"Тревожное томление"

Отложив перо в сторону и откинувшись на высокую спинку своего кресла, лорд Элронд пристально смотрит на остановившегося у его стола Линдира. Менестрель в то же мгновение прячет взгляд, чуть сильнее стискивая пальцами края маленького подноса, на котором лежит стопка посланий из далёких земель. Ранним утром Линдир, завидев спешащих в долину гонцов, по традиции спустился к главному входу встретить их. После чего выбора у него не осталось – необходимо было предстать перед Владыкой, невзирая на то, что за ночь он не успел до конца продумать, как вести себя перед ним. Однако природа, освежась и успокоясь после вчерашней бури, нежилась на солнце, сверкала, благоухала, лаская взор и обоняние, потому менестрель понадеялся, что постепенно тоже обретёт успокоение. И пока он шёл к повелителю длинными коридорами, чувствуя, как мало-помалу проясняются мысли, самообладание его крепло. И лишь при входе в залу, где Владыка по обыкновению трудился на благо и процветание всего Имладриса, оборвались меланхоличные раздумья Линдира, оборвались его надежды не проявить волнения. Замерев сейчас под взглядом лорда Элронда, менестрель самому себе напоминает каменное изваяние. Но молчание с каждой секундой становится всё нестерпимее, поэтому, поколебавшись, он отваживается пожелать повелителю доброго утра. Получается сдержанно и натянуто. Хотя может ли быть иначе? В данный момент Линдиру остаётся только строить догадки о том, чего желает от него Владыка – чтобы он сбросил с себя холодность или же чтобы, напротив, вёл себя, как обычно. В любом случае, менестрель надеется хоть на какую-то определённость. Однако, вопреки всем ожиданиям, лорд Элронд удивляет его своим поведением. - Линдир, не хотите ли выпить со мной по чашке чая? - небрежно интересуется Владыка Ривенделла, поднявшись с кресла. - Но предупреждаю сразу: если согласитесь, вас потом ждёт крайне кропотливая работа. Мне нужно в кратчайшие сроки сделать несколько копий одной старой летописи. Успеть необходимо за три-четыре дня, не более. Как вы понимаете, помощник крайне желателен. Содержание же этой летописи таково, что... я не могу доверить её к прочтению каждому. Потому надеюсь на вас, Линдир. И он бросает на менестреля вопросительный взгляд, остановившись от него в двух шагах. Тот, зардевшись от наплыва чувств, может лишь кивнуть. Пока повелитель говорил, мыслительный процесс в голове Линдира работал с лихорадочной быстротой, благодаря чему он, не пропустив мимо ни единого слова, постиг оказанное ему лично доверие. От осознания этого у менестреля теплеет на душе. Подобная просьба Владыки столь явно свидетельствует о благорасположении... Получив его согласие, лорд Элронд сразу покидает залу – он всегда быстр в движениях, не склонный по природе своей медлить. А когда возвращается, принеся с собой упомянутую летопись, Линдир с изумлением ловит себя на том, что более не чувствует особого волнения. Некоторое смятение от предвкушения совместной работы с Владыкой, разумеется, присутствует – но и только. Располагаются они за одним широким столом с закруглёнными углами, обычно предназначенным для чтения за ним длинных свитков и огромных карт. Менестрель, не мешкая, приступает к работе под чутким руководством лорда Элронда. Но перед этим им приносят чай. ...Один день незаметно сменяет следующий, за ним наступает другой. Владыка Ривенделла в перерывах монотонной работы всё чаще увлекает Линдира в беседу и со всё возрастающим удовольствием слушает его, когда тот, отвечая на заданные вопросы, несмело высказывает своё мнение решительно обо всём – начиная от внутренних дел долины и заканчивая ситуацией, которая постепенно образовывается в Средиземье из-за напряжённых отношений многих народов. Ум менестреля, как лорд Элронд ранее и предполагал, ничуть не уступает его красоте. В чём-то суждения Линдира недостаточно глубоки, что-то он воспринимает чересчур серьёзно, но, в целом, всё же здраво судит обо всём. И Властителю Имладриса остаётся лишь дивиться себе: столько лет рядом с ним находится такое прекрасное – красивое и умное – создание, а он фактически ничего не знает о нём. Ему следовало давным-давно поближе познакомиться со своим лучшим менестрелем. Тем не менее, общество Линдира является также и своего рода испытанием для лорда Элронда – свежая красота и гибкий ум притягивают его неудержимо. Всё в менестреле нравится ему. Для самого же Линдира эти дни, проводимые в обществе повелителя, становятся самыми приятными днями из тех, что были у него раньше. В один из вечеров он даже уступает просьбе Владыки, когда тот желает насладиться его музыкальными талантами. Менестрель, нисколько не обманываясь относительно своих возможностей в данное время, исполняет то, что ему обычно легко удаётся, не покушаясь на большее; ему хватает вкуса не браться – из опасений выдать свои чувства – за сложные произведения, выбирая простые, которые тешат слух не хуже, и он виртуозно аккомпанирует своему сладкозвучному пению. Главным же для него остаётся одно – внимание, что оказывает ему повелитель. И вот – утомительная работа, растянувшаяся на четыре дня, почти закончена. Линдир аккуратно выводит на последнем пергаменте витиеватые символы. А, поставив точку, откладывает рукописи в сторону и, вслед за Владыкой, привычно благодарит придворную эльфийку, уже по традиции принёсшую им чай. Взяв в руки чашку с ароматным напитком, менестрель старается сдержать вздох сожаления. Ему не хочется покидать эту залу, покидать общество лорда Элронда... Как часто за эти четыре дня взор Линдира падал на те же деревья за окнами, что и сейчас? Как часто он всякий раз находил их по-новому прекрасными в лучах предвечернего солнца, что и сейчас? Но лишь сегодня менестрель испытывает глубочайшую тоску по невозвратимым уже часам, что провёл он в обществе Владыки. Вот-вот закончится и этот, последний вечер... Однако лорд Элронд будто намеренно не позволяет этому случится, меняя во время чаепития одну тему разговора на другую, и тем самым оттягивая их расставание. - ...в конце концов, эти мальчишки достигли уже вполне солидного возраста. Но всех обманывает их сходство. И всё же, несмотря на то, что они почти неотличимы друг от друга, у них буквально по каждому вопросу существует собственное мнение. - Не удивлюсь, если Элладан и Элрохир возмутятся, услышав, что вы их называете мальчишками, Владыка, - высказывается Линдир в ответ, пряча улыбку. Владыка Ривенделла задерживает на нём свой взгляд, до этого рассеянно блуждавший по высоким сводам залы. - Вы обладаете удивительной способностью, Линдир, - усмехается он. - Способностью, так мягко делать замечание, что ваш собеседник даже не сразу понимает, что ему делают выговор. - Я никому не устраиваю выговоров, Владыка, - не соглашается тот, скромно опустив ресницы. - Впрочем, Элладан и Элрохир действительно не выносят, когда я называю их мальчишками, - меланхолично сообщает лорд Элронд, вновь заскользив взором по стенам залы, освещённых сумерками. - Постараюсь более не называть их так. Особенно после недавнего... - Вы о подвиге Элрохира, милорд? - уточняет Линдир, отставляя полупустую чашку на стол. - Позвольте спросить... Видите ли, как только я об этом узнал, меня живо заинтересовал один момент. А точнее: понимал ли он, какой героический поступок совершает и кого спасает? Осознал ли в пылу сражения свою отвагу? - Не совсем, Линдир, - отвечает лорд Элронд. - В подобный момент любой действует под влиянием порыва. Желание выручить друга или брата приходит инстинктивно. В жаркой схватке с врагом для рационального мышления просто нет времени. - Но разве инстинкт выжить не менее силён? - спрашивает менестрель, нахмурившись. - Да, но только до начала битвы, - поясняет Владыка Ривенделла. - Собственно, и в любое другое время. Чем больше сражений за плечами, тем сильнее желание выжить. Но не тогда, когда битва уже начинается. Воину не терпится услышать канонаду, чтобы чувство страха уступило место другим чувствам. Замолчав, он снова возвращается взглядом к Линдиру. Ему пора бы отпустить менестреля, ведь время уже позднее. Но всё в лорде Элронде противится этому. Вид Линдира приносит радость, его мелодичный голос услаждает, а дивный запах дурманит. Все эти дни правитель долины с лёгкостью позволял ему уходить, как только наступал вечер, но сегодня... Сегодня очень сложно позволить менестрелю уйти, зная, что завтра его можно будет увидеть лишь мельком. Продолжая в молчании смотреть на Линдира, лорд Элронд вдруг чувствует, как атмосфера между ними начинает стремительно меняться. Встреча взглядами... Мгновенное замешательство... Внезапное, совершенно неожиданное напряжение. Менестрель поспешно отводит взор и в полнейшем смущении чуть отворачивается. Владыка Ривенделла тоже отворачивается, но только для того, чтобы поставить свою чашку с чаем на стол со своей стороны. Затем он решительно поднимается на ноги, обходит стол и, приблизившись к Линдиру, берёт его руку в свою. После чего – подносит к губам... целует... И ждёт. Менестрель едва ощущает всё это, едва дышит. Однако, повинуясь какой-то неведомой силе, он встаёт с кресла, оказываясь к повелителю лицом к лицу. И более ничего не успевает сделать перед тем, как лорд Элронд страстно целует его. У Линдира кружится голова от этого поцелуя, который оставляет ещё более сильное впечатление, чем их прошлый поцелуй. Он так долог, так глубоко интимен... Не веря собственной смелости, менестрель даже отвечает на этот упоительный поцелуй, чем вызывает заметное удивление со стороны Владыки. Тот сразу отстраняется от его губ и бросает на него пронзительный взгляд, смысл которого Линдир не в состоянии понять. И напряжение между ними не уменьшается, а – напротив – только возрастает. Сам воздух, кажется, раскаляется от внутреннего огня двух эльфов. Глаза лорда Элронда, напоминающие штормовое море, темнеют. Тогда как глаза менестреля затуманиваются и он не в силах ни моргнуть, ни даже перевести дыхание, когда Владыка Ривенделла притягивает его ещё ближе к себе. Линдиру лишь чудится, что повелитель что-то шепчет ему, запустив свои пальцы в шёлк его волос. - Я желаю вас, - наконец, долетает до слуха менестреля. - Если вы против, лучше скажите мне сейчас, иначе... Горячее дыхание опаляет кожу шеи Линдира и спустя мгновение он ощущает на ней губы Владыки. Подобные действия мешают менестрелю сохранять трезвость мышления, но он пока ещё способен оценить уважение, что стоит за словами повелителя. Потому находит в себе силы спросить: - Почему вы... говорите мне об этом? Лорд Элронд обвивает одной рукой его талию. - Чтобы дать вам возможность сказать “нет”, - отвечает он прямо. Затем его взгляд – обжигающий, тяжёлый и очень откровенный – скользит по лицу Линдира. - Но, похоже... вы этого не скажете, - медленно произносит он в итоге. На краткий миг менестрель теряется, так как осознаёт, что самоуверенность Владыки оправданна, что когда повелитель сжимает его в своих объятиях, он не может ни в чём ему отказать. И, тем не менее, Линдир наслаждается захлестнувшим его ослепительным ощущением желания.