Реборн... Какой нам сейчас Египет?!

Тсуна долго пытался заснуть, но мысль об их с Занзасом возможной свадьбе никак не выходила из головы. Он страшно боялся, что его заставят напялить платье, фату и туфли на каблуках. Без Босса Варии рядом было очень холодно, одиноко и непозволительно просторно, даже несмотря на то, что кровать была всего лишь односпальная, а не уже такая привычная и огромная, как в номере Босса Варии в гостинице. Он поплотней укутался в одеяло и закрыл глаза, представив любимого. Наконец, через пару часов, он наконец-то провалился в сон. Конечно же, после стольких раздумий ему снился ЗАГС: Занзас почему-то был в зеленом махровом халате и тапочках-крокодилах, сам Тсуна же был одет в розовое пышное платьице с кучей рюшек, кружев и страз – в общем, он весь блестел, сверкал и поражал остальных своей «красотой». Повезло, что ему разрешили одеть не туфли на шпильках, а всего лишь балетки, поэтому его ноги остались в целости и почти сохранности – он сильно их натер. Регистрировал их брак, естественно, Реборн, он долго болтал какую-то ерунду про то, что они должны быть вместе и в радости и в горе, и в болезни, и в здравии, хотя, в здравии при их работе это маловероятно. Наконец, он спросил Тсуну: — Савада Тсунаеши, согласен ли ты взять в мужья этого мужчину? Только он хотел ответить, как на весь зал из толпы раздался голос: — Тсу-кууууууун! — Мама? Разве я приглашал тебя на свадьбу? — Тсу-кууууун, уже двенадцать часов! — Мам, наша свадьба только на два запланирована, так что не говори об этом, а то два часа придется где-нибудь шататься, а у меня и так ноги болят. — Тсу-кун, вставай!!! Он почувствовал, как его начинает трясти, понял, что что-то не так, и открыл один глаз. — Я сплю? – монотонным голосом спросил он. — Уже нет, — улыбнулась Нана. — Я СПАЛ?! – вскочил на постели Тсуна. — Конечно же спал, Тсу-кун. — Неееет… — простонал он. Его эмоции по поводу того, что все было лишь сном, были весьма двоякими и совершенно противоположными. С одной стороны, он был жутко рад, что на самом деле не надевал этот наряд, а то уже было засомневался в своем психическом здоровье. С другой же стороны, его сильно разочаровало то, что их отношения с Боссом Варии не стали официальными. Его уже так не пугала идея выйти за этого парня замуж, наоборот, даже привлекала. — Что такое, Тсу-кун, тебе что-то приснилось? – мама как всегда была сверхпроницательна, сам Коперфилд нервно курил в сторонке. — Ааа… Нет, хотя, да… В общем, не знаю, — протараторил он и, вскочив с кровати, побежал переодеваться. Он открыл дверцу и быстро выставил вперед руку, не давая разным футболкам и рубашкам вывалиться наружу. — Понятно, тебе снова снился Занзас, — странно, но это был не вопрос. Мама с добродушной и понимающей улыбкой смотрела на своего сына. — Да… — тут до него дошло, что он сейчас сказал, и он, запаниковав, начал противоречить самому себе, — Нееет, мам! Никто мне не снился! Точнее снился, но не Занзас! Точней Занзас, но не в том смысле, в котором ты подумала! — Точнее, в том смысле, но я тебе об этом не скажу, — засмеялась Нана. – Ты такой смешной, Тсу-кун. — Мааам! — Ладно-ладно, спускайся вниз, там тебя завтрак заждался. — Иди уже, мам! Нана улыбнулась и вышла из комнаты, Тсуна облегченно вздохнул и обмяк – эта мамина реакция его сильно напрягала. Он понял, если бы она начала ругаться, запретила ему общаться с Занзасом, или чего хуже вызвала отца. Но вот так вот это все одобрить и еще издеваться? Тсуна постепенно узнавал свою маму с новой стороны. Он быстро переодел пижаму, натянув джинсы и оранжевую майку, моментально запихнул ночную одежду в шкаф, успев захлопнуть дверь до того, как все вывалилось, и пошел на кухню. Оттуда доносился манящий запах свежеиспеченного яблочного пирога. «Когда она его в последний раз готовила?» — думал он, — «Похоже, ей действительно нравится Занзас». Он сел за стол, вдохнул запах и негромко радостным тоном проговорил: — Приятного аппетита! — И тебе, Тсу-кун, — она поставила перед ним тарелку с добрым куском пирога и кружку какао. Он в предвкушении вдохнул его запах и откусил немного. — Мама! Ты просто великолепна! – с набитым ртом попытался произнести он. — Тсу-кун, прожуй, а потом уже говори, — недовольно упрекнула его мама. Но потом она счастливо улыбнулась и продолжила. – Спасибо, я очень старалась, ведь сегодня должен прийти Занзас-кун. Раздался звонок и мама, вздохнув, пошла открывать. Как оказалось, пришли Такеши и Гокудера – Савада понял это по привычному выкрику подрывника: «Простите за вторжение!» и беззаботному смеху мечника. — Тсу-кун, к тебе гости, — проговорила Нана и, указав на вошедших, положила им по куску пирога и куда-то ушла. — О, добрый день, ребята. — Здрасте, Десятый! — Йо, Тсуна! Парни уселись рядом за стол и, пожелав друг другу и Саваде приятного аппетита, принялись за пирог. Хозяин дома завороженно смотрел, как Такеши кормит Гокудеру, и, как ни странно, тот с удовольствием ест из рук бейсболиста, даже ни капли не возмущаясь. Так прошло порядка десяти минут: они болтали о чем-то, ели уже по второму куску пирога (хорошо, что Нана предусмотрительно испекла два, потому что от первого уже ничего не осталось) и довольные наслаждались днем. Снова раздался звонок в дверь, и Савада, вспомнив вчерашний день, решил что это либо Дино, либо Рехей, либо еще кто-нибудь из друзей, поэтому он может быстренько доесть кусок и только потом пойти открыть. Мама же была занята, поэтому визитеры ждали за дверью. Звонок раздался еще раз и еще. — Тсуна, а ты чего не идешь открывать? — Фейфаф, доем, офкрою фойду, — с полным ртом теста и яблок проговорил Савада. Гокудера и Такеши дружно засмеялись над фразой и выражением лица Савады. Тут звонок раздался еще раз. — Эээ, кто там такой нетерпеливый? – возмущенным голосом спросил Гокудера. – Раз не открывают, значит, не могут, заняты. Чего доставать хозяев, может, дома вообще никого нет? Позвонили еще раз. — Тсуна, я пойду открою, а то там какие-то нервные посетители. Может, Рехею в туалет приспичило, – все дружно засмеялись. — Не-не-не, я фам, — Тсуна прожевал уже половину и сидел довольный наслаждался вкусом пирога. Звонок раздался в очередной раз, теперь он звенел долго и предельно назойливо. Когда он замолчал, ребята облегченно выдохнули, но сразу же вздрогнули: Тсуна вообще подавился и чуть не упал со стула. С улицы донеслось оглушительное: — ВРООООООЙ?! Эй, вы что, заснули там?! А ну, мелкотня, быстро открыли дверь! Тсуна моментально улетел в прихожую, по пути умудрившись откашляться и проглотить все одновременно. Он открыл дверь и в панике посмотрел на гостей, их было трое: Занзас, Скуало и Бельфегор. — Мусор, заставляешь ждать, — недовольно проговорил Босс Варии и, подойдя к парню, прижал к себе и поцеловал. — Ааа… — речь Тсуны стала немного нечленораздельной, он посмотрел прикрытыми глазами на гостя. – Ты пришел… — Конечно, пришел, шишиши. Он же теперь у нас примерный семьянин. — Заткнись, Бел. — Ладно, шишиши. Тсуна ошарашено смотрел на Варийцев. «И все-таки есть человек, которому он подчиняется!» — воодушевленно думал он. — Умница, — равнодушно проговорил Босс Варии. — Но я буду свидетелем на вашей свадьбе, в этом ты мне не откажешь, шишиши. «Или нету…» — вся радость по этому поводу моментально испарилась. Занзас проигнорировал слова принца и, приобняв Саваду за талию, по-хозяйски направился на кухню. — Где мой яблочный пирог? – в предвкушении спросил он. — Там, в духовке. Так, а откуда ты знаешь, что мама приготовила именно яблочный пирог? — Я экстрасенс. — Ха? — Когда целовал тебя, почувствовал вкус яблок. — Аааааа, — протянул Тсуна и непонимающе уставился на Босса Варии. Тот обреченно вздохнул и произнес: — Все, мусор, не мучай свои куриные мозги, иди мне пирог накладывай. — Я не обязан этого делать! — Не обязан, но сделаешь, — усмехнулся Занзас и толкнул десятого Босса Вонголы по направлению кухонной двери. Правда, он не рассчитал силы, и Савада чуть не впечатался в нее, все же успев затормозить. — Занзас! — Иди-иди, — насмешливо улыбнулся тот. Тсуна вздохнул от безысходности и поплелся к духовке – накладывать этому кулинарному ценителю шедевр маминой стряпни. — Шишиши, неплохой домик, — Бельфегор уже обошел весь двор, посетил ванную комнату и кладовку, заглянул на секунду в туалет. – Правда вот, стены немного скучноваты: бежевые, светло-зеленые. Луссурия по ним плачет, — он широко улыбнулся. — Вроооой, Бел, помолчи! — Заставь меня, шишиши. — Я не в настроении. — Завидуешь Боссу, что у него такая послушная и хозяйственная жена, а я вообще ничем не занимаюсь? – он снова начинал доставать Скуало. Вообще, если не считать то, чем они занимались бурными ночами, это было любимым занятием Его Высочества – выводить акулу из себя, причем так, чтобы все заканчивалось именно в постели. — Ну вот мне заняться нечем! – недовольно продекламировал Суперби. – Хотя то, что мне приходится тебе готовить и все такое, действительно меня сильно напрягает. — Ну Ску~у, я же принц, а «готовка и все такое» — занятия не для принцев, — он широко улыбался, наблюдая за становившимся все более серьезным лицом любимого акулы. Иногда он слишком занят, поэтому в то время, пока Ску с ним, он выжимал из Второго императора мечей все соки, насиловал его во всех отношениях и смыслах, начиная с убитого мозга и более расшатанной психики и заканчивая сексуальной истощенностью наутро. — Мне плевать, что ты принц, меня волнует, что я, взрослый мужик, занимаюсь всякой херней вроде готовки! Сразу же после этой фразы в него полетели неизвестно откуда взявшиеся три ножа – ладно, когда Бельфегор в форме, можно предположить, что он их ныкает где-то во внутренних кармашках плаща или еще где-нибудь, но откуда он может их достать, когда он в футболке и узких штанах?! Даже для Варийцев этот прием Принца-Потрошителя оставался засекреченным и непонятным. — Вроооой, Бел, ты чего?! — Шишиши, ты зазнался, Ску. — Это я-то зазнался?! По-моему, это у тебя уже мания величия началась, причем с самого твоего рождения! – он недовольно, но в то же время с опаской смотрел на Бельфегора, скорее всего, это далеко не единственные ножи, и не факт, что он снова не метнёт их в Суперби. — У меня не может быть мании величия в принципе, — широко улыбаясь, тихо проговорил Бел. – Ведь я принц! А ты… а ты моя принцесса. — Хах, может, мне еще в башню залезть и пару годочков там пострадать от одиночества? — Как хочешь. — Нет, это уже переходит все границы. Бельфегор пропустил эти слова мимо ушей и продолжил: — Да, по длине волос ты явно Рапунцель. Но, я думаю, роль Белоснежки тебе подошла бы больше, — он тихо засмеялся и посмотрел на уже злобное лицо акулы – оно доставляло ему столько удовольствия, что он не мог сдержать смеха садистского счастья. — Бел, заткнись. — Не смей затыкать меня, шишиши, — принц уже не мог остановиться на полпути. Он был обязан довести этого парня до белого каления, до состояния когда трясет от злости и ты готов убить.— Надо будет попросить Луса, чтобы сшил тебе такое же платьице. — Ты меня достал, — прорычал Суперби и оградил себя от нахлынувшего желания вмазать этому принцу-недоумку, да побольнее, китайской вазой из тяжелого фарфора либо лыжей, горной и со всего размаху. — Еще нет, — громче засмеялся Бельфегор. – Ты еще адекватен, шишиши. — Так ты и добивался того, чтобы я вышел из себя! – прошипел Скуало. Потрошитель уже было обрадовался, что акула сейчас сорвется и будет пусть и небольшой, но все же скандал, который вполне возможно закончится как и всегда, но Ску жестоко разрушил все его ожидания. Он, успокаиваясь, вздохнул и, произнеся: «Не дождешься у меня», направился за Боссами. Улыбка на лице Бельфегора на секунду спала, как мог какой-то человечишко, пусть это и сам Скуало, помешать его гениальным планам? Но, продумав дальнейший ход событий, улыбнулся еще шире. — Но Ску~у, я знаю, что тебе действительно интересно, почему именно Белоснежка, а не Красная шапочка, — он увидел, как акула замер и глубоко вдохнул, но он так же знал, что на этот раз это не поможет – Ску обязательно взбесится. Так и случилось: Скуало сорвался с места и припечатал совершенно не сопротивляющегося принца к светло-бежевой стенке коридора. — Ну все, мусор, ты действительно меня достал! – в голосе было столько злости и ярости, что, казалось, он догнал по этому критерию самого Босса. — Шишиши, я снова победил, — улыбаясь, проговорил Бел. Он смотрел на перекошенное злобное лицо мечника и наслаждался им, желая взбесить его еще больше. — Сейчас ты об этом пожалеешь, — презрительно прищурился Суперби, еще сильнее прижав Потрошителя к стене. — Я в этом сомневаюсь, шишиши. — А я нет, — только он собрался сжать горло принца и хорошенько проучить его, как тот подался вперед буквально на несколько сантиметров и коснулся губ мечника. Такой поворот событий удивил Суперби, он ожидал, что Бел будет издеваться над ним до тех пор, пока он не выйдет из себя окончательно. Изначально принц и собирался так сделать, но внезапно передумал и решил помучить мечника немного другим способом. Руки Потрошителя были прижаты к стене, поэтому его движения были весьма ограничены, но даже этого хватило. Он прикусил губу Скуало и потянул на себя, заставляя акулу подчиниться и наклониться вслед за Его Величеством. Он немного отодвинулся, не желая соприкасаться со Ску телами, но поцелуя не разорвал, наоборот углубив его и подключив юркий язык. Мечник, естественно, тоже не собирался прекращать, хоть и страшно хотел прибить этого недоноска. Прошла примерно минута, но ни один из них не двинулся. Они оба знали, что это – игра, в которую не следует проигрывать, или же тебе прибавится проблем. В случае со Ску, на его плечи лягут лишние обязанности, а в случае с Белом – Ску откажется их выполнять. Неожиданно принц улыбнулся и шишикнул, провел напоследок языком по губе акулы и отстранился. — Шишиши, Ску, хватит, — челка Потрошителя была немного сдвинута, поэтому Скуало увидел горящие глаза принца, да, в них было желание, безумное желание, которое заставляло плавиться. Губы Его Величества были растянуты в широкой улыбке, рука лежала на груди у мечника, как бы не давая приблизиться. Никогда раньше он не отталкивал Суперби. — Бел? – тихо спросил Скуало. В его голосе слышалось удивление, непонимание, разочарование и… и боль. Бельфегор уже поправил челку, поэтому Скуало не смог увидеть отражение своих эмоций в глазах Потрошителя. Принц не предполагал, что акула воспримет это движение так серьезно, это было всего лишь временное предостережение, ограничение. — Шишиши, Ску, не здесь, — произнес он. Скуало прищурился и, посмотрев на улыбающееся лицо принца в течение минуты, сделал шаг назад и, тоже улыбнувшись, но больной улыбкой, развернулся и направился на кухню. Бельфегор резко вдохнул и повернул голову в сторону уходящего мечника. Тот не видел, как дернулась рука принца в порыве остановить его и никуда больше не отпускать. Но гребаная гордость. Поразмыслив над сложившейся ситуацией пару минут, Бел приложил к губам указательный палец, широко улыбнулся и тихо засмеялся. Да, это могло быть весьма забавно и интересно.