Защищая твою любовь (Fighting For Your Love)

От автора: Почему-то с переводами получается такая же загадочная штука, как с написанием глав этой истории - они разрастаются и становятся чересчур длинными :) Так что, пожалуй, буду разбивать их на куски удобоваримой длины, чтобы не заставлять ждать себя слишком долго. Надеюсь, не запутаетесь, что к чему :)

~ * Часть 1 * ~

Дни, словно издеваясь, тянулись подобно утомленным солнцем черепахам преклонного возраста. Усаги терялась в догадках, снова и снова прокручивая в памяти слова Харуки, её многозначительную улыбку, хитро поблескивающие глаза, тепло её пальцев. Одного этого хватило бы, чтобы прийти в смятение, а тут ещё и мелодичный смех Мичиру не шел из головы. Хотела бы она знать, чего ждать от этой необыкновенной пары. Интуиция подсказывала, что ужин вряд ли будет обычным, учитывая все те многообещающие знаки внимания, но… «Извращенка ты, Уса! Сама-то хоть понимаешь, чего ждешь? Поумерь свой пыл. Ты живешь в реальном мире, так что перестань фантазировать!» – возмущался её внутренний голос. И она честно старалась перестать. Но… Щеки то и дело вспыхивали от красочных, не вполне пристойных картинок, которые рисовало ей воображение, и было стыдно. За приятное легкое возбуждение, которое они вызывали. За едва признаваемое желание попробовать. За тень надежды, что ужин дома у приветливой пары выльется в нечто запоминающееся. Как она корила и ругала себя за все эти мысли! Но, когда принцесса звонила Харуке с Мичиру домой, чтобы узнать, остается ли их приглашение в силе, у неё дрожали руки. Бесконечные вопросы и ожидания, желания и страхи метались в голове вспугнутой стаей; холодели тонкие пальцы, и в горле спирало дыхание от испуга за собственную смелость. Усаги, и без того мечтательная и рассеянно-неуклюжая, теперь витала в облаках почти постоянно. И лишь по вечерам, когда домой возвращался Мамору, она отбрасывала посторонние мысли и тянулась – как щенок к любимому хозяину – всей душой тянулась к своему возлюбленному. Она надеялась, что он наконец найдет время и обратит на неё внимание; надеялась, что своей пылкой лаской ей удастся воскресить былые страсть и нежность. Они уже пару лет жили вместе, благополучно пережив изумление и прохладцу её родителей. Те никак не ожидали, что их любимица дочка станет жить с молодым человеком под одной крышей без положенного в таких случаях кольца. Впрочем, Мамору своим серьезным и ответственным подходом к жизни заслужил их доверие; счастье, сияющее в глазах Усаги, успокоило полные тревоги родительские сердца, а время сгладило оставшиеся шероховатости. Но с некоторых пор принцесса стала часто ловить себя на мысли, что время прошлось не только по ненужным острым углам, но и по их чувствам с Мамору. Сначала из их свиданий ушла страсть, потом – когда они уже какое-то время жили вместе – потускнел восторг от новой, запретно-взрослой жизни; постепенно дни превратились в повседневную рутину, и широкая радостная улыбка, которую так любили все, кто знал Усаги, освещала её лицо всё реже и реже. Её избранник заверял, что любит её как раньше, но со временем его объятия стали сухими, а поцелуи – безвкусными. И девушка всё чаще чувствовала, что его утомляет даже само её присутствие, хоть Мамору и настаивал, что его усталость вызвана исключительно работой. Впрочем, доля правды в его словах всё же была. Мамору не так давно повысили, и он усердно трудился, чтобы освоиться в новой должности и оправдать ожидания руководства. Долгие служебные совещания, сверхурочная работа в офисе и жесткий цейтнот стали постоянными спутниками мужчины, и у него совершенно не оставалось ни времени, ни сил на свою милую Усаги. И хоть, по логике, такое положение вещей должно было его огорчать, он испытывал лишь необъяснимое облегчение. Мамору убеждал себя, что это просто такой период, и что все пары сталкиваются с подобными проблемами. Он говорил себе, что со временем всё наладится, даже не отдавая себе отчета в том, что он понятия не имел, что и как должно наладиться. … По пути домой Мамору мучительно обдумывал, как сказать Усаги о встрече, запланированной на вечер пятницы. Будь это обычный деловой ужин, его совесть была бы чиста, да и Усако бы не возражала. Но тут собирались его старые друзья, и молодому человеку предстояло объяснить своей любимой, почему, когда у них, наконец-то, есть возможность провести время вдвоем, он предпочитает встретиться с друзьями. Пока что придуманные им аргументы звучали не очень убедительно. Морщась от досады, Мамору представлял, как разозлится девушка, и придумывал, как побыстрее её успокоить. Он думал о том времени, когда они считали минуты до очередного свидания и не могли надышаться друг другом, и гадал, куда всё это делось теперь. «Где наша любовь сейчас? Куда ушла страсть? Когда исчезла нежность?» Нет, он не возненавидел Усаги и не мечтал от неё избавиться. Это подразумевало бы хоть какой-то всплеск эмоций. У него же внутри был полный штиль. Он просто перестал замечать ту, без которой когда-то не представлял себе жизни. Он наизусть знал её причуды и капризы, и его уже ничто не удивляло. С Усаги было удобно, привычно и знакомо – как в разношенных домашних тапочках. Всё было известно наперед, и необходимость напрягаться ради отношений незаметно исчезла где-то на полпути. … – Мамо-тян, ты вернулся! – златовласка с радостным восклицанием бросилась ему на шею и с любовью потерлась щекой о его грудь. Мамору едва заметно поморщился, и ему тут же стало стыдно. Прежде ласковость Усаги казалась ему трогательной и очаровательной, и от подобных проявлений любви у него всегда становилось теплей на душе. А сейчас он морщится… Не хотелось этого признавать даже перед самим собой, но многое из того, что раньше он в ней любил, теперь стало его раздражать. Помедлив, он обнял Усаги в ответ и привычно чмокнул её в макушку. От её волос пахло чем-то сладким. Знакомый, родной запах, неотделимый от образа задорной жизнерадостной девчонки. В груди поднялась волна мимолетной нежности, и Мамору ласково погладил Усаги по голове. – Привет, зайка. Девушка просияла от нежности в его голосе. Лазурь её глаз осветилась счастливой улыбкой, и мужчина невольно улыбнулся в ответ. Лучезарная улыбка Усаги всегда придавала ему сил, а задор и жизнелюбие рассеивали его даже самое мрачное расположение духа и дарили надежду на лучшее. Усаги всегда ждала его, приветливая, радостная, любящая, и он был очень благодарен ей – за уютный дом, за горячий ужин, ждавший его прихода, за её заботу и ласку. Он не мог бы желать большего, если бы этого было достаточно… … За ужином Усаги засыпала его вопросами о делах на работе, рассказывала о том, как она провела день, кого видела, что было в университете, делилась своими мыслями и впечатлениями. Погруженный в свои мысли, Мамору кивал, не вслушиваясь в её щебетание, или отвечал односложно и неохотно. А потом они сидели перед телевизором, и рука Усаги, как ласковый зверёк, пробралась к нему под рубашку. С хитрой улыбкой девушка погладила грудь и плечи любимого и спустилась ниже, явно намереваясь направить вечер в романтическое русло. Однако Мамору бережно, но решительно убрал её руку и, поцеловав ладошку, крепко сжал в своей руке. – Прости, милая, я очень устал. Давай просто посмотрим телевизор сегодня? Он поцеловал Усаги в висок и, обняв её за плечи, крепче прижал к себе. – Конечно, Мамо-тян. Ты так стараешься… работаешь просто на износ. Они правильно сделали, что повысили тебя, – ласковый голос девушки был окрашен понимающей улыбкой. Усаги, как могла, сдерживала разочарование и обиду, но глаз не поднимала, боясь выдать себя взглядом. – Тогда, может быть, ляжем сегодня пораньше? Чтобы до завтра ты набрался побольше сил. – Спасибо, зай. Ты у меня лучшая. Привычные, навязшие на зубах слова. Привычный признательный поцелуй в золотистую макушку. Мамору не понимал сам себя. В постели с Усаги ему было хорошо. Скучновато немного – с тех пор, когда новизна близости с любимой потеряла свою остроту, а попытки разнообразить постельную жизнь не встретили особого восторга со стороны застенчивой Усаги – но всё же вполне приятно. Юное податливое тело, нежная кожа, пылкая реакция на его прикосновения… всё это доставляло ему удовольствие, да, просто… Всё упиралось в это «просто». Просто устал. Просто остыл. Просто он её больше не хочет. И поэтому Мамору в глубине души радовался долгим производственным совещаниям и предстоящим командировкам. Он не мог смотреть в небесные глаза Усаги, с такой преданностью и надеждой выглядывающих, выискивающих в нем любовь. А сейчас эти глаза наполнялись слезами, несмотря на отчаянные усилия девушки сохранить самообладание. Усаги думала о том, что ей, наверное, уже пора было привыкнуть к этому. В объятии Мамору могло бы быть больше тепла, а в коротком отрешенном поцелуе – нежности. Женскую интуицию не обманешь, и привычку никогда не удастся выдать за любовь. Без чувства любая ласка – всего лишь контакт кожи с кожей. Волшебства нет. Непонятно, зачем она до сих пор раз за разом пытается. Тянется ладошками, губами, душой… а Мамору, её любимый Мамо-тян останавливает её руки, отворачивается от губ, игнорирует её искренние порывы. Конечно, он устал, Усаги всё понимала. У её любимого появилась очень сложная работа, так что удивляться тут нечему. Но горький комок в горле не желал рассасываться, сколько бы девушка себя ни уговаривала. Просто усталость. Безразличие вчера. Равнодушие сегодня. А завтра… Завтра, отстраненно подумала Усаги, Мамо-тян тоже будет уставшим. Завтра она не будет даже пытаться. Просто обнимет его и накормит ужином. А внутри что-то кольнет, когда она почувствует его молчаливую признательность. За то, что не лезет. За то, что не требует любви. Ни физической, ни эмоциональной. Кажется, в последнее время она понимала слишком много, как бы сильно ей ни хотелось оставаться в благословенном неведении и искренне верить, что прикрытое королевским воспитанием безразличие Мамору исчезнет, как только уменьшится количество его работы. Златовласка с грустью думала о том, что фильм закончится, и они пойдут спать, но даже в постели останутся далекими и чужими. Усаги знает, как прогнется кровать под тяжестью сильного тела. Мамору привычно отвернется от неё и, после безэмоционального «Спокойной ночи», быстро заснет. А она будет долго, осторожно гладить его неясный силуэт взглядом, и его – Мамо-тяна – родной, любимый запах будет звать её из темноты. Так близко, только протяни руку. Но она не протянет, не коснется. Ей больше не хочется слышать его сонно-раздраженное «Спи, Усако». Те ночи, когда Мамору прижимал её к груди или просыпался с обеспокоенным «Зайка, что случилось?», стоило ей подняться с постели, уже остались в прошлом. А она так любила засыпать, когда он с нежностью целовал её в макушку. Иногда Усаги думает, что сейчас ей даже этого было бы достаточно… … Двое смотрели в голубой экран, даже не видя, что там происходило, и время тянулось безжалостно медленно. Наконец, Мамору не выдержал. Невысказанные слова толпились на языке, и невидимо подталкивали молодого мужчину к неизбежному диалогу. – Усако, мне нужно сказать тебе кое-что, – он отстранил златовласку и, выпрямившись, повернулся к ней лицом. – Надеюсь, ты воспримешь это спокойно и отнесешься к моим словам с пониманием. Усаги обмерла от страха, внутри всё похолодело. Серьёзность Мамору и угрюмая морщинка между бровей подсказывали девушке, что разговор будет не из легких, и она предположила худшее. Видимо, все эти недели, когда он ходил отчужденный и мрачный, все эти ночи, что они провели порознь, когда Мамору задерживался в офисе допоздна, он обдумывал, как сказать ей о том, что… «Всё кончено?» У неё в голове не укладывалось, что её любимый, бесценный, самый-самый лучший на свете Мамо-тян способен на такой жестокий поступок; Усаги думала, что происходящее – всего лишь трудный период, и в один прекрасный день он пройдет, и в их маленькой семье воцарятся любовь и гармония. Усаги не могла даже представить себе будущее, в котором нет Мамору Чиба. Невероятным усилием воли ей удалось взять себя в руки, растянуть онемевшие губы в мягкой улыбке и ободряюще сжать холодные от волнения руки любимого в своих ладонях. Усаги не хотела остаться в памяти Мамо-тяна жалкой истеричкой, захлебывающейся слезами. Она выдержит этот разговор, чего бы ей это ни стоило. Точно, а потом пойдет и лишит себя жизни, потому что такая жизнь, без Мамору, ей не нужна. – Конечно, Мамо-тян, – у неё даже не дрожал голос. Небесно-голубой взгляд лучился вниманием и лаской. – Что случилось? Ты можешь рассказать мне всё-всё, я уверена, мы справимся, вместе что-нибудь придумаем. Мамору тяжело вздохнул и, вытащив руку из плена девичьих ладошек, нервно провел по коротким тёмным волосам. Смотреть в обычно доверчивые, а сейчас полные тревоги глаза Усаги было невыносимо. – Я знаю, что в последнее время нам практически не удается провести время вместе, и тебе без меня, наверное, очень одиноко дома, но… у меня на вечер пятницы назначена встреча, и я должен… точнее, хочу туда пойти. Встретив внимательный взгляд, явно ждущий продолжения, Мамору отвел взгляд и через силу добавил: – Это не связано с работой. Давние друзья предложили встретиться и пропустить по стаканчику, так что я даже предположить не могу, сколько времени это займет. Боже, всего лишь какая-то встреча! У Усаги отлегло от сердца, и она с вздохом облегчения прикрыла глаза на мгновение, но её любимый неверно истолковал этот жест и, сжав её руки, поспешил объяснить: – Я уверен, что это не затянется совсем уж надолго, зайка, но я обязательно должен там быть. Мы не виделись целую вечность, и как бы сильно мне ни хотелось провести этот вечер с тобой («Пусть даже это не совсем правда…» – признался мужчина самому себе не без угрызений совести), неизвестно, когда снова выпадет возможность повидаться со всеми сразу. Ты ведь знаешь, как все заняты, просто по чистой случайности оказалось, что в эту пятницу у всех нашлось время, чтобы собраться. И я хотел бы взять тебя с собой, но там будет сугубо мужская компания, и тебе будет невыносимо скучно. Мамору отпустил руки Усаги и обхватил ладонями её лицо. – Взамен обещаю, что проведу с тобой все выходные на следующей неделе и даже не заикнусь о работе, – произнес он тихо и значительно, глядя ей в глаза. Девичье сердечко затрепетало; на мгновение почудилось, что перед ней – прежний Мамору, тот надежный и заботливый мужчина, которого она полюбила всей душой. Усаги приподнялась с места и, легонько, едва ощутимо коснувшись его губ своими, лучезарно улыбнулась. – Звучит замечательно, Мамо-тян! – лазурь глаз посветлела от радости. Мамору украдкой выдохнул с облегчением. Он не мог поверить тому, как легко, без скандалов и слёз, всё уладилось. И тут Усаги встрепенулась. – Кстати, ты можешь веселиться с друзьями, сколько хочешь, не обязательно торопиться домой. Обо мне не беспокойся, я совсем забыла тебе сказать, что у меня на пятницу тоже назначена встреча. – Правда? С кем? – удивился Мамору. Тёмно-синие глаза слегка сузились, выдавая его настороженность. Не то что бы он ревновал – он изначально, по складу характера не особо был склонен к ревности (а с тех пор как его чувства к Усаги со временем ослабли – и подавно), но то ли чуть ярче блеснувшие голубые глаза, то ли отведенный на долю секунды взгляд подсказали ему, что Усаги собиралась на встречу явно не с Рей, Макото или Минако. Мелькнула малодушная мысль, что зря он так поспешил с обещаниями, теперь придется все следующие выходные развлекать Усаги. А с другой стороны, они, действительно, уже давно никуда не выбирались вдвоем. Сводит он принцессу в ресторан (тот, в котором она давно мечтала побывать), потом заглянут в кино, может быть… Да и парк аттракционов никто не отменял. А там мороженое и сахарная вата. Мамору представил, как счастлива будет Усаги, и сам невольно, почти незаметно улыбнулся. Всё-таки она еще совсем ребёнок, его Усако, – даже такие мелочи до сих пор приводят её в дикий восторг. – Да так, – девчонка всплеснула руками, забавно округлив глаза, – на днях я случайно встретила Харуку-сан и Мичиру-сан в «Короне», и они пригласили меня к себе на ужин в пятницу, – Усаги посмотрела на любимого с толикой неуверенности во взгляде. – У меня совсем вылетело из головы, что я тебе не рассказывала об этом. Мамо-тян… ты же не против, что я пойду к ним, правда? Ты же разрешишь мне? Мягкие ладошки легли на щеки Мамору, и мужчина улыбнулся по-щенячьи жалобному взгляду. – Конечно, сходи, зай, вы давно не виделись. Тогда я отвезу тебя к ним, перед тем как ехать к друзьям, – Мамору притянул к себе просиявшую девчонку и поцеловал её, долго и ласково. Его поцелуй застал Усаги врасплох – таких всплесков нежности давно не было, поэтому она наслаждалась полузабытым теплом и вкусом любимых губ. Конечно, она поняла, что Мамору поцеловал её под влиянием импульса, и на большее рассчитывать не стоит, но всё равно это было сладко и желанно, и девушка с затаенной надеждой подумала, что у них ещё есть шанс всё наладить.