Влюблюсь

POV Женя Не плачь потому, что это кончилось. Улыбнись, потому что это было. С этой незамысловатой фразой в голове я вышел из его квартиры. А он молчал, глядя мне вслед… Но это было громче крика. Красноречивее слов. Его глаза. Отчаянные. Злые. Он не хотел, чтобы я ушел, но не остановил. Отпустил… Почему? Я все испортил? Чем? Как? Расскажите — я исправлю, объясните — я пойму, поясните — я приму… Так холодно стало. Не телу, Душе. А часть сердца покрылась коркой льда. Не гладкой и сверкающей на солнце, а шершавой и ранящей своими острыми зазубринами. И, казалось, само сердце леденело… Потихоньку, частичка за частичкой. Пришел домой я спустя час, не спешно вышагивая по мокрому от моросящего дождя асфальту. Пришел на удивление спокойный. Уравновешенный. Задумчивый. Отрешенный. Я четко осознавал, что это точка. И даже более того, какой-то частью своего подсознания я был этому рад. Нет, не тому, что его больше в моей жизни не будет. Я был рад тому, что он в ней был. Промелькнул, дал ощутить свое тепло. Дарил поцелуи и необыкновенные моменты, которые больше не подарит никто, кроме него. Я ведь хотел влюбиться? Я добился своего. И я счастлив оттого, что ощутил это и остался собой. Многие безответно любят, мечтая прикоснуться, хоть пару минут насладиться любимым человеком. Так и чахнут днями, месяцами, годами. А у меня же было все. Все, чего я хотел. Я всегда буду помнить, каков его запах. Его глаза. Улыбку и шепот. Сильные руки и потрясающее тело. Его вкус, его тень, его дыхание. Стук его сердца и дрожь. Буду помнить… Клянусь. Но теперь, теперь пора двигаться дальше. Сигарета в губах, пепел падает под ноги. А я провожу рукой по его губам. Не живым, нарисованным. Обрисовываю плавные линии, вспоминая их мягкость. Кончиками пальцев по векам очерчиваю, глядя в глаза рисованные. Ненастоящие. Передо мной картина, где он. Незаконченная. Красивая. Он держит руку на ней, мою. И я теперь знаю, что это было реально. Помню ощущение его ладони. Крепкое. Горячее. Нежное… Рома… Ром… только не забывай меня, ладно? Хоть изредка вспоминай, хоть краешком мысли… Но не забывай, хорошо? Разговариваю мысленно с портретом того, кого люблю. Я стал безумен? Как бы ни так, я всегда таким был. Улыбаюсь, чувствуя, как одинокая слеза скатывается из уголка глаза. Я не соберу ее пальцем. Не утру стыдливо ладонью. Я буду наслаждаться ее скольжением. Получать мазохистское удовольствие от этой сладкой боли. … Час пик в метро. Толкотня. Все в спешке куда-то бегут. А я сжимаю руку брата, ограждая собой от невежливых прохожих. Ввожу в кабинку. Ставлю его в уголок у дверей и закрываю от всего и всех. Я привык быть его щитом. От ветра, людей, боли, правды жизни… Мать осталась дома, снова болит голова. Снова беспокоит здоровье. А я тихо переживаю. Молча. Я должен быть сильным. Всегда. Ради нее, ради Вани. Вот и сейчас я еду в новую школу, куда хочу пристроить брата. И лишь когда его возьмут, мы сможем переехать. Квартира уже ждала, с подержанным ремонтом, которого спокойно на первое время хватит. Теперь меня там ничего не держит. Никто не держит… Метро. Электричка. Маршрутка, и мы, наконец, на месте. Обшарпанные стены старой школы встречают приветливо. Кирпич на стенах потемнел от сырости, измученные учителя сидят за своими столами, что виднеются в окнах первого этажа. Отмотать бы время обратно, я бы снова посидел вот так беззаботно… Долгое бессмысленное собеседование, документы, подписи, обязательный взнос. Все как в тумане. Все так… обыденно. Едем обратно. Ваня кажется довольным, глаза светятся предвкушением. А с моей души упал один камень. Стало немного легче. Федор так и не звонил. То ли работы не было, то ли не хотел иметь со мной дела. Деньги пока что были, того, что я получил от Ромы, было более чем достаточно на первое время. Прошло уже чуть больше месяца с нашей последней встречи. Чуть больше месяца, а я все помню, словно произошло все вчера. Чуть больше месяца — это много? Это целая вечность… для меня. А следом еще месяц пронесся мимо, еще несколько недель, а память не меркнет. А сердце не отпускает. Помнит и тихо скорбит. Новая квартира. Новые лица, мелькающие в толпах. Новая обстановка. Неизменно лишь одно: он приходил в мои сны. Он был на кончике языка, что все еще помнил вкус его кожи. На влажном фильтре... Я вдыхал его вместе с никотином. Я любил его внутри, где-то глубоко. Садняще. На дне глаз. Утопающе. На закромах уставшего мозга. Беспросветно. Он был всегда со мной — и в шуме ветра, и дождем, и снегом, и лучиком света. Я вспоминал его глаза, когда смотрел в чашку с обжигающим кофе. Вспоминал, когда ломал плитку шоколада. Когда стягивал резинку с волос и проводил по ним руками, словно это он… и он рядом. И знаете, я ошибся. Ошибся, когда сказал, что остался собой. Он все же изменил меня, точнее, не он, а моя любовь к нему. Я не мог больше смотреть на парней. Это казалось мне кощунством. Предательством. Он был не первым, но последним в моей жизни. Самым лучшим. Идеальным. … Мой телефон ожил, настойчиво вибрируя в кармане джинсов. Не люблю разговаривать, идя по улице. Но и игнорировать данный рингтон не мог, ведь знал, кто мне звонит. — Жень, привет, — звонкий женский голосок в моей новой трубке. Алиса… Она и правда была как девочка из сказки. Только два уточнения: она не девочка, и она, несмотря на свою невинную внешность, — стриптизерша. — Привет, Лиса, — улыбаюсь, услышав ее голос. — Занят? — я знаю ее всего около месяца, но ощущение такое, словно года. Открытая. Веселая. Симпатичная, а главное — не навязчивая. — Не особо. Иду со скучнейшей на свете работы, — подкуриваю очередную травящую меня сигарету. — Вот, кстати, об этом я и хотела с тобой поговорить, — уверен, что, услышав щелчок моей зажигалки, она скривилась. Усмехаюсь и делаю глубокую затяжку. — Стриптиз танцевать я не буду, — предостерегающе начинаю и слышу хохот на том конце. — Окей, не будешь. Приходи сегодня в клуб, праздник как-никак. — Мой самый ненавистный день в году, ласточка. Забыла? — теперь моя очередь кривиться. Сегодня ровно год с моей глупейшей и в тоже время гениальнейшей глупости… — Нет, просто хочу научить тебя любить его. Это будет весело, честно. — Если… — начал я свою угрозу. — Если не будет, то ты собственноручно открутишь мне мою рыжую головушку. — Заметано, — соглашаюсь, ибо пытаться ей противостоять — себе дороже порой. Спустя два часа я стоял у клуба. Ждал, собственно, эту заразу. И какого лешего я согласился сюда прийти? Я же ненавижу такие заведения… Я был-то в клубах пару раз, пять от силы за всю жизнь, и то Марк затащил… Марк… мы почти перестали общаться. Ведь он теперь всегда со Светкой, да и расстояние… оно все же мешает дружбе. Внутри заведения, чему я очень удивился, не было и намека на розово-сопливый праздник. Атмосфера скорее интимная, чем полная веселья. В темных углах зала стояли комфортабельные диванчики, на которых восседали парочки. Немалое количество столиков. Полураздетые барышни разносили заказы. Идеальные размалеванные куклы, покачивающиеся в такт оглушающей музыки. Может, все будет не так уж и плохо?.. — Подожди, я сейчас все тебе объясню, — крикнула мне девушка на ухо и втянула в помещение, где была более-менее слышимость. — Ну, попробуй, — осмотрел я ее и приподнял бровь выжидающе. Одета она была.… Не одета она была, вот так будет правильнее. Короткие донельзя шортики на аппетитной пятой точке. Короткий топ-лиф и высоченные шпильки. Рыжие волосы были зализаны в высокий хвост на макушке. А зеленые глаза озорно блестели, обведенные фиолетовым карандашом в тон ее костюма. — В общем, хочешь поработать ведущим? — У меня нет опыта, — открестился сразу же. Браться за то, чего не умею, не хотелось. Ненавижу несостоятельность. Все должно быть идеально. Всегда, во всем, везде. — А он и не нужен, хозяин клуба — мой сводный брат. Если хочешь… — Я же сказал, что не могу. Не умею и не уверен, что мне это нужно. Я, вообще-то, не люблю подобную сферу отдыха, — отнекивался вовсю. Я в клубе? Работать? С ума сошли? — Помнится, ты хотел изменить свою жизнь, — прищурилась моя «подруга». — Не было такого, — вру, было. Ну а толку? Не так я хотел все переменить. — Было, а еще ты хотел, наконец, начать все с чистого листа, увидеть новые горизонты. — Лис, дерьмовый из меня ведущий. Правда. Алиса лишь коварно улыбнулась и помотала своей яркой головушкой в стороны. — Ох, Женька, твое природное очарование неимоверно. Ты же публику влюбишь в себя, а Томка уже приелась всем, да и в декрет идти хочет. Ну, пли-и-и-и-из, — заканючила она, хлопая накладными ресницами. Вот так я и стал работать в клубе, 14 февраля в 23:30. … И не жалею. Совершенно. Наши отношения с Алиской преобразились. Мы стали друзьями, партнерами и парой. Она знала о том, что место в сердце моем занято давно и надолго, скорее всего, навсегда. Видела грусть на дне моих глаз, когда я рисовал его. Тоску во взгляде, когда отводил глаза в сторону, стоило ей спросить о нем. Отличала лживую улыбку от искренней с легкостью. И даже по тону голоса понимала, что я чувствую. Удивительная девушка, я вам скажу. Терпеливая. Чуткая. С ней было легко. Легко думать. Легко молчать. Легко вести беседу. Легко спать. Легко кончать. Все легко. Только любить ее я не мог… Я все так же вспоминал Рому. Все так же просыпался ночами, глупо смотря в потолок. Все так же курил бессовестно много, закрыв глаза и прокручивая то, что было и чему больше не быть. Я рисовал его в свободные минуты, когда становилось совсем невмоготу. Когда тоска клевала душу. Когда сердце сжималось в тисках. Когда любовь алой кровью сочилась из сердца. По венам… Болезненно. Мучительно. С ней было уютно. Комфортно. Я не мешал ей быть самой собой, а она мне. Я не осуждал ее страсть к стриптизу, она же не трогала мое хобби — рисование. В нашем тандеме были лишь плюсы. Кто сказал, что время лечит? Кто сказал, что раны рубцуются? Кто сказал, что клин вышибается клином? Не в моем случае. — Ты ведь любишь его, — тихо спросила сонная и уставшая девушка в моих объятиях. — Ты знаешь ответ, — отвечаю одно и то же уже на протяжении года. — И ни на капельку не меньше, чем вчера? — Ты знаешь, мне кажется, что даже на капельку больше… — признаюсь. Ей я могу говорить все. Правдиво. Напрямую. Она знает, что не конкурирует с ним. Но так же знает, что из женщин на всей гребанной планете мне больше не нужен никто. Вот такая дилемма. — Хочешь увидеть его? — вкрадчиво. Аккуратно. Она так боится ранить меня, а ведь я и так изранен, уже не страшно. — Хочу, но одного желания мало. — Просто знай — я рядом… Всегда. Такие простые слова. Такие ценные. Внутри разливается тепло. Не возбуждающее, а греющее мое тоскующее сердце. Эта девочка, как комок энергии, тянет меня за собой вперед. Она стала семьей, подругой. Сестрой и любовницей. Она стала всем. Стала родной. Моя мама безумно ее любила, брат ее обожал, а я был рад, что в моей жизни появилось солнце. Она — солнце. Мое солнце. И она меняла меня. Не внутренне. Внешне. Долго уговаривала постричься, но я согласился только подровнять длину и немного простричь их, едва заметно. После она долго таскала меня по магазинам, подбирая одежду. И если раньше все мои вещи состояли из пуловеров и джинсов, то теперь там байки, жилетки, брюки, белые кроссовки, мокасины, кепки, ремни с огромными пряжками и цепочками. Кожаные куртки, вельветовые пиджаки. Куча всего того, на что я даже не смотрел, не то чтобы надевать. — Я знаю, Алис, — тихо отвечаю спустя время и целую ее в макушку, крепче прижав к себе. — Люблю тебя, Жень… — шепот мне в шею. — Знаю… — Прости, — виновато. Грустно. Считаете, что это глупо? Я так не думаю. Просить прощения за любовь вполне разумно тогда, когда она не слишком уместна. Тогда, когда сам обрекаешь себя. Ведь в моем сердце давно занято место. И я уверен, пройдут года, десятки лет, а он так и останется там, продолжая преследовать. Изводить. И напоминать, что я сам этого хотел. Сам написал. Сам поддержал. Сам рисовал. Но, несмотря на то, что Алиса была предупреждена, она рискнула, неоправданно в какой-то степени. Нет, я буду с ней. И бросать не собираюсь, даже не думаю об этом, но нет тех будоражащих чувств. Нет сладкой дрожи от малейших касаний. Нет учащенного сердцебиения от ее близости. Мне приятно. Мне хорошо. Мне спокойно. А хотелось бы урагана. Бури. Шквала. Но лишь Рома способен это дать мне, вернее, БЫЛ способен… — А знаешь, Лис, давай поженимся? — приходит мне мысль неожиданно. А зачем тянуть? Мы вместе больше года, а так ни разу и не ругались. Ни обид, ни истерик. Лишь правда в ее чистейшем виде. И я уверен, что других кандидаток на роль жены моей не будет. Да и мне уже 24… Пора бы…