Реборн... Какой нам сейчас Египет?!

Ураааа, автор все-таки сделал это, несмотря на крики родителей: "ЧИТАЙ ПРО КОНФУЦИЯ И СОКРАТА!!! >:О" — Все, Мукуро, можешь убирать свои иллюзии. — Все до последней? — Да, кстати две из них были вообще не нужны. — Ммм? – Рокудо вопросительно посмотрел на аркобалено. — Я вообще не понимаю, зачем ты иллюзии беременности применил на Дино и Такеши. Ведь я все равно не собирался давать им таблетки. Тебе что, заняться больше нечем? Или конспирация? – Реборн засмеялся и налил себе кофе. — Конспирация? Зачем она мне? — Типа «а я здесь ни при чем, плохо всем, и я не при делах», — малыш снова засмеялся и кинул на иллюзиониста заинтересованный взгляд. Рокудо изначально интересовал его как человек: у него было странное, необычное мышление, редкие ценности, особые цели в жизни. — Ты как всегда все усложняешь, аркобалено, — Мукуро отложил свой посох и откинулся на спинку дивана. — Неужели просто из интереса, как все будут реагировать? — Куфуфу, снова сложно. Я просто не знал, кто в этих парах снизу, поэтому поэкспериментировал над всеми сразу. Ведь ты дал таблетки лишь двоим из них, поэтому мои иллюзии бесследно исчезнут, оставив после себя лишь негативные воспоминания о болях и тошноте. — Подстраховываешься, значит? — Оя? Нет, просто качественно выполняю свою работу. — Но я тебе за это не плачу, — усмехнулся Реборн, отпивая из чашки. — Ты мне уже заплатил. Свобода – весьма неплохая цена за несколько маленьких иллюзий. Да к тому же мне самому немного интересно, что же из этого выйдет. — С каких это пор ты начал ценить свободу? — С рождения, — Мукуро поднялся с дивана и, направившись к выходу, добавил. – Все, иллюзий больше нет. Надеюсь, твой план сработает, куфуфу. — Надейся, а я в этом уверен, — улыбнулся аркобалено, глядя на удаляющуюся спину иллюзиониста. *** Гокудера шел домой и думал, как бы получше преподнести своему мужу эту "прекрасную новость". Все казалось очень проблематичным... Учитывая несерьезное отношение Такеши ко всем серьезным вещам, он мог запросто принять все за очередную шутку... Да, и еще он был единственным, кто услышит о беременности впервые. До того, как все уже были уверены, что жены беременны, Савада догадался сам и сказал об этом Занзасу. Со Скуало та же ситуация – Бельфегор, в силу своей гениальности, понял все еще до визита к Реборну, и акула тоже был более-менее в курсе дел. Дино же, пусть и чисто теоретически, но тоже заикнулся о детях на романтическом ужине, поэтому и Кея был частично подготовлен к неожиданной новости. А вот с Такеши все было по-другому. Он ни сном ни духом не подозревал даже о возможности мужской беременности, и заставить его поверить в то, что Гокудера ждет ребенка, скорее всего было нереально. Вообще, сам подрывник тоже не до конца осознал все аспекты своего положения, поэтому пока относился к этому более-менее спокойно. Да, он понимал, что беременный и бла бла бла, все такое, но то, что ситуация весьма сложная и многогранная, до него пока не доходило. В прочем, он, как разумный человек, решил разбираться с проблемами по мере их поступления. И первой проблемой был сам Такеши. Надо было донести до его бейсбольной головушки, что он скоро, а именно месяцев через девять, станет папой. Дааам… казалось, это «Миссия невыполнима». Он открыл дверь и, зайдя в спальню, увидел спящего Такеши. «Черт, сколько можно дрыхнуть?» — недовольно подумал он. «Ну ладно, хоть время на размышления есть». Он сел в кресло, закрыл глаза, расслабился и услышал обреченный вздох. Открыв один глаз, он увидел, что Такеши не спит и недовольным взглядом смотрит на него. От картинно обиженного выражения лица мечника Гокудеру пробило на смех, и он, прыснув, залился хохотом. — Что смешного? – удивленно спросил бейсболист. — Ты бы видел свое лицо, — сквозь смех проговорил подрывник, потерев глаз. Мечник вздохнул и произнес: — А ты нет бы подошел, разбудил любимого мужа, сказал бы «доброе утро». И еще сидит смеется, — он состроил обиженное выражение лица и буквально через секунду рассмеялся. А вот Гокудера вспомнил тему, на которую ему предстояло заговорить и, сразу посерьезнев, закрыл глаза рукой. Он даже не мог представить, как все это объяснить, чтобы этот бейсбольный придурок поверил. — Ээй, Хаято, ты чего внезапно так загрузился? – хохотнул тот. — Ничего, — «Черт, как сказать-то?» — А теперь честно, — неожиданно на Гокудеру накатила злость из-за своего идиотского положения, и он злобно выпалил: — Давай, ты забеременеешь, а я посмотрю, как ты не будешь грузиться! Такеши на секунду посерьезнел, нахмурился, изогнул одну бровь, а потом упал лицом в подушку и захохотал. — Хаято… — сквозь смех проговорил он. – Ты как всегда оригинален! Чеееерт… — он сел на кровати, взъерошил свои волосы и снова согнулся в приступе смеха. – Но я бы никогда не подумал, что ты до такого додумаешься! — Ты… Хватит воспринимать все как шутку! Ты считаешь, что я идиот так шутить?! — Ты не идиот, но шутка отличная! – он широко улыбнулся и затрясся в уже беззвучном смехе. — Не тупи! Я совсем не шучу! – Гокудера все больше злился – как он и предполагал, этот придурок ничего не воспринимает всерьез. – Я действительно беременный, и это большая проблема! Ямамото снисходительно вздохнул, издал еще один смешок и проговорил: — Ну и как, по-твоему, это могло произойти? Ты же парень! И вообще, с чего ты взял, что беременный?! — А все легко и просто. Сказал мне об этом Реборн-сан, а виноват во всем Мукуро. — Ну да, еще скажи, что Рокудо использовал на тебе иллюзию беременности, и она каким-то чудесным образом стала настоящей? – он снова прыснул. — Именно так и было! Такеши, мать твою! – Гокудера подошел к мечнику и со всей силы ударил его по плечу. – Я тебе говорю реальные вещи! — Нет, Хаято, — вздохнул тот, успокоившись. – Малыш как обычно пошутил и надул тебя, а ты веришь. — И Десятого? — Его надуть еще легче, чем тебя. Тсуна, наверное, самый доверчивый человек в мире! — И Бельфегора? — А вот это уже немного проблематичнее, но ведь это Реборн, и он заморочит голову хоть Занзасу. — Черт, как тебе доказать, что я реально жду от тебя ребенка?! – зло выпалил Гокудера, метнув недовольный взгляд в сторону мечника. — Хмм… Блин, а я хотел бы, чтобы все это было реальностью… — задумчиво, даже мечтательно проговорил Ямамото, немного погрустнев. – Я хотел бы дочку. — Идиот, это реальность!!! — Гокудера, хватит нести эту чушь, а? Малыш пошутил, — бейсболист обнял подрывника за талию и потянул на себя, а тот не удержался и упал на кровать, тихо цыкнув – что-то больно впилось в ляжку. Он привстал, засунул руку в карман и вытащил оттуда коробочку, тест на беременность. Эврика! Его осенила гениальная идея. В прочем, не такая уж и гениальная, но должно сработать. Он открыл коробочку, достал тест и показал его мечнику. — Смотри, это тест на беременность! Он пустой, не использованный, только что раскрытый! – он поднес тест к глазам бейсболиста и, когда тот кивнул, встал с кровати. – Я сейчас вернусь, – он направился в туалет, злобно ворча. – Черт, чувствую себя фокусником, который пытается удивить маленького ребенка! Ямамото сидел на кровати и пристально смотрел в направлении, в котором скрылся подрывник. «Слишком все странно, а еще Гокудера слишком упертый. В первый раз он так рьяно хочет мне что-то доказать. Обычно, он буквально пять-десять минут пытается что-то мне втолковать, а потом я начинаю его бесить, он злится и машет на все рукой», — думал он, тихо смеясь. «Хотя нет, скорее всего он начинает драться и кричать, что я придурок, хахаха. Да уж, так может только он. Черт, но как же я его люблю…» — на его лице появилась нежная, полная любви улыбка. – «А если он все-таки сказал правду? Точнее, если малыш сказал правду? Чееерт, я стану отцом!» — улыбка стала намного шире, глаза загорелись. – «Ками-сама, пусть он будет действительно беременный! Да, понимаю, в каком-то отношении это хреново, но я хочу, чтобы он родил мне дочь! А как звучит-то…» — он погрузился в прекрасные мечты. Гокудера же вышел из туалета с совершенно злым и недовольным лицом. Лично он надеялся, что тест его уверит, что Ямамото прав – он нифига не беременный, и это все коварные происки Реборна, а может и Мукуро. Но, тест, словно подрывнику назло лишь подтвердил слова аркобалено и показал две полоски. Поэтому с разбитыми надеждами он вышел в комнату и застыл, увидев счастливое лицо мужа и его мечтательный взгляд. — Эмм… Такеши? – он прищурился и, подозрительно посмотрев на бейсболиста, направился к нему. — Аа? – тот опомнился. — Ну что там? – нетерпеливо спросил он, вскакивая и подбегая к Хаято. В голове повторялись одни и те же слова: «Пусть их будет две, пусть две, ками-сама, пусть две!» — А я был прав, — мрачно проговорил подрывник. – Я беременный, — он протянул Ямамото тест и обреченно закрыл глаза рукой. Тот посмотрел на две полоски, счастливо выдохнул, улыбнулся и неожиданно обнял Гокудеру за талию, прижав к себе. — Черт, Хаято… ты не представляешь, что ты сейчас сделал, — прошептал он, касаясь губами уха Хранителя Урагана. – Я так счастлив… — Какой счастлив?! – тот начал вырываться и отталкивать мечника, в глазах было недоумение и злость. – Ты хоть понимаешь, что за хрень творится?! – чуть ли не прокричал он. — Естественно, — Ямамото лишь сильнее прижал к себе подрывника и обвел языком его ухо. Тот выдохнул и прикрыл глаза, но продолжил вырываться. — Ты ждешь от меня ребенка, и сейчас я неимоверно счастливый будущий отец… а еще это очень меня возбуждает,— он прикоснулся к губам подрывника и, сделав шаг, а потом еще один, и еще, прижал его к стене, не давая вырваться. — Черт, ты придурок, сейчас это не главное… — простонал Гокудера в губы мужу, чуть отстранившись. — В мире нет вещей, важнее любви, — улыбнулся мечник, снова прильнув к губам Хранителя. Подрывник сдался и ответил на поцелуй, обвив руками шею бейсболиста, внизу живота томно потянуло, в груди разгорелся огонь, а в голове застучала одна единственная фраза: «Хочу его». Губы Такеши казались такими мягкими, теплыми и нежными, но в то же время очень властными, они вели за собой, не давая даже повода перенять инициативу. Чувствуя сладкое дыхание мужа, неповторимый вкус его губ, он подчинился, закрыл глаза и полностью отдал себя в руки бейсболиста. Такеши легко улыбнулся, оторвался от губ Хаято и спустился на его шею. В этом месте, где изящная шея подрывника пряталась под густыми серыми волосами, его запах ощущался сильнее всего – настолько дурманящий и приятный, что начинала кружиться голова. Он провел языком по сильно пульсирующей артерии и тихо проговорил: — У тебя так часто бьется сердце… — Естественно, — выдохнул тот, сильнее прижимаясь к мужу. Ямамото припал к его нежной коже и оставил красную отметину – она будет долго напоминать им об этом моменте. Такеши надеялся, что сначала она будет просто красным пятном, а потом станет синяком, видным и заметным, чтобы все понимали, что Гокудера лишь его, и ничей больше. — Теперь ты принадлежишь только мне… хоть это и старая примета, — промурлыкал он, продолжая оставлять засосы на шее подрывника. Он, задрав тонкую ткань рубашки, нежно гладил его кожу, заставляя тихо вздыхать и дрожать от приятных ощущений. — Я и так принадлежал только тебе… — выдохнул тот, сжав рукав футболки Ямамото на плече. — А теперь этому есть физическое, официальное подтверждение, — улыбнулся Такеши, не отрываясь от его нежной кожи. – И не одно. — Официальное подтверждение – листок с нашими подписями… — продолжил спорить подрывник, еще больше отклоняя голову и томно вздыхая. — Хватит умничать, — хохотнул Ямамото и, найдя воротник и сжав края ткани рубашки, резко дернул в стороны. Все пуговицы до последней оторвались, будто бы они держались не на нитках, а на тонкой паутине, и рубашка больше не мешала мечнику ласкать упругую кожу Хаято. Однако тот этого явно не оценил и, округлив глаза, начал возмущаться: — Ээээээй, Такеши! — Ммм? – губы того продолжали преспокойно разгуливать по шее Гокудеры, постепенно перебираясь на его угловатые плечи, ключицы. – Ай-яй-яй, какие хиленькие нитки, — картинно скорбящим голосом проговорил он, на мгновение оторвавшись от кожи подрывника. – Явно бракованные. — Придурок, ты что делаешь? – голос Хаято слегка стих, но возмущение в голосе было все еще сильным. – Это была моя любимая рубашка. — А это – мой любимый ты… И я забираю себе то, что хочу, а прямо сейчас я хочу свою беременную жену, или мне нельзя? — усмехнулся мечник, стягивая с плеч Гокудеры уже не пригодную для использования тряпку. — Естественно, можно, — выдохнул тот, снова сдавшись – Ямамото сжал в зубах его сосок, и Хаято почувствовал нарастающую волну страсти. Такеши обвел сосок языком, обхватил губами и несильно втянул в себя, услышав тихий сдержанный стон. Он пробежался пальцами по его позвоночнику, обласкал его второй сосок и, проведя языком по упругой коже, завис на уровне пупка. Он уткнулся лицом в плотные выпирающие кубики пресса, и прижался губами к ямочке, от которой вела дорожка выпирающих жестких волосков. Ведя своим подбородком против шерсти, он медленно спускался вниз, пока его путь не преградили края джинсов. Он медленно расстегнул пуговицу, расправился с ширинкой и стянул штаны вниз вместе с трусами. Гокудера сделал шаг в сторону, переступая через них, и Ямамото отбросил их подальше. Он коснулся пальцами внутренней стороны бедра, нежно провел по коже, еле касаясь, щекоча, и тот раздвинул ноги пошире, томно вздохнув. Мечник легко царапнул кожу ногтями, дотронулся до яичек, слегка сжал, помассировал, и Хаято дернулся, тихо застонав. Такеши улыбнулся и поднял взгляд на лицо подрывника. Глаза того были широко распахнуты, они ярко горели, во взгляде читалось возбуждение, похоть и предвкушение продолжения, он был направлен прямо на мечника, рот был приоткрыт, губы раскраснелись, припухли и немного дрожали. Гокудера странно улыбнулся, провел языком по зубам, а потом облизнул губы, взъерошив свои волосы. Глаза Ямамото засверкали еще больше, когда он встретился взглядом с подрывником. Казалось, что Хаято специально дразнит его и как-то особо похотливо смотрит на своего мужа, буквально раздевая взглядом. Он положил руку на плечо мечнику и, наклонившись, впился в его губы страстным, требовательным поцелуем. Нет, он не вел, он заставлял вести Ямамото, лично упиваясь вкусом его губ, движениями его языка, который ласкал буквально каждый уголок его рта: он переплетался с его собственным языком, скользил по зубам, небу, уделял внимание внутренней стороне щек, будто боясь пропустить хоть миллиметр, не желая обделить хоть клеточку. Мечник чувствовал, как быстро нарастает напряжение внизу живота, как учащается биение его сердца, как от возбуждения начинает гудеть голова, как путаются мысли, не желая концентрироваться на чем-либо определенном, кроме подрывника и его сладких губ. Он прикоснулся к бедру Хаято, но тот ударил его по руке и, оторвавшись от него, как-то ехидно улыбнулся и выпрямился. Теперь выражение лица мечника мало чем отличалось от лица Гокудеры несколькими минутами раньше. Оно выдавало все пошлые мысли, роившиеся в его голове, показывало высокую степень его возбуждения, хоть все было и так ясно по выпирающему бугру на его джинсах, глаза хоть и горели, но были подернуты пеленой желания. Гокудера довольно хмыкнул, развернулся и куда-то пошел. Такеши понял, что тот намерено его соблазняет, причем весьма успешно: то, как он с каждым шагом вилял бедрами, пробуждало в нем совершенно животные желания. Он проводил его пристальным, полным похоти взглядом и поднялся с пола. Хранитель Урагана же дошел до стола и, сев на него и устроившись поудобнее, посмотрел на мечника и прищурился: результат, которого он добивался, достигнут – не прошло и пяти минут, а его муж уже с трудом сдерживает себя. Решив не останавливаться, он положил в рот палец и, облизнув, прикусил его. Неожиданно в его голову пришла мысль: «Эээ… А что я делаю?! С каких это пор я пытаюсь соблазнить собственного мужа?!» В прочем, эта мысль его больше не волновала – Ямамото, надменно улыбнувшись, подошел к нему и, впившись в губы страстным поцелуем, обхватил его плоть рукой. Хаято дернулся, протяжно застонал и двинул бедрами навстречу. Он обвил руками его шею и немного поерзал на поверхности стола, придвигаясь ближе. Такеши провел рукой по его члену до основания и вернулся к головке, обведя указательным пальцем уздечку. Не разрывая требовательного, властного и грубого поцелуя, он скользил рукой по члену Гокудеры, и чувствовал, как тот двигает бедрами ему навстречу, как сжимает его шею в объятиях, слышал, как он тихо постанывает ему в губы, и пытался не потерять голову. Вкус его губ, этот сладкий, такой родной, ни с чем не сравнимый, запах его разгоряченного тела, который мечник ни на что на свете не променяет, они сводили с ума, путали мысли и грели душу. Неожиданно Гокудера прогнулся в талии и протяжно застонал, а Ямамото выпустил член парня из рук и отстранился от губ. Увидев выражение его лица и услышав стон, полный разочарования, он усмехнулся и коснулся рукой плеча подрывника. Он легко толкнул его, и тот лег на стол, закрыв глаза. Ямамото сделал шаг назад и выдохнул от безысходности: вид, открывшийся ему, просто выводил из себя – Гокудера, раскинув руки, лежал на столе, его глаза были закрыты, покрасневшие щеки горели, распухшие губы блестели от долгого поцелуя, грудь часто и неровно вздымалась, член стоял колом, а ноги, согнутые в коленях и немного раздвинутые, не скрывали самого главного. Мечник томно выдохнул и, подойдя обратно к столу, открыл первый попавшийся ящик – там лежали какие-то бумажки, во втором тоже не нашлось ничего путного, а вот последний предоставил Такеши то, что он искал – крем «на все случаи жизни». Быстро стянув с себя джинсы и обильно смазав член, он приставил его к входу Гокудеры и чуть не застонал от одного предвкушения. Подрывник же не разделил его радости… несмотря на сильное возбуждение и трудно контролируемое желание, он начал возмущаться. — ЧТО?! Без подготовки?! Ты что, издеваешься?! – прошипел он, пытаясь отодвинуться от Ямамото, однако, тот крепко держал его за бедра и не позволял даже сдвинуться с места. Он улыбнулся и, наклонившись к его уху, тихо промурлыкал: — А ты сам виноват, Хаято… Я теперь не могу ждать… Я слишком тебя хочу, — он коснулся языком уха парня и, услышав тихий стон, снова улыбнулся. — Черт, ты невыносим, — прошипел тот, перестав вырываться. Такеши провел рукой по внутренней стороне его бедра, и тот почувствовал новую волну нарастающего желания. Он закрыл глаза и попытался расслабиться, однако это не помогло – когда мечник резко вошел на всю длину, он не сдержался и, закусив губу, громко застонал от боли. — Прости… я так люблю тебя, Хаято… — прошептал бейсболист, начиная двигаться и пытаясь отвлечь подрывника от болезненных для него первых толчков. Он шептал разные нежные слова и успешно концентрировал на них внимание любимого. Буквально через пару минут он услышал тихие стоны парня, почувствовал, как тот начал двигать бедрами ему навстречу, и, сильно сжав его бедра, участил толчки. Внутри Гокудеры было так узко, тесно и горячо, что мечник начал терять самообладание. Он из последних сил пытался сдерживать себя, не начать, как последний самец, вколачиваться в его тело, но Хаято не дал ему этого сделать. Неожиданно он выгнулся дугой, ухватился руками за край стола, запрокинул голову назад и громко застонал. Наслаждение, накатывающее на него с каждым толчком, затуманивало разум все больше и больше, не давая думать ни о чем, кроме как о муже. Ощущение заполненности, трение внутри, ощущение собственной податливости, извращенности и даже беспомощности заставляло его лишь еще больше хотеть мечника, протяжно стонать. Даже не стараясь как-то сдержать себя, он двигался навстречу, прогибался в талии и, закрыв глаза, тяжело и неровно дышал. Это стало последней каплей, и Ямамото, потеряв контроль над своим телом, принялся быстро, резко и глубоко вбиваться в него, тихо выдыхая имя любимого, до боли в костяшках пальцев сжимая его бедра, насаживая его на свой член, не сдерживая себя и рыча. Волны похоти и желания накрывали его с головой и заставляли его все усердней двигать бедрами, все глубже входить в него. Разум отказывался подчиняться вместе с телом, мысли концентрировались либо на теле Гокудеры, похотливо извивающемся в его руках, либо на собственных ощущениях, а тело с неимоверным удовольствием и наслаждением обеспечивало разум этими ощущениями. Такеши почувствовал, как начинает разгораться огонь внизу живота, как он упорно распространяется по его телу и понял, что долго не продержится. Он дотронулся до болезненно напряженного члена подрывника, сделал буквально одно движение, и тот с протяжным стоном кончил ему в руку, выгнувшись дугой. Ямамото не выдержал и, войдя в парня до упора, излился и томно выдохнул, нежно погладив Гокудеру по щеке. — Черт… я тебя терпеть не могу… — прошептал Хаято, закрывая глаза. — Я тоже тебя люблю, — беззвучно засмеялся тот, выходя из подрывника и аккуратно подхватывая его на руки. Гокудера прижался к его груди и тихо засопел, погрузившись в сон, а Ямамото донес его до кровати, осторожно положил на постель и заботливо укрыл одеялом. Сам же он оделся и, посмотрев на мирно спящего Хаято, уселся в кресло и принялся мечтать о счастливой семейной жизни, а так же придумывать имя дочке. П.С. Снова прошу прощения за ошибки, глава снова бечена лишь автором .о.