Влюблюсь

POV Женя В центре зала стоят нарядные люди. С букетами в руках и счастливыми сияющими улыбками. Праздник у всех. А у меня? — Согласны ли вы, Малюжич Евгений, взять в жены Соболевскую Алису? Любить и оберегать до последнего вздоха? Серьезность вопроса врезается в разум. Алыми нитями вплетается в душу. И я знаю ответ. Знаю… — Согласен, — твердо. Громко. Уверенно. Кроме нее, кроме моей рыжей малышки, я никому не нужен. Никому в этом гребанном мире. Она и мать с братом. Нас всего четверо, и мы должны держаться вместе. Жить дальше… Смотрю на Алису, в ее глазах слезы, на губах улыбка. Кремовое платье на точеной фигурке, высокие каблуки. Макияж сдержанный. Длинные серьги, а вместо фаты вплетенные лилии в волосы. Красивая. Воздушная. Яркая. — Согласны ли вы, Соболевская Алиса, взять в мужья Малюжич Евгения? Любить и хранить верность, пока смерть не разлучит? Я знаю, что она ответит. Я вижу это давно в ее взгляде. — Согласна, — выдыхает, как только замолкает упитанная женщина средних лет. Мы надеваем друг другу кольца. Краткий поцелуй и первый танец. Прядь выбилась из моего аккуратно зачесанного хвоста. И упала на щеку, вызвав прилив нежности в зеленых глазах напротив. Она любит мои волосы, но не так сильно, как он… Рома… укол в сердце. Это имя до сих пор, как ржавым ножом по венам. Как яд внутривенно. Я не забыл его. И не смогу забыть, я знаю. Я любил его, люблю и буду любить, но наши дороги разошлись. Теперь у меня новая глава жизни. А жить без него я научился. Научился и прятать боль глубоко в сердце. Когда же порой становится невыносимо, Алиса помогает. Она терпеливо выслушивает и согревает. Свадьба была тихая. Мирная. Человек двадцать от силы. Лишь самые близкие. Самые дорогие. Застолье в приятном кругу родных и друзей. И я на минутку забылся. Поверил, что все еще возможно. Что все еще будет… ... Работа стала приносить удовольствие. Я развлекаю со сцены, провожу конкурсы, объявляю выходы девочек. В том числе свою Алиску. Я ничего не имел против ее танцев. Это ее самовыражение, хотя брат ее сказал, что я мудак, и я не люблю ее, потому и не ревную к жадным взглядам на ее тело. Ему ведь не понять то, что я знаю ее чувства, доверяю. И не мешаю жить ей так, как она хочет. Знаете, в том, чтобы жить, поддавшись течению, есть и свои плюсы. Есть плюсы в переменах. Есть плюсы в потерях. Они везде есть. Теперь я их вижу. … — Ну что, малыш, учимся танцевать? — игриво спросила моя жена. Танцевать… Сложно, я вам скажу. Но я захотел открыть для себя что-то новое. А она у меня не только по шесту ползать умеет. — Учимся, Лиса, — киваю и встаю. Затушив сигарету и поставив на стол чашку, потягиваюсь. — Готов. И понеслась… Что может быть тяжелого в том, чтобы передвигать ногами? Ну и руками… Иногда головой. Но вы не поверите, это и вправду сложновато. Для меня, по крайней мере. — Иди ко мне… — манит плутовка, двигаясь под музыку. И вправду лисица, быстрая, плавная. Юркая. — Да не просто иди, а покачиваясь под музыку. Вот та-а-ак. Молодец. Притопываю. Пытаюсь быть не бревном, чуть больше пластики. Почувствовать ритм. Влиться в это течение. Мне это даже нравится. Немного… Вот сидеть в тишине комнаты и дышать в унисон… с ним мне нравилось больше. Кривляемся. Смеемся. Дурачимся. Подпеваем. Кружимся с поднятыми к потолку руками. Это могло бы быть очень весело, если бы я сумел задавить в себе это саднящее чувство потери. Интересно, что должно произойти, чтобы я смог забыть его? Перестал с каплей страха всматриваться в толпу? И пить кофе без кровоточащей боли мозга от воспоминаний. Это злит. Бесит. Не дает ощутить стопроцентное спокойствие. Я словно чего-то жду. Жду сам не зная… Не понимая. Надеюсь. На что? Зачем? Сажусь на стул напротив мольберта, смотрю на картину, недавно начатую. Что за картина? Догадаться несложно. На ней снова ОН. Я разучился рисовать что-либо другое. Как только кисть или карандаш в руке, его образ пальцы вырисовывают сами. Боль изливается красками. Мои чувства к нему в ровных изгибах его профиля. В тенях, что отбрасывают ресницы. Я не знаю, что было бы со мной, если бы я не рисовал его, если бы не выпускал все изнутри на холст. Я бы, вероятно, уже сошел с ума… Свихнулся от силы этой безнадежной, безответной, всепоглощающей любви. — Он красивый, — тихо говорит Лиса, сев рядышком в моих ногах. Ее голова на моих коленях, и взгляд направлен на того человека, что мешает ее счастью, даже не будучи рядом, даже не зная об этом. Не подозревая. Он, наверное, живет по-прежнему в своей роскошной квартире с сестрой-стервой. Все так же много курит и заливается кофе. — Красивый, — киваю. Мазок кистью по его волосам. Черные, как воронье крыло. Как сама тьма… Еще мазок… еще… еще… — Спасибо тебе. — За что? — смотрю в ее глаза. Я вижу ту грусть, что в них плещется. Боль. Но исправить это не в силах. Я пытался. Правда… — За честность. Откровенность. Ты никогда не обещал мне ничего. Никогда не запрещал. И ничего не скрывал. — Тебе плохо со мной, Алис, я же вижу. — Нет, ты не прав, мне плохо потому, что ты так сильно любишь того, кто, возможно, этого и не заслуживает. Я бы помогла тебе, если бы знала как. — Ты рядом, этого более чем достаточно. И давай не будем… о нем. Пожалуйста, — голос чуть надломился. Боль иногда просачивается изнутри, как бы сильно я не держал ее. Беру ее руку в свою. Сжимаю. Чувствую тепло… Но она хрупкая, она тонкая, она не его… Господи, ну почему опять? Ну, забери ты это чувство из меня, оно жить мешает! Из-за этой чертовой любви я не могу прекратить страдания близких мне людей. Зачем она мне, если от нее лишь боль? Зачем она мне… Ведь он не пришел тогда. Не остановил. Не искал…. Я не нужен ему. Значит, и он мне, просто забери, господи… прошу. — Жень… — ох, Алиса, не трогала бы ты меня… не сейчас. Но я не могу отказать ей. — Что? — спрашиваю, прогоняя мысли. Образы. Воспоминания. Полтора года, даже больше, а внутри все так же слякотно. — Тебе больно, — ласковое касание кончиков пальцев по щеке. Грустная улыбка. Теплая. Любящая. Поцелуй, горький, как полынь. Болезненный. Не прогоняет, уже не спасает. Соберись. Соберись. Соберись. Скандирую сам себе. Сжимаю руки в кулаки. — Прости, — отрываюсь от нее и иду на балкон. Долго стою, куря одну за другой. Смотрю в ночной город. Где ты, Рома? С кем ты? Где-то, но не со мной… Помнишь ли ты меня? Хотя бы имя? Вряд ли… Затяжка, одна, другая… еще… еще… Горечь во рту невыносима. Горечь внутри убийственная. Смотрю вниз с седьмого этажа. Там так темно, и падение мне кажется свободой. Прочь мысли… Я не вправе так поступать. Я ведь сильный? Я переживу. Еще пара лет, и любовь, как старый сорняк, иссохнет. Я верю в это. Выбрасываю окурок и возвращаюсь в квартиру. Алиса спит уже. Заплаканная. Грустная. Неспокойная даже во сне. Мучаю ее… Знаю это, но эгоистично остаюсь рядом. Она ведь любит. Хоть кто-то меня любит… … — Просыпайся, Лисенок, — приношу ей завтрак. Ухаживаю. Чувствую вину свою. — М-м-м, милый, — улыбается. Снова огонек зеленых глаз зажегся. Слава богу… — Кушай, я пока в душ, — целую ее во вздернутый носик и иду в ванную. Знаете, чем пахнет мой гель для душа? Им… Я помню тот запах и как услышал, сразу же стал покупать лишь этот. И Алиса не знает об этом. Но, думаю, догадывается… Вот, таким образом, я ношу частичку его на себе. Глупо. Помешано. Выйдя из душа, плетусь за своим кофе. Курю на кухне, Лису тошнит от курева по утрам… Прочь мысли. … Еще неделя, безумная и бессмысленная, пролетела незаметно мимо. Непримечательная. Обычная. Стою в клубе. Кручу микрофон в руках. Замечаю взгляд голубоглазого брюнета. Прожигающий до мурашек, холодный, обвиняющий. Я не знаю его, так откуда в нем столько непонятной мне ненависти? Отворачиваюсь. Скоро мне идти на сцену. Курю. Но этот блядский взгляд зудом по коже. Ловлю себя на том, что периодически смотрю в тот угол. Встречаюсь с глазами этого неприятного мужика. И нет, он симпатичный, безусловно, но в нем столько неприязни. Ощутимой. Бр-р… За что? Подумаю об этом позже. Взбегаю на сцену прямо с сигаретой в руке. — Хэй, ребята, — улыбаюсь уже привычно. — Это я, ваш неизменный Женя, — кланяюсь в шутку, скользя глазами по толпе. Торжество светлых глаз удивляет меня. Словно он услышал то, что хотел, но не уходит, однако. Странный тип, надо будет выяснить, кто он. — Итак, встречайте мою жену, да-да, ту самую искорку, Лису-Алису Малюжич!!! — смеюсь и, пританцовывая, встречаю ее. Краткий поцелуй, схожу со сцены, теперь она там царица. Хозяйка. Неосознанно ищу этого брюнета в куче народа и нахожу. Но теперь на его лице разочарование. Да что ж такое-то? И какого лешего он смотрит на меня так? Иду к нему, быть может, зря, но меня тянет. — Вечер добрый, — здороваюсь, терпя его оценивающий взгляд. — Я Женя, — протягиваю ему руку. — Я знаю, — равнодушный ответ. — Откуда? — У нас есть один хороший общий знакомый, — отвечает, высматривая что-то во мне. Причем так явно, что это обескураживает. И знакомый? Откуда у меня может быть с вот таким человеком общий знакомый? Кхм… — Кстати, я Сергей, — пожимает мне руку все же.