Трилогия о маге. Рождённый молнией.

      08 элейнта Года Потерянной Твердыни.       Перо скрипело.       А кисть шуршала.       Отец держался.       Сынок игрался.       В голову лезла всякая ерунда; у Хаскара Второго больше не получалось придумать ни одной любезности, которая выглядела бы именно велеречивой любезностью, а не сарказмом, неуместном в письме к гильдии сантехников с извинениями о доставленных неудобствах. Каких там уже по счёту? Отец держал лицо, вспоминая самый первый случай, который очень бы хотелось растянуть подольше.       Месяц Когтей Зимы Года Возвышения Эльфийского Рода крепко запомнился половине Хассантирской улицы – от виллы Хунаба почти до самого перпендикуляра с Сул. Первую декаду гильдия сантехников едва ли не носом землю рыла, откликаясь на жалобы о том, что вместе с нормальной водой из кранов иногда вытекают - испражнения. С каждым днём жалобы поступали всё чаще и чаще, всё жёстче и жёстче. Обычно «радовались» слуги, но когда дело дошло до «приветов» благородным господам, соблаговолившим умыться, то быстро обнаружилось – это всё иллюзии. Какой-то «злодей» пускал в водопровод качественные и весьма стойкие двеомеры из Школы иллюзий – даже с соответствующим амбре.       Увы или к счастью, критической «массы» достигнуть не удалось. Тётка Скарлет довольно быстро догадалась, чьи это проказы. Поймать пронырливого фейри-дракончика с поличным не удавалось до тех пор, пока семья не разорилась на комплект моноклей магического зрения. Юный иллюзионист, упорно уклонявшийся от лотка, делал своё вонючее дело на трубах, тщательно пряча улики, за которые его малиновому псевдо-собрату пару раз нещадно доставалось. В отличие от псевдо-дракоши, фейри-дракончик буквально светился переизбытком магии – вот необученный фамильяр и сообразил избавляться от избытков самым простым способом…       Наследник Хунаба поставил свою роспись и посыпал свежее письмо порошком оранжевого оттенка, в точности соответствующего фону фамильного герба на гобелене за его спиной. Мужчина держал лицо по-умному, пробегая глазами по витиеватым закорючкам, призванным приукрасить послание. С очередным размеренным вдохом Хаскару Второму пришла мысль, что его чернила пахнут резко и как-то слишком по-канцелярски для примирительного письма, а вот краски сына обладают ароматом ласпэра – это любимый запах у ребёнка.       Нынешний месяц Угасания Года Потерянной Твердыни запомнится половине Хассантирской улицы – аж на два квартала в обе стороны от виллы Хунаба. Одной рыжей голове, не будем тыкать пальцем, пришло в голову состряпать - что-нибудь. Сладкоежка повадился на кухню, где уговорил кухарку дать ему постряпать. Ничтоже сумнящаяся девица умилилась и поставила малышу на табурет плошку с дрожжевым тестом. Мальчик вроде помесил, помесил да бросил скучное и грязное занятие – кухарка потом выбросила его труд в канализацию. Перед следующими сдобными пирожками с повидлом, запланированными на обед, Джаспер вновь заявился, на сей раз вместе с тихоней брательником принявшись месить «правильное» тесто - с мёдом, малиновым вареньем, укропом из сада, волшебным бутоном маминой снежной розы и какими-то утащенными у Скарлет пузырьками, добавленными в месиво тайком от взрослых. Дежурившая по кухне девица умилялась ровно до того момента, как шеф-поварёнок отправил тесто бродить – буквально! Послушавшаяся жалобно канючивших своё юных хозяев Колми не была дурой и не вываливала кадку у порога служебного входа, но кухарка совсем не ожидала, что дрожжевое тесто после того, как на него дохнул невидимый под иллюзией фейри-дракончик, зашевелится, вспенится, увеличится в десятки раз и стремительно поползёт «бродить» по улице, с приятельской прилипчивостью «знакомясь» со всеми прохожими, совсем не оценившими ни кулинарные, ни дизайнерские вкусы Дома Хунаба. Мало того, что ставшее волшебным тесто безудержно пухло, так оно ещё и делилось на «пирожки», которые задумывали испечь близнецы – честно-пречестно! Конечно, по большей части всё это непотребство тоже оказалось всего лишь обширной иллюзией, но дворникам от этого не легче было отскребать расползшиеся комочки. При чём тут гильдия сантехников? Ранее утром опрометчиво сброшенное в канализацию тесто тихой сапой спокойно себе поднялось. Увы, отходы «производства» мальчишки безалаберно сбросили в то же отхожее место. И созревшее дрожжевое тесто капитально запрудило собой коллектор, отчего испуганная живность канализации попёрла на улицы города, и без того опасные по ночам. Ну что за ирония судьбы - в поклоняющемся Гонду благородном Доме вдруг рождается дитя со способностями лучших магов из Дома Ванд!       Приятно надушенное хвоей письмо легло досушиваться. Составитель оттянул момент вкладывания в конверт и растапливания сургуча. Вместо этого Хаскар Второй принялся молча взирать на идиллическую картину, наслаждаясь тишиной и покоем.       Самый тихий его сынишка трудился сейчас за детским мольбертом, а его проказливый питомец свернулся клубком, сопя на клубочках шерсти, с которыми днями и ночами любил играть - не хуже любого кота. Вот только мурлыки гоняли их по полу, а этот крылатый дракончик развешивал их по всем канделябрам, люстрам, гардинам, расположенному на стенах оружию… С этим мирились, поскольку нити в процессе игры пропитывались его магией, с течением времени навсегда становясь волшебно светящимися. Как приспособили фонтанирующую магию, так взрослые сообща разобрались и с тем, что одарённый мальчик спит не более четырёх часов в сутки, тогда как его брат-близнец высыпался примерно за шесть и ещё пару, на счастье домочадцев, добирал после обеда вместе с другими малолетними детьми Хунаба. Хаскар Второй старался как можно чаще уделять это дневное время своему единственному сероглазому сыну, растущему чрезмерно самостоятельным и своевольным, тихим и скрытным. Отец мысленно улыбнулся противоположностям: шебутной малыш и его послушный фамильяр – послушный малыш и его шебутной фамильяр. Слава богам, сейчас этот «пёсик» мирно посапывал на своих клубках, основательно пропитывавшихся его волшебным веселящим дыханием: ленточки-хохотушки, позументы-хохотуны и кисеты-весельчаки для нюхательного табака пользовались повышенным спросом.       - Лар, ты чего там такое важное рисуешь? – Не выдержал отец серьёзной мины на лице сынишки, усердно малюющего чего-то на мольберте.       - Каракули, - не отрываясь от своего, несомненно, важного занятия, важно ответил важный мальчик, отчасти пошедший в отца лицом и нравом.       Ну как на такого рука поднимается наказывать за проказу? Розги только с его вездесущим близнецом помогают – с этим ласка. Тем более, если бы из того первого теста действительно испекли каравай, то всё могло обойтись – и не поспоришь с этим доводом…       - Самокритично, - сдержанно улыбнулся глава многодетной семьи. – А точнее?       - Каракули есть каракули, па, - посмотрев на отца любящими серыми глазами, мальчик, державший кисть на манер меча, почесал её кончиком свои бронзово-каштановые волосы.       «Опять горничной оттирать капли стойкой краски», - про себя заметил отец.       - Можно взглянуть? – Осведомился вставший родитель. Ребёнок скопировал его тон:       - Пожалуйста. А мне можно будет посмотреть, как строчат бумаги? – Не остался в долгу малец, которого тоже распирало любопытство, ведь отец ещё не позволял ему забираться себе на колени и смотреть, как тот «строчит деловые бумаги».       - Можно. Только мои каракули нечета твоим, - снисходительно ответил Хаскар, встрепав бронзово-каштановую шевелюру сына, тщательно изображавшего своего отца.       - А ты разве тоже рисовал каракули? Покажи, пожалуйста, - попросил вежливый ребёнок, с каждым месяцем всё более осознанно и тонко применявший врождённую магию очарования. Понятно, с чего служанки его слушаются.       - Пожалуйста, - пожал плечами Хаскар Второй, не видя ничего предрассудительного в том, чтобы сделать несколько шагов обратно к массивному столу и потом приложить только что составленное письмо к боку мольберта. Наследник рода по праву гордился своим безупречным каллиграфическим почерком, как мать гордилась своим безупречным вкусом.       - Па, но это ведь письмо! – Возмутился мальчик, обличительно указав на него кончиком кисти, отчего испачкал себе рукав. – А вот у меня – каракули! – Заявил он наставительным тоном.       - Хм, а издали разницы не видно, - мужчина, скрывая улыбку, отвернулся и отложил лист обратно к свечке, даже днём горящей в вычурном подсвечнике на столе. – Продолжай, пожалуйста, сынок, у тебя славно получается, - поощрил отец. Он очень старался в прошедшие годы, помня ужасный урок в тот вечер его рождения, когда старшие близнецы остались брошенными им в самый кошмарный момент сверкания молний и сотрясающего стены грома да после неоконченной на ночь страшной сказки.       - Спасибо, - открыто улыбнулся мальчик и продолжил усердно малевать.       Отец задумчиво огладил свою бородку якорем - дань союза с родом Деслентир.       Это его Коринна часто поддаётся импульсивным порывам, а Хаскар Второй ещё с первого своего бала во дворце Открытого Лорда Пьергеирона приметил шикарную и никем не занятую блондинку, но постеснялся вот так вот сразу завести обстоятельное знакомство. Сейчас он тоже взял паузу на раздумья, присмотрелся к крупным завиткам, вспомнил о кожаном заказе жены ко дню Развлечения Матрон на десятое число и догадался, об чём речь на детском рисунке. И его мысли потекли в другом направлении.       Лариат – в честь заарканивания магического дара. Через месяц после рождения, когда мать оправилась и уже стало абсолютно ясно, что один из близнецов родился сильным магом, - состоялся семейный совет. Не было ни малейшего шанса, что одарённому отпрыску удастся избежать обучения у Скарлет. Но на тот момент никто и предположить не мог, насколько рано стареющей волшебнице придётся заниматься с Лариатом и какими хлопотами обернётся сокрытие его магических сил.       Хаскар Второй уныло вздохнул и выдохнул, вспомнив утренний намёк от давно набившегося в семейные репетиторы полуэльфа. Предстояла поездка в Зоарстар, где базируется Гильдия Писарей, Книжников и Клерков. Под предлогом насущной покупки гербовой бумаги, ароматизированных чернил и прочих канцелярских товаров престиж-класса Хаскару Второму предстояло посетить кабинет приватного чтения. Гедув иногда помогает нянчить вот уже трёх внуков, а его бывший ученик уже вырос и обзавёлся вот уже шестью собственными детьми, однако, как всегда за особую услугу, этот языкастый полуэльф попросит его расстегнуть ширинку…       По личной и тайной просьбе Хаскара Второго сызмальства знакомый ему клирик бога Денейра сделал подборку свежего материала по Сильверимуну – северному городу студентов и магов. Как бы ни пыжились многочисленные академии Уотердипа, все они принимают с подросткового возраста или находятся под патронажем того или иного Дома, естественно, обучающего тех и так, как это выгодно попечителям. А в Сильверимуне есть непредвзятый и равно обучающий Университет – огромный комплекс из школ и колледжей разного профиля. Но больше всего этот город славится своими магами и толерантностью всех классов общества к светлым расам – тамошняя знать не презирает полуэльфов только за то, что они родились полуэльфами. В Сильверимун высоко ценятся личный опыт, умения и знания, а не принадлежность к расе, конечно, если только ты не орк, дроу или там вампир какой-нибудь – этим бой!       Давно зная свою злобную тётку и родителей, Хаскар Второй очень осторожно прощупывал почву на тему переезда в Сильверимун, вместе с женой и всеми своими детьми, где каждый из них получит достойное образование на подобающем уровне. Скарлет явно не сможет справиться с огранкой доставшегося ей бриллианта, а на преемственность – чхать! Давно пора все опасные лаборатории убрать из-под виллы – давно пора приютить способных к магии подростков-сирот, на алтаре Гонда или Огмы опутав их непреложными клятвами верности Дому Хунаба - с обоюдными обязательствами и заверенными договорами, конечно.       В перерыве между заходами Коринна в приватных перешёптываниях в супружеской постели тоже отмечала, что «плохая Скарлет», как её за глаза зовёт Лариат, не то что раскрыть, а даже просто справиться не способна со всеми талантами малыша. Старая карга даже не изволила ответить, что за дрянь она такую сварила и как ребёнок смог получить доступ к этим чрезвычайно опасным зельям!? Но в чём Ненаглядная была согласна со сварливой тёткой, так это в том, что иллюзионисту не бывать големостроителем, но если постараться создать все условия для развития юного волшебника, то он ещё до тридцати лет может освоить – вожделенный двеомер телепортации. Даже если и нет, Хаскар Второй для того и постарается завязать побольше контактов в Сильверимун, чтобы позже передать своему сыну все дела в Серебряных Маршах. А если он за время учёбы вдруг найдёт себе в жёны волшебницу, увлекающуюся механизмами – так вообще замечательно! Но всё равно, чтобы умаслить Гонда, покровительствующего Дому Хунаба, близнец Джаспер должен будет выучиться на инженера, к тому же, кораблям Деслентир как раз нужны собственные доверенные механизаторы, а то не поспевают за техническим прогрессом – эти слова любимой жёнушки потонули в сладострастном поцелуе её ненасытного Зайчика.       Как думали родители трёх пар близнецов, ещё две-три фантастических выходки со стороны их средненьких чад, и всем в доме станет очевидно, что старая карга не просто ошибается не по-детски, а являет собой угрозу жизни и здоровья всех домочадцев. К сожалению, Хаскар Второй был загнан в угол приличий и традиций. Он бы и рад прямо сейчас рвануть в Сильверимун, но сие ребячество сопряжено со скандалом в роду и упадком бизнеса – благородные стервятники только того и ждут. Как минимум нужно подготовиться и дождаться, когда младшие близняшки достигнут шестилетнего возраста, с которого благородных детей постепенно и настойчиво начинают обучать грамоте, искусствам и наукам. Тогда можно будет на законных основаниях перебраться из Уотердипа в Сильверимун, где-нибудь на пару-тройку лет. Лариат потом естественным образом останется в городе учиться на десять, а то и пятнадцать лет; семья будет к нему приезжать в зимние сезоны, заодно повышая собственный уровень образования, как и сам юный маг станет на каникулах навещать родню в Уотердипе, отдыхая на море. А проблема со Скарлет решается всего лишь тщательно проработанным соглашением с соответствующей гильдией. Правда, до сих пор всё упиралось в застарелую вражду между гильдиями Уотердипа и благородными Домами, неустанно перетягивающих канат власти. Но, в конце концов, гильдии есть и в Эверлунде, и в Сильверимуне найдутся добропорядочные компании. Вдобавок, богоугодно превращение алхимических лабораторий в технические мастерские – сейчас и без изысканных красителей бизнес Дома Хунаба даёт годовую прибыль в десятки тысяч золотых. А если правильно разведать обстановку в Сильверимуне, то за два года проживания там да с деловым статусом наследника можно значительно расширить рынки сбыта, разнообразить продукцию, обзавестись личными деловыми знакомствами – избавиться от навязанных «услуг» Дома Силмихэлв. Если бы конкуренты ещё задремали, как мечталось Хаскару Второму, тогда бы ему не пришлось тяготиться запарками Гедува.       Дворянин, пренебрегая манерами, легко присел на пятки рядом с любимым сыном, который всё утро после завтрака и до обеда в наказание за «бродилки» провёл с мамулей и маман в «адском» швейном зале и, судя по всему, пытался прилежно работать там с булавками для моделей на манекенах и с мелками над эскизами платьев авторства старшей сестрёнки.       - Извини, давай кое-что покажу, Лар, - попросил он, мягко подведя ручку с кисточкой к нижнему левому уголку. – Крепче держи. Итак, каракули – это когда курица пишет лапкой, - с улыбкой произнёс он, подвигав за кончик, отчего ворс какой-то там волшебной твари оставил на холсте хаотичную мешанину мазков. – А теперь позволь кисточку, - он в который раз показал правильный ухват. – Смотри. Каракуль – это кожа и мех, которые берутся у ягнят каракульской породы овец, - несколькими линиями он обозначил контур животного и узнаваемые муаровые завитки упругого меха. – Каллиграфия – красивое написание букв, - упростил отец, в правом углу витиевато подписав работу за сына. - Итак, что же ты нарисовал, Лар?       - Один каракуль, - без промедленья ответил довольный отпрыск.       - На целое каракулевое пальто одной шкурки точно не хватит, - с улыбкой пояснил Хаскар, разглядывая чудной узор завитков на детском рисунке. Густой хвойный запах ласпэра от красок сдувал ветерок, проникающий в угловой рабочий кабинет со стороны сада через хитрую форточку в дорогом витраже.       - К зиме я для тебя нарисую много каракулей, па, - заверил прижавшийся к нему сынок.       - Спасибо, Лар, - поблагодарил Хаскар, чмокнув чадо в макушку меж двумя завитками. Он старался принимать всех своих детей такими, каковы они есть – как и свою ненаглядную Коринну! А что ещё им оставалось, когда все вокруг ополчились против них? Только крепче держаться друг друга.       - И тогда вы с мамулей всех-всех поразите своими каракулевыми пальто, - старательно выговаривая слова, мечтательно улыбнулся мальчуган с платиновыми чёртиками в глазах, обращённых к синим отца.       - Ты хочешь пошить для нас с мамулей пальто, Лар? – Наследник дома модельеров аж пытливо приподнял бровь.       - Эм, не-не, шить я не буду! – Мигом открестился будущий архимаг. - Я буду рисовать, - твёрдо заявил мальчик, которому в конце этого года исполнится всего-то пять лет. И не скажешь ведь – по поведению отрок.       - Эм, а как я одену нарисованное пальто? – Хаскар удивлённо приподнял и вторую бровь. А ещё у него в душе разлилось тепло: оба близнеца не страдали косноязычием и, как мать, почти не залезали в карман за словом. Вообще струя эльфийской крови оживила закостенелые мозги Хунаба, обладавшие феноменальной памятью да склонностью к точным наукам и не способные моментально облекать мысли в слова – «тоскливые подкаблучники». Весь долбанный расизм вотердевианов – из зависти к чужим талантам!       - Хи-хи, я склею первый каракуль со вторым, потом с третьим, потом четвёртым, пятым, шестым, седьмым, восьмым, - гордясь собой, перечислял Лариат, с весны втягиваемый Айлет в игры по склеиванию фигурок и раскрашиванию их одежды.       - Занятно. Сынок, скажи, пожалуйста, а почему ты шить не хочешь? Боишься иголок? – Подсказал отец напрашивающийся ответ, продолжая испытывать интеллектуальные способности сына, который, как было известно в узком кругу родичей, обладал удивительно прочной кожей – драконьей шкурой от фамильяра.       - Ну, па, если я займусь шитьём, то кто тогда будет рисовать? - Сказал мальчик тоном, подражающим поучительному баритону сестринского преподавателя, которого та боялась за крючковатый нос и бороду лопатой.       - Резонно, - веско заметил эрудированный отец. И широко улыбнулся тому, как отпрыск отлично соображает и очень быстро пополняет словарный запас. – Хочешь вместо шитья заняться кройкой?       - Да ну кройку и шитьё, - откровенно неприязненно высказался Лариат и повернулся лицом к своей детской мазне. – Я лучше буду тебя одевать, - сообщил мальчонка. Отец едва сдержал смешок.       - А разве я плохо выгляжу? – Полюбопытствовал Хаскар, смерив взглядом ребёнка и себя.       Богато расшитый золотом терракотовый френч поверх кружевной рубашки с просветами загорелой кожи, шёлковые брюки с ярким рисунком сыплющихся монет. Бриджи и туника, которые без мифрилового перелива были бы по-монашески серыми – никаких фентифлюшек, аппликаций или вышивки. К слову, почти год семейство боролось, но так и не смогло победить юнца, при помощи фамильяра накладывавшего на свою одежду иллюзию монохромности, обычно невзрачных серо-стальных или серебристых оттенков, сочетающихся с цветом его глаз – вот так вот он своеобразно прицепился к одному из правил дизайнера одежд. В итоге Лариат вроде как последние месяцы считался победителем, тягой к мифриловому оружию и кольчугам элитных домашних гвардейцев заставив весь дом модельеров обратить внимание на то, что одежда может не только украшать, но защищать превосходно и незримо под слоями нарядных тканей: давным-давно кем-то придуманная мифриловая вязь оказалась единственно стойкой к выплескам магии ребёнка и к остроте когтей его фейри-дракона; стоило, правда, это удовольствие дай боже!       - Ну, па, - завёл Лар очередную прописную истину. По его мнению. – Бабуля тебя одевала, - загнул он пальчик. – Маман тебя одевала. Мамуля тебя одевает. Пришёл мой черёд тебя одевать, - со всей ответственностью заявил мальчуган. Мизинец загнулся последним, оттопыренным остался большой палец. Скрытое веселье оказывалось настолько глубоко в честно стальных глазах, что отец ничего не заметил. – Пока Айлет за тебя не взялась и не одела в бумажные юбки, - со знанием дела сообщил чуть скривившийся Лариат.       - Эм, они все опытные закройщицы и швеи, - едва нашёлся Хаскар с ответом на очередной перл сына. – А ты, Лариат, отказываешься от кройки и шитья…       - И буду, - хмуро перебив отца, ответил на упрёк чересчур волевой паренёк, вовсе не капризный. - Все вокруг говорят о потерянной твердыне, а вот я свою твёрдость не потеряю, - ставший угрюмым мальчик обескуражил взрослого своим взглядом на салонные темы, которые иногда подслушивал, видимо, при помощи своего Дога становясь невидимым и пробираясь на всё-таки проводимые в доме званые ужины.       Сложное для малолетки суждение не насторожило взрослого, а наоборот – усилились чувства радости и гордости за гениальный ум своего сына, рождённого со всеми задатками в будущем великого мага.       - Ты не из воска слеплен, Лар, чтобы терять твёрдость, - отец по-взрослому стиснул плечо сына, оставив шутливые игры со щекоткой для валяний перед сном. – А твердыня – это как замок на горе. В какой стороне находится Замок Уотердип?       - Там, - безошибочно указал он рукой с кистью, мечтая там побывать.       - Молодец, - похвалил отец, который после того злосчастного Шторма Молний проштудировал не один десяток книг на тему отцовства да основательно подтянул навыки фехтования, что уже довелось не раз применять. – В беседах часто говорят о твёрдости характера или о твёрдости духа. Скажи, пожалуйста, сынок, какую свою твёрдость ты не потеряешь?       - Я не хочу и не буду носить всякие кружавчики и ленточки, - насупился он.       Малыш являл почти полную противоположность близнецу, в столь ранние годы ещё не заморачивавшемуся тем, во что одет – всё равно рвалось или пачкалось в тот же день. Лариат закусил губу, чтобы не ляпнуть лишнего – эта складывающаяся привычка не укрылась от Хаскара, ещё пока не знавшего, что сын втихаря учится заклятью пожелания (на молодых слугах и стражниках оно здорово срабатывало!).       - Сынок, ты хочешь вырасти таким брутальным мужиком, как Таркас Силмихэлв? – Допытывался отец, приведя пример раз в месяц да заглядывающего на виллу Хунаба наследника их старшего Дома Силмихэлв.       - Я хочу вырасти самим собой, - театральной цитатой честно ответил тот, кто иногда невидимым выбирался из виллы и шастал по улицам с магической маскировкой под полурослика, пока фамильяр обнимал клубочек на уроках для старших братьев и сестёр, прикрываясь малой иллюзией, изображавшей внимательно слушавшего взрослую болтовню сероглазого малыша. Лариат даже не задумывался над тем, как легко ему с фамильяром даются двеомеры иллюзий – зато мать поджимала губы.       - Достойно. Но если ты хочешь вырасти самим собой, тогда почему подражаешь говору мистера Гедува Дувега? – Поинтересовался отец о репетиторе по риторике и логике, у которого сам в своё время обучался, а теперь начали и первые его близнецы - Айлет с Армнидлом Третьем. Лариат никогда добровольно не линял с занятий этого жреца Денейра, пропуская лишь скучные уроки древней истории, такой же лживой, как иллюзии фейри-дракончика. – Или мне с этим паразитным «эм»?       Малыш широко раскрыл глаза и даже рот, удивлённый. Отец подумал, что ни разу с поличным не пойманный невидимка наверняка много раз гримасничал на уроках для более старших детей – слишком живое лицо для обычно спокойного на людях мальчика. А ещё Хаскар Второй в этот момент решил разориться на монокль магического зрения для дворецкого и гувернантки, чтобы ловили этого пронырливого тихоню, которого иногда по полдня не могли доискаться по всей вилле.       - Потому что я тебя люблю, па, - мальчик выронил кисть и порывисто обнял отца, ответившего поглаживанием по спине – по голове мама приласкает.       - И я тебя люблю, сынок. И мам я тоже люблю, поэтому становлюсь для них твёрдым манекеном, - сказал Хаскар, украшая правду ленточкой улыбки.       В первый раз подобные слова он услышал от своего отца в семь, понял их примерно в двенадцать во время обучения от зари до зари, прочувствовал в пятнадцать на занятиях с куртизанкой из расы халфлингов, осознал в девятнадцать - после свадьбы. Теперь вот сам начал передавать науку. Не старшим своим детям, но сверходарённому среднему.       Отец души не чаял в этом ребёнке, самом необычном из шести его детей. Как и близнец Джас, по крови и внешности Лар – вылитый человек. Сие ещё в первую же ночь рождения определили. В среднем люди созревают к половой жизни примерно в пятнадцать, а к двадцати оформляются габариты тела. Родившихся в Уотердипе считают гражданами по достижению тринадцати, а совершеннолетие отмечают выходом в свет на восемнадцатый год жизни. Физиологически эльфы отстают вдвое, а психологически - в эльфийском обществе совершеннолетними считаются лишь отмерившие один век. Полуэльфы же парадоксальны – десятилетним подросткам на вид и речь все пятнадцать человеческих лет. Так было у Корина с Коринной Деслентир. А дети Хаскара Второго и Коринны не торопились взрослеть, по крайней мере, телесно. Выбивались из колеи «штормовые» близнецы – Огонь и Молния, как их уже прозвали. Сообразительный непоседа Джаспер пока что тратит свой ум на каверзы – отличное подспорье для будущего технаря. Любезный тихоня Лариат, к гадалке не ходи, благодаря своим талантам обязательно станет архимагом, который по силе может сравниться едва ли не с самим Келбеном Чёрным Посохом. Трудно признать, но Дом Хунаба нуждается в магической поддержке иллюзиями не меньше, чем в механизации швейных мануфактур.       Хаскар Второй не хотел совершать ошибки тестя, пряча своих детей от общества – даже боги Играют в Сава. Впрочем, всячески ограждал их от фамильных дрязг. Он любил каждого своего ребёнка и не стеснялся показывать этого при гостивших в доме вотердевиан, хотя во многих благородных семействах так было не принято поступать. Хаскар Второй поднялся с Лариатом на руках:       – Если наши девушки скроят и сошьют мне каракулевое пальто по твоим эскизам, Лариат, то я его обязательно надену, - клятвенно пообещал отец.       - На всю зиму? – Смешно поворочав извилинами, пытливо уточнил мальчик, вызвав лукавую улыбку взрослого, поощрявшего увлечения любимого сына, более рассудительного и понятливого, чем Армнидл Третий, который с той злопамятной трагедии всё больше тяготел проводить время с Раэтаром и дедом Хаскаром, чем с собственным отцом или матерью.       - Как скажет мой маленький модельер, - любезно согласился Хаскар, ткнув пальцем в пуговицу носа. – Когда дорисуешь эскиз, покажи его мамуле, сынок.       - Па, но это не эскиз. Я рисовал один каракуль, - смешно нахмурился маленький Лариат, похожий на самого Хаскара Второго в детстве.       - Когда одежда кроится и шьётся по какому-то рисунку, сынок, то такой рисунок называют эскизом наряда, - в упрощённой форме объяснил отец, слова которого лучше доходили до этого его сына.       - Па, но мои рисунки каракулей надо склеить и надеть пальтом, - заявил Лариат, упрямо гнувший своё.       - Эм, хе-хе, это будет самый эксцентричный и эпатажный наряд из всех, что мне доводилось носить, - развеселился Хаскар, за ошибку в существительном наказав Лара сложными прилагательными вместо простого «весёлый». – И кто тут стращал меня бумажными юбками Айлет?       Пока смущённый малыш чесал висок, счастливый отец ещё шире улыбнулся, подумав о том, каково будет его старшему сыну, которому неизменно приходилось отдуваться за «почемучки», берясь за энциклопедии – роскошная гордость домашней библиотеки.       - Па, но ведь новые краски, кисть и бумагу мне дала бабуля, - малыш продолжал хмуриться, не только дорожа подарками Скарлет и её «снисходительным» к нему отношением, но и за глаза пользуясь её нравом и репутацией для запугивания других детей и даже взрослых, когда те чрезмерно раздражали спокойствие Лариата. Сам Хаскар Второй стал подмечать это лишь после недавней подсказки со стороны Гедува.       Взрослый посерьёзнел. Старая карга раньше никого не привечала – всех колола желчными издёвками. Именно *** Скарлет больше всех настраивала род Хунаба против Коринны, какими только помоями не обливая супругу наследника за скатывание некогда знаменитого и благородного Дома в число отбросов высшего общества – мстила за собственные десятилетия унижений и прозябания в подземных лабораториях. Против вторых близнецов двоюродная бабка вообще лютовала, хотя потом и помогла разобраться с проблемным младенцем. Её зловоние продолжалось лишь до истории с «говнопроводом» вместо водопровода. Скарлет тогда перед соседями взяла вину на себя – заплатив штраф из собственных сбережений. После притихла, по крайней мере, с громким втаптыванием в грязь Лариата и его матери. Задумалась. Начала активнее помогать воспитывать сероглазого малыша и обоих драконьих фамильяров, растущих мистически медленно - синхронно с близнецами. Опять же, Хаскар Второй обладал потрясающей памятью, но лишь с нехотя оплаченной подсказки мистера Гедува обратил внимание, что патриарх в то же самое время начал активнее заваливать наследника сопровождением множества дел, предысторию которых приходилось вычитывать в скрупулёзно заполняемых фамильных архивах, прослеживая суммы в гроссбухах, чтобы ориентироваться в колебаниях цен и добиваться годовой выгоды в солидную тысячу драконов (золотая монета уотердипской чеканки).       Хаскар Второй уже сам позже, воспользовавшись методикой, ещё подростком подчерпнутой у репетитора по риторике и логике, за несколько декад упорядочил и систематизировал свои воспоминания о тётке. Удивительно, но по всем косвенным деталям выходило, что именно Скарлет сообразила применить амулет в виде ювелирной фляжки, которой обычно пользовались худосочные школяры, копя в них свою магию для варки зелья. Без этой хитрости стихийные выбросы магии новорождённого Лариата мочили пелёнки, срывали их, обугливали или крошили. Она же вроде как додумалась и приучила фейри-дракончика Дога к клубкам шерстяных, хлопковых, шёлковых и прочих нитей. Из деревянных кубиков, карандашей и кисточек, которыми подолгу пользовался Лариат, Скарлет делала магические опилки под котлы с красителями, придававшими тканям мистичность пламени древесины ласпэра. Встроенный в семейный бизнес, эльфийский выродок постепенно превращался в юное дарование, каким всегда был лишь только в родительских глазах. Как и его брат-близнец Джаспер, не в меру бойкий и любопытный – любимый сынуля Коринны, напоминающий её саму в детстве. И тем удивительней для Хаскара Второго было прийти к выводу, что тётка реально на дух не переваривает его любимую жену – отношение усугубилось после рождения третьей двойни. Одно не вызывало сомнений: если бы желчная алхимик действительно желала убить Коринну, то случаев ей полно выпадало, но успешная и несгибаемая красавица всё жива и здорова.       А ещё Хаскар Второй по результатам тщательного копошения в своих воспоминаниях заподозрил, что Скарлет не отличается превосходной памятью и что Лариат вполне мог оказаться тем единственным, кто совместил в себе родовой и магические дары. Впрочем, пока всё благополучно удавалось списывать на бурлящего магической силой фамильяра Дога, поскольку десятки других владельцев зверьков, вылупившихся из оставленных Штормом Молний яиц, тоже прямо-таки восторгались теми преимуществами, что подарила им магическая связь с данными ручными дракончиками, псевдо- и фейри-. Собственно, ненавистная тётка также, по всей видимости, являлась рупором отца, который призывал Коринну дать развод и вместе с детьми остаться на содержании Дома, чтобы Хаскар Второй смог заключить династический брак и породил в нём законного и приемлемого высшим обществом наследника благородного рода Хунаба. Впрочем, официальный наследник не мог не заметить, что патриарх хоть и нагружает его сверх меры, но готовит ресурсы, чтобы, подражая другим пожилым, прожить во здравии рассудка и работоспособности тела ещё десятки лет, а власть передать сразу через два колена – своему правнуку от Армнидла Третьего, вполне недвусмысленно для жреца Гедува сближаемого с Клэр, взятой на воспитание в Уотердип, на год более младшей своего дальнего родственника-жениха и приходящейся внучкой убитому в Смутное Время Остедрилу Хунаба, двоюродному брату Армнидла Второго, предыдущего патриарха Дома и деда Хаскара Второго.       - И? – После небольшой паузы Хаскар Второй вопросительно выгнул бровь.       - Метни свой кинжал в мольберт, па, - с заговорщическим взглядом ответил малец, прекрасно знавший, что отец не различает, когда магия применяется, а когда нет.       - А сам не хочешь метнуть? – Провокационно прищурился взрослый, скрывший своё удивление на предложение испортить картину и мольберт.       - Ты разрешаешь?! – Загорелся паренёк, проявляя здоровый интерес к оружию.       - Да. Но только ножик для бумаг, боевые тебе сильно рано, - согласился довольный отец, готовый потратиться даже на замену разбитого витражного стекла, лишь бы подольше получилось побыть с этим загадочным сыном, а то ведь постоянно дела, да ещё двое его братьев с тремя сёстрами тоже постоянно нуждаются в папе – три пары близнецов это вам не один баловень! Будучи единственным ребёнком в семье, Хаскар Второй всегда мечтал о родных братьях и сёстрах, поэтому, собственно, не прошло и года с появления мальчишек, как они с Коринной зачали им очаровательных младших сестриц, выглядящих ну совершенно по-человечески.       - Я тебя люблю, па, ты самый лучший на свете!       Счастливый Хаскар Второй ещё раз взъерошил Лариата, редко когда выражающего любовь и ликование.       После нескольких своих метких бросков удивлённый отец уже точно знал, что сказать любимым женщинам, дабы те хотя бы одну зиму не артачились ношению - каракулевых пальто и шляпок. Эта сезонная одежда будет являться замаскированным доспехом, поводом выявить отношение к ним других вотердевианов через распространяемые ими слухи и вызовом недругам проявить себя. А секрет рисунков Лариата он пообещал сыну не выдавать ни «плохой Скарлет», ни дедуле с маман, а особенно «треплу Джасу», который собственно, сам ухитрился все выведать у близнеца, чем и воспользовалась маман Амонра, сделав достижение достоянием рода.       Пошедший проницательностью и нравом в отца, Хаскар Второй всё-таки не являлся героем в обыденной жизни и потому не рискнул совсем уж отказаться от охраны. Верхняя одежда с разрисованной сынишкой и обработанной алхимиком трёхслойной бумажной подкладкой успешно выдержала испытания метательными кинжалами, выпущенными в упор стрелами и даже арбалетными болтами из складной ручной машинки. Тонкая бумажная защита обошлась в итоге на порядки дешевле мифриловой ткани, и с этой зимы прекрасно дополнила её во всех пиджаках и корсетах первых лиц Дома Хунаба - металл столь же хорошо защищает и в поле антимагии. Слава богам, в эту зиму никто не совершил дерзко открытых нападений на Хунаба, если не считать старую ловушку, вроде как случайно разрядившуюся ядовитым болтом в Коринну, подошедшую к книжным полкам рекомендованной ей лавки выбрать недавно прибывшие сборники стихов эльфийских поэтов из Эверески…       (Иллюстрации к главе с 009 по 012)