Глава 6 Своды дворца встречают храбреца
12 марта 2017 г. в 06:49
При виде потрёпанного экипажа, из дворца слуги начали выскакивать. Женевьев часть из них их мигом на выручку своему кортежу и кучеру отрядила. Служанка голосистая из экипажа выбралась, обежала карету, да как всплеснёт руками, да как заверещит: «Ой, барышня — сундук пропал! Ай! Барышня! Сундук пропал!» А и впрямь, ремешки, удерживающие багаж на запятках, во время потасовки лопнули и верхний, самый главный сундук, соскользнул, и был потерян незнамо где.
— Книги?! — расстроилась Женевьев.
— Да нет, барышня, платья ваши новые!
— Ой! Да ну их! — вздохнула Женевьев с облегчением.
А тут как раз и помятый кортеж с кучером пожаловали и слуги, им на выручку отправленные, тоже воротились. Шум, гам, охи!..
А Жак де Леви стоит на подгибающихся ногах посреди всей этой суматохи, прямо как на ветру покачивается, и платочком носовым кровь с физиономии утирает.
— Ну, сударь, — говорит ему Женевьев, — и весело же вы поживаете в вашем славном городе Париже! Неужели у вас каждый день подобное безобразие происходит?
Граф де Келюс только вздохнул и промычал нечто нечленораздельное — он после контузии немного дар речи потерял.
— Сударь, — продолжает Женевьев, — не терзайте ваш платочек, прошу вас, пройдёмте во дворец и мы вам окажем помощь.
И граф как-то сразу позволил себя уговорить.
Конечно, потом вокруг графской особы во дворце суета ужасная поднялась: слуги по распоряжению Женевьев, вмиг доставили и воду горячую, и воду холодную, и лёд, и чистые льняные полотенца. Так что граф де Келюс мог чувствовать себя вполне польщённым.
Женевьев собственноручно оттёрла физиономию графа от крови и грязи. А потом открывает шкатулочку, достаёт бутылочку, и чистую тряпочку щедро поливает неким прозрачным снадобьем.
— Ну, сударь, — говорит, — держитесь! Щипать будет — ужас! Но зато жить будете, — это она сыронизировала так, — и кровь остановится!
А потом шлёп тряпочку на графский лоб, прямо на ссадину. Хорошо, хоть, о действии снадобья предупредила: граф подскочил и задохнулся, и показалось ему на миг, что у него из ушей пламя вырвется. Но кровь и впрямь унялась. А после Женевьев пластырь приготовила, изящным овалом вырезала и ссадину заклеила.
— Готово! — говорит. — Вам, сударь, полежать надо будет пару часов — контузия у вас. И позвольте узнать имя храбреца, который нас так выручил.
Граф встал, поклонился по всем правилам, и говорит:
— Жак де Леви граф де Келюс к вашим услугам. И мне в свою очередь позвольте поинтересоваться, как же имя той, что проявила ко мне, — и ссадину на лбу потрогал, — такое милосердие.
— Женевьев д’Англере де Ла Рош. — отвечает Женевьев. — Вы и ваши друзья нас из такой переделки вытащили, что можете рассчитывать на нашу вечную нижайшую признательность.
После этого граф ещё раз раскланялся и отбыть изволил.
Женевьев сразу после ухода графа случайно на стол кинула взгляд, где пузырьки да полотенца в беспорядке разбросаны были, и отражение своё вдруг увидала в миске с той самой водой, которой храбрецу графу рану промывали. Как в кровавое зеркало погляделась. Признавалась после Женевьев, что не по себе ей стало на миг. Вылила она собственноручно эту воду потихоньку на розовый куст в саду, чтобы от дурного предчувствия избавиться.
Потом Женевьев со слугами своими о нападении на карету решили молчать, и барону де Ла Рошу ничего об этом не говорить. Чтобы не волновать старичка понапрасну. И ещё, конечно, чтобы старичок этот, барон то есть, не так сильно бранился, а он на это мастак был. Так что все притихли и вели себя, как паиньки.
Но барон всё равно страшно негодовал и побушевал всласть. Понятное дело, расстроишься тут, когда волей-неволей придётся раскошеливаться, и новый придворный гардероб племяннице заказывать, взамен утерянного. Это ещё барон де Ла Рош про нападение не знал, иначе до утра всем нотации бы читал. В своём запале, однако, дядюшка опекун про барона Антрагэ вновь забыл упомянуть — очень предстоящими непредвиденными расходами был раздосадован.