Душевная рефлексия

Как-то раньше никогда не задумывался, что один-единственный поход куда-либо может спровоцировать неконтролируемую волну выброса какой-то редкостной мерзости. На одной статье никто не остановился. Почему-то… Будто произошло что-то значимое, хотя подозреваю, больше на данный момент перемусоливать нечего. И теперь перевирают друг друга. Слова переставляют. Догадки добавляют. Слитые в сеть обычными юзерами фотки прибирают к «делу». И если с первой парочкой я ознакомился, то остальное решил пропустить мимо собственных глаз. Ибо смысл? Я там был, нового ничего не узнаю, а портить себе настроение как-то неохота. С утра зайдя к матери, успел получить от нее по шапке за то, что не рассказал ей сразу же. И спрашивать, откуда у нее информация, даже не стал, ибо все яснее некуда — Ромина. Которая решила заехать навестить нас в кафе, думая, что моя родительница в курсе, как ни в чем не бывало, стала высказывать свое мнение по этому поводу. В конечном итоге: мать в шоке, подруга извиняется. А я в крайне странном состоянии отправляюсь на тренировку, ибо только танец способен хоть как-то выправить то, что внутри. И приятно удивляюсь, увидев друга в зале. Который в последнее время хорошо, если пару раз за месяц выберется на тренировку. — Дерек, ты ли это? — Переодевшись, готовый к разминке, подхожу к нему. — Я думал, тебя всосало окончательно в быт. — Хватит издеваться над семейным человеком. — Принимает рукопожатие с улыбкой. — Что, кости размять пришел или надумал чего? — Или, — усмехаюсь, подобравшись к музыкальной установке, подключив свой телефон, начинаю выбирать нам музыку. Чтобы после исчезнуть разумом из реальности на несколько часов, пока не выбиваюсь из сил. До дрожи в конечностях и приятнейшей истомы во всем теле. И голова прочищается. И мысли ненужные отсеиваются, как по щелчку. Незаменимая терапия. Действенная в большинстве случаев. — Маньяк. — Получаю тычок локтем в бок, лежим себе на полу вдвоем и еле дышим. Но даже это хрен остановит вечно подъебывающее туловище. — У меня сегодня день свободы, может, по пиву? Как в старые добрые. А? — Задумываюсь, идея кажется хорошей, даже очень хорошей, только так лень волочиться в бар, тратить бабки… Сидеть на виду у кого бы там ни было. Хочется легкой изолированности в приятной компании. — По паре литров пива, — поправляю. — Почему нет? Давно не сидели, это полезно, это как раз то, что нужно. — Кряхтя встаю, вытирая краем футболки пот со лба. — Пошли, затаримся и ко мне. Надо в душ и на мягкую поверхность, таскаться где-либо неохота. Да и барные стулья далеки от комфорта. — Неженка, — фыркает, получая напульсником в затылок. Смеемся оба и подолгу. Привычно. Расслабляет. Особенно когда начинаю придуриваясь взлохмачивать его отросшие до плеч космы. Обмениваюсь легкими неощутимыми ударами и толчками. — Давай уже иди, одевайся, руки распускает, Карины на тебя нет. — А ты меня женой не пугай, тоже мне, мужик, бля, — откровенно ржу, уворачиваюсь в который раз, ойкая от простреливающей мышечной боли то в ноге, то еще где. Переусердствовал. Молодец. Пешком до дома с тарой полторашек и закуской. Кутаясь в высокие вороты курток и даже тогда не переставая вести себя отнюдь не как тридцатилетние. Вваливаемся ко мне домой, пихаемся в коридоре, оттаптывая друг другу ноги, и, расцепившись таки, расходимся по разным углам квартиры. Я — в душ. Он — рыться в моем ноутбуке и выбирать, во что нам позалипать или что послушать. Мокрый, довольный, чистый и уставший падаю на диван и открываю холодную бутылку пива. Давненько его не употреблял. Слишком давно. Да и пил-то в основном как раз с Дереком. Раньше… Со Стасом алкоголь почти табуированное занятие было. Спортсмен же. С Арнольдом мы не так давно общаемся, чтобы дойти до распития горячительных напитков. Ромина, в принципе, тоже не собутыльник. Только если по праздникам, так что… — Ну, рассказывай, звезда ты наша новоиспеченная. — Наливает себе в высокий бокал и ловит поднимающуюся пену губами, звучно всасывая ее, а после слизывая пивные «усы». — Что? — приподнимаю бровь, не понимая, что к чему. — Вот и я хочу спросить, ЧТО это за выбросы в интернет идут о твоем имени-имечке? М-м? Эрика какого-то там, невъебенного чемпиона натянул и отмалчивается. Да и на вечеринку ты нехилую попал, туда простым смертным, — тыкает себя в грудину, — вход как бы закрыт. — А, ты об этом. Случайно там оказался, равно как и случайно устроил батл. На самом деле весело было, танцор он хороший, этот Зайцев или как там его. Только видимо, из-за титулованности подрастерял прежний пыл, ошибочно решив, что дважды чемпион — всегда чемпион. А как мы знаем, на каждого старого победителя — найдется новый победитель, — заканчиваем в два голоса. Незримое правило танцевальной индустрии: или держи руку на пульсе и постоянно доказывай, что порох есть и он пригоден, либо уступи место тем, кто не щелкает ебалом и не расслабляется. — Ну, судя по видео, ты был в ударе. Давненько не видел тебя таким, ну разве что на Новый год ты тоже отжигал. Новый допинг подъехал? — Понимаю, о чем он, но говорить про Арнольда не очень хочется даже другу. Хватает информированности Ромины и матери, которые не слезают с ушей. Ухмыляюсь и громко щелкаю фисташками. Зубы бы не раскрошить от стараний. Вливаю в себя светлое пенистое и полулежу по пояс голый и босой. Хорошо. Обстановка шикарная, как и музыкальная подборка. Были бы силы — потанцевал бы только так под подобное, но силенок нет. Выдохся знатно. — Ладно, секреты пошли. — Суживает свои золотисто-карие, слегка искрящиеся от алкоголя, хоть мы и раздавили по бутылке всего. — Показал бы хоть приз, там вроде как элитное пойло тебе подарили. — Ой, ну бля, давай потом, вставать жесть как лень. Я, похоже, мышцу на ноге потянул. — А я говорил тебе, что твои резкие движения и внезапные обороты до добра не доведут. Но разве вы с Роминой хоть когда-то хоть кого-то слушали? — Не-а. — Улыбаюсь, открывая вторую бутылку, уже не такую холодную, как ее предшественница, но все же вполне годную, и слышу, как отворяется моя собственная входная дверь. И надо бы встать и посмотреть, но опять же — мне лень. Дерек заинтересованно всматривается в темноту коридора, ждет, кто же к нам присоединится. И спустя ровно две минуты, я даже в уме посекундно отсчитывал, появляется Арнольд. В своем дорогом пальто, сидящих идеально черных брюках и тон в тон рубашке с расстегнутыми долбаными несколькими пуговицами, будто на улице не минус десяток с копейками, а плюсовая температура. Смотрит внимательно сразу на моего друга, после на меня с ну очень серьезным лицом и, как мне кажется, даже сжавшимися челюстями. С силой. Что лицо заостряется, и взгляд становится темнее и пронзительнее. Ревность? — Я не помешал? — Голос звенящий, напряженный. А мне так хочется истерично смеяться, потому что он не знает, как выглядит Стас, и, возможно, подумал, что у нас тут сейчас примирение в самом разгаре. — Да нет. — Скрыть улыбку не удается. Как не пытаюсь затолкать себе обратно в горло, вылезает и приклеивается на губы. — Пиво будешь? — Приподнимаю начатую тару. Сама непосредственность с всколоченными волосами и подмерзшими пальцами на ногах. — Хорошая идея, — кивает и идет вешать пальто, после слышу, как моет руки и присоединяется. Сев почему-то не ко мне на диван, а в свободное кресло напротив, разделив между нами пространство столиком. Принимает мой бокал, наполненный до краев, а я начинаю, как заправский алкаш, пить прямо из горлышка. — Арнольд, — представляется. — Дерек, — привстав и пожав руку, отвечает друг. — Так это правда? — упав обратно ко мне на диван, спрашивает, бегая глазами от меня к Арно и от Арно ко мне. Выглядит комично. — Видимо, да. — Градус веселья поднимается, и все просто потрясающе, мне даже не пришлось надрываться и что-то объяснять. Своим приходом один пояснил другому все от и до. — Хотя, смотря о чем ты. — Ну, вы… — Трет указательными пальцами друг о друга. — Или там как всегда увидели то, чего нет? Смотрю на сидящего напротив, закинувшего ногу на ногу, как аристократ не меньше, мирненько неспешно пьющего наше дешевое бухло. Непробиваемая статуя сдержанности и непосредственности. — Я не его протеже, меня никто не пропихивает, но да, мы были там вместе. — Потому что вы?.. — Подвыпивший Дерек, как пьяная баба — не хозяин определенным частям тела. Но мне даже интересно, что на это может ответить Арнольд. — У нас отношения, — вот так просто. Как будто тут ничего такого. Взял и ляпнул, чтобы следом закинуть пару орешков в рот и запить пенистым. А я влипаю в диван то ли от удовольствия, потому что сказано было так уверено и вкусно, то ли от небольшого шока, что он, убежденный, судя по всему, натурал, пусть и в прошлом, так легко это все принял. Как факт. Да, у нас отношения. И что, мол? Не бравирует, не бросает в лицо расспрашиваемому, не тушуется. Просто да, вот так, тоже мне новость века. Обыденность, да и только. — Круто, — хмыкает тело по левую сторону от меня. — Давно? — Нет, — пожимаю плечами. — Но надеюсь, что надолго. — Присасываюсь к горлышку, после облизавшись. И что-то в происходящем начинает горячить кровь, и это абсолютно точно не пиво. — Кстати. Ты меня не помнишь? Я тоже на том фестивале участвовал в групповом танце, хоть Виталик и был с Роминой ведущей парой. — Помню, ты был с рыжей девочкой. — А говорил, что смотрел только на меня, — посмеиваюсь. Получая мягкую улыбку в ответ. — А я и смотрел, но кресло судьи вынуждало поглядывать по сторонам. Было бы странно, если бы во время нашего обсуждения за столом, перед тем как дать оценку вашей постановке и уровню профессионализма, я бы говорил лишь об одном танцоре. Коллеги бы не поняли. — И именно в этот момент я представляю его на рабочем месте. Большого босса, сурового и внимательного. Умеющего заткнуть одним лишь взглядом или поощрить улыбкой. Красивого, лощеного и мужественного. На которого гроздьями вешаются молодые модели, желающие оказаться в его постели. И уже не до диалога, который продолжается, но проходит четко мимо моих ушей. Углубляюсь в наблюдение. Жадно слежу глазами, как Арно отпивает из бокала, как двигается его кадык при глотании. Как вздымается грудь при дыхании, и пальцы сжимают толстое стекло. Смотрю открыто, не избегая встречного взгляда, впитывая на молекулярном уровне ауру, исходящую от него. Превосходство и сексуальность в одном флаконе. И мне кажется, будто желтый свет от люстры отдается на его теле огненными бликами, делая волосы ярче, а кожу золотистее. Впадаю в подобие транса, втянутый в водоворот ощущений, и пусть между нами два метра, кажется, что он очень близко. И хочется еще ближе. Возвращаюсь в реальность лишь, когда вижу засуетившегося рядом друга. Будто во сне, следую за ним, запираю квартиру. И возвращаюсь обратно. Опьяненный, и непонятно — алкоголем или присутствием Арнольда. Сложно сказать. Но состояние крайне кайфовое, а ниже пояса приятно потягивает. Усаживаюсь без предисловий на колени к нему. Провожу руками по плечам, по тонкой ткани рубашки. И не открой он рот, уже бы влип в него поцелуем. — Значит, ты видел, что пишут. — Убирает бокал на пол и укладывает ладони на мои бедра, чуть сжимая. — Видел, — киваю, совершенно не думая ни о чем, кроме близости наших тел. — И? Почему молчал? — Потому что мне все равно. Или все хреново? — Навязанный разговор не отвлекает. Но закончить его хочется и побыстрее. — Нет, не хуже и не лучше. — Жена? — Просто для галочки. Как рядовое между знакомыми: «Как дела?» — Ебет мозг. — Облизывается и дает тем самым зеленый свет. Не до нежности и медлительности. Вжимаю собой в спинку кресла, напираю с жестко-сладким поцелуем солеными после фисташек губами. Целую, царапаясь об его щетину, фиксируя рукой затылок и пошло вылизывая. И он такой горячий. Весь. Соблазнительный и вкусный. Так что хочется откусить кусок и проглотить, чтобы часть его была внутри меня. — Хочу тебя, — шепотом по влажным губам и следом всасываю внутрь его язык, позволяя этим переходящим все рамки поцелуем буквально трахать мой рот. — Безумно, — на выдохе, потираясь об ощутимо твердый член. Вжимаясь и ловя приход, когда он стискивает мою задницу. Не такой уж и сдержанный. С искрящими глазами полными похоти. Обещающими выматывающий секс-марафон. И я хочу этого. До комнаты, спотыкаясь, влипая лопатками в стены, захлебываясь вдохами от совершенно не игривых укусов, причиняющих легкую, но боль. Шея пульсирует после встречи с зубами. Руки беспорядочно стаскивают мешающую ткань с его плеч. И в считанные секунды до кровати. Путаясь в стянутых наспех домашних штанах. Цепляясь руками за плед, накинутый на постель, и выгибаясь от терзающих пальцев, сжавших проколотый сосок. — Хочешь отыметь меня как последнюю блядь? — пьяно, заплетающимся языком. Все тело вибрирует и подрагивает от нетерпения. А зрелище вытаскиваемого им ремня из шлевок и спадающих с бедер штанов вводит в экстаз. — Это преступление быть таким, Ви, — жарко и именно с той интонацией, что нужна. И хочется накалить его добела, чтобы рычал и стонал, рвал и метал. Брал. Шипел. Бля… Поворачиваюсь к нему спиной, тону лицом в подушке. Прогибаюсь в пояснице, открываясь максимально. Подставляясь, как первоклассная шлюха, требующая члена. Как чертова течная сука. Но так плевать. Нужда сильна как никогда, тело успело соскучиться по его касаниям, больше всего на свете желая повторения, как закрепления результата. Это острая необходимость. Слишком сильная и острая, чтобы игнорировать. И нет ничего правильнее прохладных от смазки пальцев, скользящих внутри и распирающих стенки. Нет ничего прекраснее жалящих поцелуев на спине и горячего обжигающего дыхания у затылка. Срывается. Движения рваные, нетерпеливые, но старается. Добавляя наполненности, а смазка капает уже на кровать, и хлюпанье заводит еще сильнее. Член подергивается, до боли напряженный. Скручивает все внутри как пружину. Тотально. И нет ничего приоритетнее, чем подаваться навстречу, насаживаясь. И более потрясающего рычания, чем его глухое побежденное в тишине комнаты, я вероятнее всего не слышал. А головка, потирающая раздразненный, растянутый вход, выдавливает изнутри стон. — Давай же. — Сглатываю густеющую слюну. — Трахни меня, Арно, жестко и быстро. Не сдерживаясь. Покажи свою страсть. — Слова не хотят выстраиваться в предложения. В голове потрясающе пусто, и лишь одно желание набатом бьется в висках. Облизываюсь раз за разом, закатывая глаза, как в припадке, когда он медленно сантиметр за сантиметром входит до упора. Прошивая мое тело собой, и возникающая боль, как подпитка и короткая пауза в этом сумасшествии. Не позволяю долго выжидать, начинаю раскачиваться медленно назад и резче обратно. Пока не получаю ровно то, о чем просил ранее. И так, что до громких шлепков. До ходящей ходуном кровати, вырывающихся стонов и пересохшей глотки. Скользит идеально внутри, четко по простате с силой, и пальцы белеют от хватки, стискивая плед. Мне кажется, я сейчас сдохну. Просто сдохну, потому что все так кайфово и ахуенно, что не уверен, выдержу ли этот желанный оргазм. Попросту вырублюсь от силы ощущений. Чувствую, как замедляется, накрывая собой, впиваясь засосом в плечо. Наглаживает мой стоящий колом член, надрачивая в том же темпе, что двигается внутри. — Иди ко мне, — губами за ухом. — Хочу целовать тебя, когда ты будешь кончать. — Поворачиваю голову едва ли не до щелчка. Выгибая шею до хруста. И выходит так мокро и одуряюще. Подбородок и щека в слюне, губы пульсируют, языки сталкиваются раз за разом, и не выдерживаю. Пытаясь оттянуть неминуемое, но не выходит. Вымученно давя в себе протяжный стон-мычание. Вздрагиваю один, два, три, четыре… бессчетное количество раз, пока не выплескиваюсь до капли в сильную мучающую руку. Заходясь дрожью в этом полном эйфории состоянии, чувствуя, как спустя несколько движений тоже самое повторяет Арнольд, со сдавленными матами мне между лопаток. Падает рядом, потный, вымотавшийся, а я заваливаюсь на бок. Пытаясь усмирить пульс, сердце бешено рвется из груди. В ушах до сих пор шум вместе с тонким противным писком. А дышать вообще пиздец как сложно. — Жесть. — Кто это сказал? Я не знаю. Но полностью поддерживаю, даже если с моих губ слетело. Хорошо. Чертовски хорошо. Безумно и жарко, как в жерле вулкана. Тело покрыто липким потом, и стойкий запах секса парит в воздухе. Лежим с десяток минут, молча. Меня начинает вырубать и хочется просто спокойствия и уюта в горячих объятиях до утра. Но Арнольд встает. Потягивается, хрустнув позвонками. Одевается медленно, будто нехотя. И я вижу, что сейчас он уйдет, и это так до омерзительного неприятно, будто он тупо попользовал меня и… и все. Дома жена, супружеское ложе и прочее. А я за кадром. Но оправдываю его тем, что сейчас время такое. Нелегкое. И будет еще куча ночей на двоих, просто нужно, чтобы улеглась буря. Только сердцу не прикажешь. Щемит в груди, когда он в пальто стоит на пороге комнаты. Подходит, целует то в шею, то в плечо. После коротко в губы. — Ключи на комоде, там две связки, бери любые, — выдавливаю, закрывая глаза. Слыша через минуту, как щелкает замок. И приказывая себе уснуть, чтобы не свербело неуместное. Просто уснуть. Немедленно.