Изысканно

      То было чудесное утро.       Лорд Волдеморт медленно направлялся к комнате, в которой держал его, смакуя каждый шаг, каждый вдох, каждое мгновение. Этот день войдет в историю, увековечится, как и сам Темный Лорд.       Волдеморт подавил рвущуюся наружу улыбку, не желая раньше времени выказывать радость своему человеческому хоркруксу. Укрывшись нерушимыми ментальными щитами, он сохранил за собой право единолично распоряжаться собственными эмоциями. Отныне Гарри Поттеру не было позволено разделять его редкие вспышки гнева или радости, как бывало раньше.       Нет. Единственным источником информации для его драгоценного гаранта бессмертия стало лишь то, что Темный Лорд сам решал ему рассказать.       …Лорд Волдеморт поймал его несколько месяцев назад.       Этого бы никогда не случилось, если бы не информация, предоставленная преданным Северусом. Волдеморт схватил его в ночь, когда он покидал дом своих родственников, за несколько дней до совершеннолетия Мальчика-Который-Выжил.       Семь Поттеров, и только один настоящий.       У Гарри всегда было слишком мягкое сердце для ужасов войны. В ту ночь он использовал обезоруживающие чары — единственный поборник, который даже в миг неистовой погони, угрожающей его жизни, отказывался убивать.       Решение Ордена приставить к настоящему Гарри Поттеру этого никчемного полукровку стало их самой большой ошибкой, о которой они будут жалеть до конца своих жизней. Гарри оказался не прикрепленным к сидению, и Лорд Волдеморт поймал его в свободном падении.       После война продолжала бушевать, но этот день отпечатался в истории закатом Светлой стороны. Со смертью Альбуса Дамблдора и захватом Гарри Поттера их боевой дух истаивал день за днем.       Они знали, что Гарри Поттер у него. При каждом столкновении с Орденом Феникса он давал ясно это понять.       Он зачаровывал голубей, чтобы те несли песни криков Гарри Поттера и заполоняли ими поле битвы. Он оставлял им в не бьющихся склянках воспоминания о коленопреклоненном Гарри, умоляющем, умоляющем, умоляющем отпустить его, пощадить его друзей, пожалуйста.       Однажды маленькая подружка Гарри — грязнокровка — заявила, выкрикивая слова из-под града заклинаний, за секунду до того, как портключ перенес ее и других в безопасное место:       «Он убьет тебя! Он сам сказал, что сделает это! Гарри Поттер станет твоей погибелью!»       …Что привело к весьма занимательному вечеру с его милым хоркруксом.       На следующее утро Лорд Волдеморт убедился, что Гермиона Грейнджер получила письмо. Это был крайне длинный пергамент, на котором снова, и снова, и снова повторялась одна и та же фраза «Я не должен лгать», написанная знакомыми каракулями и кровью. Ближе к концу свитка надписи были уже не читаемы: бумага пропиталась так сильно, что стала беспримесно алой.       Да, Волдеморт удостоверился, чтобы они знали, где находится Гарри… и что Избранный очень даже жив.       Темный Лорд донельзя тщательно спрятал и защитил все свои хоркруксы, и Гарри Поттер, его человеческая ошибка, не избежал той же участи. Он держал его в комнате, созданной специально для него — в неприступном пространстве. Лорд Волдеморт единственный знал, где оно находится. Даже Гарри, заточенный внутри, не ведал, что его заключили в самых бездонных, самых потаенных глубинах Тайной Комнаты. Место, куда мог войти только Наследник Слизерина.       В конце концов, именно Хогвартс был его настоящим домом.       Волдеморт был жесток не всегда. Он сделал вечное пристанище своего хоркрукса более чем комфортным. Когда Гарри Поттер не буйствовал или свирепствовал, он становился самым изнеженным узником, каких ему доводилось видеть.       Правда, он не бунтовал уже довольно долго. Сейчас их встречи проходили относительно… радушно.       Хотя начинали они иначе.       Не в силах причинить себе какой-либо физический вред из-за принудительно наложенных Волдемортом заклинаний, Гарри изо всех сил старался и пытался любыми способами сбежать. Лишенный своей палочки, он боролся собственным телом: царапался, бился, кричал. Эти вспышки всегда приводили к проклятию Круциатус и к совершенно иной разновидности криков, предпочитаемой Волдемортом куда больше.       Недели излишней эмоциональной строптивости уступили место другому способу сопротивления. Какое-то время Гарри пытался действовать совершенно противоположным образом. Когда Волдеморт приходил, Гарри становился безразличным, отчужденным. Он игнорировал вопросы Темного Лорда и не смотрел на него, уставившись в потолок.       Этот этап длился недолго. Попытки Гарри отрешиться были в лучшем случае ничтожными; Волдеморту требовалось произнести лишь пару ключевых слов, таких как Рон, и Гермиона, и Джиневра, и он снова с бьющей в висках кровью принимался кричать, размахивать кулаками… и они возвращались туда, откуда начали.       Недавно Гарри предпринял новую тактику.       Он начал вести себя мило.       Вместо того, чтобы требовать информацию или кидаться оскорблениями, что обычно приводило к боли, Гарри задавал своему узурпатору вопросы, абсолютно не связанные с войной.       «Какой у тебя был любимый предмет в школе? Ты хотя бы раз играл в Квиддич? Каково было работать в Боргин и Беркс?»       Обычно это были безобидные вопросы, и Волдеморт не противился на них отвечать. В конце концов, хорошее поведение необходимо поощрять. И когда Гарри был спокоен и в меру любопытен, он потворствовал ему и его незначительным расспросам.       Со времен вопросы становились более личными.       «Какая музыка тебе нравится?»       «…Классическая. В исполнении магглов. — Признание, которого он никогда бы не сделал, не будь уверен, что носитель его души вовек не увидит солнечного света. — Ты знаком с Александром Глазуновым?»       «Нет. — Пауза. — Но хотел бы».       Волдеморт потакал ему.       Возможно, мальчишка думал, что умело обводит его вокруг пальца своими речами и осторожными словами, но у Волдеморта было одно неоспоримое преимущество: он всё видел в его глазах. И более того, Гарри знал, что Лорд знает о его намерениях, но не придавал этому значения.       Гарри Поттер пришел к выводу, что, возможно, всё это время был не прав, что инструкции Дамблдора по свержению Темного Лорда были с определенной целью изначально расплывчатыми и неясными.       Может, думал Гарри, может он не должен пытаться убить его.       Может, он должен показать ему любовь.       Ведь Темный Лорд ничего не знал об этой силе, а насилие ни к чему бы не привело. Гарри Поттер, в своей отчаянной попытке сражаться любыми способами, выбрал такую неортодоксальную стратегию. Он полагал, что сможет научить Лорда Волдеморта, монстра во плоти, никогда не проявлявшего искреннюю привязанность в юности… любить.       Однажды, в самый отчаянный момент, он спросил:       «Ты когда-нибудь был с кем-то?»       А мгновением позже, осознав странный и смутный посыл вопроса, сказал:       «Ты когда-нибудь любил?»       Вопрос, над которым Лорд Волдеморт, никогда не засорявший голову подобным мусором, лишь безжалостно посмеялся.       «Нет, — было ему беспрекословным, предсказуемым ответом. — Я никогда не любил».       «Ох».       Нечто покоробило его в этой красноречивой реплике, сказанной больше не словами, но выражением лица. Оно выказывало лишь подлинную скорбь, голос был преисполнен сочувствия.       «Знаешь, это приятно. Любить кого-то и быть любимым в ответ».       По крайне мере, он не был настолько глуп, чтобы начать извиняться, но ему и не требовалось. Всё читалось в его глазах: в этих отвратительных, цвета убивающего проклятья глазах, своей неземной яркостью напоминающих лишь о смерти.       Жалость.       Гарри Поттер по-настоящему жалел Лорда Волдеморта.       Темный Лорд никогда и ничего не ненавидел так сильно, как этот направленный на него взгляд. Он не желал и не хотел жалости от кого-либо; он был самым могущественным волшебником всех времен. Как этот мальчишка всё еще смел сочувствовать Лорду Волдеморту? Давно минули те дни, когда он мог противиться ему на холодном министерском полу под защитой старого дурака, свято верившего, что любовь способна превозмочь всё. Альбус Дамблдор был мертв, мир отныне принадлежал ему, и именно Гарри Поттер теперь нуждался в жалости.       Не он.       …Лорд Волдеморт спрятал подступающую ярость за маской холодного презрения. Гарри был ужасен в ментальных науках, однако Темный Лорд слыл мастером. Гарри не представлял, каких демонов пробудил своими словами, своим сочувствием.       Пока что.       Лорд Волдеморт понимал, что такой проступок требует куда большего наказания, чем обычная воспитательная мера проклятиями. Он хотел усыпить бдительность своего человеческого хоркрукса, позволить ему думать, что он действительно завоевывает доверие и привязанность Того-Кого-Нельзя-Называть.       Позволить ему поверить.       Темный Лорд с особой деликатностью и изысканностью научит Гарри Поттера — столь доверчивого, столь глупого — вести себя правильно, возродив его идеалистические надежды, а после безжалостно растоптав красивые мечты.       Он разобьет Избранного вдребезги, как стекло.       Хотя она была почти восхитительна, эта преданность Гарри смехотворной цели научить Волдеморта любить. Он заставлял себя не спрашивать о благополучии своих друзей или о событиях на войне, хотя отчаянно желал. Гарри спокойно улыбался, уделяя внимание только Волдеморту и его интересам.       Гарри пытался медленно покорить сердце Темного Лорда.       Будь на его месте кто-то другой, это, возможно, сработало бы. Гарри Поттер был харизматичным, даже очаровательным. Он вырос в привлекательного молодого человека, несмотря на скрывающие гипнотизирующие глаза очки и растрепанные, непослушные волосы.       Гарри можно было с легкость поддаться… но Темный Лорд не любил.       Волдеморт замешкался перед входом в комнату Гарри, окруженную чарами, которые лишь он мог преодолеть. Волдеморт видел сквозь защиту, а Гарри нет. Он долгое мгновение наблюдал за ним, не подозревающим, что в нескольких шагах стоит хозяин и непредумышленно его изучает.       Гарри сидел в кресле, лицо наполовину залито светом настольной лампы. По радио, которое пару недель назад принес Волдеморт, играл Александр Глазунов: Струнный квартет номер 7 в до мажоре. Одна из любимейших композиций Тома Ридлла еще со времен приюта, когда тот прятался от никчемности и одиночества в скрипичных нотах и симфонических рапсодиях, искренне веря, что музыка — единственная магия на земле…       Слушая музыку, Гарри читал книгу по Темным Искусствам, что делал довольно часто в последнее время. Просто еще одна тактика снискания привязанности своего смертельного врага.       Как… безупречно.       Волдеморт снова почти улыбнулся. Интересно, заметит ли Гарри скрывающие чары на его коже и одежде. Скорее всего, нет. Гарри зачастую видел только то, что хотел видеть, научившись не думать о войне, страданиях и смертях, которые, он знал, бушевали за пределами его заключения.       Он сосредоточился на своей первостепенной задаче:       Любви.       Волдеморт переступил через порог.