Ликантроп

      — Сто… сто двадцать… сто двадцать семь, — пересчитал я добычу и, усмехнувшись, упрятал вытащенные из кошелька деньги себе в карман. Кошелек я тут же обронил и отправился дальше по вагону, периодически запуская ловкие ручки в чужие карманы и сумки.       С тех пор как мы спасли наследницу, минуло шесть насыщенных событиями лет. Как оказалось, Морриган переместила нас на Сумеречную аллею, что некоторые называют по старинке Лютным переулком, ночлегом по вежливой, подкреплённой капелькой ее магии, просьбе богини нас тогда снабдил мастер Шейверетч, единственный наследник и владелец лавки «Яды и Отравы Шейверетча». Дядькой он оказался прикольным, хоть и слишком грубым, ворчливым и щедрым на затрещины, даже после выветривания божественного внушения не прогнал нас… В смысле, милашку Пенни, оставив ее у себя на попечении как воспитанницу и оформив в Министерстве все нужные бумаги.       Меня этот лысоголовый погнал взашей веником, лишь прознав о моей волчьей натуре. Но это я ему уже давно простил, а вот чего я ему простить так и не смог, так это то, что он вдогонку швырнул в меня толченым аконитом, называемым еще Волчьей Отравой, от которого у меня потом неделю, словно от перечного газа, слезились глаза и чесался нос. Но Шейверетчу стоит отдать должное — он, несмотря на свою острую, до паранойи, нелюбовь к оборотням, не запрещает мне общаться с Пенни, а если быть точным, с Пенарддан Шейверетч.       Воспитал он ее, к слову, очень милой девочкой, уже успевшей за свою коротенькую жизнь отправить за кромку вампира, который как-то раз затянул ее, возвращающуюся с рынка, в темный тупичок, за что и поплатился, получив смазанный каким-то хитрым ядом стилет в брюхо. Бедная девочка потом два часа плакалась: сначала приемному отцу, а — когда примчался, взмыленный, я — то и мне, расписывая, как корежило и выворачивало от яда того идиота. Эх, милое несчастное дитя. С тех пор она пропиталась такой же «любовью» к вампирам, как ее приемный отец к оборотням. И теперь я нет-нет да учую исходящий от нее запах свежей Вампирской Отравы, которую в свои неполные одиннадцать она наловчилась варить очень хорошо.       Девочка вообще оказалась очень способной и умной, особенно ярко ее таланты проявились в таких направлениях, как Зельеварение (в основном лишь яды) и Некромантия. О-о-о-о, это было нечто. Когда любознательная девочка отрыла в сто лет не перебираемой кладовке своего приемного отца старенькую потрепанную книжечку, оказавшуюся описанием некоторых некромантических практик, и умудрилась правильно провести одну из них, мастер Шейверетч целую неделю икал, встречаясь взглядом с собственным дедушкой, который по воле маленькой колдуньи еще в течение месяца обитал у них в лавке.       А что было, когда девочка натравила созданную из духа задранной дикими собаками кошки баньши на мешающих ей спать соседей? А уж то, что творилось, когда она, разозлившись на гадящих у нее на небольшом заднем дворике книзлов другой соседки-кошатницы и создав из десятка крысиных трупиков ревенантов, натравила тех на бедных кошек, вообще более полугода мусолилось и обсуждалась местным контингентом за кружечкой крепкого пивка или эля.       На поприще Ядоварения у девочки тоже были неординарные, для ее возраста, свершения, например, сваренный в десять лет «Слеза Сета», являющаяся страшнейшим пыточным ядом, что убивает очень медленно, но неотвратимо, принося неописуемые мучения, с которыми может сравниться лишь качественный Круциатус. Где она откопала рецепт сего отвара, а главное, как смогла сварить его в тайне от своего опекуна, осталось загадкой как для меня, так и для мастера Штейверетча, но их семья неплохо заработала на продаже сего зелья заинтересованным.       Достав очередной кошелек из очередной сумки и выпотрошив его содержимое, я наконец покинул душный в утренние часы вагон метро и, продолжая насвистывать веселую песенку, направился к ближайшему переходу на Лютный. Сегодняшняя моя добыча не отличалась излишествами, но на два десятка галеонов я наскреб точно, так что мое настроение было хорошим.       Все эти годы я тоже не стоял на месте, я развивался. Во-первых, Морриган, так и не покинувшая мою «уютную головку», продолжала обучать меня премудростям древней темной магии, в основном ритуальной, ибо мал еще, но и тех немногих классических практик, что я смог освоить, вполне хватит, чтобы крайне неприятно удивить любого Аврора.       Королева ворон также обучает меня Кельтику, преподает Кельтскую Вязь — нечто среднее между артефакторикой и рунами, дает мне азы магии крови, некромагии, но самое главное, Морриган обучает меня Искусству Проклятий. О да, в этом моей богине нет и не было равных, хотя она скромно утверждает, что иной бог из иного пантеона был гораздо лучше нее, но я не верю. Не верю, и все тут!       Да я и сам не сидел сложа руки и, помня, какая гадость в недалеком будущем ждет меня и мир, сам потихоньку тренировал свое тело, как Звериное, так и человеческое, используя все доступные мне возможности по личному усилению, будь то зелья, магические татуировки или черномагические ритуалы и обряды. Сила мне нужна была, и в больших количествах, так что я не брезговал даже ритуальными жертвоприношениями с поеданием человеческих органов.       Разумеется, даже после всех ухищрений я не сравнюсь с потомственными волшебниками из Древнейших и Благороднейших, со всеми пробужденными семейными арканами и мощью десятков поколений магов за спиной, но любого маглорожденного или полукровку я уже сейчас разделаю под орех на одной голой магической мощи.       Отдельно стоит упомянуть о моей личной способности, пробудившейся после памятного ритуала Морриган. Теперь я могу манипулировать тенями и Тьмой напрямую, без заклинаний и прочей шелухи. Сейчас, к сожалению, ни на что большее, чем Сокрытие, я не способен. Но в будущем вполне смогу призывать порождений Тьмы, странствовать Ее тропами и еще много чего. Так что можно сказать, что подготовка к намечающемуся Песцу у меня идет полным ходом и без отставания от графика.       В финансовом плане дела обстоят куда хуже, и несмотря на то, что я не гнушаюсь в свободное от основной работы время щипать карманы у маглов, в моем кошельке всегда пусто. Часть денег приходится отдавать покровителям Лютного, дабы меня бедного не трогали лишний раз, часть уходит на необходимые для максимально эффективного физического и магического развития зелья и ингредиенты для ритуалов, еще часть уходит на Пенни, в основном на всякие жуткие темные и запрещенные книжки, которые я ей тащу аж из Восточной Европы или с Ближнего Востока, ну и совсем маленький остаток тратится на себя любимого, куда уж без этого.       Так что накоплений за годы жизни на улице я так и не завел, хотя и оброс некоторым барахлишком. Ничего особенно ценного, лишь всякая мелочёвка, без которой жить гораздо сложнее. Даже волшебной палочки у меня пока нет. Хотя мне и рано ей пользоваться, ведь Ядро еще не стабилизировалось, и любой концентратор может его повредить.       Как раз из-за того, что мое магическое Ядро пока нестабильно, и возможны некоторые темномагические ритуалы, проводимые мной. К сожалению, с моим одиннадцатилетием их придется прекратить и искать иные способы личного усиления. Но у меня есть в запасе еще целый год!       Горько вздохнув, я наконец добрался до нужного магического перехода и, протиснувшись в узкую даже для меня щель в кирпичной кладке, волшебным образом оказался в одном из многочисленных тупичков Сумеречной аллеи, а именно подле одного печально известного в узких кругах классического постоялого двора «Белая Виверна», являвшегося самым известным в Западной Европе притоном не особо разборчивых наемников всех мастей, от обычных магических детективов и мелких контрабандистов до наемных убийц и профессиональных магических солдат.       Как правило, большую часть свободного времени, что у меня не уходит на Пенни и себя любимого, я провожу в нем, дожидаясь заказа от постоянных клиентов, либо поджидая новых, но на данный момент у меня была назначена встреча с заказчиком, пожелавшим сохранить инкогнито. Разумеется, за этого неизвестного поручился достаточно авторитетный человек, в лавке которого и при чьем посредничестве и состоится завершение нашей сделки.       Пройдя мимо двери «Белой Виверны», протиснувшись через условно закрытую ржавую решетчатую дверь в узкий темный проулок и пройдя по нему еще мимо нескольких неприметных домов, мило улыбнувшись выглядывающим из окна элитного борделя девушкам, хотя даже скорее девочкам, я наконец достиг места своего назначения.       Тут, напротив Магазина «Все Кости Мира», в витрине которого стоял полноразмерный скелет Валлийского красного дракона и еще десятка тварей поменьше, по соседству с «Тайными Книгами миссис Скипидони» и ломбардом, название которого с гоблидука переводится не очень цензурно, располагался один из самых знаменитых магазинов всей Сумеречной аллеи — «Горбин и Беркэс».       За тёмным стеклом витрины было практически невозможно разглядеть хоть что-то, но мне и не нужно было видеть, чтобы ощутить присутствие внутри как минимум четверых мужчин. Все же мое чутье несовершенно, и от него можно укрыться. Два запаха я признал сразу. Это были совладельцы магазина черномагических артефактов, оба они и выглядели, и пахли как мужчины чуть за сорок, хоть на самом деле разменяли каждый уже по пятнадцатому десятку. Вот что значит мастер-некромант и мастер-ритуалист.       Запах еще одного присутствующего в магазине заставил меня поморщиться. Во-первых, я узнал по запаху напыщенного белобрысого хлыща, периодически появляющегося в «Белой Виверне» и откликающегося на кличку Малфой, во-вторых, от гнилостного привкуса его ауры меня выворачивает, ну и в-третьих, его одеколон просто ужасен, хотя значительно приятнее привкуса его ауры.       Запаха четвертого я не узнал, скорее всего, это и был мой заказчик, ибо Малфой вряд ли снизошёл бы до найма «Темной твари» и «Бродяжки». Вроде ни от кого не пахнет ни страхом, ни опасностью, хотя от Малфоя явно разит раздражением и недовольством… Ну да ладно.       Магический колокольчик, звон которого слышно в любом углу достаточно просторной лавки, мелодично оповестил тихо переговаривающихся хозяев заведения, напыщенного белобрысого хлыща в дорогущей парадной мантии и его кутающегося в черный балахон спутника о появлении очередного посетителя.       — А-а-а. Мистер Вульф, — протянул мастер Горбин, выходя из-за прилавка и всем своим видом демонстрируя, как он рад меня видеть. Еще бы не рад, старый пень, ведь не за бесплатно они со своим компаньоном подписались быть посредниками!       — Добрый день мастер Горбин, — кивнул я ему, — мастер Беркс, — кивнул я второму лыбящемуся лавочнику, — лорд Малфой, — тут был намек на поклон. — Мистер незнакомец.       Из под низко надвинутого капюшона сверкнуло, и в ответ на мою скромную тень поклона ответили кивком.       Малфою явно не понравилось, как я поприветствовал его, и он предпочел бы применить на мне круциатус, дабы разъяснить «Грязной падали с улиц», как правильно приветствовать магических Лордов, но судя по его кислой морде, которая пыталась изобразить что-то отдаленно похожее на дружелюбную улыбку, он этого сделать не мог. Что меня серьезно насторожило. Не поймите меня неправильно, я рад, что мне не приходится, как в прошлую и позапрошлую наши встречи с этим напыщенным индюком, уворачиваться от пыточного, но лучше уж старый добрый круцио, чем эта напускная дружелюбность лорда, чей род еще четыреста лет назад привык вытирать ноги о «быдло» и сделал это частью своего наследия. Я просто не представляю, какая сила способна заставить этого белобрысого индюка так попрать заветы собственных предков, хотя нет, представляю, и именно это меня настораживает и пугает.       Простой элементарной логики вполне хватило, чтобы быстренько понять, что дело, в которое я ввязался, начинает попахивать очень нехорошо. Вот прям как сдохший василиск шестилетней выдержки или как безносый полутруп…       Напрягшись и непроизвольно проведя частичный оборот, скромно улыбнувшись фирменной оборотничьей зубастой улыбкой, попутно ненароком полностью разворачивая свою фирменную давящую, поистине Черную ауру, от которой даже мне поначалу было некомфортно.       Судя по истлевшей улыбочке на лице Беркса и его компаньона, они тоже прочувствовали мою ауру, как, впрочем, и лорд Малфой со спутником. Малфой буквально сочился презрением, отвращением с капелькой озадаченности. Его спутник же, по-моему, откровенно веселился, к сожалению, подробнее сказать нечего не могу, ибо этот перец не только лицо свое скрыл, но и ауру, по которой я и наловчился поверхностно читать чужие эмоции, прикрыл.       — Давайте перейдем к делу, — проговорил я, так и не зайдя в глубь магазинчика, и жестом фокусника достал из широкого рукава своей толстовки кожистое яйцо зелено-болотного цвета, размером с мячик для гандбола. Яйцо я сразу же передал Горбину и после извлёк на свет еще два совершенно таких же, что, как и предыдущее, отправились в руки к совладельцу магазина.       Судя по вытянувшимся лицам как хозяев, так и их гостей, никто из них не ожидал, что я вместо одного заказанного яйца Валахской болотной царицы — редкой змеи, живущей, как можно понять, в болотах Восточной Европы и являющееся третьей по опасности змеёй магического мира, добуду целых пять, два из которых я благоразумно еще в Европе обменял на парочку занимательных и, естественно, запрещенных книг.       — Как и оговорено в контракте, Яйца Валахской болотной царицы. — Из другого рукава я достал скрученный свиток из человеческой кожи. — В соответствии с третьим пунктом, восьмым подпунктом заключенного мной с вами договора следует, что за добычу дополнительных яиц оплата составляет по двести пятьдесят галеонов отдельно за каждое. Также был некий бонус, который вы желали выдать по результатам моей работы… Засим считаю свои услуги Егеря выполненными.       Я развернул контракт и продемонстрировал ярко сияющую красным Кровавую Печать, с помощью которой и заключаются все серьезные договоры даже с такими, как я… особенно с такими, как я. Ее сияние означает, что я полностью выполнил договор и более он надо мной не властен. Вторая же, стоявшая рядом с первой, Кровавая Печать, оставалась тусклой, грозя недобросовестному заказчику очень неприятным, но не смертельным проклятьем и меткой Предателя Крови в ауре.       На полминуты в лавке повисла неловкая тишина, которую совершенно внезапно развеял тихий бархатный смех, в конце перешедший в тихое, я бы даже сказал, восторженное, шипение явно на серпентарго.       Пиздец… приплыл, карасик. Хотя чего-то подобного я и ожидал, только лишь увидев выражение лица Малфоя.       — Великолепно! — прозвучал приятный мужской голос из-под капюшона, и доселе скрывавший свою ауру маг прекратил таиться.       Ну что я могу сказать. Силен. Просто до безобразия силен, но на Ауре явны следы экспериментов с Черной магией, вылившихся в множественные рубцы на страдавшей от ошибок ауре.       Но что самое поразительное и одновременно с этим отвратительное, у Волан-де-Морта сейчас была всего четверть его изначальной ауры. А это значит, что он уже успел создать два крестража и изначально он был действительно величайшим магом столетия, если не тысячелетия. Разумеется, его монструозная Аура за годы немного восстановилась, и сейчас она была не ровно в четверть от изначальной, а составляла где-то двадцать шесть, двадцать семь процентов от изначальной ауры.       То есть чисто теоретически, если он будет проводить необходимые ритуалы, то сможет через пару столетий восстановить ее полностью и уже к целой своей ауре вновь прирастить некогда оторванные и законсервированные кусочки, что значительно его усилит, ведь и крестражи тоже постепенно восстанавливают свою целостность. Именно для этого и были некогда созданы хоркрусты, а не для мнимого бессмертия. По крайней мере, так рассказывала Морриган, а ей не верить у меня причин нет.       Само собой, как и любой иной автономный кусок ауры, хоркруст способствует удержанию Души с этой стороны Кромки, но это лишь побочный эффект, а не основная функция! Все же Дамблдор гениальный махинатор, так подставить потенциально сильнейшего мага тысячелетия и подвести его к безумию посредством неконтролируемого дробления Ауры или вовсе воздействия через хоркрусты на их создателя. Я не удивлюсь, если, пользуясь первым или вторым крестражем, Дамблдор в конечном итоге руководил Волди, как марионеткой…       — Благодарю за ваш лестный отзыв. Право слово, вы преувеличиваете, — поклонился я Волан-де-Морту, на этот раз это был хоть и не очень глубокий, но все же действительно поклон, а не намек на него. Ведь я действительно уважал этого мага. Он, в отличие от большинства своих соплеменников, действительно печется о будущем магического мира, который уже сейчас, благодаря толерастам, пидарастам и просто маглолюбцам стал фактическим придатком к магловскому.       И немалая вина за это лежит на поборниках Чистоты крови, таких, как Малфои, которые на протяжении многих поколений чурались вводить в свой род Обретенную Кровь и родниться с магическими народами, от которых, к слову, вообще-то и произошли все человеческие маги. Подобное, разумеется, крайне плохо сказалось на родовой магии и родовом источнике Малфоев. Столетиями без свежей крови этот род копил проклятия, а родственные браки способствовали их дублированию и усилению, потому сейчас только благодаря сложным ритуалам и многочисленным жертвам, следы от которых хранит аура Малфоя, в каждом поколении удается добиться рождения хотя бы одного полноценного мага, а не — как все остальные дети — сквиба.       Риддл, к слову, тоже отлично понимает, что магическому миру нужна свежая кровь, именно поэтому он и стремится уравнять магические народы в правах с людскими магами, хотя его презрение и ненависть ко всем маглорожденным тоже не совсем беспочвенны. Ведь «Грязнокровки» и «Парии» действительно существуют, и если Обретенная Кровь — это неогранённые чистые алмазы, а Грязнокровки — простой булыжник, то Парии — это столетняя гниль!       Жаль, конечно, что Обретенную Кровь и Грязную можно различить лишь посредством сложного ритуала, ну или развить родовой аркан аурного зрения, очень редкий, кстати. Но даже подобный Аркан, являющийся лишь суррогатной копией моих способностей, не дает стопроцентной возможности определить Обретенных среди Грязнокровок.       Раньше, в дохристианскую эпоху, это было не очень критично, и соотношение было где-то один к пяти. То есть одна Обретенная кровь к пяти Грязнокровкам. Но после что-то — что именно, моему источнику информации, Морриган, неизвестно — произошло, и соотношение катастрофически сместилось, скорее всего, из-за этого чистокровные и стали относиться к любым маглорожденным крайне настороженно, а после и вовсе с презрением.       Сейчас же, когда соотношение, в среднем, одна Обретенная кровь к полутысяче Грязнокровок, никто уже не будет копаться в этом дерьме и специально искать Обретенных, дабы ввести их в род еще во младенчестве и воспитать как родных, да и Статут Секретности этому мешает. А ведь это в корне неверно, ибо приводит к таким ситуациям, как у Малфоев.       Ох, чет я разошёлся.       Волан-де-Морт что-то невразумительное прошипел на серпентарго мне в ответ, не переставая осматривать и ощупывать принесенные мной яйца. Судя по блеску глаз, мы его потеряли как минимум на пару минут, за время которых никто не смел побеспокоить Темного Лорда. Малфой же всем своим видом выказывал мне полное пренебрежение и с трудом удерживал на лице что-то отдаленно похожее на любезную улыбку, но общее выражение его физиономии так и просило кирпича.       — Действительно, невероятный успех для попрошайки и грязнокровки, — как бы невзначай бросил этот индюк, я же дернулся, как от пощечины. Но все же продолжал вежливо улыбаться и, следуя заведенным традициям, как идиот демонстрировал свой экземпляр договора. Умом я понимал, что это рассчитанная на ребенка провокация, однако понимание совершенно не мешало мне страстно желать перегрызть ублюдку горло. Нельзя. Не сейчас и не здесь, но после я обязательно отомщу всему роду Малфоев. О-о-о, моя месть будет сладка…       Представляя во всех подробностях то, как я буду мстить, я немного успокоился, и моя улыбка стала чуть менее натянутой. Ф-у-х, вроде совсем отпустило. Х-м, как-то слишком сильно и резко я реагирую на раздражители. Это «ж-ж-ж-ж» неспроста, а Морриган, как назло, вновь задремала в моем сознании и не может объяснить, что же со мной не так. Любит она поспать и бодрствует от силы два-три часа в сутки, говорит, энергии у нее слишком мало.       Еще раз быстро окинув взглядом торговый зал, принюхавшись и к магии, и к обычным запахам, я так ничего странного уловить и не смог, хотя в творившейся в лавке энергетической какофонии разобрать хоть что-то, по-моему, вообще невозможно.       — Лорд? — Я решил более не давать Малфою шанс на провокацию и рискнул обратиться к Волан-де-Морту, вырывая того из каких-то надмирных высей.       Темный лорд секунд тридцать простоял молча, буравя во мне дырку взглядом своих светло-карих глаз, но после словно очнулся и щелкнул пальцами. Мгновенно подле него появился домовик с подносом, на котором размещались три увесистых кошелька из красного бархата.       — За каждое дополнительное яйцо еще по двести пятьдесят галеонов сверх оговоренной суммы, — проговорил он, очередным щелчком пальцев вызывая свой экземпляр договора и демонстрируя его аналогичным со мной способом. Ничего странного в подобном нет, это традиционный ритуал закрытия сделки. — Для бонуса ваших заслуг еще недостаточно, но, думаю, наше последующее сотрудничество это исправит. Я все сказал.       Вторые печати на обоих экземплярах договоров засветились так же, как и первые; сие означало, что договор закрыт, но еще трое суток не будет позволять ни мне, ни заказчику нанести какой-либо вред другой стороне. Одновременно с этим не позволяя поведать кому-либо о предмете контракта в течение следующего года.       — В случае, если мне вновь понадобятся ваши услуги, вас оповестит этот артефакт, — Волан-де-Морт достал что-то небольшое, размером с монетку, и бросил мне, я рефлекторно выставил руку, чтобы поймать объект, но вовремя разглядел, что же это такое.       Я словно ошпаренный совершил прыжок с места назад на метра три и чуть не вышиб своей тушкой входную дверь. Будь я кошкой, точно бы зашипел, хотя волосы у меня и так встали дыбом. Там, откуда я только отпрыгнул, на пол упал небольшой деревянный кругляшек с выжженной на нем с обеих сторон Кельтской вязью, складывающуюся для меня в одно очень опасное контактное проклятье: «Серой Метки» — эдакой древнекельтской магической зажигательной гранаты. Я, затаив дыхание, наблюдал, как деревяшка, словно в замедленной съемке, отскакивает от пола и-и-и… ничего… она вновь упала на пол и укатилась куда-то под ближайшую полку, хотя если верить демонстрациям Морриган, которые она проводила для меня во сне, она должна была жахнуть, как неплохой фугас, и разбросать во все стороны бледно-серое пламя, которое с великим аппетитом жрет не материю, а саму магию. Страшное оружие против таких, как я, зависящих от магии существ.       Я бросил бешеный взгляд на задумчивого Тёмного лорда и откровенно не понимающего Малфоя и только сейчас заметил, что стою на четырех конечностях и, тихо рыча, скалю заметно удлинившиеся зубы.       Пробурчав что-то невразумительное, я быстро подобрал отброшенный в сторону контракт, свернул и засунул его вместе с кошельками себе в рукав, где те и исчезли. Проделал я это на пределе своих возможностей и быстренько слинял из столь негостеприимного места.       Ну его нахер, ебонтяя такого.       — Сумасшедший ублюдок, — пробурчал я себе под нос на кельтике, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. И чуть погодя продолжил, уже безбожно мешая английский и кельтский: — Да чтоб его Дамблдор залюбил, идиот, швыряться «Серой Меткой» в замкнутом помещении! Это ж каким отморозком надо быть!       Я так и продолжил тихо ругаться, постепенно успокаиваясь; тот факт, что «Серая метка» была сделана с ошибками и фонила совершенно иной магией, я как-то упустил…