Влюблюсь

POV Алиса Сидя в широком кресле-качалке и укутавшись по самые уши в плед, смотрю в окно. Живу я теперь в квартире напротив, так как Рома с Женей настояли выкупить ее, а точнее, Женька обменял свою квартиру на эту с нехилой доплатой. Ребята уговаривали меня на ремонт, но я наотрез отказалась, и так они немало для меня сделали. Кто бы подумал, что после того, как мы развелись, мы стали еще ближе? И нет, не физически. Мы стали по-настоящему родными друг другу, и даже более того — Ромка стал моей опорой не меньше бывшего мужа. Я думала, что они настолько окунутся друг в друга, что перестанут замечать всех и вся вокруг, сосредоточившись лишь на своей безумно сильной, пылкой и страстной любви. Я завидовала им по белому, в душе надеясь, что и мне когда-нибудь так же повезет, и я встречу того самого. Хотя нужен ли он мне? Когда златовласый узнал, что у него будет дочь, он сиял, как лампочка, и даже нарисовал, какой он ее представляет. Брюнет же, в свою очередь, в один прекрасный вечер завалил мою квартиру кучей детских принадлежностей. Сколько он потратил, я даже спрашивать боялась. Ведь там была и автоматическая люлька, чтобы раскачивать младенца, и модная коляска-трансформер, и кроватка. Куча распашонок, ползунков, пеленок и одеялок. Все настолько качественное, зарубежное и фирменное, что я расплакалась от нахлынувшей благодарности… А когда я сказала Ромке, что теперь обязана ему всем, он ответил: — Женя тебе дочь подарил, а я могу лишь обеспечить и ей, и тебе надлежащие условия. Ведь это будет и моя дочь. Ты не должна благодарить, ты должна это принять, ведь вы обе этого достойны и заслужили. Я говорила, что он удивительный? Добрый, заботливый и потрясающий друг? Так вот говорю. И пусть моя семья отвернулась от меня, когда узнала о разводе и о том, что муж мой теперь живет с мужчиной. Они отказались от внука, ведь что может сотворить подобный ему? Ребенок, по их мнению, будет так же нечист, как и отец, потому негоже им мараться об это безобразие. Консерваторы хреновы… Я потеряла семью, но, знаете, я была этому в какой-то степени даже рада. Ведь я приобрела по-настоящему дорогих и родных мне людей. Они оба, темненький и светленький, музыкант и художник, они заменили мне все и вся. Разукрасили жизнь мою, внесли в нее радость, а главное — подарили маленькую жизнь, что расцветала внутри меня. Спазм в поясничной зоне и давящее ощущение на нижнюю часть туловища. Бр-р… Опять схватки. Но на этот раз более сильные, неужели, пора? — Рома! — крикнула я из своей квартиры, зная, что он услышит. Ведь двери настежь были открыты, что у него, что у меня. — Случилось что-то? — вбежал он ко мне спустя минуту, дожевывая на ходу. И мне было, правда, неловко, ведь он только с работы приехал и, видимо, ел. Но маленькое солнышко, пинаясь, просилось на волю. Настойчиво так… — Пора, — обняла я живот, чуть скривившись от повторного спазма. — Твою мать, — побелел Ромка и помчал одеваться в свою квартиру. POV Рома Бывало ли у вас, когда измеритель счастья зашкаливает? А у меня подобное происходит с пару месяцев. Алиса стала мне словно сестра. Такая же родная, местами вредная, но в общем обалденная девушка. Женька… Мой нежный мальчик был прекрасен. Столь любвеобильное существо нужно еще поискать, ведь он успевал дарить ее и мне, и своей маме с братиком, и Алиске с малышкой, которая пока еще была внутри его бывшей жены. Мать Жени приняла меня не сразу, в отличие от его младшего брата. Ваня во мне души не чаял и с порога бросался ко мне, когда я заходил к ним в гости. Но спустя пару месяцев и мама моего любимого приняла меня. Потрясающая женщина. Таких, как она, очень мало, жаль, что она так одинока. Мои же были в немалом шоке, узнав, что я переезжаю, и плюс ко всему к парню. Мать вообще в обморок упала от новости, а после долго отходила, узнав, к кому конкретно. — Хорошо, что он художник, а не стриптизер, возможно, я даже подыщу ему хорошую работу, — сделала она спустя время вывод. И они даже немного ладили. Отец мой был не рад, но и препятствий не чинил. Общался с моим избранником сдержанно и довольно холодно, но вежливо. И это, я вам скажу, огромный прорыв, ведь обычно он был категоричен в отношении секс-меньшинств. Квартиру, подключив парочку влиятельных знакомых, мы смогли обменять, и теперь Алиса жила напротив нас, правда, доплатили мы немалую сумму. Но деньги… просто бумага по сравнению с ощущением полной, великолепной семьи. Меня очень волновало то, что малышка должна скоро появиться на свет. Ведь ребенок Женьки — и мой ребенок тоже. Я чувствовал себя отцом, хоть и не я оплодотворил яйцеклетку. Чувствовал ответственность за мать его ребенка, потому и сидел сейчас, пока мой любимый на работе, рядом с ней. — Ром, — взволновано позвала меня девушка. — Что такое, Лиса? — не глядя на нее, спрашиваю, я в данный момент заканчивал со сборкой новомодной кроватки. — Кажется, воды отошли… И меня словно ледяной водой окатило. Я аж дышать перестал от шока. Нет, я знал, что вскоре это случится, но оттого, что Женя на работе, у меня ноги подкосились, а я вообще человек жутко волнительный. — Алис, ты уверена? — спрашиваю, кое-как совладав с собой. — Уверенней некуда, — шикнула она и, когда она встала, я увидел на ее шерстяном светло-зеленом платье мокрое пятно, черт… Дорога до родильного отделения была запоминающейся. Телефон стоял на подставке, и из него взволнованный Женя пытался поговорить с матерью своего ребенка. А я матерился на него, что он, зараза такая, сидит на работе, тинэйджеров развлекая, в то время как я тут трясусь от напряжения, а Алиса жмурится от боли. POV Женя Все было более чем просто хорошо. Все было невероятно прекрасно, не считая того факта, что родня Алиски объявила мне холодную войну. После развода они запретили мне переступать порог их дома и велели забыть даже их имена. Ромкины были вежливы до холодности, но, по крайней мере, не мешали нам. Я переживал за свою бывшую жену, ведь вся эта ситуация была малоприятна для нее. Но она меня клятвенно заверяла, что я и мой любимый заменили ей всех и вся. А малышка, что должна была скоро явиться на свет, величайший из подарков в ее жизни. И вообще, она нам обязана, а не мы ей. Вдохновение не покидало меня, ведь рядом был мой муз, который одним лишь своим присутствием давал небывалый подъем творческого восторга, плескавшегося в крови. Я стану отцом, представляете? Вот прямо сейчас, когда в трубке слышу ее хриплый голос, а Ромка весь на взводе ворчит, я как никогда осознал то, что вскоре на земле появится маленькое чудо с частичкой меня. Моя дочь! Моя маленькая принцесса. Это было настоящим подарком для нас с Ромкой. Ведь, возможно, в ближайшем будущем мы бы захотели иметь малыша, и пришлось бы искать суррогатную мать, а тут родная и искрометная Лисица подарит нам такое счастье. — Тш-ш, Ром, я сейчас отпрошусь и примчусь на такси, не переживай, — пытался я успокоить любимого, правда, тщетно. Если он на взводе, то это как минимум жуткое зрелище. И успокоить его о-о-о-о-о-очень трудно. Я так думаю, Алиса родить успеет, а он все еще колотиться будет. … Роды были без осложнений, слава Богу. Сидя на неудобном стуле и держа Рому за руку, я пытался успокоить его, словно он отец, а не я. — Будешь так напрягать свое лицо, к сорока станешь морщинистым, как старый дед, — поддеваю его намеренно. — И что, бросишь меня тогда? — ехидно спрашивает. Опа, клюнул… — Естественно, зачем мне старый хрыч. Найду моложе, — фыркаю, а в глазах бесята плещутся. Рома… Знал бы ты, как сильно я люблю тебя, так сильно, что порой боюсь спугнуть своим напором. Боюсь задушить силой своих чувств. Я ловил каждый его жест. Малейшее изменение в его лице. Каждую эмоцию. И радость, и грусть. Усталость и злость. Все пытался запечатлеть на фото либо на картинах. У меня уже около десяти папок, в которых хранилось пара тысяч так точно его фото. А он лишь закатывал глаза, говоря, что я безумен, а после долго исцеловывал с тлеющим удовольствием на дне кофейных очей. Рома… Он все для меня. Он стал моим воздухом. Жизнью… Смыслом. — А я не сказал, что отпущу тебя добровольно, — оскалился он в ответ. А я уже был готов довольно заурчать ему на ушко, но в этот самый момент нам разрешили войти… Сказав, что родилась девочка под четыре килограмма. Обратились, кстати, к Роме, думая, что он отец, а меня вообще пропускать к ребенку не хотели, мол, нечего… Уговаривая медперсонал почти полчаса, мы таки добились, чтобы нас обоих пропустили и, войдя в палату, так и замерли на входе. — Привет… — протянул я, взволнованно подойдя к постели Алисы, на руках которой была малышка. — Дай ее мне, — в один голос произнесли мы с Ромой. А после, удивленно глянув друг на друга, решили не спорить, а просто посмотрели на нее с рук матери. — Красавица, — улыбнулся я, сияя от непередаваемых эмоций. — У нее глазки твои, — прошептал пораженно мой любимый, вглядываясь в личико появившегося на свет человечка. … Сразу в глубине души я переживал, что, возможно, нашего с Алисой ребенка Рома будет недолюбливать. Но я ошибся. Он был самым ревностным родителем. Чаще нас обоих вместе взятых улюлюкал над малышкой, лучась удовлетворением, и не мог отвести от нее своих глаз. — Ее насыщенные синие омуты сводят меня с ума. Твои же глаза на лице маленького человечка. Ее невозможно не любить, родной, ведь она — это ты. Ведь она часть тебя. А твой ребенок — мой ребенок, — искренне сказал он как-то вечерком, когда на его руках спала Майя. Сказал это хоть и шепотом, но с такой теплотой в голосе, что я прослезился. Прослезился от счастья. Эти слова дороже многого. Дороже громких слов любви. Просто смотреть на его бережную заботу и полные нежной трепетной любви глаза, понимая, что, написав всего одно слово, я приобрел много больше, чем ожидал.