(Не)Верные решения

      Гермионе даже не пришлось искать кого-либо из своих коллег, чтобы получить пароль от кабинета директора. Горгулья, обычно закрывавшая вход, была уже сдвинута в сторону, словно Снейп уже ждал посетительницу. Да и сюда она добралась, на удивление, быстро. Складывалось впечатление, что её словно вели, открывая проходы за портретами таким образом, чтобы путь был как можно короче. Поднявшись по винтовой лестнице, Гермиона на несколько секунд замерла перед дверьми — воспоминания о прошлых посещениях этого кабинета нахлынули на неё. Но сейчас она пришла сюда уже не робкой ученицей и не просителем места работы, поэтому Грейнджер надавила на створки и без стука вошла. Снейп стоял к ней спиной у окна и, опираясь на трость, смотрел на падающий снег. Гермиона не стала его окликать, понимая, что тот и так знает о её присутствии, а лишь молча стояла у дверей, разглядывая убранство кабинета, предоставляя директору право самому начать разговор.       — Не стоило приходить к нему домой, — наконец несколько задумчиво произнес Снейп. — Темному Лорду всегда были нужны одарённые волшебники, а в ближний круг он пускал лишь самых сильных. И, когда там оказался Люциус Малфой со своими посредственными способностями, многие были крайне удивлены. А после того, как Лорд приблизил его к себе, сделав вторым после Беллы, вопросов только прибавилось. Но никто не стал это оспаривать, понимая, что Волдеморт ничего просто так не делал. Поэтому достаточно быстро ворчание утихло, и даже я признал превосходство Люциуса, уступив свое место. Но у меня, в связи с профессией, был особый статус в свите Темного Лорда, и это сохранило положение. Поговаривали, что Малфой своим взлетом обязан связям в Министерствах и Правительствах большинства стран Европы. Хитрец Люциус как бы ни ратовал за чистоту крови, но, когда дело доходило до выгоды, не брезговал вести дела даже с магглами. Именно Малфой, в конечном итоге, и обеспечивал Пожирателей финансовой поддержкой. Даже Волдеморт понимал, что без денег, одним страхом, недолго продержит в подчинении общество. Можно быть сильным волшебником, и мановением волшебной палочки уничтожать сотни, если не тысячи, но намного спокойнее, когда под рукой мешок золотых галеонов, и не важно, сколько крови и слез вложено для их получения. Золото остается золотом, даже упав в грязь. Магглы тоже любят жить, а богатые магглы больше всех стремятся к продлению своих дней. Наверно, о похищении людей и продаже их на органы Малфой аврорам уже рассказал...       — Но зачем ты пошел к нему? — обратилась к Снейпу Гермиона, нарушив свое молчание. Время условностей осталось на полу её кабинета в классе Зельеварения, среди пустых бутылочек из-под зелий и луж крови. И обращение "ты" вырвалось у Гермионы, как нечто само собой разумеющееся.       — Знаешь, в чем причина всех неудач? — Северус, словно не услышав вопроса, продолжил свой монолог. — Главная беда — это гордость. Она часто толкает нас на необдуманные поступки. Нам кажется, что мы справимся, и тогда взваливаем на себя непосильную ношу, а потом падаем под этой тяжестью.       Северус на несколько мгновений замолчал, а затем, собравшись с мыслями, продолжил:       — Дело было не в деньгах, которыми, как я считал, Люциус купил себе место в Ближнем круге. Хоть Волдеморт и признавал силу денег, но не настолько, чтобы ставить их выше магии. Теперь я знаю, в чем была причина: не блещущий магической силой, кроме Империуса, Малфой сосредоточился на изучении и сборе различных артефактов — кольца, исцеляющие тело; трости, изготовленные из древних магических посохов; броши, генерирующие постоянный щит... Для непосвящённого в его тайны он был очень сильным противником, да и для посвященного — тоже. Его дом был напичкан презабавными штучками... — в голосе Снейпа Гермионе послышалась горькая усмешка.       Он вновь замолчал, но также продолжал стоять к ней спиной, наблюдая за снегопадом. Гермиона прошлась по кабинету и остановилась возле стола. На нем царил идеальный порядок, как и во всём помещении. Совсем не таким помнила она это место во времена Дамблдора. С приходом Снейпа на должность директора, кабинет сильно преобразился, превратившись из хаоса магических предметов, столов и тумбочек в нечто, олицетворяющее порядок и, если можно так выразиться, достоинство. Посередине стола лежала палочка Снейпа, точнее то, что от неё осталось. Некогда черная и отполированная до блеска, сейчас она была вся в сколах, подпалинах и вмятинах, будто ей стучали по чему-то металлическому. По всей её длине шла трещина, сквозь которую виднелась сердцевина, обломанный кончик лежал рядом, и вся она была в каких-то бурых разводах.       — Ты считаешь, что теперь я должна сказать тебе "спасибо"?       Гермиона взяла со стола палочку Снейпа и, достав платок, стала стирать с неё засохшую кровь. Как это ни странно, но чудесный инструмент, необходимый для совершения волшебства, после всего случившегося с ним был всё еще жив. Гермиона чувствовала, как её магия заструилась через поврежденное дерево, готовое к сотворению заклинаний. Это несколько удивило Грейнджер. Ей приходилось пользоваться чужими волшебными палочками, как отнятыми в сражении, так и добровольно отданными их владельцами. Но те постоянно напоминали о «неродстве» покалыванием в ладони, легким жжением или, наоборот, старались заморозить. Палочка же Снейпа была полностью подвластна ей. Подняв в воздух небольшое пресс-папье, она порисовала им восьмерки. Да, повреждения чувствовались, поток магии был недостаточно ровным, и ощущались её потери, но если чуть больше сосредоточиться, то всё получалось вполне сносно.       — Нет, не должна. Всему виной лишь моя самоуверенность.       Снейп, наконец, обернулся, и Гермиона увидела, насколько бледным было его лицо. «Всё же не стоило вставать так рано после таких ранений», — подумала она, но вслух сказала:       — То есть, теперь это так называется? — отлевитировав пресс-папье на прежнее место, спросила Геомиона, однако палочку возвращать на стол не стала. — Я был слишком самоуверен, поэтому вдавливал Гермиону Грейнджер в Ликуе Сигнис, наблюдая, как плавится её лицо. Так, что ли? Ты мне вот что скажи: моё оправдание и возвращение прежнего статуса — это плата за мои страдания или за твое удовольствие? И да, примите мои извинения за ту пощечину, господин директор, этого больше не повториться.       Гермиона заметила, что от её слов Снейп побледнел ещё больше, а его пальцы стали чуть дрожать. «Мои слова причинили ему боль?» — пронеслось в её голове, но останавливаться она не стала:       — Что же, пусть остается, как есть, мне нет дела до твоих мотивов. Но зачем тогда это? — продолжила Гермиона, положив на стол его утреннюю записку. — Для чего я тебе здесь нужна? Можешь не отвечать, я не уйду с должности, доставшейся мне такой ценой. Но ты мне должен за спасение, и, надеюсь, этим я купила право не видеться с тобой.       Закончив фразу, Гермиона развернулась и направилась к выходу из кабинета. Не так она представляла себе этот разговор и не эти слова хотела изначально сказать, но сейчас ей хотелось как можно быстрее покинуть помещение, чтобы не ощущать в груди это странное чувство жалости к Снейпу.       «Это меня нужно жалеть», — твердила она себе, берясь за ручку двери.       «Но удар в этот раз нанесла ты, — отвечал внутренний голос. — Быть может, следует его дослушать? И что-то будет по-другому?»       Уже начиная открывать дверь, Гермиона ощутила на своем локте его руку, пытающуюся её остановить. Прикосновение не было требовательным. Она чувствовала, что стоит ей чуть дёрнуться, и он её отпустит, но что-то, всё же, заставило не делать этого. Возможно, внутренний голос её всё-таки убедил, а может, дело было в самом прикосновении, от которого по телу пробежали мурашки.       — Гермиона, я совершил много того, чего делать не стоило, — тем временем, проговорил Северус. — Ты не должна меня прощать, и я понимаю, что ничем не заслужил этого. Но позволь мне лишь кое-что сделать прежде, чем ты уйдешь.       Гермиона молчала, не зная, как реагировать на эти слова. Истолковав это, как согласие, Снейп мягко взял её за плечи и развернул лицом к себе. Затем, сняв с её лица повязку, скрывающую шрамы, он тихо сказал:       — Если бы ты осталась в Больничном крыле, то это сделала бы мадам Помфри во время твоего сна. Ты разрешишь?       Гермиона ничего не ответила, но обратила внимание на предмет, который Снейп достал из кармана мантии. И, похоже, это было именно то, что он протягивал ей в коридоре. Теперь, при свете дня, она видела, что Северус держал в руке какой-то плод, напоминавший большую высохшую сливу. Снейп надавил на неё пальцами и "слива" с хрустом разломилась на две половинки, внутри которых оказалась кремообразная белёсая субстанция. Зачерпнув немножко, Северус стал наносить это вещество на поврежденную кожу Гермионы.       — Ты же помнишь, каким образом Волдеморт вернул себе тело? — проговорил он тихо. — Уникальный рецепт, я бы даже сказал, невозможный, если нет вот этой штуки. Не знаю, каким образом это оказалось у Люциуса, но у него их было целых два: один достался Волдеморту, а второй Малфой хранил для себя. Когда-то, в древности, их называли «Плоды бессмертия» и считали мифом. Немного пафосное название, но в книгах было написано именно так. И наносить средство нужно на поврежденные участки, не допуская магического вмешательства в заживление, иначе эффективность «плодов» заметно снижается. Я знал, что у Люциуса он был, поэтому и не отправил тебя в Мунго.       Гермиона молчала, чувствуя, как в местах, где субстанция прикасалась к коже, сначала обжигало, а уже через секунду словно возникала ледяная корочка. И самым удивительным было то, что ей нравились его прикосновения. Но, вспомнив слова Малфоя об остаточном эффекте зелья, которым по его приказу её опаивали, Гермиона запретила себе думать об этих ощущениях. Нет, она не поддастся этому снова.       — Уже сегодня за мной придут из Аврората, всё же я не был «мягким и пушистым» во времена службы Темному Лорду, — продолжал Снейп. — Пришло время держать ответ за свои дела. Но иначе было нельзя. С каждым днём Люциус поднимал цену за это средство. Он предлагал его бесплатно, но с условием, что лично тебя исцелит. Этого я позволить не мог. В итоге, мы всё же сговорились совершить сделку в день приезда проверки из Попечительского совета. В больнице я держал тебя именно из-за Малфоя: не хотел, чтобы вы встретились. Но меня переиграли. Не стоило доверять Люциусу, тем более, когда речь шла о тебе. Ну, а дальше он совершил то, что и определило его дальнейшую судьбу... Закрой глаза.       Гермиона подчинилась, и Снейп стал обрабатывать её поврежденную глазницу. Ощущения у неё были такие, как будто всю левую сторону лица подвергли глубокой заморозке. Наконец, он закончил и подвел её к зеркалу, в котором она увидела, что поврежденная кожа полностью восстановилась.       — Если бы я позволил тебе тогда встать, то Ликуе Сигнис стекло бы вниз и повредило шею и грудь. Всё было бы намного ужасней. Да и ты могла, находясь в шоке, попробовать руками стряхнуть его с себя, сделав лишь только хуже. Это жестоко, цинично, но при потере сознания человек не чувствует боли. Почему не воспользовался для этого магией? Не знаю. Возможно, растерялся... Несколько дней я потом вообще не мог спать. Стоило закрыть глаза, как я слышал твой крик. Он до сих пор будто у меня в ушах ...       Сейчас они вдвоем отражались в зеркале: Снейп стоял чуть сзади, и его руки лежали у неё на плечах. Но ей не хотелось их сбрасывать.       — А кладовка Филча? Всё же, решил воспользоваться остаточным эффектом зелья? — спросила Гермиона, чувствуя, как начинает «оттаивать» кожа. — И зачем взял на работу ту, которую ненавидел?       — Ненавидел, думаешь?       Снейп отвернулся и вновь подошел к окну.       — Люблю снег… — задумчиво произнес он. — Мы живем в мире магии, а на мой взгляд, снежинки — самое удивительное волшебство. Всего лишь замерзшая вода, а как меняет мир.       — Тогда в чем причина?       — Когда ты была ученицей, я не имел права. А потом были война, Уизли, Министерство… Малфой много рассказывал о ваших с ним отношениях. Признаться, я имел неосторожность поверить в ваш роман. Да и вставать поперек дороги другу не хотел. Уже позже Люциус проговорился об истинном положении дел. Так и появилось то объявление… Люциус возражал, но, всё же, уступил, обеспечив поддержку Попечительского совета. Я ведь был Пожирателем. Как думаешь, с чем мне пришлось столкнуться после первой гибели Волдеморта и моего оправдания? Дамблдор поручился за меня, но какое это имело значение для тех, чьи друзья, родственники, родители погибли от рук последователей Темного Лорда? Как такой, как я, имел право преподавать в Хогвартсе? Так что мне знакомо то, через что тебе пришлось пройти, Гермиона. Странные у меня методы, — Снейп усмехнулся, — Шоковая терапия, а я в ней — катализатор. Но тогда мне казалось, что все эти насмешки, унижения, оскорбления и даже секс помогут вернуть тебя прежнюю, такую, какой ты была, закончив Хогвартс, и для этого не понадобятся годы — очередное верное решение, оказавшееся не таким уж и верным. Я и то зелье опьянения принял лишь для того, чтобы ты смогла хоть на чуть-чуть, но ощутить себя прежней. Наверно, это единственное, что мне удалось... Нельзя торопить и форсировать события. Всё должно идти своим чередом, но мне так хотелось помочь тебе преодолеть это как можно быстрее! Теперь же я понимаю, что человека, которого люб…       — Северус Снейп, — раздалось из-за дверей кабинета, не давая ему закончить фразу, — у нас приказ Министра о немедленной доставке вас в Аврорат. Просим быть благоразумным и проследовать с нами.       — Вот видишь, Гермиона, — Северус обернулся и посмотрел на свою собеседницу, — всегда приходится платить по счетам, а за неверные решения тем более. Одну минуту, сейчас я к вам выйду! — уже обращаясь к аврорам, чуть громче сказал Снейп.       — И, кстати, корень Кромилиссы совместно с порошком из бородавок Пупырника болотного, что входят в состав Ликуе Сигнис, полностью нейтрализовали остаточный эффект от зелья Малфоя. Пока ты была без сознания в Больничном крыле, я провел кое-какие исследования. Твои эмоции и желания уже давно только твои, Гермиона.       Отойдя от окна, Снейп набросил на плечи зимнюю мантию и, не оборачиваясь, пошел к выходу. Гермиона всё также молча провожала его взглядом, смотря на отражение в зеркале. Слишком о многом ей теперь предстояло подумать, многие события требовали переосмысления. Но, всё же, она заметила, как Северус на мгновение задержался в дверях и согласно кивнул, услышав её тихое: "Возвращайся". Гермиона не любила незавершенных историй и вопросов без ответов, которых уже было предостаточно. Она знала, что дождется возвращения Снейпа, и тогда он договорит то, что не дали сказать авроры. Почему-то для неё это стало очень важно.       — Здравствуйте, господа, я готов следовать за вами, — спокойно и даже чуть приветливо проговорил Северус, обращаясь к ожидающим его аврорам. Он многое знал о делах не только Волдеморта, но и Альбуса Дамблдора, Люциус был его другом, и многие тайны высокопоставленных людей были Снейпу прекрасно известны, а значит, его возможное заключение долго не продлится. Месяц, максимум два — дергать за нужные ниточки нынешний директор Хогвартса тоже умел.       А Замок стоял, лишь сильнее кутаясь в белое снежное покрывало, и готовился к продолжению истории двух людей, которые, хоть и в разное время, но стали его частью. Эльфы уже вовсю занимались наведением порядка и обстановкой в свежесозданных апартаментах. Вход в эти комнаты был пока еще скрыт от людей, но Замок знал — в нужный момент эти двое, что сейчас расстаются, смогут найти нужную дверь. Не по кладовкам же им ютиться?!