Никто не знает

— Я тебя ненавижу, — говорит Ниа, в глазах которого плещется абсолютное ничего, словно это и не глаза вовсе, а так, кукольные стекляшки. Такой Ривер пугает Мелло, но он не подаёт виду, продолжая молчать. — Ты всегда так хотел это услышать… Что ж, я сказал, что тебе было нужно, теперь можешь уходить. Ниа отворачивается от него, прокрутившись на стуле, на котором сидел, и нагибается над какой-то бумажкой, лежащей на столе, начиная без единой эмоции черкать в ней ручкой. Да, Кель хотел это услышать, мечтал об этом ещё в доме Вамми, но никогда не получал подтверждения тому, что Ривер действительно его ненавидит. Скорее, наоборот. Ниа всегда безмолвно говорил о том, как ему нравится Мелло — несвойственными ему действиями и словами, порой казавшимися блондину поразительно глупыми для такого гения. И теперь, слышать о ненависти было… Странно. Необычно. И даже как-то больно. Михаэль так привык к вечной симпатии своего соперника, что признание в обратном было как ударом лопаты по голове. — Ниа, я… — Тебя ненавижу, я знаю, — парень слегка сжимает ручку пальцами, морщит нос и вздыхает. — Я это слышу двенадцать лет. Ты же первый и начал говорить об этом, но тема закрыта, мы достигли того… чего хотели, и теперь ты можешь, нет, должен уйти. Меня не волнует то, что тебе вдруг оказалось не всё равно на мои эмоции или чувства, как не волнует и то, что тебе могло померещиться в себе. — Но, Ниа… — Нет. Этим Ривер отрезает все пути к дальнейшему движению, и Мелло впервые в своей жизни растерян перед ним. Он внезапно оказывается отделён от парня, бывшего одной из самых главных частей его мира, и это ощущения похожи на ощущения сиамского близнеца, когда его отделяют от другого — непонимание, страх и паника. Мелло пробует достучаться до Ривера ещё раз, но в ответ получает такое же холодно-уверенное «Уходи». Теперь он понимает Ниа, но стало слишком поздно.