Защищая твою любовь (Fighting For Your Love)

«Колокольчик, - красиво очерченные губы улыбаются ласково и чуть снисходительно. – Заливаешься так беззаботно, – видать, в кои-то веки он сказал что-то не только умное, но ещё и смешное». Переливы звонкого смеха дрожат и отдаются в каждой клеточке высокой стройной фигуры, надежно скрытой от посторонних глаз густой прохладной тенью мощного раскидистого дерева и пахучим кустарником, растущим вдоль аллеи. «Какая счастливая ты сегодня. Выглядишь чудесно. И почему я раньше не обращала на это внимания?» Ясные глаза с длинными ресницами – лазурные, как небесная даль в разгар лета. Длинные золотистые, подобно пойманным солнечным лучам, волосы. Мягкие розовые губы светятся лучезарной улыбкой. «Мне ли не знать, как они щедры на поцелуи», - ласковую снисходительность на мгновение приглушает чуть заметная усмешка. Светлая шелковистая кожа – настолько удивительно тонкая, что можно разглядеть трогательно просвечивающие голубоватые венки. Чувствительность по-детски хрупкой шеи известна наблюдательнице тоже не понаслышке. Взгляд с нежностью ласкает милые ушки звонкоголосого создания, струится по ключицам и худеньким плечам с незаметными родинками, запутывается в оживленной жестикуляции непоседливых пальцев и с мучительной медлительностью стекает по тонкой талии к женственно округляющимся бедрам. В этой манящей женственности еще полно детскости, волнующей, притягательной, запретной. Крохотное местечко на внутренней стороне бедра, найденное ею почти случайно. «А он знает о твоем маленьком секрете?» Ей знаком сладострастный трепет, вызванный легким прикосновением языка – самого кончика – или пульсирующим жаром губ, прижатых к потаенному пятачку нежнейшей кожи. «С ним ты тоже дрожишь от удовольствия и умоляешь о продолжении?» «В его объятиях ты чувствуешь себя такой же драгоценной и желанной, как в моих?» «Он способен относиться к тебе бережней, чем я?» Хмурая складка морщит гладкий лоб. Несмотря на наметившийся прогресс в отношениях этой пары, вряд ли на все эти вопросы ответом станет уверенное «Да». «И всё же… ты выбираешь только его, снова и снова в течение многих лет. Почему? Что в нём такого особенного, что ты даришь ему себя всецело и без остатка?» … В прохладном тенистом полусумраке вязнет тяжелый вздох, и русоволосая девушка откидывается на толстый ствол дерева, растущего у неё за спиной. Похоже, с беззаботностью этого дня придется попрощаться. Она просидела здесь уже довольно долго, наслаждаясь чудесным днем, наполненным теплым солнечным светом, умиротворяющим шелестом листвы, синим небом и легкими ласками своего любимого ветра. И настроение было под стать: спокойное, безмятежное… пока сине-зелёный взгляд не споткнулся о парочку, идущую по аллее рука об руку. Привлекательный черноволосый, с пронизывающими темно-синими глазами молодой человек и его возлюбленная, очаровательная девушка с сияющими глазами цвета небесной дали в разгар лета и подобными пойманным солнечным лучам золотистыми локонами, собранными в два забавных шарика-оданго – они вдвоем отлично смотрятся вместе, даже ей приходится признать это. Неприкрытая ирония насмешницы-судьбы. Ну почему этим двоим обязательно располагаться именно здесь, чтобы отдохнуть и понежничать? Парк раскинулся на добрые пару квадратных миль, неужели нельзя выбрать для этого какое-нибудь другое место? Проходит всего несколько минут с момента их появления, а русоволосая наблюдательница уже почти ненавидит свое уютное прибежище. Она старается, изо всех сил старается не замечать милующуюся пару, пытаясь сосредоточенно погрузиться в спокойствие, дарованное природой в щедром изобилии, но до неё долетают обрывки фраз и переливы звонкого смеха, и девушке хочется заткнуть уши пальцами. Не слышать очевидной радости в знакомом тонком голосе, не замечать на очаровательном юном личике неприкрытое счастье от близости любимого парня. В густой тени тонет ещё один вздох, то ли раздражения, то ли досады, и затылок с коротко стриженными волосами гулко встречается с твердой шишковатой корой. В шелест зеленых крон вплетается затейливое шипящее ругательство, и темноволосому парню достается горящий злобой взгляд. Тот, конечно, даже не догадывается об этом, шепчет что-то на ухо своей златовласой спутнице, и знойную тишину разбивает милое хихиканье. У девушки колет в груди, колет больно и непонятно. Затылок тоже ноет, любовно взращивая неминуемую шишку, но в сердце болезненным эхом мечется отзвук родного голоса. Она скучает по этому голосу, смеху и сиянию небесно-голубых глаз, скучает по худеньким плечам с невидимыми родинками и тонким голубоватым венкам под полупрозрачной кожей. Скучает мрачно и бессильно. А эти двое её совсем не щадят. … «Совесть имейте, хватит целоваться! Это общественный парк, между прочим. Тут дети ходят! Постеснялись бы. …Эй, я всё ещё тут, если что. Избавьте меня от этого зрелища. Ну хватит уже, вот присосался, хуже пиявки. А еще взрослый человек, называется. Верю я, верю, что ты её любишь, только перестаньте. Это просто непристойно, в конце концов». А на задворках обоснованного возмущения теплится другая, более эгоистичная мысль: «Вот чурбан, столько лет с ней встречается, и до сих пор не выяснил, какие поцелуи ей нравятся». Лично она даже сейчас как наяву помнит, от каких поцелуев у обладательницы золотистых оданго слабеют колени, и пульсирует жаркая кровь в губах. Девушка закрывает глаза, ветер раздувает её светлые короткие пряди, и на губах проступает почти невидимая улыбка. Сгрести Усаги в охапку. Прижать её, по-девичьи худенькую, к себе. Склониться к лицу, пылающему смущенным румянцем, и поцеловать нежные губы – горячо, сладко, властно. Затрепещут темные ресницы, закроются лазурные глаза. Поцелуй поглотит обеих, время и пространство перестанут иметь значение, и лишь одно останется важным – хрипловатое, чуть с нажимом «Ты моя». Именно от таких поцелуев Оданго теряет голову и забывает обо всем на свете, Харука знает точно. Но будущий принц далек от подобного проявления чувств. Слишком крепок его панцирь самообладания и самоуважения для таких головокружительных выходок. Он любит свою девочку, как умеет, спокойной, долгой и ровной любовью. Хуже всего, на взгляд Харуки, то, что юной принцессе это, похоже, нравится. «Убери от неё руки, Мамору, не беси меня». «Ты моя. Моя. Моя», - гулко стучит кровь в ушах. Харука отказывается ставить вопросительный знак в конце этой собственнической мысли. У неё есть Мичиру, которую она очень любит, но назойливый стук в ушах отказывается сменить пластинку. Она не так уж часто видит Усаги с Мамору, но сегодня это зрелище её раздражает, и это просто абсурдно, если вспомнить, что всё началось именно ради их воссоединения. Дожили, теперь её беспокоит то, как Оданго реагирует на слова, прикосновения и поцелуи своего парня. Харука пытается убедить себя, что это всего лишь зависть, черная, густая и горькая, как переваренный кофе. Усаги к ним больше не приходит. Ну да, теперь она всецело занята своими отношениями с Его будущим Высочеством. Но если бы она вернулась, если бы вдруг решила прийти снова… Мягкое тепло разливается по всему телу Харуки, жарко клубится в низу живота. О да, они бы нашли, чем заняться!.. Красивые губы трогает чувственная усмешка. Ласковый жар просачивается в сердце, издерганное раздражением, и остается там, свернувшись комочком пушистой нежности. От мысли, что эта малышка может прийти к ним, чтобы остаться, внутри что-то сладко замирает. Харука не понимает. Её сердце заходится от радости при мысли о близости смешливой Оданго. Как неожиданно. А за радостью вдруг следует укол, болючий, резкий, нежданный. Счастливо улыбающаяся Усаги тянется поцеловать Мамору – сама! – а воин ветра смотрит в сторону всё то время, что этот поцелуй длится. Она не хочет его видеть. «Всё-таки я никак не могу понять, что ты нашла в нём такого особенного, за что любишь его так сильно. Боюсь, я никогда этого не пойму, Оданго». Харука с непонятной грустью любуется нежным румянцем на щеках девчонки-колокольчика. Сколько времени они провели вместе, а это сияние всегда принадлежит только Мамору Чиба. Некстати, нелепо и беспричинно ей на мгновение хочется, чтобы Усаги сияла так же светло, глядя на неё. Именно на неё. Хотя бы однажды. … – Ревнуешь? – раздается негромкий мелодичный голос у неё за спиной, и Харука невольно вздрагивает от неожиданности. Утонченно красивая девушка грациозно опускается на траву рядом с ней. – А? – воин ветра слишком глубоко нырнула в свои наблюдения, чтобы осмыслить заданный вопрос. Она не ожидала, что в парке её найдут, поэтому и на разговоры не настраивалась. – Да так, не важно, - отступаясь от своих слов, шепчет в сторону Мичиру. И уже громче добавляет: - Он так любит Усаги-тян... Крохотная упрямая морщинка пересекает лоб блондинки. Харука предпочла бы этого не слышать, однако торопится согласиться: – Похоже на то. И только тонкий слух Мичиру распознает скептическую нотку в её словах. Короткий взгляд украдкой. Солнцезащитные очки надежно скрывают изумрудные глаза, но Мичиру им не провести – она точно знает, что приковывало внимание светловолосой упрямицы до её появления. Спрашивать бесполезно – в последнее время Харуку понять сложно. Будто в родное, до кончиков пальцев знакомое тело вселилась чья-то чуждая, молчаливо-задумчивая душа. Бывает, Харука очнется от мыслей, стряхнет наваждение, улыбнется ей, а взгляд ещё полон далеких грез о чем-то – ком-то – несбыточном. И Мичиру считает-отсчитывает те несколько коротких мгновений, пока любимая принадлежит не только ей. Эти горьковатые моменты вызывают в морской красавице зыбкую тревогу. Иногда ей хочется притвориться, что она ничего не замечает и ни о чем не догадывается. Но это подошло бы Харуке – вот уж кто совершенно не разбирается в тонких хитросплетениях человеческих отношений. А она… «Как говорит Харука, я слишком проницательна для своего же блага», - и не понятно, чего в мимолетной улыбке больше: нежности или грустного смирения. Да и о чем тут гадать? Для неё происходящее очевидно. Её Хару, любимая, бесценная, влюбляется в их принцессу, а ей, Мичиру, остается только смотреть… и ждать. Внутри сильна уверенность, что это пройдет. Увлечения Харуки всегда проходят. Просто на этот раз требуется чуть больше времени и терпения… чем обычно. Однако будь у Мичиру возможность повернуть время вспять, она бы многое изменила. Все эти полувстречи-полусвидания в домике на побережье, веселые, сладострастные, наполненные душевным теплом и доверием юного сердца… Мичиру уже не уверена в том, что стоило начинать эти сложные меж-любовные отношения. Похоже, пришло время платить за свою беспечность и безграничную веру в нерушимость их с Харукой уз. В глубине души Мичиру молит небеса о том, чтобы цена не оказалась чересчур высокой. Она готова отдать всё, но только не любовь Харуки. … – Как думаешь, он знает? – скрипачка сдувает со лба волнистую челку. – Ты серьезно? – Харука снимает очки, словно они мешают разглядеть то, что кроется за небрежным вопросом, и удивленно вглядывается в черты лица подруги. На лице Мичиру – безмятежное спокойствие и невесомая улыбка, и взметнувшееся было волнение Харуки укладывается спать дальше. – Думаю, нет. Сине-зелёный взгляд помимо воли скользит в сторону очевидно счастливой пары неподалеку, и Харука поджимает губы, а затем тихо признает: – Надеюсь, что нет. Не сговариваясь, они поднимаются на ноги и, переглянувшись, улыбаются этой одновременности. – Ну что, домой? – спрашивает Харука, с привычной нежностью обнимая Мичиру за талию, и целуя свою возлюбленную в лоб. Скрипачка доверчиво склоняет голову на грудь подруги, на её губах играет мечтательная улыбка. – Может быть, лучше съездим на побережье? Я скучаю по своей стихии. К тому же, мне бы хотелось провести остаток дня с тобой. Теплая ладонь скользит по щеке Мичиру, и губы греет поцелуй Харуки. – Всё, что пожелаешь, любовь моя, - низковатый голос пронизан ласковой заботливостью. – Кстати, мы можем взять с собой еду и устроить пикник на берегу. Ты же это любишь. Лицо скрипачки озаряется радостной благодарной улыбкой. – Замечательная идея, Харука! К тому же, много еды брать не придется, ведь Усаги-тян с нами не едет. У неё сейчас явно есть человек поважнее. Подобно морской волне, Мичиру выскальзывает из объятий любимой и, послав игривый воздушный поцелуй, мчится к желтой спортивной машине, которую приметила на парковке у входа в парк. Харука улыбается ребячеству подруги и решает догнать её во что бы то ни стало. Маленькая фора Мичиру не повредит, убеждает себя блондинка, когда, не удержавшись, оборачивается, чтобы ещё раз, напоследок взглянуть на очаровательную, заливисто смеющуюся девушку с золотистыми оданго. – «Человек поважнее», говоришь? – тоскливый вздох вырывается у воина ветра против воли. – Это ты так думаешь…

~ * ~ o ~ * ~