Удача

«Bye bye baby. Donʼt be long. Iʼll worry about you while youʼre gone.» -Ivy

Чёрная полоса. Тупая чёрная полоса. Тупая мигающая чёрная полоса. Это были единственные слова, отображаемые на стоящем перед ним чёрном экране. Они не имели никакого отношения к реальной работе, нагромождения которой были повсюду, но как бы долго или упорно он не таращился на экран, слова просто не шли в голову. Ему нужно было нужно написать столько работ, провести столько исследований, а каждый тик часов вёл его всё ближе и ближе к крайним срокам, и показывать ему было нечего. Он знал о важности порученной ему работы, но он не мог заставить себя поторапливаться. Вместо этого его глаза снова и снова возвращались к гордо стоящей на столе фотографии. Она так сильно его отвлекала, что в один момент ему пришлось положить её лицом вниз, но даже так он не мог преодолеть её притяжение. Наверное, не прошло и нескольких минут, как он поймал себя с этой фотографией в руках, снова смотрящего на молодые лица себя и своих друзей. На самом деле отвлекало не изображение, а навеваемые им воспоминания; их было столько, что, казалось, стоит лишь едва возникнуть одному, как за ним появится ещё десяток. Жизнь тогда, может, и не была проще — он бы обманывал себя, думая так — но она была гораздо лучше, ибо, несмотря на постоянную опасность, в ней был азарт, смешанный со страхом, и с ними приходила странная эйфория. Может, тогда всё и было труднее, но это всё было ещё и… правильнее. Потом всё изменилось, мир двинулся дальше, и ему пришлось двигаться вместе с ним. Им всем пришлось. Сколько прошло времени с тех пор, как он видел хоть кого-нибудь из них? Соник. Наклз. Эми. Руж. Шэдоу. Крим. Это были имена и лица, выцветшие со временем, и это время постепенно разделило их. Их общие цели были достигнуты, и без этой нити, державшей их вместе, их постепенно унесло в их собственные жизни. Его зовут Майлз Прауэр, когда-то известный как «Тейлз», и до гибели доктора Роботника он был героем. Чем бы ни было то, что вызвало у Эггмана нужду в совершении тех ужасных злодеяний, что заставило его алкать власти и жаждать разрушений, оно было тем, что Тейлз никак не мог понять, и, наверное, никто другой. Но несмотря на причину, факт оставался фактом — сколько бы раз его планы не проваливались, Эггман возвращался только затем, чтобы снова и снова терпеть поражение от рук Соника и остальных. С каждым провалом он приводил в действие радикальный план побега, позволявший ему выскользнуть у них из рук. И всё же, каким бы гениальным Роботник ни был, весь его интеллект, хитрость и мастерство не могли сравниться с единственным, что на самом деле, без милосердия, решало исход всех тех событий: С удачей. Эггман столько раз искушал хладные руки судьбы, что наконец попал в их хватку. Это Тейлз постепенно отследил скрытую под землёй базу Эггмана, с которой тот посылал своих роботов на поверхность волну за волной, уничтожавших всё на своём пути. Приключение было трудным для них всех, и временами казалось, что надежда потеряна, но каким-то образом они пережили атаки на поверхности, стражей под землёй, как и последнюю попытку уничтожить их всех разом. Как только Тейлз дистанционно отключил кибер-приспешников, Эггман сбежал по железной дороге, ведущей из комплекса на поверхность, а перед этим он активировал систему самоуничтожения, остановить которую было невозможно. Тейлз с друзьями со всех ног бросились к поверхности, добравшись до внешнего мира лишь за несколько мгновений до последнего взрыва, похоронившего под землёй весь комплекс. Роботнику, тем не менее, повезло куда меньше. Спустя несколько дней, когда рабочие бригады расчищали завалы, было обнаружено тело. Эггман лежал, разбившийся в своей спасательной капсуле. Расследование позже показало, что вода, просачивающаяся из подземного источника, попала на оголённые провода, подведённые к взрывчатке. В обычное время это ничем не грозило, но после запуска самоуничтожения короткое замыкание заставило взрывчатку, расположенную над спасательным туннелем, сдетонировать раньше времени. Из-за завалов было трудно сказать, что именно произошло, но, скорее всего, спасательная капсула на полной скорости врезалась в обрушенную часть туннеля. Убит ли был Эггман столкновением, либо его оглушило, а затем он разбился, это было неизвестно, но в конце концов его смерть была быстрой. Возможно, именно так Роботник и хотел бы уйти — в сиянии славы, без захвата или суда. И, возможно, это была его величайшая победа над его врагами, потому что сколько раз в своей жизни он ни пытался бы разделить Соника и его друзей, лишь его смерть смогла это сделать. Без этого великого зла, создающего постоянные угрозы, мир больше не нуждался в героях. Мир больше не нуждался в них. Конечно, всё зло из мира не ушло, это была мечта, которая, возможно, никогда не сбудется; но Роботник был суперзлодеем до мозга костей, безумным гением с мечтами намного больше и мрачнее, чем мир мог позволить. После встречи с чем-то вроде этого ваши обычные грабители, мастерские автоугонщиков, пожары, потопы и землетрясения — ничто. Дело в том, что без Роботника не было ничего, с чем не могла бы справиться местная полиция. Даже большие бедствия решались силами, работающими на GUN. Как бы ужасно это ни звучало, без Эггмана все просто разошлись в разные стороны. Шэдоу ушёл первым, что было неудивительно, ибо его не сильно заботила работа в команде. Вчера он был тут, а сегодня просто исчез, в своей манере. Шэдоу часто покидал их после предотвращения любого плана Эггмана, но на этот раз все знали, что это, возможно, был последний раз, когда они видели чёрно-красного ежа. После ушла Руж. Её назначили на шпионское задание где-то далеко, хоть она и не могла сказать, где или зачем. Одним утром она ушла, и никто о ней больше не слышал. Следующим был Наклз, вернувшийся к своему долгу защиты Мастер Изумруда на острове Ангелов. Последним, что слышал Тейлз, было то, что Наклз искал что-то из истории его народа, и некоторые слухи о том, что он мог быть не последним эхидной, хотя, насколько он знал, это были лишь слухи. Насчёт Соника и Эми — видимо, бесконечный круговорот любви и ненависти наконец остановился спустя пару лет, когда они двое в конце концов решили, что смогут пережить компанию друг друга. Они оба сейчас колесили по миру, осматривая достопримечательности и греясь в любви друг к другу. Соник как-то сказал, что путешествие было романтическим, но если бы Тейлзу пришлось гадать, он бы сказал, что это была лишь отчасти правда, и на самом деле Сонику было скучно, и ёж надеялся, что где-нибудь там он сможет снова уловить вкус приключений, который он когда-то знал. Крим, насколько Тейлз знал, всё ещё была дома. Они оба дольше всего держали связь, и она стала отличным другом в те, казалось, бесконечные дни после ухода Соника, и, как бы ему ни было больно это признавать, Тейлз сам её оставил. У него был блестящий ум, и такой бриллиант не остался незамеченным. Прошло не так много времени, когда Тейлз начал ежедневно получать приглашения в колледжи, каждый из которых хотел видеть его в числе своих студентов. Он должен признать, мысль о поступлении в такие высокие учебные заведения в его относительно молодом возрасте была волнительной. Оставалось ещё столько всего, чему он мог научиться, и Тейлз хотел знать это всё. После месяцев чтения сотен брошюр и посещения десятков университетов он определился со своим будущим и направился к тому, что ждало впереди. Парень стал старше, но, к сожалению, остался таким же наивным. Реальный мир пришёл к нему быстро и настойчиво, ударив его по лицу как разгневанная любовница, оставив след, который иногда бледнеет, но никогда не излечивается. Неспособный оплатить жильё в кампусе (которое было гораздо дороже, чем он ожидал), молодой лис обнаружил себя в не сильно выдающемся жилом комплексе в нескольких километрах от кампуса. Его жильё было небольшим, но по крайней мере недорогим. На дешёвой квартирке проблемы не закончились, а только разрослись ещё дальше — его высокий интеллект означал, что ему полагалось особое учебное место, что несло за собой особое количество работы. Он быстро понял, что настоящий стресс и ужас исходят не от возможного уничтожения мира, а от курсовых работ, экзаменов посреди семестров, тестов, исследовательских проектов, счетов, зачётов, займов, и список шёл всё дальше и дальше. По сравнению с этим небольшой конец света звучал как приятная смена темпа. Он сбился со счёта ночам, когда он лежал, крепко прижав подушку к телу, пытаясь найти в её равнодушных объятиях хоть какое-то утешение. Чёрная полоса. В руках Тейлз держал последнюю фотографию, на которой были они все вместе. Соник стоял по центру, показывая камере большой палец и подмигивая. Эми была слева, обхватив своей рукой его руку и положив голову ему на плечо. Тейлз стоял справа, улыбаясь в камеру, рядом с ним была Крим, и её улыбка была ещё шире и живее, чем его. Наклз стоял правее всего, по-боксёрски направив кулак в камеру, Руж слева позировала на камеру, слегка наклонившись вперёд и демонстрируя свой вырез, и, наконец, Шэдоу, которого целую вечность пришлось уговаривать встать в кадр, стоял с другой стороны со скрещенными руками и направленным в сторону взглядом, ожидая окончания этой глупости. Тупая чёрная полоса. Это была последняя запись о тех днях, что осталась у Тейлза, единственный артефакт из мира, угасшего и исчезнувшего из времени. Теперь, в новом городе с новой жизнью, Тейлз чувствовал себя не на своём месте больше, чем когда-либо в своей жизни. Он был чужаком среди старших однокурсников, и давление, шедшее из-за этого, временами казалось сильнее, чем он мог выдержать; временами, как сейчас, когда всё, что он мог делать, это смотреть на- Тупая мигающая чёрная полоса. -экран его компьютера, за которым он должен был писать работу. Тейлз был неспособен работать, неспособен думать. Он решил, что ему нужно было освежить голову. Заставлять себя работать, очевидно, было бесполезно, как и запираться в своей маленькой квартирке. Ему нужен был свежий воздух. Встав из-за стола, Тейлз подошёл к своему шкафчику и вытащил шарф, обернув его затем вокруг шеи, дабы сохранить тепло в эту осеннюю прохладу. Он собирался просто немного погулять по городу и попытаться поладить со своим прошлым, в котором был он. Затем, когда его мозг устанет от головокружительной скорости, на которой он настаивал работать, он мог вернуться домой и сделать что-нибудь существенное. В конце концов наша вера, умение, хитрость, ум; все кирпичи, из которых мы привыкли отгораживаться от неопределённости, рассыплются в пыль перед могущественной силой, имя которой — удача, и это была собственная удача Тейлза, которая могла вернуть ему мир того самого прошлого, которое он собирался забыть этим вечером. Ушёл бы он домой минутой раньше или позже, и кто знает, как бы всё изменилось?