажал на зелёную кнопку принятия вызова, прижал трубку к уху и заулыбался, потому что Лиам чуть не скинул меня с кровати перед тем, как уйти. - Алло? Низкий и какой-то невероятно мягкий голос ответил мне: - Я разбудил тебя, не так ли? - Всё в порядке, - это было причиной того, почему я всегда старался держать телефон на своей тумбочке. Быть психологом – это значит быть всегда на связи с людьми, которые в тебе нуждаются. И такие ночные звонки – совсем не редкость. - Прости, но ты сказал, - он сделал паузу, и я услышал звук шелестящих одеял, - если мне нужно будет поговорить… Я сел, запустив руку в свои растрёпанные волосы, поудобнее положил подушку, чтобы спина не затекла. - Это то, для чего я здесь. Всё нормально. О чём ты хочешь поговорить? - Я вроде как просто хотел услышать твой голос. Что-то тёплое буквально залило мою грудь, улыбка сразу же растянулась на лице. - Ну, я здесь. О чём же ты хочешь поговорить? - Расскажи мне о себе. Я обычно не говорил о своей жизни с пациентами. Не то, чтобы это было правилом… Просто они не спрашивали, а мне не было нужды рассказывать. Но Гарри спросил. Было поздно, но мне отчего-то захотелось поведать свои секреты на ухо этому парнишке. - Я родился в Донкастере 24 декабря 1991 года. Гарри сделал нечто вроде «ммм», и я закрыл свои глаза, представляя, что он здесь, рядом. - Мою маму зовут Джей. А соседа по квартире – Лиам. У него есть девушка Даниэль, и он очень сердится, когда я оставляю свою одежду по всей квартире. Да, я делаю это. Часто. Он усмехнулся. - Когда мне было 12, - я остановился, подумав о том, было ли это хорошей идеей говорить ему это. Я не знал, стоит ли ему знать о том утре, когда врач пришёл к нам и сказал что-то моей маме шёпотом, а после она посмотрела на меня и заплакала. Я точно могу сказать, что это был один из самых важных дней в моей жизни. Именно этот момент сделал меня таким, какой я есть сейчас. – Когда мне было 12, мне сказали, что у меня лимфома***. Я оставил слова просто висеть в воздухе. И почувствовал, что мой голос будто бы высох до шёпота. - Им удалось достаточно рано выявить болезнь, но мне всё равно пришлось провести целый год в больнице. Я потерял все свои волосы. И стал весить около 98 фунтов****. Но я всё-таки не думаю, что я считал, что умираю. Даже когда я был лысым и уставшим, я никогда не сдавался. Я просто не мог, даже если моё тело сдавалось. Может, какая-то часть меня просто знала, что я смогу это выдержать. - И поэтому ты делаешь это? – он спросил медленно, и мне захотелось увидеть его лицо, прочитать эмоции на нём. - Да, наверное. Я просто хочу помогать. Я знаю, что не смогу спасти мир, но всё же могу спасти кого-нибудь, хоть немного. Тогда это стоит того. Я закончил, и между нами повисла тишина, наполненная лишь звуками нашего дыхания. - Я думаю, что ты, наверное, спасаешь меня, Луи Сасслинсон, - он пробормотал, и мне показалось, что моё сердце оказалось где-то в районе моего горла. Его слова звучали как обещание. Я пытался что-то ответить, но все слова умирали где-то на уровне глотки. - Ты ещё не читал мою историю болезни? – его голос стал обычным, как будто он не представлял, какое влияние он оказывает им на меня. - Ещё нет, - я планировал прочитать это к следующей среде, ко дню, когда мы снова встретимся. - Прочитай, - я заметил в его голосе нотки, указывающие на то, что он не прочь заснуть. - Хорошо, - я сказал это, и желание прочитать возросло, так хотелось узнать, что же ещё скрывается в этой голове. - Луи? - Да? - Ты умеешь петь? Я подумал над вопросом. Раньше я участвовал в паре шоу, но не мог сказать, что из этого вышло что-то особенное. - Немного. - Спой мне, чтобы я заснул. - Какую песню? – нужно было выбрать что-то похожее на колыбельную. - Любую. Какую захочешь, - я почувствовал улыбку в его словах, она была тёплая и почти что осязаемая. В нём было что-то, что успокаивало мой уставший мозг и давало ощущение того, что всё хорошо. Я набрал в лёгкие побольше воздуха и начал тихо петь, стараясь не разбудить Лиама. Я чувствовал, как неприятно звучит мой голос на некоторых высоких нотах, но Гарри не возражал. Поэтому я продолжал. When you try your best but you don't succeed, when you get what you want, but not what you need. Я позволил моим глазам закрыться. Потом я просто сполз вниз по подушке на простынь. When you feel so tired, but you can't sleep, stuck in reverse. When the tears come streaming down your face, when you lose something you can't replace, when you love someone but it goes to waste, could it be worse?***** Я посмотрел в потолок, не замечая границы между песней и шёпотом. Когда я произносил эти строчки, они были не просто словами, а некоторыми обещаниями. «Lights will guide you home, and ignite your bones, and I will try to fix you» (Огни помогут тебе найти дорогу домой, зажгут тебя изнутри. А я попытаюсь излечить тебя). Я продолжал петь, фразы вылетали из предложений, я забывал слова, и оставались лишь мои обещания. Я не был уверен в том, как долго я смогу лежать вот так, посылая частички себя туда, в больницу. Когда я остановился, Гарри ничего не сказал. - Гарри? – я тихо спросил. Но ответа не последовало. Я слышал лишь размеренные вдохи и выдохи. – Хорошей ночи. Сначала я думал сбросить вызов, но потом просто положил телефон рядом с собой на подушку и начал засыпать под звуки дыхания на другом конце. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сон забрал меня. * «Великий Гэтсби» - роман Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. ** Фраза из седьмой главы «Великого Гэтсби». *** Лимфома - группа гематологических заболеваний лимфатической ткани, характеризующихся увеличением лимфатических узлов и/или поражением различных внутренних органов. **** 98 фунтов = 44,5 килограмм. ***** Строчки из песни Coldplay – Fix you.