Реборн... Какой нам сейчас Египет?!

После этих мыслей парни начали избегать друг друга. Они реже бывали в номере, опасаясь, что окажутся там вдвоем, на пляже проводили время как можно дальше друг от друга, в столовой расселись по противоположным сторонам стола (правда, теперь они часто натыкались взглядами друг на друга, но это лучше, чем соприкасаться локтями), старались не пересекаться в коридорах, боясь и надеясь встретить своего соседа. Спали они, повернувшись спинами друг к другу, причем часто один из них подолгу сидел в ванной и, лишь дождавшись, когда второй уснет, выходил оттуда. Это сильно помогло, теперь они почти не виделись, только если Реборн срочно всех не созывал на очередное бессмысленное совещание или на виду у кого-то из друзей. Каждый из них думал, что это он избегает друга, и поэтому их общение почти прекратилось, даже не подозревая и не предполагая, что сосед по комнате не менее усердно старается и делает тоже самое. Но все же по воле случая они, хоть и редко, но пересекались. Едва встретившись глазами, они обжигались и расходились в разные стороны, проклиная этот момент и желая как можно быстрее скрыться из вида соседа. Все их замыслы выполнялись весьма удачно, кроме самого главного – легче от их поведения ничуть не становилось. Наоборот, все становилось лишь хуже и хуже. Чувство нехватки общения нарастало, хотелось, чтобы он просто был рядом. Казалось, их тянет друг к другу, словно магнитом, и это притяжение с уменьшением проведенного вместе времени возрастало в геометрической прогрессии. На людях они вели себя, как обычно, смеялись, улыбались, общались с друзьями и, если придется, друг с другом. Вызвать у кого-нибудь подозрение совсем не хотелось, ведь обязательно начнутся расспросы, и придется придумывать какую-нибудь нелепую историю-отмазку, чтобы не рассказывать правды. Но, несмотря на усилия парней, абсолютно все заметили, что между этими двоими что-то не так. Необъяснимое напряжение, существующее между мечником и подрывником, заставляло всех задуматься о причинах их странного поведения. Но никто, кроме Реборна и Варийцев не мог понять, почему Такеши и Гокудера так старательно играли свои роли. К счастью парней, спросить об этом никто не решался. Но как-то перед уходом с пляжа Хару не выдержала и подошла к Ямамото, сидящему на песке и смотрящему на плещущиеся волны. Она смущенно сжала уже одетую юбку, опустив глаза на песок под ногами: — Ямамото-кун… — Я же просил тебя, называй меня по имени, — добродушно улыбнулся тот и поднял голову, жмурясь от яркого солнечного света. — Такеши… Я хотела спросить... У вас с Гокудерой что-то произошло? Вы поссорились? Мечник открыл рот, собираясь что-то ответить, но внезапно понял, что не знает, что сказать. Он лишь растерянно посмотрел на девушку и пожал плечами. Гокудера в это время плавал недалеко от них на отнятом у Ламбо круге, наблюдая за мечником. Как бы он не хотел, он не мог заставить себя полностью игнорировать мечника. Слишком трудно, даже невозможно. Когда Гокудера видел Такеши, его сердце начинало биться сильнее, пульс учащался, дыхание сбивалось, щеки непроизвольно краснели. Он нежился в теплой воде и в буквальном смысле любовался мечником, даже не задумываясь о том, что пообещал себе никогда в жизни этого не делать. Увидев подошедшую к нему Хару, Гокудера напрягся. Он никогда не видел Хару такой смущенной. «Хах, будто в любви признается,» — насмешливо подумал он и чуть не упал с круга, осознав свою мысль. Хорошо, что он был в воде, а не где-нибудь неподалеку от этой парочки, или бы и Хару, и Такеши не поздоровилось. Ему страшно хотелось взорвать что-нибудь, точнее кого-нибудь, а именно этого бейсбольного придурка, из-за которого у Гокудеры теперь такие большие проблемы. Кстати, похоже, эти проблемы можно было решить только одним способом, который безумно нравился подрывнику, но который принять он никак не мог. Тем временем Хару поняла, что Такеши не может ей рассказать, улыбнувшись, наклонилась к нему, положила руку на плечо и, посмотрев в глаза, сказала: — Если захочешь с кем-нибудь поделиться, знай, я всегда готова тебя выслушать. — Спасибо тебе, — улыбнулся ей в ответ мечник. — Всегда пожалуйста, — наклонив голову, произнесла она и убежала к Киоко помогать собирать вещи. Ямамото посмотрел ей вслед и подумал: «И все-таки она милая.» Он повернул голову в сторону, в которой находился Гокудера и увидел хранителя Урагана, с закрытыми глазами плавающего в море и наслаждающегося отдыхом (если бы он только знал, что именно в этот момент Хаято безуспешно пытался успокоиться, заставляя себя не смотреть на мечника и глубоко дыша). Хранитель Дождя закрыл глаза и устало вздохнул – быть вдали от этого вспыльчивого парня было неимоверно трудно. На него накатила тоска и он, заставив себя встать, направился к ребятам. — Осьминожья башка! А ну вылезай или мы экстремально уйдем без тебя! – на весь пляж прокричал Рехей, и Гокудера моментально подплыл к берегу и вышел из воды, наспех вытершись первым попавшимся полотенцем и натянув шорты. — Простите за задержку, – проговорил он и украдкой бросил на мечника неоднозначный взгляд. — Пошли, ребята. Вонгола собрала все вещи и направилась в гостиницу. — Ску~у.. — Мммм? — Поговори с ним, а? — С кем? — Со своим кохаем, — Бел провел пальцами по обнаженной груди мечника, положил голову ему на плечо и почувствовал его руку на своей талии. — То есть с Ямамото. — Зачем тебе это? — Хочу, чтобы они были вместе, шишиши. Это будет весьма забавно. — Да неужели? — Ну Ску~у… — Фиг с тобой, поговорю, только отстань, — устало проговорил Суперби и вздохнул – и почему он потакает прихотям этого маленького негодяя? — Шишиши, я тебя так люблю, — принц приблизил свое лицо к лицу мечника. — И я тебя не меньше, — тот же, не упуская возможности, коснулся своими губами губ принца и вовлек того в долгий, нежный и ласковый, полный чувств поцелуй. Как только мечник с выдохом отстранился, Потрошитель проговорил: — Только сделай это как можно скорее, шишиши. — Ты невыносим… — Знаю, — он прижался к акуле и, вдохнув запах тела любимого, тихо замурлыкал. В течение всего последующего дня в отношении этих парней ничего не изменилось – они все так же старательно избегали друг друга, надеясь, что необъяснимое наваждение уйдет, оставив их вместе смеяться над этим странным моментом их жизни. Правда, на свободу от него не было и намека, все было ничуть не лучше, чем в прошлый день. Пройдя три очередных испытания самоконтроля под кодовыми именами: «Завтрак», «Море» и «Ужин», ребята уже начали готовиться к завершающему на сегодняшний день – «Сон». Гокудера сидел в номере у Рехея и смотрел по телевизору какую-то итальянскую передачу. Такеши же решил не мучиться и лечь спать пораньше, надеясь одновременно на то, что подрывник не успеет вернуться до того, как он уснет, и на то, что тот все-таки придет. Он зашел в номер и, не включая света, подошел к кровати и упал на нее. Телом овладела странная лень. Не хотелось даже немного приподняться и вытащить из-под себя пульт, мешающий полноценно расслабиться. Он бы с радостью сейчас уснул вот так, не переодеваясь, не расстилая постели, с пультом и ногами, свисающими с кровати. — Ну и сколько можно? – чей-то серьезный голос, донесшийся откуда-то из темноты, отбил у Такеши всю охоту спать, да и лень тоже. — В смысле? – не понимая, о чем собеседник говорит, спросил парень. — Сколько еще времени ты собираешься убегать от своих чувств? — Каких чувств? — К Гокудере, идиот, — похоже, собеседник терпеливостью не отличался. — Ты сейчас хорошо пошутил, — рассмеялся Такеши, на самом деле же он был порядком удивлен и даже напуган. — Я не шучу. Я пришел серьезно с тобой поговорить. Нам надоело смотреть на ваши с динамитным парнем страдальческие рожи, поэтому мы решили вам немного подсобить, — «Динамитным парнем?» — подумал мечник, — «По-моему я это уже где-то слышал. Да и голос сильно знакомый.» — удивление и напряжение от темы, на которую велся разговор, помешали бейсболисту распознать собеседника сразу. – Точнее этот Королевич захотел вам помочь, а я как последний идиот взял согласился и ввязался в его авантюру, — тихо добавил гость. — Королевич? – до него, наконец, дошло, кто к нему заявился с такой проблемной темой, — Скуало, ты что ли? — Врооооой! Конечно, я, Ямамото! – недовольно заявил Суперби. Мечник Вонголы дотянулся до выключателя и зажег настольную лампу, стоявшую на его тумбочке, — А ты что, думал, сам Господь Бог спустится к тебе с небес, дабы вдолбить в твою тупую голову великую, но убийственно банальную мысль о том, что убегать от себя бесполезно? — Да нет, — Ямамото был в небольшом шоке от такого прямого обращения, — Просто не узнал тебя. Твой голос был слишком тихим и серьезным, — засмеялся он. — Будешь много разговаривать — я снова начну кричать, — усмехнувшись, проговорил Скуало. — Ненене, я и без этой радости проживу. — Я вообще не об этом разговаривать пришел. Долго ты еще собираешься подавлять свои желания? — У меня нет никаких желаний, — голос был неуверенным. — Ну да, — насмешливо проговорил тот и откинулся на спинку стула, на котором сидел, скрестив руки на груди, -Ты просто любишь и хочешь Гокудеру, а так ничего особенного. Ямамото промолчал и лишь глубоко задумался. — Знаешь, я не собираюсь читать тут тебе нотации про самопожертвование или же описывать тебе мучения, которые постигнут тебя, если ты ничего не предпримешь, хотя это бы не помешало, — он встал со стула, приблизился к Ямамото и, наклонившись к тому, похлопал по плечу и серьезным голосом сказал: — Это не пройдет, даже не надейся. По себе знаю. Если бы не Бел тогда, не знаю, как бы я себя сейчас чувствовал. В твоем случае Гокудера может, так же как и ты, решить все перетерпеть. Но это надолго, если не на всю жизнь, — в голосе начали появляться нотки сочувствия, — Не повторяй моих ошибок, все может обернуться плачевно. — Но… — Подумай об этом на досуге, — произнес Скуало, уже выходя из комнаты. Он оставил Такеши в одиночестве переваривать услышанное. «На всю жизнь?» — думал он, — «Оказывается, все намного трагичней, чем я ожидал..» Он решил больше не мучить себя сегодня и, все же переодевшись и умывшись, лег спать. Он не мог уснуть в течении получаса, отгоняя себе мысли, вызванные вечерним разговором с мечником Варии. Наконец, заставив себя не думать ни о чем, бейсболист провалился в сон. Гокудера же ушел из комнаты Рехея, лишь когда тот стал выгонять его. Он осторожно открыл дверь, мысленно ругаясь на нее при каждом скрипе и зашел в номер. Такеши спал на животе, обняв подушку. Его голова была повернута к подрывнику, лицо выражало спокойствие. Даже блаженное умиротворение. Хаято слабо улыбнулся и подумал о том, насколько мило мечник выглядит, когда спит. Да и когда не спит тоже... «Черт, пойду-ка я от греха подальше.. в душ.» Он пробыл там не более получаса, постоянно отталкивая мысли о Такеши и заставляя себя думать о чем-либо другом. Он вышел из ванной, завернутый в полотенце, расстелил постель, переоделся, включил кондиционер и улегся спать. Утром они, как обычно, отстраненно пожелали друг другу доброго утра, по очереди сходили в душ и отправились на завтрак. За столом они теперь неизменно сидели на самых дальних местах, пытаясь не встречаться взглядами. Отправляя в рот очередную порцию хлопьев, Ямамото вспомнил вчерашний разговор со Скуало и замер. Он заставил себя съесть эту ложку и отставил тарелку в сторону – аппетит напрочь пропал. Он всерьез задумался над словами мечника Варии: пытался разобраться в чувствах, желаниях, отношении к Гокудере, и все вело к одному результату – Суперби был прав, и он действительно влюбился. Весь день он ходил загруженный, задумчивый и рассеянный. Он был весь в себе, представляя себе различные варианты будущего, варианты реакции Гокудеры, если он признается, думал, что делать, если подрывник ответит взаимностью. Беззаботный, веселый и оптимистичный Ямамото, которого все знали, бесследно пропал. Хару обеспокоенно следила за бейсболистом, пытаясь понять, что же между этими двоими произошло, но, к счастью, до правды не добралась. Гокудера тоже сильно волновался за соседа – не выспался? Заболел? Устал? Перенервничал? Настрой Такеши ему абсолютно не нравился, депрессия и постоянная работа мозга была ему не к лицу. А может, волнуется из-за моего поведения? – с надеждой построил он последнюю гипотезу и, улыбнувшись, моментально одернул себя. Он спокойно сидел в их с мечником комнате, когда в комнату ворвалась злая Хару. Она встала перед Гокудерой, упершись руками в бока и начала кричать на Хаято: — Хватит издеваться над Ямамото-куном! — Что? – шок, шок, шок. Гокудера круглыми глазами смотрел на сердитую девушку, пришедшую с совершенно не нравящейся ему темой для разговора, а точнее, для ссоры. — Я знаю, что это из-за вашей с ним ссоры он теперь ходит такой загруженный и печальный! — Но.. мы не ссорились. — Не ври мне! И не думай, что я такая дура. Все уже давно поняли, что между тобой и Такеши что-то случилось. – «Она назвала его по имени?» — недовольно подумал подрывник. — Все? — Да, все. Мы же хотим помочь! Нам больно смотреть, как вы двое по неизвестной нам причине страдаете. Скажи мне, что случилось? — Не могу... – тихо пробормотал он. — Почему? — Потому что я не хочу! Это наши с ним дела, и не лезьте в них! – разозлившись на эту девчонку, начал кричать Хранитель Урагана. Хару подалась немного назад и опустилась на стул, тихонько шмыгнув. — Он же такой хороший, добрый, отзывчивый.. Не то что некоторые, — обиженно добавила она. — Он тебе нравится? – вырвалось у Гокудеры, но слова уже было не вернуть, поэтому он с опасением ждал ответа девушки. — Как человек. Как друг, может, даже как брат. Но не больше, — улыбнулась она. С сердца Хаято будто камень свалился – между ними ничего не может быть. Он тоже улыбнулся и, окончательно успокоившись, открыто сказал ей: — Если вы сможете помочь, я вас об этом попрошу. А пока даже я ничего сделать не могу. — Все настолько плохо? — Все настолько сложно.. — Ну ладно, если что – обращайся, — добродушная улыбка. Она встала со стула и направилась к двери. — Спасибо тебе, — тихо проговорил Гокудера, и она, ответив: «Всегда пожалуйста», вышла из номера. «И все-таки, что на самом деле с ним случилось?» — подумал подрывник.