Ребёнок

Мор проснулся внезапно для себя. В комнате было тихо и сумрачно. Он оглянулся. Лютер спал, уткнувшись носом в угол между стеной и кроватью. Мор мог слышать его чуть сиплое дыхание. За спиной старшего брата, на крою кровати лежал ангелочек. Его белые крылья на ночь были укутаны в старую простыню, чтобы не растрепаться и не мешать спать. Ангелочек заполз на свою огромную подушку чуть ли не с ногами и тоже спал. На сундуке спали Кон и Лев. Во сне они не собачились, как обычно, а крепко обнимали друг друга. Вид их переплетённых тел можно было даже назвать умилительным. Но что-то было не так. Мор посмотрел на окно. За неплотно прикрытыми ставнями горело рассветное зарево. Так долго они четверо ещё никогда не спали. Хрустнула веточка камыша. Мор вздрогнул и нащупал под подушкой небольшой нож. — Кто здесь? — он прищурился, оглядывая темные углы и принюхиваясь. В комнате пахло травой, немного лошадьми, кожей и потом Лютера. Мор решил было, что ему показалось, но его нос уловил едва заметный звук среди привычных ароматов. Аптекарские травы, ладан и немного тошнотворной сладости. — Я знаю, что ты здесь, — его голос против воли дрогнул. — И я знаю, кто ты. Из дальнего от окна угла выступил едва различимый силуэт. Лицо гостя прикрывал шарф, а глаза выглядели черными провалами на бледном лице. — Тетушка, — кивнул Мор и опустил нож. Йерсиния бесшумно, как лёгкий сквозняк, прошла по камышу и опустилась на колени перед лавкой Мора. Тот почувствовал острое желание обнять ее, но сдержался. Обида была слишком сильна. Тетушка взяла его лицо в ладони и погладила по щекам. — Ты пришла за мной? — хрипло спросил Мор. — К тебе, — тихо поправила Йерсиния. Ее голос звучал тихо, как пересыпающийся песок. — Проведать тебя, мой маленький. Мор закусил губу и схватил ее за запястья. — Ты останешься в Альдуруке? — Нет, на рассвете я буду должна уйти. Мне не стоит тут оставаться. — Тогда я пойду с тобой! — Нельзя. — Почему? — Тебе не стоит видеться с моим хозяином. — Тогда останься тут! Ты свободный человек, зачем тебе этот хозяин? Оставайся! — жарко зашептал Мор, гладя сухие пальцы тётушки. — У Ордена нет хозяина, и тебя никому не отдадут! — Мой маленький смелый рыцарь, — тетушка ласково провела пальцами по его щеке. — Ты изменился. — Ты меня здесь сама оставила. — Да, верно, — её голос едва заметно дрогнул. — Тетушка, — Мор захлёбывался эмоциями и, всхлипнув, крепко обнял Йерсинию. Та обняла его в ответ. — Не оставляй меня, пожалуйста, — Мор почувствовал, как из глаз покатились слезы. Йерсиния была мягкой, тёплой, пахла сладостью и травами, и он не мог представить, как эти несколько месяцев прожил без неё. — Не надо! — Мой маленький смелый рыцарь, — тетушка провела ладонью по его макушке. — Так надо. Я... Я не могу остаться с тобой, как бы не хотела. Ты подрастешь и поймёшь, почему так вышло... — Не хочу понимать, — Мор вцепился в Йерсинию. — Я тебя не отпущу. — Не заставляй мне врать тебе, Мор, что я согласна остаться. Так надо, малыш. Иногда надо делать очень неприятные вещи. Иногда людям приходится расставаться. — Не хочу. Ты мне нужна. Не бросай меня одного! — Ты не один, малыш. У тебя есть братья и отец. — Отец?! Братья?! Потому что у нас с ними одно и то же лицо?! Да они мне никто! — Не говори так. — Но это правда! Я их никогда не знал! Ты... Ты — моя настоящая семья! Тетушка молча взяла его ладони в свои. — Когда ты вырастешь и станешь тем, кем должен, ты все поймёшь. У тебя великое будущее, мой мальчик. А мой господин... — Плевать на великое будущее! — просипел Мор. — Ты мне нужна. — Я всегда буду с тобой, Мор. Я всегда буду рядом и любить тебя. — Люби меня без этих фокусов, — проныл Мор. — Пожалуйста, тетушка! — Я люблю. А ты все поймёшь. Когда вырастешь. Лютер что-то пробормотал во сне. Они с тётушкой замолчали. — Это ты их усыпила? Тетушка кивнула. — И тебя тоже. — Но я проснулся. Снова кивок. — Ты оказался сильнее их всех, Мор. А я не сообразила... Я не хотела, чтобы ты просыпался. Чтобы тебе было больно. — Зачем ты вообще пришла сюда? — Проведать тебя. Хотела убедиться, что я не ошиблась и ты в надёжных руках. Лютер снова всхлипнул во сне. Тетушка нахмурился и бесшумно подошла к его кровати. Белые руки скрылись под одеждой и появились вновь. Мор почувствовал едва уловимый запах разложения. Раздались тихие слова. Йерсиния погладила Лютера по голове, и внезапно отшатнулась. Ангелочек вскочил на кровати и грозно раскинул крылья. Простыня развязалась, и одно освободившееся крыло ослепительно загорелось во тьме. Тетушка отшатнулась и упала на колени около кровати. — Не смей его трогать! — велел ангелочек, воинственно нахмурившись. — Тетушка! — Мор соскочил с лавки и кинулся ей на помощь. — Ты в порядке?! Йерсиния вцепилась в его руку. — Уходи! — велел ангелочек. — Я знаю, кто ты! — Ты здесь не командуешь, мелкий! Тетушка всхлипнула, и Мор почувствовал, как у него разрывается сердце. Йерсиния крепко обняла его, и он прошептал: — Я тебя не отпущу! — Знаю. Тетушка прижала к его лицу ладонь, и мир пропал. Мор проснулся на рассвете. Он ещё никогда не спал так долго, и чувствовал себя совершенно разбитым. Ставни были распахнуты, и на пол падал свет только что поднявшегося над горизонтом солнца. Мор вспомнил, как Лютер хвастался, что обитатели Альдурука одни единственные могут наблюдать самые первые лучи над далёким горизонтом, а не жаркие палящие стрелы, поднявшиеся над макушками деревьев. Мор оглянулся на других обитателей комнаты. Лютер спал и обнимал ангелочка. Тот выпутался из своей простыни, и одним крылом накрыл старшего брата. Лев и Кон, по своему обыкновению, спали, превратившись в плотный клубок из рук и ног. Все было почти, как обычно. Ничто не напоминало о тётушке. Мор поднялся, оделся и умылся. Он пытался оставаться спокойным, но слезы все равно потекли из глаз. Следом пришла разрывающая сердце боль. Он не выдержал и заплакал. Позади раздался шелест. Мор дернулся в отчаянной надежде, что это вернулась тётушка. Рядом стоял Воробей. — Ты знаешь, кто она на самом деле? — почти не коверкая слова спросил он. — Моя тетушка, — прохрипел Мор. — Остальное неважно. А ты — мелкий прыщ. Ненавижу тебя! Ангелочек не обиделся, только очень по-взрослому покачал головой. — Я тебя люблю. Лютер тебя любит. Без тебя он не сможет жить. — Ты-то откуда знаешь? Выродок крылатый! Ангелочек снова остался спокойным. — Кон тебя любит. И Лев тоже. — Да мне насрать! — заорал Мор. — Исчезни! Пропади! Мало тебе крылья ощипывали! Тварь! Нет, хуже! Ангелочек наконец-то обиженно наморщился. Мору этого хватило. Он оттолкнул мелкого с дороги и выбежал из комнаты, размазывая по щекам слезы. Мортарион вылетел во двор. Хотя уже рассвело, людей здесь практически не было. Возможно ли, что тётушка усыпила весь замок? Мор проскользнул мимо двух сквайров в сенной сарай и зарылся в отвал с головой. И расплакался от несправедливости и жалости к себе. Почему у всех жизнь, как жизнь, а у него постоянная боль и метания туда-сюда? У всех семьи как семьи, а у него то урод, то нет дома, то вот эти вот, ангелы, чтоб его! Он лежал тут бесконечно долго, потеряв счёт времени, пространству и ощущение собственного тела. За дверью сарая раздались голоса. Даже сквозь собственные всхлипывания, шорох мышей и скрип сухой травы Мортарион их узнал. Конрад и ангел. Раздался третий голос. Лютер велел воспитанникам идти завтракать и не заходить в сарай, пока он сам не позовёт. Конрад начал возражать, получил напоминание, кто тут старший, и умолк. Мор замер и прислушался. Раздались лёгкие шаги. Конрад и ангел уходили. Потом скрипнули кожаные петли сарая, впуская Лютера. Его тяжелые шаги Мор узнал и поспешно замер, чтобы рыцарь его не заметил. — Мор, ты здесь? — Лютер прикрыл за собой дверь и подпёр её изнутри поленом. Мор ничего не ответил, ожидая, когда рыцарь уйдёт. — Воробей рассказал мне, что случилось ночью, — Лютер пощупал сено в некоторых местах, случайно нащупал ногу Мора, но не стал его вытаскивать, а просто сел рядом. Под весом взрослого мужчины рыхлый отвал просел чуть ли не до земли. Лютер поёрзал, устраиваясь повыше, и продолжил. — Хотя я и не всё понял. Мор не отозвался. — Близких терять всегда тяжело. Особенно матерей. Думаю, тебе даже тяжелее, ведь она… — Почему она меня бросила? — тихо прошептал Мор. Лютер повернулся к нему и аккуратно убрал сено с головы. Мор поспешно вытер потёкший нос рукавом, хотя знал, что в темноте Лютер всё равно не видит его лица. — Она тебя не бросала. — Она бросила меня здесь и ушла. — Она оставила тебя здесь, чтобы ты имел будущее. — Какое я здесь имею будущее? Умереть от ран, быть загрызенным зверем, свернуть ночью на лестнице шею, пока топаю в нужник, потому что канализация опять сломалась? О да, вот последнее со мной там, за стенами, точно не случится! — Ты будешь сыт, о тебе будут заботиться, ты будешь в тепле и не будешь думать, где найти огонь, тепло и сухость. — И стану могу-учим рыцарем из легенд, — буркнул Мор. Он вновь и вновь проклинал себя за то, что тогда, в прошлой жизни, проболтался, что тоже хотел бы стать рыцарем. Ведь все мальчишки хотят стать рыцарями, носить могучие доспехи, сражаться с великими зверями и быть героями в глазах людей. Кто же знал, что всё так обернётся. Если бы знал, он бы вырезал себе язык и зашил рот, чтобы не сказать ни одного лишнего слова. — Или рыцарем. Или просто честным человеком в замке. Мор сжал зубы. Сервом быть он не собирался, особенно зная, что он умнее и сильнее не только всех претендентов, но и большинства уже взрослых рыцарей. Лютер не видел его лица. Он просто протянул руку и взял его ладонь в свою. — Твоя бабушка тебя очень любила. Это видели все. У неё были веские причины, чтобы оставить тебя здесь, а самой уйти. — Нет таких причин. — Есть. Ты ведь сам знаешь, что есть. — Нету, — Мор вырвал руку. Лютер грустно улыбнулся и отвернулся к двери. Его голос упал до шепота. — Ты ведь знаешь, что она была необычным человеком? Или даже не совсем человеком. — Она была лучшей из всех людей! — Мор в ярости пнул его по бедру. Лютер вздрогнул, но ничего не сказал. — Она хотела бы забрать тебя с собой. Кто по своей воли и желанию может оставить любимого ребёнка одного? Но она не могла оставить тебя при себе. И специально привела в Альдурук, в место, где тебя примут, кем бы ты не был. — Ты ещё скажи, специально тебе вручила, ага. К этим трём. — Тогда их было двое. И да, специально. Сначала я оказался ей обязан, потом он вытянула из меня клятву, что я буду о тебе заботиться. — Так значит, ты заботишься обо мне из-за обманом вытянутой клятвы? — Мор почувствовал обиду и ярость. Он заёрзал, пытаясь отодвинуться подальше от рыцаря. — Мор, разве я раскидываюсь своими клятвами направо и налево? — в голосе Лютера послышалась обида. — И кто смог бы вытянуть из меня клятву, если бы я не захотел её дать? Мор ничего не ответил. Лютер вздохнул и продолжил. — Я дал эту клятву, потому что захотел её дать. Даже если бы твоя тётушка не попыталась завести меня в тупик. Всегда остаётся возможность взять и отказаться. — Ты был ей должен. — Да. И в то же время, я мог отдать её под суд магистров. Ты знаешь, чем это закончилось бы. Кто потом сказал бы, что я бесчестно поступил с ведьмой? — Это не имеет смысла, — возразил Мор. — Ты был бы виноват сам перед собой, что поступил бесчестно. Так что ты бы так не поступил. — Почему? — Ты не идиот и всегда поступаешь правильно. Ты бы не смог поступить бесчестно с тётушкой. — Так почему же ты считаешь, что я поступил бесчестно, дав вынужденную клятву и теперь через силу её выполняю? — Ты опять играешь словами, — вздохнул Мор и высунулся из сена. — Я тебя сильно ударил? — Переживу как-нибудь. Иди сюда, — Лютер снова взял его за руку и заставил сесть под боком. Мор облокотился о рыцаря и поджал ноги. — Во-первых, клятву я дал, и это правда. Я буду о тебе заботиться, как о твоих братьях. Во-вторых, я тебя принял, как брата, не только из-за неё. Ты славный парень, Мор, и даже Лев это признаёт. — Ага, признаёт, как же. — Ну ты его знаешь, он вечно на всех рычит. А так… он тебя ценит. Пусть даже мне не говорит об этом открыто. — Ну тебе виднее, ты умеешь читать мысли, — Мор криво улыбнулся. Лев был надменной свиньёй, пусть и сумел уместить в голове почти всю замковую библиотеку. Ну, и совсем немного надёжным товарищем. В случае опасности Мор бы повернулся к нему спиной. Но вот в рефектории или в бане — ни за что. Лютер улыбнулся в темноте и погладил Мора по голове. Потом убрал руку и несколько секунд молчал. — Все люди переживают, когда теряют близких людей. Это нормально. Мы не камни, в конце концов. К тому же ты уже настрадался. Твой первый приёмный отец был пренеприятнейшим человеком. — Это ещё слабо сказано, — воспоминания об “отце” обожгли Мора ненавистью. — Я его когда-нибудь найду и убью. Лютер ничего не ответил. — Возможно, к тому времени он уже умрёт. — Такое так просто не помрёт, — Мор вспомнил чёрную фигуру с нечеловеческим лицом и привкус озона в смеси смрада вокруг. Хотя откуда он мог знать, что это смрад? Пока однажды тётушка не взяла его за руку и не увела из дома к людям, он и подумать не мог, что может быть как-то по-другому. — Забудь о нём. Ты теперь здесь и тебя не дадут никому в обиду. — Знаю. Что ещё тётушка тебе сказала? — Что ты многое выдержал, но и что ты не такой крепкий, как кажешься. Мор фыркнул, потом вытер потёкший нос. — Иди сюда, — Лютер крепко его обнял вместе с приставшим к одежде сеном. — Людям всегда тяжело оставаться без близких, и тут нечего стыдиться. — Ты Льву это скажи, — Мор уткнулся рыцарю в плечо и хлюпнул носом. — Скажу. А если не поймёт, мастер Сариентий позаботится, чтобы у него было достаточно времени обдумать, почему надо держать такие слова при себе. А я тебе скажу так… Если бы эти люди не были хорошими и не были бы нам дороги, мы бы по ним и не плакали. Любовь… такая штука, что ранит нас, какой бы счастливой не была. За великое счастье мы платим потом болью потери. Особенно любовь матери… когда мы её теряем. — Тётушка не была мне матерью. — Это лишь слова, а по сути была ведь. Мор замешкался, потом кивнул. — Была. — И она очень тебя любила. Иначе бы не привела сюда, не сделала так, чтобы тебя взяли сразу претендентом и не выбила из меня столько клятв оберегать тебя. — Ты повторяешься. — Ну… бывает. Они умолкли и несколько минут просидели молча. Мор слушал спокойные удары сердца старшего брата и шорохи осмелевших мышей. — Лют… У тебя тоже же была мать? — Да, была. Она умерла до того, как я стал рыцарем. Я тогда был немного старше, чем ты сейчас. — И… тебе было плохо? — Да, мне было очень плохо. Но… думаю, я в чём-то имел больше, чем многие мои братья. Моя мать была со мной, я не оставлял её где-то там за стенами, и не узнал о её судьбе от случайных торговцев. Она видела, каким я вырос, и, думаю, тоже была счастлива. Мор сжал ладонями руку брата, и Лютер улыбнулся. Мальчик несколько раз вздохнул и решился сказать: — Знаешь, я думаю, что… Тётушка Йерсения жива. Она же не совсем человек, верно? И… я её когда-нибудь найду. Она же где-то на Калибане, а не на небе. — Неплохой план. Только придётся становиться сначала рыцарем, а потом магистром. — Ага. И объединить весь Калибан. Лев услышит — сожрёт меня с сапогами, — почему-то эта мысль развеселила Мора. — Он сам хочет стать новым объединителем. Ну, или хотя бы Великим магистром Ордена. — Он тебе говорил? — Ага. Это же Лев, ему надо кому-то всё вываливать. — Я думал, он Конраду всё рассказывает. — Ему-то точно всё. А мне так, по мелочи. — Хорошие же у него мелочи. Мор ещё раз хихикнул. Лютер ещё раз сжал его плечи, потом чуть отстранился. — Запомни, что ты в Альдуруке не лишний и мне точно не чужой и не нужный. И если тебе ещё будет плохо… приходи ко мне, я что-нибудь придумаю. Или просто посидим. Мор кивнул, потёр немного глаза и встал. Ноги неожиданно затряслись от слабости. Он раздражённо размял бёдра и попрыгал. Сено слетело с одежды. — Ты завтрак из-за меня пропустил, — немного виновато сказал Мор. Лютер отмахнулся и принялся отряхивать штаны. — Не помру от этого. На мгновение Мору показалось, что брат старается не переносить вес на ногу, которую он ударил. — Больно? — Немного. Заживёт. Когда я пытался помыть в первый день Льва, мне досталось гораздо сильнее. Пошли отсюда, а то скоро нас начнут искать. Мор кивнул, откинул полено и взялся за дверь, но не открыл. — Лют… слушай. Тётушка тебе сказала, кто был мой первый отец? — Скажем так, она сказала, что он был настоящим чудовищем. — Если он за мной придёт, ты меня не отдашь ему? — Нет. — А если он будет угрожать всему Альдуруку и… ну, моим братьям? — Угрожать Альдуруку может только идиот. — Но всё же. — Ну, значит твой первый отец станет врагом для трёх сотен рыцарей и в три раза большего количества сервов, которые тоже знают, с какой стороны браться за пистолет. Такой ответ тебя устраивает? Мор кивнул и открыл дверь.