***
Дафна в очередной раз поморщилась: средство для мытья пышной землянистого цвета пеной сползало по толстым чугунным стенкам очередного котла, стекало с тряпки и в очередной раз проворно темными мокрыми следами на светлых рукавах водолазки пробралось под перевязь. Девушка выпрямилась, бросила взгляд на чистые котлы. В тусклом свете кабинета Зельеварения они слегка поблескивали, мокрые после чистящего средства и воды. Один котел, два, три… Дафна неспешно их пересчитала, и это помогло ей собраться с духом: осталось совсем немного. Вдох, выдох. Дафна вновь нагнулась над котлом и принялась усиленно тереть. На самом дне что-то основательно пригорело и никак не хотело отставать. Никакие усилия не помогали, и Дафна в который раз пожалела, что ей запрещено пользоваться палочкой, а шпателя или чего-нибудь острого, что могло бы соскоблить засохшее, испорченное горе-студентом зелье, не наблюдалось. Дафна сдула со лба волнистую прядь волос, выбившуюся из хвоста, и недовольно посмотрела на дно котла. Фирменный ледяной взгляд, увы, оказался бессилен против бездушного продукта школьного образования. Девушка потянулась за ведром — оно стояло на ближайшей парте, полное мыльной серой воды. Хорошо бы налить в котел немного и оставить так на некоторое время: может, произойдет чудо, и пригоревшее пятно зелья слегка размякнет. Дафна сжала пальцами края ведра и потянула со стола, но ведро оказалось тяжелее. Девушка подхватила ведро обеими руками, прижала к себе — и чуть не выронила. От пронзительной режущей боли на глаза выступили слезы. — Мисс Гринграсс, — окликнул ее вкрадчивый голос декана. Кажется, она не сдержала вскрика. Дафна спешно поставила ведро обратно на стол и развернулась лицом к профессору, спрятав руки за спину. Профессор Снейп выглядел безразлично-холодным, как и всегда. Холодный взгляд его темных глаз не выражал ровным счетом ничего: ни обеспокоенности, ни заинтересованности, и Дафна сделала вывод, что он ничего не заметил. Кабинет Зельеварения больше не находился в ведомстве у Снейпа, но он был ее деканом и присутствовать на ее отработках в качестве надсмотрщика пожелал лично. Дафна не знала, радоваться ли этому или наоборот, но, вопреки бытующему мнению, декан не так часто делал скидки для студентов своего факультета. Не было снисходительного отношения и к Дафне. — Мисс Гринграсс, идите сюда, — вновь заговорил декан ровным голосом. Он сидел за преподавательским столом, читал какую-то книгу, чинно откинувшись на спинку глубокого кресла. — Что же вы до сих пор стоите на месте? — мужчина смерил ее взглядом и вскинул бровь. — Или тесное общение с не самыми выдающимися умом представителями других факультетов влияет на когнитивные функции и способность воспринимать информацию на слух? Дафна опустила взгляд в пол и, пробормотав невнятное «извините», подошла к преподавательскому столу. — Руки, — потребовал профессор, похлопав ладонью по столу. — Живее, мисс Гринграсс. Закатайте рукава. Дафна почувствовала, как к щекам прилил жар. Она растерянно посмотрела на профессора и столкнулась с его решительным и неуклонным взглядом. Никаких возражений, поняла Дафна. — Мадам Помфри оказала мне необходимую помощь… — Руки, — повторил требование Снейп. Конечно, он знал о произошедшем. МакГонагалл передала ему события того памятного дня в общих чертах, как она его понимала, чтобы Снейп мог представить картину того, насколько серьезен проступок Дафны и какого наказания он стоит. Однако разговора декана со своей студенткой не состоялось: Снейп сухо оповестил ее о датах и месте отработки. Вероятно, слов МакГонагалл ему оказалось вполне достаточно. Впрочем, Дафна была рада, что ей не пришлось объясняться, но, вероятно, в этот раз беседы поучительного содержания ей не избежать. Дафна неохотно выставила руки перед собой. Аккуратными движениями, стараясь не давить, она закатала рукава водолазки. На посеревших от воды и чистящего средства бинтах кое-где проступали алые пятна. По спине пополз неприятный холодок. Похоже, новые трещины. Дафна осторожно размотала бинты на предплечьях. Оранжевые и коричневые корочки напоминали потрескавшуюся от знойного палящего солнца каменную землю. Местами пейзаж ее кожи украшали проступающие поверх слегка размякших от воды корост красные крапинки крови и прозрачная желтоватая сукровица. Ее руки слегка подрагивали, когда она вытягивала их вперед, как того требовал Снейп. Дафну отчего-то мутило каждый раз, когда она смотрела или представляла свои ожоги, что казалось ей полной нелепостью, ведь самое страшное было давно позади. Ее до жути злило, что раны никак не проходили. Дафна не давала никому касаться себя, даже Гарри, и каждый раз с трудом сдерживала слезы, когда забывалась и делала неосторожные движение: хватала сумку, придерживала дверь или падала на кровать. И все же никто, кроме Панси, не знал о ее состоянии. И даже перед подругой Дафна старалась вести себя непринужденно — жалость была ей ни к чему. Профессору хватило нескольких секунд, чтобы оценить состояние студентки. Он взмахнул палочкой, и спустя мгновение на столе приземлился пузырек. — А вас не пожалели, насколько я погляжу. Дафна не ответила. — Надеюсь, вы знаете, что делаете, мисс Гринграсс. — Я владею ситуацией, профессор. — Рад это слышать. Вы никогда не казались мне инфантильной особой. И все же ваши приоритеты мне не совсем ясны. Дафна ответила декану уверенным взглядом. — Свой выбор я сделала осознанно и не намерена от него отступать. Дверь со скрипом отворилась. Дафна, повернувшись на звук, столкнулась взглядом с Гарри, растерянным и ошеломленным. Она поспешила опустить рукава, спрятать ненавистные раны, но было поздно: несомненно, Гарри все увидел. — Дважды в день утром и перед сном под свежую повязку, — профессор Снейп двумя пальцами подвинул пузырек из темного стекла к Дафне. — Вы свободны, мисс Гринграс. Мистер Поттер, проходите…***
Среди мисок с овощными салатами, блюд с кусочками запеченной в собственном соку индейки и глубоких тарелок с отварным рисом средних размеров сова сбросила два письма, приземлившихся аккурат перед Асторией. — Родители? — поинтересовалась Глория, склоняясь ближе Астории. — И целых два? — удивилась Дениз, сидевшая напротив. Астория пробежалась взглядом по лицевой стороне конвертов и подняла глаза на подруг. — Да, от мамы и папы, а одно для сестры, — пояснила девушка, откладывая конверт для Дафны в сторону. Она развернула свое письмо. Каждый раз при виде писем от родителей Астория испытывала смешанные чувства: она любила свою семью больше всего на свете, но за последние несколько лет хорошие новости стали такой редкостью, что надеяться на них было бы так же наивно, как и на счастливый конец в «Ромео и Джульетте». Правда, до нее плохие новости доходили в последнюю очередь, а иной раз Астории оставалось лишь догадываться по каменному выражению лица Дафны, что что-то произошло. И это ее задевало: она волновалась о благополучии семьи ничуть не меньше и наверняка могла хоть чем-то помочь, однако ее все, даже Дафна, считали слишком маленькой для этого. Так глупо и обидно! Мизерная, едва заметная разница в возрасте так существенно влияет на доверие. Впрочем, нежелание впутывать ее в семейные заботы со стороны старших еще не означало, что она не может взять все в свои деятельные ручки. Астория с любопытством покосилась на сестринское письмо. — Тори, так что пишут? Что-то интересное? — голос подруги заставил девушку вздрогнуть и вернуться к своему письму. — Да так, ничего существенного, — беспечно ответила Астория, придерживая края пергамента пальцами. — В основном про Рождество. Спрашивают, не хочу ли я съездить к бабушке или к друзьям на праздники. Глория шумно вздохнула, выпрямляясь. Она была высокой (чего не скажешь о крошке Дениз, которую было едва видно за громоздким блюдом с индейкой), а огромное облако ее кудрявых черных волос клубилось вокруг ее лица, как грозовая туча. — Я бы хотела пригласить вас, вы и сами это знаете, но… — Но к тебе на праздники приедет вся родня, — понимающе улыбнулась Астория, одарив подругу ласковым взглядом. — А мы с отцом поедем к тетке в Болгарию, — возвестила Дениз. Она обладала мощным голосом, чего сложно ожидать от девочки ее размеров. — Каникулы с кузенами, — Дениз многозначительно скорчила лицо, рассмешив подруг. Дениз и ее кузены, судя по многочисленным историям, привезенным из Болгарии, категорически не уживались друг с другом. Бойкие и неугомонные, они портили друг другу жизнь, как только могли. Правда, Тори и Глория между собой подозревали, что у кузенов Дениз есть один весьма интересный друг, вполне объяснявший пунцовый оттенок ее щек и нежелание прекратить столь тяжкие для душевного равновесия поездки к тете. — И у нас, кажется, будут гости, — с сомнением поделилась Астория. Она сдвинула светлые брови к переносице и озадаченно перечитала последние строки, написанные материнской рукой. — Гости? — удивленно переспросила Глория. — Я думала, после того, как ваш отец вложил деньги в неудачный проект, вас… — заговорила Дениз и тут же осеклась, виновато потупившись. И Дениз, и Глория знали о делах семьи Гринграсс, им была чрезвычайно дорога Астория, но, обе слизеринки, они прекрасно понимали, чем чреваты все ошибки, выпавшие на долю семьи их подруги. — Исключили из общества, — закончила Астория. Ее голос не дрогнул: она восприняла эти новости куда спокойнее, чем ожидали родители; ценности консервативного мира, частью которого она являлась, были ей далеки. — Ну, не прямо так, чтобы… — пробормотала Дениз, пытаясь исправиться. — Именно так. Никаких балов и рождественских приемов, — кивнула Астория и улыбнулась. — Но это и к лучшему. Не нужно быть учтивой и вежливой с людьми, от которых воротит, никаких многочасовых сборов, а еще когда долго заставляешь себя улыбаться, так болят щеки! — девушка хихикнула, мгновенно разряжая атмосферу. — И все же мне интересно, что за гости у нас ожидаются… Взгляд Астории вновь упал на письмо Дафны. Что же ей написали родители? Наверняка что-то про таинственных гостей. Интересно, папа опять нашел кого-то, кто может помочь им выбраться из этой пугающей ямы, в которую они угодили? «Вот и выясним», — решила девушка и подобрала письмо, предназначавшееся для сестры. — Мне бы хотелось провести Рождество в следующем году в Хогвартсе, — поделилась Глория. — Вместе с вами. Мне кажется, будет весело: можем все каникулы шататься по замку, есть сладости и всю ночь читать истории из «Юной волшебницы». «Дафне Гринграсс от мистера и миссис Гринграсс», — Астория смотрела на конверт заинтересованным взглядом. Она уважала личное пространство сестры и никогда не лезла не в свое дело, но ведь и она была членом их семьи, пусть и младше сестры на два года. Но разве имеют эти два года сейчас хоть какую-то разницу? — Ох, эти истории, — фыркнула Дениз. — Не понимаю, что тебе в этом журнале так нравится. — Ну конечно! — с вызовом ответила Глория. — Поэтому ты всегда плачешь на грустных моментах. — А вот и неправда! Пальцы тянулись к печати. Сломать бы ее да прочесть… — Еще какая правда! — Неправда! — не унималась Дениз. — Этот журнал — сущая ерунда для пустоголовых девиц. Глория обиженно надула губы. — То есть я, по твоему мнению, пустоголовая девица? Астория остановилась. Да, это письмо от ее родителей, но она не могла предать сестру и ее доверие. Когда Дафна посчитает нужным, то расскажет сама. В конце концов, если задуматься, хочешь, чтобы к тебе относились, как ко взрослому, то веди себя соответствующе. — Я не это имела в виду, — стушевалась Дениз. — А вот и это, — обиженно протянула Глория. — Вот только я уверена, что у пустоголовых девиц не списывают контрольную по Заклинаниям. Обычно именно пустоголовые девицы этим занимаются. — Это было всего один раз! — возмутилась Дениз. — И ты прекрасно знаешь, что это из-за того, что я болела. — Могла бы получше подготовиться к уроку, — ответила Глория, сузив глаза. — А ты могла бы не ехидничать, ведь журнал-то твой… — Ну все, хватит! — вмешалась Астория. Она засунула письмо сестры в карман мантии и поднялась со скамьи, окинув подруг строгим взглядом, а потом добродушно улыбнулась. — Этот журнал легкий, и мы его читаем, потому что он забавный, и иногда полезно бывает отдохнуть от серьезности и позаниматься чем-то наивным и бессмысленным. Главное, что мы делаем это вместе, как друзья, так ведь? Дениз, Гло? Девочки неохотно кивнули. Астория просияла. — Вот и чудно! Астория широко улыбнулась и махнула рукой на прощание. Теперь девочки точно не разругаются сильнее; подумать только: ссориться из-за такой ерунды! Возможно, дело в грядущих экзаменах и усталости. Дениз с большим трудом дается Трансфигурация, едва справляется с внушительным объемом домашнего задания, а Глория терпеть не может Травологию и боится сказать родителям, что не хочет изучать ее на шестом и седьмом курсах. Астория старалась поддерживать подруг, как могла, но была в каком-то смысле даже рада, что хоть у кого-то из ее близких были обычные подростковые проблемы. Астория быстро дошла до лестницы, ведущей в подземелья замка, и прыгающим шагом стала спускаться вниз. Сумка, полная учебников, прыгала на плече и билась о бок, но девушка, кажется, этого даже не замечала. Астория почти бежала через коридор. Не то чтобы она действительно спешила, просто ей не терпелось передать письмо сестре и посмотреть на нее многозначительным взглядом. Может, она поделится… Или выдаст содержание письма выражением лица. Это, конечно, не совсем то, чего бы ей хотелось, но так она хотя бы будет иметь представление, к чему ей готовиться. В коридоре, ведущем к гостиной Слизерина, было привычно темно, и все же она уловила силуэт почти сливающийся с каменной стеной. — Драко? — Астория подошла ближе. — Гринграсс, чего тебе? — она не ошиблась. Голос Малфоя звучал с хрипотцой, будто он простыл, а его бледная кожа отливала сероватым оттенком. — У тебя все в порядке? — обеспокоенно спросила девушка. Они не были друзьями. Если подумать, они даже и не общались-то почти: в детстве, еще до Хогвартса, Дафна и Драко редко включали ее в свои игры, а потом, уже в школе, они временами оказывались в одном кругу только из-за Дафны, но едва ли обменивались и парочкой фраз. Астории не очень нравилось, как Драко задирается с другими, а она для него, вероятно, не представляла никакого интереса. Младшая сестра Дафны — ну и что с того? И все же что-то побудило ее на этот разговор. Драко посмотрел на нее пустым взглядом. — А у тебя, Гринграсс? — парень хмыкнул и, неспешно оттолкнувшись от стены, прошагал мимо, на мгновение замерев рядом с Асторией. — Я бы спросил иначе: когда хоть что-то было в порядке? Астория прижимала сумку к себе и провожала Драко ошеломленным взглядом. Он не сказал ничего, что могло бы напугать ее, и все же… Астория тряхнула головой. Нет, об этом она подумает как-нибудь в следующий раз. Несколько минут — и она стояла перед дверью, ведущей в комнату сестры. Астория нажала на ручку, и дверь послушно отворилась. — О, Дафна! — обрадовалась Астория. — Тебя-то я и… Она не смогла закончить фразу. — Хватит, Тори, проходи живее и закрой за собой дверь. Дафна звучала спокойно, с легкой строгостью и требовательностью. Казалось, ее ни капли не волновало то, что так испугало ее младшую сестру. — Астория! — более требовательно повторила Дафна, бросив на сестру взгляд. — Но Даф… — Закрой дверь. Это всего лишь ожог, ничего страшного. «Ничего страшного! — повторяла Астория про себя. — С ума сойти, ничего страшного!». Кожа Дафны напоминала застывшую лаву — Тори как-то наткнулась на картинку в энциклопедии из домашней библиотеки, и не сказать, что тогда изображение извержения вулкана произвело на нее большое впечатление, но отчего-то сейчас именно оно стояло у нее перед глазами. — Магические раны заживают дольше обычных, — спокойно сказала Дафна. Она уверенными движениями обматывала руку белоснежным бинтом так, словно делала это в сотый раз. — Прижми вот тут, пожалуйста. — И давно… Давно это случилось? — почти шепотом спросила Астория, прижимая пальцем концы бинта, пока Дафна его закрепляла. — Несколько недель. — Несколько… — Астория судорожно вдохнула. Несколько недель, а она и не заметила. Дафна ей не сказала. — Что случилось? — голос Астории звучал глухо. — Ничего существенного, просто пришлось научить твоих невоспитанных однокурсниц хорошим манерам. Дафна по-прежнему выглядела невозмутимо. — Однокурсниц? — Астория вопросительно уставилась на сестру. Что произошло и причем тут ее однокурсницы? — Девочки с других факультетов посчитали несправедливым, что Гарри решил встречаться со мной. Я была вынуждена объяснить им, что они ошибаются. Астория в ужасе отпрянула. — Кто напал на тебя, Даф?! Дафна смерила сестру взглядом, безмолвно призывая к спокойствию. Но Астория не понимала и не желала понимать, как можно так бесстрастно вести себя, когда нужно… Когда нужно разобраться, наказать виновных. Как можно быть такой спокойной? — Тори, не о чем волноваться, — Дафна была непреклонна. — Я сделала все, что требовалось, и больше ни они, ни кто-либо еще в этой школе не посмеет меня и пальцем тронуть. Родителям об этом знать не следует — я надеюсь, это ясно? Астория растерянно кивнула. — Однако… — Дафна отложила моток бинта на покрывало рядом с собой и посмотрела на сестру. — Если кто-то попробует обидеть тебя, непременно скажи мне об этом. Хорошо? — Прямо как ты мне? — огрызнулась Астория. Выдержать взгляд Дафны было непросто, но колкая обида, наполняющая с ног до головы, оказалась сильнее. — Зачем ты меня искала? — отступила Дафна. Астория молча протянула родительское письмо. Дафна поднялась с кровати, сделала несколько шагов в сторону шкафа. Послышался хруст пергамента — конверт открыт. Дафна сосредоточенно сжала губы, а затем, изучив содержание письма, удовлетворенно кивнула. — А Гарри — он знает? — с вызовом в голосе спросила Астория. Что-то подсказывало ей ответ, но хотелось эгоистично кольнуть побольнее, возместить собственные потери. — Знает о чем? — растерянно спросила Дафна, сворачивая письмо обратно в конверт. — Об ожогах. Дафна опустила конверт на туалетный столик, сделала шаг назад, обхватила себя руками. Она почти полностью отвернулась, но Астория видела ее лицо в отражении зеркала — растерянное, взволнованное. Ее глаза беспомощно смотрели куда-то вниз. Астории вдруг стало совестно: не надо было этого спрашивать. — Боюсь, — сказала Дафна, опустив плечи, — этого больше не скрыть.***
Гарри перепрыгивал через две ступеньки, дважды едва не оступился, трижды сбил каких-то незадачливых студентов, успешно обогнул семенящую из Больничного крыла мадам Помфри, избежал встречи с расшалившимся Пивзом и успел. Наконец-то! Рядом с огромными дубовыми дверями Дафна казалась совсем крошечной. Зимняя мантия, аккуратно повязанный вокруг шеи серебристо-зеленый шарф, светлые, переливающиеся в свете факелов волосы, волнами спускающиеся по плечам, ягодный румянец, блестящий взгляд и теплая улыбка, предназначенная для него, Гарри. Сердце в груди в предвкушении затрепеталось. — Эта неделя далась так тяжело, — прошептала Дафна, оплетая руками его шею. — Я скучала… И я, думал Гарри, ответом его был нежный поцелуй. И так не хотелось прерывать его. В этот самый момент он ощущал себя, как блуждающий по пустыне, наткнувшийся на долгожданный оазис. Казалось, Дафна была источником его жизни. Девушка взяла его под руку. Изящная, нежная, родная — она шла рядом с ним, а ему казалось, что еще немного, и его счастьем можно будет осветить половину Англии. Я тоже. Я тоже, я тоже скучал. Он готов был говорить это бесконечно, поскольку тоска была так же тяжела и невыносима, сколь сильна любовь к ней. Но время играло не в их пользу. Путь их пролегал по заснеженной тропинке к озеру. В это время года там было спокойно: вечера студенты предпочитали проводить в прогреваемых жаркими каминами гостиных. Вечер был безветренным. Яркие звезды усыпали темное небо, свысока луна теплым светом проливалась на искрящийся снег. Они шли рука об руку и говорили друг другу бесконечные слова любви, не издавая ни звука. Но в мгновение все переменилось. Дафна окаменела, оледенела, стала недосягаема. На их тропинку свернула группа девочек года на два младше. Честно говоря, Гарри едва ли их знал, но, кажется, одна из них была из Гриффиндора: в тусклом свете луны сложно было разглядеть цвет ее шарфа. Девочки не сразу заметили их. Они что-то весело обсуждали, до Гарри долетал их беззаботный смех, обрывки каких-то фраз. Но когда они увидели Дафну, все веселье в мгновение стихло. От Дафны исходил пронизывающий холод. Каменное изваяние, Ледяная Принцесса во плоти. — Идем, — бросила темноволосая девочка в смешной шапке, пихнув одну из подруг под локоть, и они со всех ног бросились мимо в сторону замка. Когда хруст снега исчез вдалеке, Дафна наконец ожила. Она столкнулась взглядом с Гарри: он стоял в стороне, смотрел на нее озадаченно и обеспокоенно, в его лице читался немой вопрос. Дафна на секунду опустила взгляд вниз, на свои руки, и, конечно, Гарри перехватил его. Он все увидел, запомнил. Ему не хватило труда сопоставить факты и сложить картинку воедино. У Гарри защемило в груди: поджатые губы Дафны, сосредоточенный взгляд, подернутый виноватой вуалью — она искренне сожалела, что разговора не удалось избежать. — И когда ты собиралась мне сказать? Дафна сделала шаг к нему и замерла. Она смотрела на него своим внимательным взглядом, но по-прежнему молчала. Она не планировала ставить его в известность. — Это из-за меня? Гарри требовательно посмотрел на нее — качнул головой и побрел к озеру, оставив ее позади. — Гарри! — окликнула его Дафна. Она поспешила за ним; он слышал ее торопливые шаги, хруст снега под ее сапогами, но не собирался сбавлять темп. Гарри упрямо шагал впереди, Дафна не менее упрямо следовала за них, то и дело проваливаясь в снежные ямы и спотыкаясь о неровности. Она не звала его больше, не называла его имя, но Гарри слышал хруст снега под ее ногами у себя за спиной и ее неровное дыхание. Вечер и правда был на редкость тихим и безветренным. Так продолжалось какое-то время, пока Гарри не остановился перед темной поверхностью озера, а Дафна не поравнялась с ним. Она не спешила говорить. Гарри бросил на нее быстрый взгляд, но так и не смог сказать: она выдерживает паузу, подбирает слова или просто… хочет помолчать? Дафна не смотрела на него. Ее взгляд устремился куда-то вперед, будто она высматривала что-то в подернутой тонюсеньким льдом глади черной воды. Наконец она вздохнула. — Мы оба понимали, к чему это может привести. — Ее голос звучал спокойно, уверенно, она говорила ровно, не повышая тона. — Ни тебе, ни мне не привыкать к вниманию. Мы сделали выбор, когда решили встречаться открыто. Я была готова к последствиям… разного рода. Под ногами Гарри разглядел камень и мыском ботинка пнул его вперед. Камень прокатился почти до самой кромки льда и замер, попав в ямку в снегу. — Почему ты мне не сказала? Я бы непременно… — Гарри не смотрел на Дафну. — Никак в голове не укладывается. Неужели я по-прежнему не заслуживаю твоего доверия? — Дело не в этом. — А в чем же тогда? — Гарри бросил на Дафну быстрый взгляд. — Есть вещи, с которыми я обязана разобраться сама. Гарри переступил с ноги на ногу. Ему казалось, этот разговор тянулся последние полгода. Он стучался в эту дверь, не прекращая, ответом ему было лишь приглушенное «подождите пять минут». — Если ты не хочешь впускать меня в свою жизнь, то к чему тогда все это? Гарри старался казаться безразличным, но мысль, высказанная им вслух, отразилась болью в его глазах. А затем — удивлением: когда Дафна поняла, ее лицо в мгновение ока посуровело, брови сердито нахмурились. — Гарри, ты говоришь какую-то чепуху! — не выдержала она. — Ты не просто часть моей жизни: ты и есть моя жизнь. Но есть обстоятельства, которые ни ты, ни я не в силах изменить. Она подошла ближе, остановилась всего в шаге от Гарри, но он не смотрел на нее. В голове метались мысли, а душа разрывалась от противоречивых эмоций: чувство обиды, предательства, любви, надежды и собственной вины. — Твоя жизнь — далеко не сахар, — продолжила Дафна. — На тебя взвалилось столько всего, что даже представить сложно. И если я хочу быть частью твоей жизни, я должна соответствовать. Быть сильной, понимаешь? Если бы я сказала тебе о том, что случилось, ты бы непременно попытался помочь и помог бы, но тогда все эти люди, не согласные с нашим выбором, сочли бы меня слабой, той, кто не может за себя постоять. Ты не всегда будешь рядом, понимаешь? Дафна смотрела на него внимательными голубыми глазами — при свете луны и звезд они казались светло-серыми. Она ждала его ответа. Все-таки немного сомневалась, в ее голосе чувствовалась легкая, едва уловимая грусть. Но она была уверена в своих словах, в своих чувствах. Гарри облизнул пересохшие губы, отступил назад, опустил голову. Не мог посмотреть ей в глаза. — Мерлин, Даф, я так виноват! Я… это все из-за меня. Если бы я не… — Что ты такое говоришь! — Дафна прильнула к нему, нежно прикоснулась своими холодными ладонями к его разгоряченным щекам, трепетно вгляделась в его глаза. — Ты не в ответе за эмоции и поступки других людей! Не смей винить себя в том, что случилось, — она провела большим пальцем по его виску. — Они больше не посмеют нас тронуть. Я не позволю… — она приподнялась на носочках, приблизилась к его щеке. — Я не позволю никому разрушить то, что у нас есть. Теплое дыхание Дафны коснулось его щеки, она оставила свой невесомый поцелуй. — Я не хочу, чтобы чужие сплетни плохо сказались на тебе, Даф. Тонкие пальцы Дафны уверенно скользнули в его ладонь. Она положила голову ему на плечо, обвила свободной рукой его руку. Такая близкая и родная — она жаждала быть его опорой. — Мне нет никакого дела до того, что говорят обо мне другие, Гарри. Для меня имеет значение только твое мнение. Я люблю тебя. Нежно, спокойно и твердо. Уютная безветренная лагуна — эти три слова, значащие целую Вселенную. Гарри притянул ее к себе и оставил на светлой макушке нежный поцелуй. Она положила свои ладони ему на грудь и заглянула в глаза. — Мы со всем справимся, Гарри. Мы вместе, вдвоем. — Против всего мира? — беззлобно усмехнулся Гарри. — Против всего, что преподнесет нам жизнь в качестве испытаний. — Дафна обвила его шею руками, ее пальцы касались его взъерошенных волос. — Мы вместе, отныне и навсегда. «И навсегда», — вторили его мысли. По телу разливалось успокаивающее тепло. — Отпразднуем Рождество вместе? — тихо спросила Дафна. Кажется, она испытывала легкое смятение. — Я бы хотела представить тебя своим родителям, если ты не против. — Хорошо, — улыбнулся Гарри. Небо, усыпанное звездами, серебрящийся снег. Теплый свет полной луны, мягко бликующий в волосах Дафны. Ее широко распахнутые глаза, полные ответных чувств. И больше никаких обременяющих сомнений. Я люблю тебя, Дафна. Ты — моя жизнь.