Люблю не за что-то, а вопреки всему

Бенжамин уже с полчаса изучал письмо от судьи, Люси нетерпеливо ёрзала в соседнем от него кресле, а я качала на руках Джоанну, сидя на софе. — Бенни, ну что там? — не выдержала блондиночка. — Невозможно! — фыркнул Баркер. Когда девушка встала и попыталась посмотреть через его плечо, что на бумаге, брадобрей раздражённо отошёл к камину и облокотился на него рукой, продолжая всматриваться в каллиграфические строчки и, кажется, надеясь, что они исчезнут. — Мистер Баркер? — решилась подать голос я. Цирюльник быстрым движением скомкал письмо и швырнул в огонь. — Всё… — голос его не послушался. — Всё нормально. — Бенни… — начала Люси, но муж вскинул на неё такой взор, что девушка осеклась. — Я сказал — всё нормально! — сказал, как отрезал, и быстро покинул гостиную. Люси опустилась на диван и по её щеке скатилась слеза. — О, ради Бога, вы же не будите сейчас плакать вместо того, чтобы идти к нему? — простонала я. Миссис Баркер подняла на меня глаза с читающейся просьбой в них. — Что?.. Нет, вы не можете просить меня об этом! — Миссис Ловетт, он не скажет мне, если там что-то плохое! — блондинка подвинулась ближе. — Да, разумеется, то, что мистер Баркер не скажет жене, он обязательно поведает домовладелице! — Ну, пожалуйста! — заканючила Люси, беря мою руку в свои тёплые ладошки. — И не подумаю! Если мистер Баркер на вас повысил голос, то я даже не знаю, что он сделает со мной! — Бенни вам скажет обязательно! — уверяла меня блондинка. — Он доверяет вам, как себе! — Что? — едва слышно спросила я. — Бенжамин часто говорит, что вы самый надёжный человек в этом доме и он всегда может на вас положиться! И ведь знает, что сказать! Всё-таки мозгов у Люси побольше, чем она хочет показать. — Если я с ним поссорюсь из-за вас… — я бросаю убийственный взгляд на сияющую Люси, и иду вслед за цирюльником. Конечно, я нахожу его за столиком под лестницей. Эх, всё-таки нравиться нам обоим это место… — Мистер Баркер, если вы хотите побыть наедине с собой, скажитн это сразу, — осторожно говорю я, подходя. Брадобрей молча подвигается, освобождая мне место. Ещё какое-то время мы сидим в тишине. Он изучает стол, я — тот гвоздь, на котором зимой висела омела. — Он угрожает, что отсудит у нас домик покойной тётушки Люси, — тихо говорит молодой человек. — Чем это аргументируется? — ошарашенно спросила я. — Вообще-то письмо было адресовано ей. Этот… этот старый… Простите, Нинель. — не смотря на положение, воспитание не позволяло Бенжамину выражаться при женщине. — Судья говорит, что начнёт с материальных ценностей и будет забирать всё, что ей дорого, пока она не… Бенжамин потёр переносицу и прикрыл глаза, чтобы успокоиться. — Пока она не станет его, — заканчиваю фразу я. — Да! Я не знаю, что мне делать! Это уже не первое письмо! Я пытался подать в суд, в какую бы кантору я не обращался, все в один голос твердят, что не будут заводить дело против верховного судьи. Но ничего, я найду на него управу! Закон на нашей стороне! — Мистер Баркер, закон в этом городе — это судья Тёрпин. И вы не сможете сделать ничего. Чёрт с ним с домом, бросайте всё и уезжайте хотя бы на насколько месяцев! — Нелли! Я не буду убегать! Что за вздор? Я не преступник, чтобы бежать. А вот он нарушает закон и поплатиться за это. Разве так бывает — что один лживый человек может одержать победу над законопослушными гражданами только из-за того, что занимает почётное кресло верховного судьи? К тому же, как я могу бежать? У меня тут всё — квартира, своё дело, знакомые. Я не буду бросать всё это из-за шантажа. Он был так уверен в том, что справедливость восторжествует! Что всё наладиться само собой только из-за того, что какой-то там закон защитит его! Я же совершенно чётко понимала, что отсудить дом — самое меньшее, что может сделать главный Лондонский судья. — Я уверен, он не сможет у нас даже домик отнять. Что за нелепое обвинение — у нас нет документов, подтверждающий то, что дом наш. Конечно, их нету! Этому дому лет двести с лишнем, и он всегда принадлежал семье Люси! — Мистер Баркер, я умоляю вас — не надейтесь на власти и справедливость! Бегите, пока это ещё возможно! Этот человек не перед чем не остановиться, я чувствую! И я боюсь за вас! Боюсь, что с вами что-то случиться! Что тогда будет с Джоанной и с Люси? Что будет со мной? — со слезами в голосе почти кричу я. И, — о, чудо, — его рука ложиться на мою. — Всё со мной будет хорошо. — Обещаете? — Да, — с усталой, вымученной улыбкой. — Только не уговаривай меня скрываться и бояться судью. — Но, Мистер Баркер… — Нинель, довольно, — мягко, но настойчиво. Прекрасный цирюльник встал и уже сделал несколько шагов прочь, но вдруг обернулся. — А вы пообещайте не говорить ничего Люси и другим — я не хочу, чтобы моя жена волновалась. — Мне кажется, что ей лучше знать… — опять начала я, но Бенжамин остановил меня жестом руки. — Я не доволен, что вы знаете это и будите переживать. Пожалуйста, пусть это будет нашим маленьким секретом. — и он ушёл. Ну что сказать? Через неделю дом у Баркеров благополучно отсудили «в пользу государства», а Бенжамин получил трое суток за то, что публично назвал судью лжецом. Я носила ему передачи, собачилась с охранниками и проклинала судью, за что мне тоже пару раз пригрозили заключением. Люси рыдала, боялась Тёрпина и постоянно держала дочку на руках. Зато Альберт был просто счастлив — его такого «любимого» «щенка» не было дома три дня. Зато, когда немного помятого и расстроенного брадобрея нам вернули, на того сразу бросились две женщины — Люси с радостными воплями на шею и я, намного сдержаннее, на локоть. Потом всё началось заново — одинаковые дни, но с новым пунктом — частыми письмами с угрозами. Теперь Тёрпин буквально не давал Люси проходу и это было похоже на одержимость. Он знал о миссис Баркер всё — в какое время та подходит к окну, чтобы полить цветы, когда заходит в пирожковую, по каким дням ходит с мужем на рынок. И постоянно следовал за ней неприметной тенью. Судья засыпал девушку дорогим подарками, которые она не принимала, несколько раз прямым текстом заявлял, что упечёт её «мальчишку» на пожизненное или вообще доведёт до виселицы. Но Баркеры упорно не желали верить, что что-то может случиться и уповали на справедливость! Главным аргументом было — мы ничего не совершили предосудительного и нас невозможно осудить даже на пару дней. И только я просыпалась в холодном поту ночами, тряслась за Бенжамина и мучительно думала, чем могу помочь. Я даже достала Альберта своими просьбами, и он надавил на все свои связи. Правда, дальше двух присяжных его связи не распространялись, но это хоть что-то. Я затаскала квартиранта по адвокатским конторам и вскоре у него были все необходимые документы в полном порядке — что он снимает у моего мужа две комнаты и имеет постоянное жильё, что исправно платит все налоги, соблюдает все правила и законы. Я штудировала юридические книжки, пытаясь понять, какое обвинение мог бы выдвинуть Тёрпин, и тщательно отрезая все возможные пути к ограничению свободы прекрасного цирюльника. Но в глубине души я догадывалась, что я могу даже выучить все права гражданина, и нам всё равно это не поможет. Поэтому я старалась каждую свободную минутку проводить возле любимого, понимая, что она может быть последней. В постоянно стрессовом состоянии я прожила до середины мая. Судья, вроде бы, отстал от Люси, и счастливые квартиранты расслабились, полагая, что теперь заживут спокойно. Но я не была столь наивна. Я понимала — старая кобра приготовилась к смертоносному броску и теперь выжидает момент. Следовательно, я имела все основания опасаться за брадобрея и во всём искать подвох. Одним дождливым майским днём в пирожковую зашёл странный посетитель. Он заказал всего одну чашку чая и пил её часа два. Постоянно оглядывался и выжидательно посматривал на обе лестницы. — Вы кого-то ждёте, сэр? — осведомилась я, когда пошёл третий час. — Нет, то есть — да. Да, жду, — нервно ответил клиент. — И кого же, позвольте полюбопытствовать? — Ваш квартирант, мистер Баркер, дома? — Нет, — с ходу солгала я. — Он ушёл по своим делам и вернётся, скорее всего, только к вечеру. Зачем вы спрашиваете его? Подозрительность заставляла меня часто делать так с перепугу. Наверное, клиентов у Баркера поубавилось, так как всех, кто казался мне слегка странным, я любыми способами выставляла из дома. — Побриться. Я его старый друг. — какая нелепая ложь! — У вас нет щетины, — не отставала я. — Тогда подровнять кончики волос, — с явным раздражением отозвался клиент. — Мистер Баркер не обслуживает сегодня. — И всё же я подожду его. Нам есть, что обсудить, — упрямился незнакомец. Я сердцем чувствовала — всё это неспроста. Но я не могла продолжать этот допрос с пристрастием, так как другие клиенты, а в особенности семейная пара средних лет, с недовольством на меня посматривали. Тоже, к слову, странные посетители. Дама отпила из чашечки с кофе всего пару раз, а её спутник так и не перевернул страницу газеты за три часа. Обычно днём люди сидели тут недолго — поедят и уйдут. Разве что студенты засиживались по пол дня, потягивая самый дешёвый эль и что-то читая. То ли дело вечерами — парочки были в пирожковой подолгу. А эти тут что-то выжидают. Меня почему-то стало потряхивать. Я просто знала, что Он в опасности. Не могу объяснить, откуда. Просто знала. О, не могу больше, плевать на репутацию кафе и на выручку! — Дамы и господа, прощу прощения, но мы закрываемся! — Но я должен увидеть мистера Баркера! — в отчаяние воскликнул подозрительный субъект. — Кто тут должен меня увидеть? — послышался жизнерадостный голос с внутренней лестницы и все перевели взгляд на Бенжамина. — Мистер Баркер! — радостно сказал клиент. — Как я рад видеть вас! — Мы знакомы? — с сомнением спросил брадобрей. — Нет, но я тоже цирюльник и мне рассказывали про вас настоящие небылицы. — мужчина встал и подошёл к стойке, где Баркер ждал свой ежедневный чай. — В самом деле? — заинтересованно, но слегка недоумённо спросил Бенжамин. — О да! Особенно про ваши бритвы! Это правда, что они из чистого золота? — Боюсь, что вас ввели в заблуждение, — усмехнулся квартирант, доставая из кобуры свою любимицу и играя ею — открывая и закрывая. — Ручки из чеканного серебра, вот и всё. — Но они заколдованы! — как переменился тон посетителя! — Простите? — поднял брови Бенжамин. — Или же клиентов в вашу цирюльню приводит ваша жёнушка-потаскушка? — со злобой осведомился мужчина. У меня челюсть так и отпала. Бенжамин замер на несколько секунд, не веря своим ушам, затем сделал стремительный шаг к оскорбившему Люси человеку, но я бросилась между ними. Втиснувшись между мужчинами, я крепко схватила Баркера за плечи и заставила остановиться. — Не нужно, мистер Баркер! Это происки судьи! — воскликнула я, кажется, поубавив желание брадобрея ударить посетителя. — А, их завлекает ваша маленькая любовница! — мерзко осклабился незнакомец. — Которая развлекается и с вами, и с мужем, и со всеми, приходящими в этот дом! В следующую секунду меня бесцеремонно оттолкнули в сторону, и квартирант нанёс обидчику сокрушительный удар в челюсть. И, прежде чем я успела вновь вкрячится между дерущимися, брадобрей угостил посетителя кулаком ещё пару раз. — Бенжамин Баркер! Прекратите это немедленно! — я оттащила активно вырывающегося цирюльника от обидчика. — Вы в своём уме? Сколько раз я говорила вам быть осторожнее и всё время помнить о судье?! — прошипела я, поправляя платок любимого и выразительно глядя на него. — Да, но он посмел оскорбить Люси и вас! — возразил Бенжамин, искренне не понимая, чем я не довольна. Человек судьи (а я была в этом уверенна) встал, потирая челюсть, и уставился на нас. Семейная пара, на которую я ранее тоже обратила внимание, подошла к нему, что бы помочь. — Это просто возмутительно! — воскликнула дама, протягивая избитому платок. — Я подам на вас в суд! — А мы с женой подтвердим, что этот неуравновешенный цирюльник избил беззащитного человек, — добавил ещё один человек судьи. — В суд? Что ж, я в состоянии подтвердить правоту мистера Баркера! — с презрением высказалась я. Поспорив и поругавшись ещё немного, клиенты ушли, а Бенжамин вскоре отправился в цирюльню. Я же налила себе крепкого джина и залпом бухнула всю рюмку. Меня до сих пор трясло. Если наивный брадобрей не думает о плохом, то я со своим цинизмом допускаю любой вариант развития событий. И теперь я уверенна на сто процентов, что змея (а как ещё называть Тёрпина?) готова сомкнуть свои кольца вокруг мистера Баркера.