Дарованный...

      Вот и все… Странно, казалось, умирать будет больно, но случалось в моей недолгой жизни разное, а эта ослепительная вспышка и на боль не похожа. Раз и все… Видно, Стен удачно попал, прямо в сердце… Жаль, я только пару раз успел этого извращенца задеть, но его пижонская золотая цепочка с уродским черепом так и осталась зажатой в моем кулаке, а эта мразь даже и не заметила пропажи. Ребята отомстят…       Стою в сторонке и с интересом наблюдаю, как парень лет двадцати с потрясением смотрит на свою пустую руку, а потом на нож, который так и остался вонзенным в мою грудь. Невидящие зеленые глаза взирают на убийцу и несостоявшегося насильника, а губы искривила презрительная усмешка — теперь ты меня уже не достанешь! Пидор проклятый! Сколько нервов и крови попила мне эта озабоченная скотина, а сейчас вот еще и убил, но лучше смерть, чем подставлять зад под эту мразь.       Уже добрых три года он не давал мне прохода, а сегодня все же решил угрожать и заставить силой, отсоси! Меня и сейчас тошнит, как только вспомню его масленые взгляды и жадные руки, которые шарили по телу каждый раз, лишь только я был недостаточно осмотрителен и осторожен. Вот и сегодня… Хотя, знатно я его… Не хилый такой синяк на лице и несколько глубоких порезов на груди и левой руке, но меня это не спасло, а скорее спровоцировало ожидаемый исход. С таким бугаем мне было не тягаться…       Не знаю, что заставило меня подорваться и, никого не предупредив из ребят, отправиться в этот вонючий квартал, словно что-то вело и довело… Даже моя пресловутая везучесть не спасла, хотя я все же предпочитаю смерть, чем терпеть насилие, тем более, от него, моего давнего врага… Скорее всего, он следил за мной. Вот же срань, мало ему было своих подстилок? Отвращение, словно волна, прокатилось по моему призрачному телу. Да, кстати, а где свет в конце тоннеля и вся эта прочая ересь? Почему за мной не спускаются ангелы, ну или (что вероятней) демоны?       Я никогда не был святым, да и сложно себе такое представить, ведь жизнь в приюте приучила: рвешь ты, или порвут тебя. Вот сегодня и подтвердилась эта извечная истина.       Не могу сказать, что мое детство было таким уж плохим — не особо хорошим, но сносным. А когда я собрал нашу банду, так и вообще все налаживаться стало, еще каких-то два года и мы бы были уже свободны, и началась бы настоящая жизнь, но…       Ладно, чего уж там… Лис отомстит и сможет занять мое место. Рыжик только с виду такой несерьезный и безалаберный, моя смерть заставит его взяться за ум. Он в курсе всех дел, а следовательно, все будет нормально, жаль только, меня уже не будет в этом будущем…       Мое внимание привлек пришедший в себя качок. Вот он судорожно вдохнул, потом схватился за нож и потянул на себя. Зря он так, кровь толчком вырвалась из безжизненной груди и забрызгала его руки, лицо и куртку. Теперь он в панике взирал на свои ладони, но продлилось это недолго. Стащив с себя куртку, вытер об нее руки, спрятал в нее свой и мой складные ножи и уже было собрался встать на ноги, как неожиданно склонился к моему телу и зло поцеловал в холодеющие и окровавленные губы.       — Придурок зеленоглазый!!! — злой шепот. — Я так долго о тебе мечтал, а ты все испортил… Что ж, Счастливчик, на мне твое везение и закончилось… Прощай, Зак!       Стен еще минуту с сожалением и отчаяньем смотрел на меня, а потом подорвался и побежал, скрываясь от моего взгляда в заброшенных складских помещениях. Найдут меня скорее всего вечером, мы собирались обследовать это место на тему пригодного для схрона помещения, а я вот решил ребятам время сэкономить.       Опустил взгляд на блеснувшее в лучах полуденного солнца золотое украшение и недобрая ухмылка искривила мои губы: не долго тебе еще бегать Спенсер, но отчего-то особо меня это уже и не волновало — ни мой убийца, ни даже моя смерть… Странно, я всегда мстил, стараясь не оставлять врагов за спиной, вот только с этим идиотом сплоховал. Хотя убивать он меня и не собирался, а если б я с таким остервенением не стал отстаивать свою «девичью» честь, то и не было бы всего этого. Но лишаться девственности в грязной подворотне, в старом промышленном квартале, на растрескавшемся от времени асфальте в тени полуразрушенной стены, под идиотом, что возомнил себя невесть кем и под аккомпанемент его бесконечного: «Зак, крошка, расслабься… Ты мой!», да еще и с таким мерзким придыханием, увольте… Я не мог иначе…       Но что теперь? Взглянул в голубое летнее небо… Сегодня 31 июля, а завтра я хотел смотаться на речку, со Сьюзи — наконец смог уломать ее, — но теперь уже не судьба. А у меня были такие планы… Жаль, так и не узнал, каково это… Сука ты, Стен!       И тут вдруг почувствовал, что меня куда-то потянуло, словно сильное течение реки. Первые несколько мгновений я даже по инерции пытался сопротивляться, а потом смирился, чего трепыхаться?       Окружающее стало восприниматься, как призрачный туман, вроде и видно какие-то очертания, но что и к чему не ясно. Меня несло вперед все быстрей и быстрей, уже практически ничего невозможно было разобрать, только ослепительно-яркий свет впереди. Значит, вот оно как бывает…       И тут резкая остановка, я даже растерялся, что еще? Стал слышен громкий, почти оглушающий звук, напоминающий хлопанье крыльев, очень больших крыльев. Неужто ангел опомнился? Давно пора, а то я уже начал разочаровываться, но вдруг…       — Кар-р-р!!! — вот тебе и небесный посланник, хотя, а чего я ждал? У меня вечно все не как у людей. — Кар-р-р!!!       Огромная черная птица опустилась возле меня. Наверное, метр в высоту, угольно-черный ворон; такое впечатление, словно его оперение поглощало весь тот призрачный свет, что окружал нас. Он остановился прямо передо мной и повернул голову набок, чтоб было удобнее меня разглядывать.       — Н-да… И что дальше? — честно, даже интересно стало. Чего-чего, но такого я не ожидал, скорее, мелкого беса с адскими вилами или демона, но птица?       — Я не птица… А если сделаешь все как следует, то возможно… — и эта птица, что совсем и не птица, умолкла и в наглую стала рассматривать меня, похаживая туда и обратно, а взгляд у нее странно оценивающий.       — Что возможно? — нетерпеливо решил уточнить я; больше всего не люблю недомолвок и неопределенности, предпочитаю знать все и желательно сразу, чтобы быть готовым к любому повороту.       — Жребий брошен… Дары ждут тебя… И если все свершится, то ты получишь то, о чем мечтал… — черт, а нельзя конкретней, о чем я только не мечтал за свои шестнадцать лет, так сразу и не припомнишь всего.        — Вспомни! — ворон махнул крылом, и я словно провалился в темный и сырой люк, но стоило открыть глаза, как я узнал это помещение.

***

      Больничное крыло в нашем лазарете, я оставлен на ночь после очередной драки. Иерархия в приюте строгая и если ты слабак, то ждет тебя впереди не очень радостное будущее. От того я, как озлобленный волчонок, вечно огрызался и кусался, бил и получал, но какой бы отчаянной ситуация не была, всегда умудрялся выкрутиться. Правда и сам не особо понимая, как это у меня выходило, но факт оставался фактом.       В этот раз меня решили «повоспитывать» старшие дети, чтоб на моем примере показать остальным, мол, не фиг наглеть и мнить о себе бог весть что. Меня практически догнали, вернее, загнали в тупик, бежать было некуда, отступать так же, и я решил биться, не сдаваться до последнего и… Я победил, троих старших мальчишек — мне пять, им по десять, но я смог. Тогда меня впервые назвали не Зак Заноза, а Зак Счастливчик…       Правда, два сломанных ребра, вывихнутая рука и синяки по всему телу заставляли, свернувшись калачиком на больничной койке, скулить от нестерпимой боли. Ведь обезболивающее не предназначено для столь отъявленных хулиганов, а боль является приемлемым наказанием для ребенка с явными криминальными наклонностями…       И вот, лежу я весь такой отчаянно-злой и расстроенный. Тонкое покрывало совершенно не греет и дрожь без конца сотрясает искалеченное тело, и тут я вдруг осознал, что совершенно один в этом мире. Даже скулить перестал и невидящим взглядом уставился в пространство.       Нет, я и раньше понимал, что никому не нужен, что в этой толпе вряд ли кто-то заметит мое исчезновение и даже не вспомнит через пару недель о Заке Занозе, мелком недоразумении, который вечно не к месту попадался на глаза или путался под ногами. А ведь есть и другая жизнь… Есть дети, которых любят, которым не приходится каждый день доказывать свое право на существование… Я закрыл глаза и попытался вспомнить своих родителей, ведь как-то же я появился на свет? Вот…       Но почему-то ничего не получалось. Неясные образы, тени и все… Я даже не мог их представить! Непрошеные слезы полились из моих глаз, а я все шептал: «Хочу, чтоб меня любили… Меня любили… Хочу быть необходимым!». Но правда жизни приютских детей такова: мы на самом деле знаем, что никому не нужны, ведь даже если родные отвернулись от нас…       И вот в свои пять лет я вдруг понял, что не хочу, ничего не хочу… Я так устал терпеть, что-то доказывать, устал выживать… Возможно кто-то и скажет, что ребенок не способен настолько разочароваться в жизни, но откуда вам знать? В моей жизни было две правды: одна для воспитателей, возможных родителей и разнообразных комиссий, и другая правда — для выживания в условиях страшной конкуренции в коллективе несчастных и озлобленных детей. Дети умеют быть очень жестокими, я-то знаю. А так как я не хотел, да и не мог быть мальчиком для битья (внутри что-то словно с ума сходило каждый раз, когда меня пытались заставить покориться), то и для взрослых стал отбракованным материалом. Кто в здравом уме пожелает взять в семью или как-то помочь ребенку, который не вылезает из лазарета из-за постоянных разборок и драк, который не умеет скрывать свои истинные мысли и не желает врать? Угу…       И я решил умереть… Вот так вот просто… Через силу поднялся с койки и потопал к окну. Осознав, что второй этаж — это не очень достаточная высота для моих планов, я развернулся и прошел к двери. Осторожно выглянул в коридор, потом в полутьме помещения незаметно прокрался к кабинету, где наша старшая медсестра обитает, с легкостью открыл незатейливый замок и метнулся к стеклянному шкафчику с медикаментами. Я знал к чему может привести чрезмерное употребление таблеток, были уже прецеденты. Немного расковыряв замок в дверце разогнутой скрепкой, без труда добрался до запасов. Читать я толком еще не умел, да и навряд ли что понял бы, даже если и сподобился, так что взял самую большую баночку и поспешил вернуться. В комнате на тумбочке вода в бутылке. Усевшись на кровать, я с трудом свинтил крышку и стал планомерно заглатывать таблетки, запивая их.       Плохо мне стало довольно скоро: то ли от таблеток, то ли от воды — шутка ли, почти всю полуторалитровую бутылку выпить. Рвало долго и основательно, а потом привиделся странный образ то ли птицы, то ли призрака и дребезжащий голос:       — Еще рано… Тебя услышали… Дары ждут…       Ну в общем и все… Наутро оказалось, что я украл баночку витаминов. Скандал был знатный: разборки с воспитательницей, медсестрой, директором приюта, а потом еще и психолог. Жуть. После всех этих приключений я решил, что проще жить, чем вновь пройти через такую промывку мозгов.

***

      Заумное: «Кар-р-р» вернуло меня в реальность или куда там, я еще не определился.       — И?.. — я непонимающе взглянул на птицу. К чему была вся эта ретроспектива?       — Все в твоих руках, если примешь Дары, станешь настоящим Повелителем и сможешь вернуться или уйти, как пожелаешь. Сейчас тебя почти ничего не держит в том мире, правда, есть одно небольшое «но»: там остался тот, кому ты действительно нужен, тот, кто сможет тебя полюбить так, как ты и мечтал тогда в ту далекую ночь, но нужно ли это тебе сейчас, хочешь ли ты узнать каково это?..       И замер… Давно, еще тогда, в ту странную ночь я перестал верить в такое обманчивое и желанное слово «Любовь». Я жил как умел, у меня были мои ребята, наверное, я бы мог назвать их друзьями, не знаю. Но нас объединяли общие цели и желание вырваться из этой безнадежности, и ни о какой любви я уже больше не помышлял. Главное было — выжить, и не только в приюте (там уже все было понятно и я отыскал свое место), но на улицах, за стенами моего «дома», где все начиналось по-новой, и от того мы так стремились заявить о себе, и нам это удалось.       Да, я стал преступником, кто бы сомневался. Мелкие кражи, угоны, полезные знакомства в теневом мире. И здесь мне были нужны надежные люди, которыми я себя и окружил. Больше такое призрачное чувство, как любовь, не занимало меня вовсе. Но все же иногда, что-то странное заставляло меня томиться от обиды и отчаянья, заставляло желать и ждать… Но стоит ли…       — Решать тебе, но Дары ты должен вернуть, они твои по праву рождения… — ворон подошел ко мне вплотную, заглянул в глаза в ожидании моего ответа. А что я? Только было вознамерился на вечный покой, и тут облом, но, в сущности, почему бы и нет? Упокоиться всегда успею, а тут забрать-то свое… Что ж, в этом и разобраться не грех, а любовь — глупости все это!       — Хорошо, убедил! И что теперь? — вот что-то смущает меня во всем этом, но почему бы и не попытаться? — Где мне искать эти Дары, сколько их и что с ними делать?       — Ты все узнаешь, когда придет время, а теперь тебе пора! Кар-р-р!!! — и меня накрыло, в прямом смысле: ворон рванул и влетел в меня, заставляя потерять ориентацию и начать падать вниз. Мгновение, и я начал ощущать себя, свое тело, но как-то странно, а когда в панике принялся махать руками и мое падение стало замедляться и становиться более беспорядочным, то удивленно взглянул на них и увидел вместо человеческих конечностей иссиня-черные крылья ворона, но когда из моего горла вместо «Охуеть!!!» вырвалось «Кар-р-р!!!», я осознал глубину подставы, но падать так и не перестал.