Promise

      У каждой истории есть отправная точка. Иногда это великое событие, запоминающееся на века, иногда же что-то совершенно незначительное. История полная горя и радости, приключений, великих дел, поражений и побед, потерь и приобретений началась не с войны, они были всегда, и даже не с рождения великого человека, способного подчинить себе саму Судьбу. Эта история началась со слез одной маленькой девочки, спрятавшейся на берегу моря от печального и смиренного лица бабушки, от сочувствующих взглядов деревенских жителей. Она надеялась, что спокойные синие воды унесут ее печаль, но море не отзывалось на плач девочки. Зато отозвался один бойкий мальчишка. Он подошел к всхлипывающей девчушке, присел рядом. — Уходи, — через слезы проговорила девочка, пытаясь вытереть заплаканное лицо грязными руками. — Нет, — уверенно ответил мальчишка. — Я побуду тут. Море такое красивое. — Ты дурак, Синдбад. Не нужна мне твоя жалость. — Я тебя не жалею, — заявил Синдбад, смотря на манящую синеву, уходящую за горизонт. — Просто знаю, что ты чувствуешь. Моего отца ведь тоже забрали на войну. Пять лет назад. — Прости, — смутилась девочка, вцепившись пальцами в испачканное платьице. Она украдкой взглянула в лицо мальчишки, боясь, что могла расстроить его, но Синдбад был совершенно спокоен, только в глазах промелькнула печаль. — Ничего, — улыбнулся Син, повернувшись к девочке и потрепав ее по голове. — И тебе нечего стесняться, Хесса. Я тоже скучаю по отцу.       Девчушка кивнула, уткнувшись носом в колени и тихо произнесла, думая, что Синдбад не слышит: — Они ведь не заберут тебя?       Но Син услышал ее слова. Он пододвинулся еще ближе, неуклюже обнимая Хессу за плечи, словно хотел передать ей часть своей смелости и уверенности. Но девчушка лишь сильнее опустила голову, пряча смущенный взор. — Не бойся. Я ни за что не пойду на эту глупую войну, не оставлю маму и деревню. — Правда? — Конечно, — улыбнулся Синдбад, и Хесса ответила ему радостной улыбкой, наконец, перестав плакать.       Именно с этого момента она перестала бояться и сбегать из дома, ища успокоения у моря. Ее морем стал этот мальчишка — Синдбад. Рядом с ним всегда было так спокойно и не страшно, а его задор и смелость передавались Хессе.       И вот уже через два года подросшие дети носились по деревне с палками, что представлялись острыми мечами, и гонялись за воображаемыми чудовищами. Деревенские детишки подбадривали Сина, выкрикивая его имя, когда он атаковал небольшое деревце-дракона. — Давай, Син, ты почти одолел его, — пропищал шестилетний мальчишка, живущий в соседнем с Синдбадом доме. Он всегда восхищался своим старшим другом, стараясь во всем походить на него, даже отросшие волосы завязал также.       Воодушевленный Синдбад, гордо задрал нос, занеся меч для финальной атаки, но прежде, чем палка ударилась о деревце, его оттолкнули в сторону и «страшный монстр» был повержен хрупкой девичьей рукой. Хесса победно улыбнулась во весь рот, уперев руки в бока. Син же поднялся с земли, недовольно сопя под нос. Маленькие фанаты Синдбада возмущенно забухтели. — Принцессе полагается тихо ждать, когда ее спасет прекрасный и храбрый принц, — недовольным голосом сказал Синдбад. — И почему это принцесса должна ждать? — возмутилась Хесса. — Принцесса сама может победит любое чудище. — Да ты страшнее любого чудища! — выкрикнул мальчишка, показав Хес язык. — Заткнись, Ренат. — Чудище, чудище, — весело подхватила детвора, дразня девчонку. Она, рыча, побежала за негодниками, размахивая в воздухе палкой.       Бежавший впереди всех Ренат, оглянулся на остальных и, не заметив, врезался в кого-то. Только сейчас веселящиеся дети увидели, как несколько солдат Партевии, вошли в деревню Тисон. Детский смех тут же стих. Все, от мала до велика, знали, что означают такие визиты. Партевийские солдаты могли нести только несчастья и смерть. — Смотри, куда бежишь, пацан, — грубо сказал один из них, небрежным жестом отгоняя от себя ребенка.       Ренат затрясся в страхе и бросился домой. Он должен предупредить брата, ведь ему совсем недавно исполнилось четырнадцать, и его могли забрать на войну. Но как бы мальчуган ни старался, он не мог изменить этого. Повестка уже пять дней лежала в кармане его старшего брата, который как мог, оттягивал момент расставания с семьей. В их доме он был единственным мужчиной, способным работать, заботиться о матери и младшем брате. Теперь же, после того, как он уйдет, кто позаботится о его родных? Однако противиться приказу короля было намного дороже. Поэтому увидев раскрасневшегося и запыхавшегося Рената, он мягко улыбнулся, и, пообещав вернуться, ушел вместе с солдатами. Ни плачущий брат, ни сгорбившаяся в печали мать, не могли остановить исполняющих волю короля. Все на благо Великой Партевии, так они говорили, и гордились этими словами.       Синдбад слышал, как плакал Ренат и умолял брата не уходить, но единственное, что ему оставалось, это сжимать кулаки в бессилии и тихо проклинать Партевию, Рем, проклятую войну, которая только забирает, ничего не давая взамен. — Скажи, Син, — позвала друга Хесса дрожащим голосом. — Можем ли мы хоть что-нибудь защитить своими руками?       Синдбад перевел взгляд на девочку. Она не плакала, но ее плечи подрагивали в такт крикам Рената. Их обоих мучил один и тот же вопрос. Что они могут сделать? Маленькие дети, не имеющие никакой силы, что они могут? Синдбад не знал ответ, но именно в тот момент, как он заглянул в синие, словно море глаза, внутри родилась уверенность, что он сможет. Не сейчас, позже, но он просто обязан что-то сделать для своей стонущей в муках страны. Для отчаявшихся жителей родной деревни, для матери, грустно вздыхающей по вечерам, для этой девочки, что с надеждой смотрит на него. — Однажды мы сможем остановить эту бесконечную войну, — уверенно заявил Синдбад, взяв Хессу за руку и крепко сжимая. — Вместе? — Вместе. Обещаю, — кивнул Син. Тогда они были полны уверенности и еще не знали, какие жестокие дары приготовила им Судьба.