Душевная рефлексия

Рука шарит по подушке в поиске долбящего в уши будильника, натыкаясь на мирно лежащее, такое теплое, но далеко не родное тело. Глаза распахиваются сами собой, упирая ошалелый расфокусированный взгляд в накачанное плечо, в которое я уткнулся носом. В черепной коробке все еще фантомно голосит заезженная мелодия, до конца не давая прийти в себя, очнуться ото сна и понять, что звук — не что иное, как плод моего воображения. Какое-то время лежу неподвижно, позволяя выдернутому из царства грез сознанию догнать голову и встать у руля. Природный запах чужого тела щекочет ноздри, втягиваю глубже, словно стараюсь запомнить, запечатлеть и, сладко потянувшись, наконец, отстраняюсь, чтобы взглянуть на по-прежнему спящего Арнольда. Расслабленная и беззащитная поза — не каждому доверишь увидеть себя таким, и я не знаю, как расценивать эту возможность, потому что не хочу напороться на выдуманную мной же иллюзию, приукрашенный факт. Да и как-то не хочется. Довольствуюсь малым… Тем, что есть. Тем, кто, едва слышно сопя, с заметно подрагивающими длинными ресницами и размеренно вздымающейся натренированной грудью, лежит в моей постели. И почему-то хочется быть более смелым, идти на поводу, у невесть откуда взявшихся и с каждым разом все более закрученных тугим узлом где-то внизу желаний. Встаю, резонно решив перед воплощением своих неоформленных во что-то конкретное фантазий как минимум умыться, как максимум смочить горло и почистить зубы. Щеголяя голой задницей, плетусь на кухню, влив внутрь не менее полулитра воды, иду приводить себя в порядок. На голове чертов взрыв, собственно, как и всегда. На лице все еще виден отпечаток от наволочки, а губы так и остались ярко-алыми после произошедшего ночью. Во что до сих пор слабо верится… Но отметины на теле и ощущения ниже пояса говорят сами за себя: БЫЛО. На обратной дороге, проходя мимо столика в зале, замечаю оставшиеся после новогодней пьянки мятные леденцы. Чертов холс, от которого пробирает до самой носоглотки. И если тогда они меня взбесили, то сейчас вызывают хитрую улыбку. Распаковываю сразу два. Закидываю в рот и, облизав губы, крадусь к кровати. Будто, блять, разбудить ребенка боюсь. Он так-то, когда я утром крутился, даже не шелохнулся. Чертова секси-терка. Залипаю на его тело, прикидывая, откуда начать. И решив не мудрить, осторожно стаскиваю одеяло и нависаю сверху. Рассматриваю тату на шее, которую видел лишь мельком, ибо нужно повернуть голову под определенным углом, чтобы заметить четыре иероглифа, выстроенных в вертикальный столбик. Сглатываю густеющую слюну и, приблизившись, влипаю губами в загорелую кожу. Буквально вылизывая каждую закорючку рисунка. Прикусывая, останавливая себя, чтобы не разбудить окончательно. Скользя зубами по груди и, не сумев одернуть срывающееся с тормозов тело, ласкаю ахуенные кубики на его животе. Каждый. Подолгу, пока мышцы не начинают сокращаться от моих манипуляций. Чтобы после, рывком опускаясь ниже, одним широким мазком языка полоснуть по всей длине члена. Чувствуя, как дергается он в ответ. Становясь тверже. От двух леденцов неимоверное количество слюны, что в данном случае мне только на руку. Вбираю все еще неокрепший орган в рот. Полностью. И начинаю как насос, не меньше, усердно работать губами, языком и глоткой. Чувствуя, как он увеличивается в размере, а тело подо мной начинает шевелиться. Возбуждает мысль о том, что Арно еще в полудреме и не понимает реальность ли это. Как выдыхает и шарит руками по сторонам, не нащупывая ничего и никого рядом, а после вплетает пальцы мне в волосы, надавливая на затылок и подаваясь бедрами навстречу. Не отстраняюсь, поддаюсь напору, с которым он начинает вытрахивать мой рот. До нехватки воздуха, до стекающей слюны по подбородку. И я уже невыносимо твердый, как долбаный камень. От одного лишь взгляда на идеальное тело. На перекатывающиеся под кожей мышцы, у меня член дергается как безумный, истекая прозрачной смазкой. Мягко выпускаю ствол изо рта, облизываю по всей длине, сталкиваясь взглядом с приоткрытыми сонными глазами Арнольда. Шипит сквозь зубы. Скользит языком по губам, сдавленно матерится, когда, не отрывая от его лица взгляда, заглатываю снова. Кайф. Дарить ему наслаждение чистейший неразбавленный кайф. И я упиваюсь этой дрожью в пальцах, упиваюсь каждой набухающей веной на его члене, который вылизываю и обсасываю со всех сторон. Спускаюсь к мошонке, лижу и вбираю в рот. — Ви… — Исподлобья глядя в ртутные завихрения напротив, продолжаю. — Иди сюда, — шепчет надрывно, тянет за плечи. — Ты слишком быстро проснулся. — Улыбаюсь, когда он тянется ко мне и резко отстраняется. И я понимаю причину. Ох уж эти утренние поцелуи после пьянки. Убийцы вкусовых рецепторов и желания заниматься чем-то подобным в начале дня. Удерживаю между зубов один из наполовину растаявших леденцов. Наклонившись предельно низко, проталкиваю языком в рот Арнольду. — М-м, умно, — оглаживает мне задницу. Трется о мой каменный стояк своим точно таким же. Целует, вышибая весь воздух из легких. Пока возбуждение не становится критическим и нужно так мало для финиша… Сажусь, сдавливая оба члена в руке. Сжимая и начиная остервенело двигать, размазываю остатки слюны и выступившей смазки. Глаза в глаза. Ощущая кожей искры, что отлетают от его тела ко мне. Представляя, как когда-нибудь в будущем я буду глубоко внутри него. Очень глубоко, и как сожмутся гладкие мышцы, выжимая из меня последние капли силы воли. И уже сейчас уверен, что надолго хваленой выдержки не хватит, я позорно, но так сладко… буду кончать спустя пару минут. И хрен остановишь. И не закатить глаза в экстазе так сложно. Удерживать эту сильнее стальной нити связь, что звенит и наливается, поблескивая и дрожа от эмоций. Не сравнивать размер, не заморачиваться на детали, просто сойти с ума от полусонного взгляда, от глухих стонов и оставляющих синяки на моих бедрах пальцев. — Вместе, — облизываюсь, чувствуя, что еще немного — и рванет наружу вся сила моего блаженства. — Давай, Арно, вместе, — прерываясь на вдохи, не сумев оттянуть разрядку, смотрю, как на его тело начинают падать вязкие белесые капли. Вздрагивая едва ли не конвульсивно, но, не прекращая смотреть в потемневшие глаза напротив. На то, как Арнольда уносит следом, и эта двойная пульсация в моей ладони убивает, въедается внутрь, впитывается в память, клеймит мозг. Теперь где-то под скальпом будут снимки нашего утреннего безумия. Чтобы после травить меня непрекращающимся слайд-шоу. А позже поочередный душ, распакованная новая щетка в моем стакане на умывальнике и спешка. Утренний мороз, забирающийся за ворот куртки, быстрая езда до кафе матери и смазанный поцелуй. — Пойдем, позавтракаем, — предлагаю, слабо веря в положительный ответ. — Вместо завтрака был душ, я и без того задерживаюсь. Еще кучу всего нужно сделать, заказ довольно масштабный, а пташки не готовы. Подъем на новый уровень — самое сложное в нашем деле. — Выдыхает, поглядывая на орущий мобильник, выключая раз за разом громкий звук. И я понимаю, что мне нужно его отпустить. Что реальность снова выдергивает обоих на свои места. Практически по разные стороны. Сбрасывая меня на пару ступеней ниже, а Арно вознося. Жизнь… Хмыкаю, решив не комментировать. Медленно вылезаю из машины, аккуратно прикрыв дверь и не оборачиваясь, следую к входу в заведение. Которое встречает ароматными запахами свежей выпечки и напитков. Усаживаюсь за столик, повесив предварительно аляску на спинку стула. — Неужели, ты вспомнил о матери, молодой человек, — строгий голос с нотками укора. Поднимаю глаза и чуток виновато улыбаюсь. — Даже не думай избежать разговора. Втянул меня в свои разгорающиеся страсти и отмалчиваешься как мальчишка. — Ма… — Расскажи мне, что происходит в твоей жизни. Я не успеваю отслеживать перемены. — Подталкивает кружку с какао, кивнув в сторону тарелки с яичницей. — Все сложно, — неопределенно начинаю. Видя требовательный взгляд, сдаюсь и выкладываю как на духу: — Мы со Стасом расстались. — Ты наконец-то выставил этого нарцисса за дверь? — Нет, он сам ушел. — Ты расстроен? — При всей строгости ее тона, я вижу, с каким искренним волнением и интересом она спрашивает. Чувствую неуемную материнскую любовь. — Нет, мам, — выдыхаю, отпивая. — Хорошо, — кивает. — Тогда просвети меня, как же зовут этого рыжеволосого джентльмена. В начало отношений с которым я была невольно вовлечена. — Арнольд, его зовут Арнольд. Он модель, имеет свое агентство, а еще женат и не такой уж и джентльмен. — Смешок не удается сдержать. А сказанные мной слова чуток горчат на кончике языка. Все же, как бы я не храбрился, а факт в том, что женитьба мужчины, в которого я влип по самое не могу, меня расстраивает. Хоть я и понимаю его. Пресыщение, доставший быт и жажда чего-то нового разрушило не одну пару. Но они вместе, хотя хочется думать, что лишь из-за работы и нацеленных на них чужих глаз. Привычки. Притирки. Некие привязанности. Да и что я могу ждать или требовать? В начале-то непонятно чего. Что даже не имеет своего названия. Уже не дружба, но и вряд ли полноценные отношения. — Тебя все устраивает? — Задумываюсь на пару минут. Нет, не все. Но маме об этом знать не обязательно. Верно? — Да, вполне. — Хорошо, доедай до последней крошки, — настаивает и уходит. Оставляя меня наедине с телефоном и тарелкой. Включаю еще ночью скачанный плейлист, пока Арнольд спал. Влипаю ушами в наушники намертво. Мощные биты и красивый женский вокал шаг за шагом пробуждают сонное, только начавшее расчухиваться вдохновение. Вслушиваюсь. Засматриваюсь на заснеженную улицу через подмерзшее окно, покрывшееся частично инеем. И рисует воображение движения. С каждым стуком сердца. С начинающим учащаться пульсом. И не усидеть на месте. Ловлю самый настоящий приход, в тумане полубегом до квартиры, чтобы захватить сменную одежду и спустя пару звонков друзьям — в зал. Тренироваться. Снова. Волна нахлынула внезапно. Элемент за элементом плавно перетекает друг в друга, и уже спустя два часа более-менее сформированная связка выходит. Ребята в ахере, я сам такой же. Но никто не способен остановиться, заражаясь и от музыки, и друг от друга. До седьмого пота, до ноющих мышц в полном изнеможении, чтобы придя домой поздним вечером и отмокая под тугими струями в душевой кабине, вдруг очнуться. Телефон призывно отсвечивает полученной СМС. Красивые несколько слов, дарящие легкую уставшую улыбку: «Спокойной ночи, Ви. Приятных снов». А в ответ: «Спи сладко, Арно». И мобильник летит под подушку. Кровать пустует, в ней становится внезапно одиноко, и пусть мне утром казалось, словно не я ее хозяин при его присутствии в ней, сейчас она только моя. Но все же чужеродна. Самую малость. А я наивно привязываюсь, корю себя, мерно покусывая собственную душу, отгрызая мелкие кусочки. Борюсь с наползающими все больше чувствами, заполняющими до отказа. Сторонюсь, отмахиваюсь, но какое им дело до моего сопротивления? Дымкой проникают, будто издеваясь. Бля… *** Просыпаться в одиночестве не так приятно. Истина. Хотелось бы повторения, но теперь придется ждать удобного случая, ведь не вокруг меня весь мир кружит. Его мир. Со странными мыслями, к горячей кружке с какао, снятой с почетного места одного из главных презентов. Темно-зеленые пузатые бока обжигают. Немеют пострадавшие кончики пальцев, а язык пощипывает. Но продолжаю и держать, и пить. В подобии прострации, вынырнув из этого вязкого марева лишь с оповещением о входящем сообщении на включенном ноутбуке. Моргающий значок вайбера аккурат напротив звучного никнейма «Ромина». А там ссылка без лишних слов. Удивленно кликаю, жду прогрузки и вчитываюсь в название пока еще непонятно к чему сброшенной статьи. «На тематической вечеринке в честь нового года, прошедшей в клубе «The pleasure garden», состоялся импровизированный батл!» Длинное название, мелькающие воспоминания, и глаза начинают бегло скользить по строкам. А там… «Буквально на днях в одном из самых известных модных клубов города состоялся батл между двукратным чемпионом страны и Европы — Эриком Зайцевым и неизвестным в общих кругах танцором. Команда «Streetlife Crew», участником которой является Зайцев, в прошлом году заняла второе место на европейском фестивале в разных направлениях, забрав внушительный приз и показав лучшее командное выступление в таких направлениях как «Хип-Хоп» и «Современная хореография». Они стали настоящим фурором и запомнились буквально всем. Эрик одержал победу в одиночных батлах в направлениях «Крамп» и «Хип-Хоп» и стал заслуженным чемпионом. Однако, несмотря на корону лидера и одного из самых ярких и запоминающихся танцоров последних лет, успевший поучаствовать в огромном количестве музыкальных клипов и отечественных, и зарубежных исполнителей, он потерпел крах от уличного танцора нашего города. Таинственный победитель, сорвавший зрительские лавры, получил в подарок от клуба коллекционную бутылку алкоголя, стоимостью, как нам подсказал источник, около четырех сотен долларов, и несколько тиражированных малым количеством пропусков в это элитное заведение. Позднее выяснилось: Виталий — второй участник незапланированной битвы (фамилию выяснить не удалось) — участник команды «На грани», которая почти четыре года назад одержала неоспоримую победу в главном фестивале страны, исполнив лучший групповой танец и поставив лучшую хореографию. Спустя короткий промежуток времени «На грани» прекратила свое существование, отправив танцоров в одиночное плавание. Двумя месяцами ранее в нашем городе был отборочный кастинг во второй, начавшийся формироваться, состав «Streetlife Crew» в связи с занятостью танцоров и для повышения уровня профессионализма в стране. Из достоверного источника стало известно, что победивший двумя днями ранее Виталий присутствовал и участвовал в отборе, но не прошел дальше первого этапа. А самое интересное, что на вечеринку он пришел с известным основателем одного из самых перспективных модельных агентств «Арно PRO» Шварц Арнольдом. Который впервые был замечен на подобном мероприятии без законной супруги Шварц Кристины. Что связывает малоизвестного танцора и одного из самых востребованных моделей? Виталий — новое протеже Арнольда? Или просто краткосрочная забава, не имеющая права на продолжение? Занимается ли теперь знойный рыжеволосый актер и модель продвижением танцоров? Повышает или снижает ставки? Экспериментирует и покоряет новые горизонты? Обучаемые в его агентстве девушки всегда считались одними из лучших, попадающих в последующем в самые престижные модные дома в мире. Отличаясь европейской подачей и исключительными внешними данными. Что же связывает звезду глянцевых журналов и танцора?» Читаю и хуею. Хуею и читаю. Перечитываю раз за разом, выучивая наизусть каждое слово. И снова хуею. Хотя куда уж больше-то? Первая мысль: позвонить Арнольду и спросить, что это за хуйня вообще? И рука уже тянется к телефону, но резко выдыхаю и отбрасываю глупую идею. Горькая усмешка и полуистерический смех вырываются изнутри. Пиздец. Стоило единожды выйти куда-то вместе — и вот что из этого вышло. Наши отношения даже контур четкий не приобрели, а их уже пытаются начинать стирать с доски чертовой жизни. Будто кому-то мешаем или бросаемся в глаза, вытряхивая личное белье перед чужими лицами. Раздражен ли я? Нет. Скорее немного обескуражен и испуган, и что странно — не за себя. По большей части мне плевать, что там написано. Волнует реакция Арнольда, как и его жены. И еще паскудная мысль, что это может чего-то ему стоить. Что крайне нежелательно. И самое гадкое, что сделать ничего нельзя. Бездумно бегаю глазами по строкам. По фото, где Арно танцует и выглядит ну очень вкусно. Как долбаный секси-бог. Запускаю прикрепленное видео с подписью «HOT!!!». Где отрывок того самого батла. И не признать нельзя, что я заслуженно вздрючил звезду. Даже гордость берет, и слабая улыбка налипает на губы. Зато следующий видео ряд слишком быстро стирает ее. Там танцует Арнольд. Неспешно, красиво и очень пластично. И мы не вместе, но рядом. Я двигаюсь хорошо, правильно и технично. Но на его фоне. На фоне лощеной, породистой рыжей лисицы, с блестящим ухоженным хвостом и белой окантовкой, выгляжу домашним серым кроликом. Быстрым. Юрким, способным. Но находящимся куда ниже в пищевой цепи и не притягивающим настолько взгляд, как благородное, пусть и хитрое животное. Контрастом отдается внутри. Мы настолько разные, как небо и земля. Как воздушное облако и грязь под ногами. И по самооценке ударяет хлестко и больно. А рука сама с силой захлопывает крышку компьютера, противно отталкивая тот. Словно это что-то отвратительно-мерзкое вроде полусгнившего мяса. И мысли одна отвратнее другой. Удушающие и колющие длинными иглами-спицами совсем недавно проснувшееся вдохновение. Радость от того, что нашел себе личную музу. Убивающие медленно, пытая, издеваясь, и сил нет это терпеть. И как обычно все, что остается, — танец. Сейчас. Много. Долго. На износ.