Влюблюсь

Слушала, пока писала, старую, но подходящую песню: Гости из будущего — Почему ты? POV Рома Контракт закончен — я свободен. Наконец-то… За год сотрудничества мы добились немногого, и я знаю, что я тому виной. Но несколько моих песен крутились на радио, а в толпе меня хоть изредка, но узнавали. Ведь я даже выступил пару раз в клубах и на разогреве какой-то известной суперзвезды. Даже имени не помню… Все настолько неважно стало. У меня было ощущение, что внутри все замерло с его уходом, словно нажали кнопку «ПАУЗА». Время продолжало идти, события происходили, но все мимо меня. Я застрял в том дне, застрял на том самом моменте. Я просто застрял… Залип. Разбитый. Одинокий. Сердце, загнанное, изнывает. Тоскует…. А в нем занозой Женя торчит. Свербит, сил нет моих. Я так устал играть непонятную мне самому роль в этом дерьме. Устал делать вид, что у меня все в порядке. Я не могу смотреть на девушек, от взгляда на парней меня практически выворачивает. Я так ни с кем и не спал после того раза с Сергеем. Ни разу, даже в мыслях. Храню гребанную верность тому, кто исчез, как призрак, из моей жизни. А кто виноват? Я… Отматывая в голове момент его ухода, я уже сотни раз все сделал иначе. Я и останавливал, и удерживал, и признавался. Умолял. Просил. Кричал. Насиловал. Я делал все, что мог бы сделать с ним. Но реальность такова — я молча отпустил его тогда. Как последний блядский трус. Я ведь мог все рассказать ему. Объяснить. Он бы понял, мы ведь далеко не дети. И он не казался глупым и поверхностным. Он был лучшим, самым лучшим, а я упустил его. Где искать тебя, Женя? Где ты? Помнишь ли меня?.. С кем ты? Как ты? Будет ли у меня шанс все исправить? Я на дне… На черном, беспросветном. Тону в своей же боли. Отчаянии. И что дальше будет, как дальше жить… я не знаю. Не спасает сигарета, что дотлевает между пальцами. Не спасает обжигающе горячий кофе, что вниз по горлу, прямо в желудок горячим потоком льется. Не спасает мать, улыбчивая, понимающая, что взяла привычку обнимать меня каждодневно. Приятно. Тепло. Телу… душе по-прежнему слякотно и промозгло. Не спасает сестра, молчаливая, не мешающая, с вечно грустным взглядом в мою сторону. С сочувствием. Кручусь на стуле, привычно сидя у окна. Это теперь мой маленький ритуал, курить на том самом месте, смотреть в ту самую точку и вспоминать. Много. Болезненно. Прикрыв глаза, давя внутри, желающие на волю, слезы. Женя… ты сломал меня, мой нежный мальчик. Разбил, как статуэтку, а я не способен сам собрать себя по частям. Я выпадаю из реальности. Я страдаю, практически скуля в подушку. Она больше не хранит его запах… выветрилась. Кусаю губы, чувствуя привкус крови. Легкая боль теперь так желанна, благодаря ей я понимаю, что все еще не превратился в натурального зомби. Что я способен чувствовать хоть что-то, кроме убивающей меня любви к нему… Он где-то в Москве, а она огромна. Но я буду искать его… Хватит сидеть на месте ровно, мы все не вечны… Мне может жизни не хватить найти его. Подрываюсь со стула. Окурок в окно. Пальто на плечи и вон из дома. За руль авто, что выстыло на улице. Я не водил уже пару месяцев, с моей-то концентрацией это опасно. Но в данный момент мне плевать. Гоню, как сумасшедший, в центр города. Начну оттуда. Просто тянет, просто надеюсь, что чутье не подведет снова. Дома блеклые, серые, бесцветные. Проносятся мимо. Светофоры. Люди. Машины. Все как во сне. Я давно потерял ощущение реальности. Проезжаю на красный, почти столкнувшись с грузовиком. Плевать… В этот раз мне повезло. Повезет ли в следующий? Проверим… Еще один квартал проезжаю, а после еще и еще… Паркуюсь где попало. Пусть штрафуют, мне абсолютно похуй. Правда. Пешком по улице. Ищу глазами его в толпе. Жадно всматриваюсь в лица. Отчужденные. Незаинтересованные. Каждая золотистая копна волос пускает сердце вскачь. Но не он… нигде нет его… Несколько часов вдоль и поперек этого квартала. Скуренная пачка сигарет. До тошноты. Вместо еды пара стаканчиков кофе. Несколько навязчивых девиц. Где ты? Уже почти полночь, город тихо засыпает. Лишь уличные фонари и редкие прохожие. Где ты? Пустота внутри и словно ветер завывает. Где ты? Иду к машине, снова курю. Снова кофе. Снова дорога. Где ты, Женя? С досадой захлопнув дверь в квартире, натыкаюсь на… Сергея, сидящего в моем кресле. Нахально, вальяжно раскинувшегося. — Ну и где тебя, скотину, носит? — А я, вроде, отчитываться больше не обязан, — огрызаюсь и швыряю ключи на стол. — Злишься — это хорошо. Еда на кухне. Кофе только что сварила твоя сестра. Поешь и начнешь вещи собирать. Откровенно ахуев от вышесказанного, стою и смотрю на него. И удивило даже не его присутствие. Удивило то, что он все еще согласен возиться со мной. Доброта душевная? Выгода? Этот ублюдок что-то задумал… — Кофе остынет, а ты любишь обжигающе горячий, — ехидство проскальзывает, но его настолько мало, даже непривычно. — Я не подписывал контракт. — Знаю. — Тогда какого хуя ты тут делаешь? — Сижу, что, вроде, очевидно, нет? — приподнимает бровь. Играется. Сука… Да пошел он… Иду на кухню, а там и вправду и еда, и кофе. Причем курица с пармезаном, моя любимая. Рис рассыпчатый, с приправкой душистой. Салат «Цезарь» крупно наструган. Шокированно наливаю себе большую кружку, открываю дверцу шкафчика, достаю МОИ ЛЮБИМЫЕ КРУАССАНЫ, которых не было здесь… Пиздец. — Сладкое после еды употребляют. Пачка с мягким, вкусно пахнущим десертом пропала из моих рук под мой гневный взгляд. — Это кто приготовил? — Не знаю, — пожимает плечами. В глазах ноль эмоций. В них откровенное веселье, не более. — Ешь, иначе заставлю. — Папаша, блять, недоделанный, — ворчу, но еду накладываю. Признаю, что от одного запаха желудок скрутило, слюна заполнила рот. Но подчиняться я никогда не любил… потому и сопротивляюсь. … Шум турбин самолета бесил. А еще больше бесило то, что я не знал, куда он тащит меня. А то, что мать не возмущалась, а очень мило улыбалась и пожимала руку Сергея, бесило еще больше. Я чувствовал, что они решили жить за меня, точнее решали, как жить мне. А я… что я? Я не могу больше сопротивляться. Все равно, что здесь, что там, да хоть, блять, где, мысленно я все равно рядом с Женей… — Очнись, выходить пора, — щелчок пальцев перед моим носом. И я выныриваю из собственных мыслей, встаю и плетусь за ним. Хожу. Сижу. Сплю. Пью. Ем. Курю. Много курю. Очень много курю. Ни злости. Ни радости. Ни интереса. Ничего… Я не живу. Давно не живу. Я существую все еще в надежде найти его. Будь я хоть за миллионы километров от него, мне не станет легче, никогда не станет. Хоть бы увидеть его, пусть и случайно. Хоть бы услышать хоть слово. Украдкой. Из-за угла. Вдохнуть полной грудью его запах и задохнуться, чтобы не выпустить его из себя. Судорога по телу. Еще одна… еще… еще… Что происходит? Где я? Что я? — Дыши, придурок! — пощечина по онемевшей щеке. За что? И почему в груди словно разорвано все? Дышать сложно. — Дышу, блять, — говорить больно. По горлу словно наждачкой. Что произошло? Почему Сергей бледный, как полотно? — Ты гребанный кретин, Рома, — облегченно вздыхает и ерошит свои волосы. Нервничает. Что же случилось? Пытаюсь привстать, не получается. Тело свинцом налилось, и в сон клонит. Кашель начинает душить. Гортань острыми лезвиями режет. Грудь сдавливает. Откуда этот привкус соли во рту? Поворачиваю голову, приложив усилие. Я на берегу, вот так номер. Я что, тонул? — Сколько? — Что сколько? — не понимает он и теплой рукой поворачивает голову мою к себе. — Сколько ты откачивал меня? — Долго… Какого лешего ты заплыл так далеко? — Не знаю, — отвечаю честно. Я вообще не помню, как оказался здесь. И что со мной было. Я просто выпил бокал виски. Увидел паренька, смутно похожего на Женю, вышел оттуда, разбил стакан о стену бара. Потом улица. И провал… Куда я шел? Зачем? К кому? К чему? Не помню… — Идти можешь? Пробую сесть, получается, но тяжело. — Дай мне пару минут. — Хорошо, пить хочешь? — протягивает бутылку воды. Вот уж не подумал бы, что буду ему обязан. Пью, и саднит теперь меньше. Но как бы ни было печально, физическая боль не заглушает душевную. Ни на грамм. Прекрасная природа островов. Океан и море угощений и выпивки не отвлекают. Каждую минуту, каждую секунду он в мыслях. Сколько можно? Как долго? Неужели я всю жизнь буду так прозябать? Слабый, какой же я слабый оказался. … Сергей был теперь почти всегда рядом. Он бесил меня. Злил. Пару раз мы почти сцепились. Он вызывал во мне эмоции. Настоящие. Наблюдал за мной, пинал меня, толкал нагло вперед. И это действовало. Почти… Внутрь залезть он не мог. Воспоминания стереть не способен. Любовь убить тем более… Но я готов признать то, что его действия хоть немного, но вырывали меня из водоворота тоски и боли. Я нехотя, но двигался. Скрипя зубами, но шел. Пел. Играл. Жил… — Одевайся, в зал идем, — слышу, как только поднимаю трубку. И не «привет», не «как дела?». Нихуя… Сразу указания, и его не колышет, хочу ли я, надо ли мне. Хочу было возмутиться, да вот не успеваю. Он уже трубку положил… Сука, как же он бесит меня. Игнорирую следующий звонок. Беру гитару и с сигаретой в зубах перебираю тонкими пальцами по струнам. Тихая одинокая мелодия льется по комнате. Я играю ее почти каждый день с его ухода. Она выражает мою боль. Мою тоску. Любовь. Печаль. А Сергей отказывается записывать ее. Говорит: «Пресновато, Ром. Пресновато. Дотошно. Не прокатит». Хотя я думаю, все иначе, просто столько боли вылить на слушателя будет крайне неправильно. По-свински. Еще два аккорда. Пепел упал на штанину. Бля-я-я… И в дверь звонок, как гром средь ясна неба. Еще один… еще… еще… — Я не хочу идти в зал, — распахнув дверь в квартиру, говорю злому бывшему начальнику. — И я не хочу, есть такое слово «надо», так что оделся, обулся и пошел со мной. Быстро. Не люблю, когда со мной подобным тоном разговаривают, и я могу послать его, но он стойкий, гад, не отвяжется. … После похода в зал — домой. Принять душ. И снова в город… Где ты? Где ты? Где ты? Ищу. Зову, но его нет... Нет... нет... Снова сажусь в машину. Новый квартал. Дворы. Улицы. По кругу... Каждый вечер. Изо дня в день. Мой личный ритуал. Судьба, перестань мучить меня. Я знаю, что заслужил. Но это слишком… Я уже согласен поверить и в Бога и в черта, только помогите мне найти его. Я не могу так больше. Я с ума сошел давно. Обезумел от любви и тоски. Мне хотя бы увидеть… прошу… Умоляю. Я хочу все исправить… Попытаться. Убедиться, что он помнит или что забыл, и дальше идти. Быть отвергнутым, посланным, но увидеть, услышать, взглянуть в пучину синих глаз, что преследуют в мыслях. Что прожгли дыру в сердце… Полтора года — слишком много для разлуки. Полтора года — слишком мало, чтобы забыть.