Люблю не за что-то, а вопреки всему

Вернуться без приключений не удалось — я чуть ли не до смерти испугалась шороха крысы, умудрилась наступить себе на подол и упасть (слава Богу, там было сухо), здорово ударившись локтем. Потом я решила, что потерялась в бесконечных лабиринтах Лондонской канализации. Я кружила по бесконечным коридором, словно в бреду, и не видела ничего. Натыкалась на стены, заходила в тупики, шарахалась от сомнительных звуков и кидалась прочь от крыс. В эту канализацию мы всегда скидывали то, что оставалось от наших жертв. Меня колотила крупная дрожь, на лбу выступили бисеринки поты, мне казалось, что все эти люди сейчас наблюдают за мной. Со злорадством, с ненавистью, с удовлетворением. Откуда-то донёсся смех. Я почти уверенна, что с улицы — почти надо мной был люк. Но этот смех простой уличной девки показался мне таким зловещим, что я бросилась прочь. Я никогда не считала, скольких убил мистер Ти. Но пока я, как ненормальная, летела по тёмным ходам, тщетно пытаясь отыскать выход, я наскоро прикинула и получилось, что мистер Ти отправил на тот свет не меньше, чем сто тридцать человек. За каких-то два месяца… Наш дом пропитан смертью и мучениями… Наш дом — будто дверь в ад. А теперь, когда провожатые в гиену огненную достигли своей цели, и им пора отправляться туда, откуда они пришли… Когда я, наконец, нашла дорогу обратно, трупов было уже три. Судья сверху, снизу виднеется пристав с раскроенным черепом… А третий-то кто? Кого Тодд ещё укокошил?! На долю секунды я подумала, что это может быть Тобби и едва не лишилась чувств. К счастью, грязная юбка на третьем трупе развеяла мои опасения. Что?.. Женщина? Господи, надеюсь, он не прирезал Джоанну под горячую руку! Я с опаской взглянула на тело, но не смогла понять, кто это — сверху лежал судья. Спокойно, миссис Ловетт, этот ненавистный всем городом человек мёртв. Но даже бездыханный Тёрпин заставлял меня дрожать. Подумать только, из-за этого старика разрушилось столько жизней… Моя несчастная служанка Эмма, что-то с ней стало в тюрьме… Может, она умерла, может, оказалась среди самых отбросов — мне не суждено это узнать. Её муж. Бедняга, он так переживал, что начал пить и попал под экипаж! Моя мать — от страха за свою шкуру она сбежала от нас с отцом. Где, интересно, сейчас носит эту стерву? Практичная и хитрая дрянь осуществила свои мечты и охомутала богатенького простака, или же бесславно сгинула в нищете? Мой дорогой отец, один из двух-трёх людей, что меня любили… Он слёг именно после тюрьмы! Не для его здоровья были тамошние условия. А ведь он так цеплялся за жизнь, пока у него была моя мать! Альберт. Конечно, я не горевала из-за кончины толстяка, но всё-таки даже он не заслужил таких страданий. Подагра обострилась именно на нервной почве! Люси Баркер. Эта кроткая, слабая девушка. Такая добрая, светлая, под стать мужу. Нежная, как бутон розы. Она была слишком чистой для этого мира и не смогла выжить. Из-за жестокости Тёрпина она отравила себя и лишилась рассудка. Превратилась в отвратительное существо, промышляющее попрошательством и ещё чёрт знает чем. Джоанна… Маленькая, очаровательная Джоанна. Этот чудесный ангелочек, в жилах которого течёт Его кровь. Она выросла без родителей, без любви, в вечном страхе перед опекуном. Девочка никогда не сможет забыть этих страшных лет. Я. Судья отнял у меня всё. Я не говорю про былой успех пирожковой, или про родственников. Он отнял у меня любовь. Из-за него я стала такой, какая я есть. Жестокой, мелочной и циничной. Тёрпин убил маленькую Нелли, лишил меня почти всего человеческого, что во мне было. И, наконец, Бенжамин Баркер. Этот ангел с нимбом, по какой-то нелепой случайности оказавшийся среди людей. Именно Тёрпин лишил его жены, которой юный цирюльник буквально жил, отнял единственную любимую дочь. Безжалостно растоптал всю жизнь мистера Баркера, и отправил перспективного двадцатипятилетнего молодого человека, которому нужно было ещё жить и жить, в Австралию. Тёрпин хладнокровно сорвал нимб, венчающий светлое чело Бенжамина, и вырвал его живое сердце, способное полюбить весь мир. Бросил наивного, словно ребёнок, юношу на растерзание каторжной жизни. Он породил чудовище, из-за которого улицы Лондона окрасились в багряный цвет. И теперь все эти люди отомщены. Вот он — гроза всех хорошеньких девушек города. Лежит с растерзанным горлом, заливает сырой пол моего подвала своей кровью, его лицо, всегда отвечающее презрением на чужие страдания, теперь перекошено от адской боли. Где же ваша гордость и тщеславие, сэр? Вы не лучше обычной баранины для пирогов — валяетесь на грязном полу какого-то жалкого заведения. Не думали вы, что упадёте так низко? Какого скатиться с самого верха в низы? Надеюсь, он долго и сильно мучился. Об этом свидетельствует множество порезов на лживом горле Верховного Лондонского Судьи. Похоже, что обезумевший от утраты и боли человек наносил удар за ударом, бешено кромсал шею своей жертвы бритвой, пока та не истекла кровью и не испустила дух, глядя стекленеющими глазами в две чёрные бездны с красным отливом. Наверняка, Суини раскрыл свою тайну перед тем, как убить врага. Уверенна, что Тёрпин умирал, зная, что смерть ему принёс тот самый беззащитный и хрупкий Бенжамин Баркер, которого он едва не погубил. — Я же обещала, что когда вы будите биться в предсмертной агонии, мы оба будем смотреть вам в глаза, — проговорила я, наклоняясь к поверженному врагу. — Жаль, конечно, что я этой чести не удостоилась. Зато Бенжамин Баркер насладился отмщением сполна. Внезапно маленькие серые глаза распахнулись, а толстые пальцы судьи вцепились в подол платья. Из его горла вырвались гортанный хрип и струйки крови. От неожиданности я испустила громкий, пронзительный крик. Наверное, я в жизни так не орала. Моей давней фобией было то, что одна из жертв вдруг восстанет из мёртвых, чтобы отомстить убийце. И вот мой кошмар начал воплощаться. — Сдохни! Сдохни! Господь Небесный, сдохни же! — вопила я, тщетно пытаясь вырвать подол из скрюченных пальцев. После нескольких минут ожесточённой борьбы, Тёрпин всё-таки запрокинулся на спину, сдавленно захрипел и закрыл глаза. Я глубоко вздохнула, приходя в себя. А моё обещание-то сбылось с полной точностью! Мы оба смотрели судье в глаза, когда тот корчился в муках, будучи в шаге от смерти. Воистину, существуют высшие силы, готовые постоять за справедливость, хотя и редко. Больше мне не нужно было сюрпризов в виде оживших мертвецов. Я наклонилась к Тёрпину, чтобы понять, дышит мерзавец, или нет. Ну и живучая же гадина! Убедившись, что в Лондоне больше нет главного судьи, я перевела взгляд на женский труп, с которого агонизирующий Тёрпин сполз… Крик застрял у меня в горле, так и не вырвавшись наружу. — Ты… — срывающимся голосом прошептала я, таращась на Люси. Люси Баркер… Какая жестокая ирония судьбы! Выжить после колоссальной дозы мышьяка, чтобы умереть от руки того, кого любила! Но как, Господи, как?! Как её-то занесло в цирюльню?! Я всегда думала, что самым жестоким наказанием для Суини за его грехи станет спасение судьи и разоблачение. Гильотина или тюрьма. А вышло так, что небеса распорядились его кровожадностью по-своему. Тодд убил ту, за которую мстил. Ту, ради которой цеплялся за жизнь все пятнадцать лет каторги. Ту, которую любил больше всего на свете. Ту, которая была предназначена ему Богом. Ту, с кем был так недолго счастлив. Не удивительно, что он не узнал в оборванке Люси. Но как же та невероятная связь между ними? В молодости эти двое чувствовали, как один человек, их сердца бились в одном ритме! Даже спустя столько лет, цирюльник просыпался в холодном поту, так как видел её. Не было ни одной причины не верить в смерть жены, но тот сон говорил обратное. Хоть они оба и лишись рассудка, изменились до неузнаваемости, и считали друг друга мёртвыми, мистическая связь оставалась! Даже будучи сумасшедшей, Люси являлась мужу во сне, чтобы дать о себе знать! Это невозможно объяснить, но они продолжали быть единым целым, хотя этому и мешал весь мир, начиная с меня и Тёрпина. А теперь, когда демон-брадобрей видел любимую в метре от себя, если не ближе, когда смотрел в такие родные глаза цвета летнего неба, подозреваю, что слышал голос, который давным-давно признавался ему в любви, он не смог узнать! И вот теперь на той шее, что он раньше с таким трепетом целовал, на той шее, на которой красовались его подарки, остался прощальный дар — кровавая полоса, из которой хлещет кровь. Возможно, он действительно избавил Люси от мучений, но я скорее поверю в то, что Бэмфорд был тайным возлюбленным английской королевы, чем в то, что Бенжамин осознанно убил свою обожаемую женушку. Я могу сказать только одно — злой Рок следовал за Баркером с момента его рождения. Неотступно, тенью, но не отставал ни на шаг и не оставлял его ни на минуту. Иногда он бушевал, разрушая жизнь Бенжамина, иногда затихал и будто бы и вовсе исчезал, давая возможность сбежать с каторги. Но всё-таки, что-то зловещее и неумолимое всё плотнее сжималось вокруг прекрасного цирюльника. А в следующую секунду вся жизнь пронеслась у меня перед глазами — по лестнице кто-то бежал вниз… Будь я в трезвом уме и здравой памяти, я бы действовала мудрее. Перевернула бы Люси на живот, чтобы Тодд точно не узнал её, бросилась бы бежать, или хотя бы разбила лицо старой ведьмы о каменный пол, чтобы наверняка исключить возможность распознавания. Но я слишком много пережила за последнее пару-тройку часов, чтобы хоть что-то соображать. Поэтому я просто потащила труп в сторону печки. Идиотизм. Наверное, нет, абсолютно точно, это самый тупой поступок за всю мою жизнь. Сколько времени нужно хрупкой и маленькой женщине, чтобы протащить тело тяжелее её самой метров так десять, да ещё и утрамбовать в печь, и сколько времени нужно сильному, здоровому мужчине, чтобы бегом преодолеть около пяти оставшихся ступенек и распахнуть дверь. Я потеряла все шансы, ещё не сделав и шага к печи. — Почему ты кричала? — в подвал влетел Тодд, весь в крови. Волосы, лицо, одежда, руки… Везде была кровь. Меня замутило от страха. А любимый с таким волнением посмотрел на меня, что в другое время, я бы умерла от счастья. Но сейчас мне грозила совершенно другая смерть. Ведь, само собой, он притащил с собой одну из семи серебряных малышек. — Он схватился за моё платье, но теперь он готов, — кряхтя отозвалась я, всё ещё таща Люси к печи. Потрясающе, сколько силы вдруг появилось в моём тщедушном теле! Мужчина несколько секунд наблюдал за моими мучениями и всё-таки решил помочь. О, лучше бы он был, как всегда, безучастным! — Я позабочусь об этом, открой дверь, — заявил Суини, стремительно приближаясь. Глупо, конечно, но я всё ещё не отпускала Люси. На что-то надеялась… Ха, было бы разумнее с разбега стукнуться головой об стену, чтобы не стать объектом мести Тодда! — Открой дверь, я сказал! — велел демон-брадобрей. Для убедительности, он дёрнул меня за предплечья и оттолкнул в сторону. Я поспешила открыть дверцу печки и обернуться. Я была спиной к убийце всего несколько мгновений, но этого хватило, чтобы я вспомнила все молитвы, что знала. Я уже была готова облегчённо вздохнуть — цирюльник закатывал рукава, глядя прицельно на судью… Но вот свет от огня упал на нищенку… Немного затуманенный после трёх убийств взгляд скользнул по тощей фигурке, распростёртой на полу… Я забыла, как дышать, а сердце застучало так быстро, как никогда в жизни. В груди слева закололо, как будто меня вот-вот хватит удар. Тодд нахмурился, пригляделся к жертве. Сделал шаг в её сторону, присел на корточки… Не помню, что бы время так летело и тянулось одновременно! Суини окровавленной рукой убрал с лица Люси спутанные блёклые волосы… В его очах читалась надежда на ошибку, он мечтал, что ему лишь показалось. Не веря своим глазам прекрасный цирюльник перевернул женщину на спину… И переменился в лице. Несколько раз попытался вздохнуть, но будто не мог сделать глоток воздуха. И без того необычные глаза вместили в себя все чувства, на которые только способен человек. Ужас, шок, боль, подсознательная радость от встречи, пусть и такой… — «Не знаю ли я вас» — она сказала, — прошептал мистер Ти, криво улыбнувшись. Улыбнувшись нервной, быстрой улыбкой Бенжамина Баркера. И эта улыбка была теплее и душевнее всех тех, что он когда-либо дарил мне. Как мне было больно! Жуткое чувство вины, боль, жалость и страх разрывали меня на куски. Я не могла видеть Бенжамина в крови и с мёртвой Люси у ног! В жизни не лицезрела ничего страшнее! Несколько бесконечных секунд Суини неотрывно смотрел на любимую. Трепетно сжимал её плечо. И все маски полетели прочь. Рухнули в одночасье все стены изо льда вокруг его чувств и сердца. Я вглядывалась в потерянное и испуганное лицо мистера Баркера, хотела отвернуться от болезненного наваждения, но жадно пожирала глазами такие родные черты. — Ты знала, что она жива. — сколько боли и разочарования в голосе Бенжамина! Когда юный цирюльник использовал такие интонации, он больше всего напоминал обманутого ребёнка. — Я только думала о вас! Я не знаю, почему смотрела на любимого виновато и с сожалением. Конечно, я не надеялась на прощение или хотя бы жизнь. Я хотела всего лишь оправдаться. Хотя, какие тут оправдания? Я предала его, хотя всегда клялась, что буду верна до гроба… — Ты лгала мне… Ни следа не осталось от жестокого и ледяного Тодда. Именно Бенжамин глядел на меня с бесконечным разочарованием, он будто сам не верил в то, что я оказалась на такое способна. Тёмные глаза, полные обиды, боли и укора. Это снилось мне в самых страшных кошмарах. Теперь я ничто для любимого. Даже хуже. Я его враг номер один.