Влюблюсь

POV Женя — Здравствуйте, Федор, что-то случилось? — аккуратно спрашиваю человека передо мной. Открыв дверь своей квартиры, кого-кого, а его я никак не ожидал увидеть. — Женя, мальчик мой, к тебе сейчас придет твой первый клиент. Женщина, которая купила твои картины за баснословные деньги. И я не говорю, что ты плох, просто ты начинающий художник, а тут сразу такой куш. — Подождите, остановитесь хоть на секунду, — воскликнул, пытаясь остановить этот поток. — Какая женщина? Какой клиент? — Хозяйка одного из лучших модельных агентств купила все шесть твоих картин с тем парнем. — Это я понял уже, деньги на счету лежат, и о сумме в курсе. Теперь про клиента, — прошу, внимательно слушая. — Клиент ее… — Договорить ему не дал звонок в дверь. Рывком открыв ту, я впал в ступор. На пороге моей квартиры стоял Рома… — Ах, вот и он. Здравствуй, Роман. Твоя мама меня очень убедительно просила просветить Женечку перед работой, но я не слишком преуспел и только пришел… — Все в порядке, Федор Вячеславович, дальше я сам, — вежливо улыбается юноша, а меня уносит, нахрен, с этой галактики. Вышибает к чертовой матери, я просто стою и как дебил смотрю на все, что развивается вокруг меня, не в силах сказать и слова. Он здесь, стоит в моей квартире, улыбчивый, красивый и вкусно пахнущий. Стоит, делая вид, что мы незнакомы, но он сможет сам все уладить. Не помнит? Не узнал? Вряд ли, огонь кофейных глаз сразу дал понять, что последует расспрос, и что ответить мне ему? Какую придумать причину того, что я рисовал его? — Конечно-конечно. Я освобождаю тебя, Женя, на время, что ты будешь им нужен, — пробормотал тот и вышел. — Ты, значит, и есть тот самый Женя, — протянул брюнет, осматривая меня, словно я его новая покупка. Пиздец… Значит, не узнал. Хотя, это, возможно, к лучшему. — Ага, — отхожу назад к окну, подкуриваю и сажусь на подоконник, глядя на него в упор. — Ты будешь рисовать меня, пока мне не надоест, — самодовольно выдает. — Да? Это ты так решил? – вскидываю бровь, не отводя от него глаз. Не так я представлял нашу встречу. — И я заплачу, но не слишком много, — ухмылка наглая, победная. — С каких пор клиент решает, во сколько оценивается работа? — в тон ему спрашиваю. Лебезить перед ним не собираюсь, какие бы деньги он не платил. — Иначе я засужу тебя, — сказал, словно забивает последний гвоздь в крышку гроба моего. — За что? — выдавливаю, едва не подавившись сигаретным дымом. — За незаконное использование моей внешности в целях собственной выгоды. Ты не имел права изображать меня, а следом продавать картины без моего разрешения, — закуривает и все с той же холодной наглой улыбкой смотрит прямо мне в глаза. Странный контакт. Странное противоборство между нами, оно лишь во взгляде. В реальности я не могу ничего ему сделать. Моей семье нужны деньги, того, что на счету, хватит лишь выплатить кредиты, сделать ремонт и обеспечить нам жизнь на пару лет. — А я смотрю, ты уже успел все уточнить. Привыкший давить на слабые места? — не думал, что он такой, но признаю, образ бессердечного ублюдка ему идет, под стать, так сказать. — Просто знаю свои права. Начнем? У меня все расписано по часам, ты тратишь мое личное время. — Конечно. Мне называть тебя «сэр»? — ехидно спрашиваю и выкидываю лишь наполовину скуренную сигарету. — О, не стоит, можно просто Рома. Но на «Вы», — рассматривает помещение, а после присаживается на мою кровать. — И как мне вас рисовать? — А как хочешь, так и рисуй, — скидывает пиджак и начинает стягивать майку. — Ты, то есть, вы зачем раздеваетесь? — спокойно спрашиваю, несмотря на дрожь в конечностях. — Я думал, ты хочешь нарисовать меня хотя бы наполовину обнаженным. У меня отличное тело, грех не запечатлеть. — Меня твое, ваше… тело не интересует, гораздо более занимательным я нахожу передавать эмоции ваших глаз на полотне, — едва ли не с придыханием отвечаю. Как же бесит он меня в этот момент, весь такой из себя пиздатый, лишнее слово не скажи, а то засудит, фу. — Начинай, время — деньги, — отмахивается. Всего легкое движение — и с кончика его сигареты спадает пепел прямо на мой ковер. Я привык очень бережно относиться к своим вещам, уважаю труд матери своей, которая чуть ли не ежедневно убирает квартиру. А особенно после той травмы я берегу ее, как зеницу ока. А тут сидит богатый мерзкий мажор и, сука, внаглую пачкает мое добро. Состроив максимально недружелюбную гримасу, убираю пепел с ковра. — Для пепла стоит пепельница, а мусорить в своем жилище я вам не позволю, — не сумев сдержать эмоции, шиплю на надменного типа. Семья — мое все. И как бы ни был я сдержан и в основном молчалив и дружелюбен, когда кто-то или что-то проявляет явное к ней неуважение, мое долготерпение меня подводит. — Чистоплюй? — Уважаю труд своей матери, — огрызаюсь и грубо ставлю пепельницу на кровать. После моих слов он замолчал, а в глазах появилась задумчивость. Данный расклад меня порадовал. В тишине работается проще… Сколько раз я представлял его, позирующего? Сколько раз хотел взглянуть в гущу его шоколадных глаз? И вот сидит он на моей же кровати и внимательно наблюдает. Его взгляд тяжелый. Скользящий по коже, отдавая зудом. Это и приятно, и мерзко одновременно. Что же именно перевешивает, ответить пока сложно. Я заточил карандаш, достал чистый лист и приготовился творить. Каждому художнику нравится разная стадия работы. Например, я люблю самое начало. Мне нравится делать набросок, первые штрихи, неспешно вырисовывая общую картину. Следующий этап, который мне нравится — это детализировать уже созданное. Безумно нравится передавать эмоциональность глаз, устремленность взгляда и малейшую мимику. А не люблю я рисовать волосы… Терпеть ненавижу. Поворачиваюсь и, прищурившись, высматриваю малейшие мелочи в его лице. Подмечая, что некоторые детали рисовал неправильно, вернее не со стопроцентной точностью. Как только мой карандаш касается бумаги, все становится неважно. Слышен лишь тихий царапающий звук грифеля по полотну и наше дыхание…