На лезвии карандаша

Ну, собственно, докатились до героизма. Хотя, что вообще можно считать героизмом? Самопожертвование ради жизни других? А если ты умрешь, то что потом? Какой толк? Ведь неужели твоя смерть даёт гарантию того, что будут жить те, за кого ты её, собственно, и отдал? Нет, не даёт. Итог: умрут все. Необязательно, но возможно. А может, героизм - это когда не жертвуешь собой, а стараешься спастись сам и спасти других? Хотя нет, это скорее благоразумие. А если их спасти всё равно не получается? Вдруг они умрут на полпути, а останешься ты один? Тебя нарекут трусом и предателем... Недостойным... Но зато ты будешь жить. Вследствие чего возникает вопрос: что важнее для тебя: благоразумие или слепое самопожертвование во имя чего-то?.. И кто сказал, что благоразумие и героизм несовместимы?.. *** Мист с утра пораньше был явно не в духе. Относивший ему завтрак Кирилл как только увидел своего хозяина, даже сгорбился немного, кланялся гораздо ниже, чем обычно, и молчал, даже не так: дышал через раз. Сейчас любое слово или лишнее движение могли вызвать гнев мужчины, а оказаться во внутреннем дворе, привязанным к столбу для наказаний ой как не хотелось. К тому же юноше и так частенько доставалось и без повода. Просто так... А ещё - он должен был дождаться, пока хозяин закончит завтракать и забрать грязную посуду, смахнуть со стола крошки и выслушать следующие приказания. Только вот мужчине могло что угодно взбрести в голову. - И что ты трясешься в углу? – Он даже не доел оладьи, щедро политые золотистым мёдом, теперь растёкшимся по всей тарелке. Почти даже не жуя, проглотил парочку, оставив всё остальное, потом и вовсе отодвинул от себя тарелку и встал из-за столика. - Вы что-то желаете, хозяин? – Ещё одно правило: Миста всегда надо было назвать «хозяин». Наступив на остатки собственной гордости, смириться и обращаться к нему только так. Тогда был ещё шанс, что мужчина не впадёт в ярость. - Да, я желаю. Поговорить с тобой, щенок, желаю... – Судя по его тону, разговор уж точно не предвещал ничего хорошего. Кирилл тихо, чтобы ни в коем случае этого не заметил «хозяин», вздохнул и молча кивнул. - Как вам будет угодно, хозяин. - Подойди ближе, я хочу видеть твои глаза. - Это было самым страшным по двум причинам: во-первых, Кирилл так и научился правдоподобно врать, а во-вторых, глядя в эти ужасающие своей тьмой, что будто клубилась в них, глаза, соврать было просто нереально. - Мне было сказано, что ты ночью ходил в конюшню. И что же ты там делал, мне интересно... - Ничего, хозяин. Я не ходил в конюшню, я спал в своей каморке. Резкая пощёчина, настолько сильная, что юноша едва устоял на ногах. Теперь надо было ещё перебороть себя и инстинктивно не дотронуться до горящей щеки. - Не ври. Что ты там делал? Я тебя пока что по-хорошему спрашиваю... - Ничего, хозяин. Меня там не было. Ещё одна пощёчина. По той же щеке. От этого удара у юноши зазвенело в ушах, но он всё так же стоял, смотря в глаза Мисту. На этот раз уже не покорно, а с некоторой долей вызова. Мол, что он ему ещё такого сделает, чего он не перенёс? Нет, сделать с ним могли сейчас что угодно. Убить, к примеру, да и пыток главарь мятежников знал предостаточно, но... Ему было банально интересно наблюдать за мальчишкой, тем более его признания особой пользы не принесут - и так всё понятно. - Ты там был. - Нет, хозяин. Вы...ошибаетесь. Третья пощёчина. На золотисто-коричневый толстый ковёр упала алая капелька, тут же впитываясь в ворс. У Кирилла из носа течёт тонкая струйка крови, но он всё равно стоит, не шелохнувшись. Щека, по которой приходились удары, сильно покраснела, а глаз слезился и уже чуть заплыл. - Как ты его вылечил? – Вот уж что точно волновало мужчину, так этот вопрос. Ну, действительно, если верить словам Литты, то раны у раба зажили почти полностью. За ночь. Такое было физически невозможно, даже будь у мальчишки под рукой самые лучшие мази и масла. Нет, ходили, конечно, слухи, но поверить в них было как-то странно. Ну, посудите сами: он главарь повстанцев, отличный воин и расчётливый политик за год не смог заметить того, что его слуга, которого он чуть не забил до смерти, пожалуй, ценнейшее оружие, что можно было бы найти. А тут такое... - Я... его не лечил, - Кирилл шмыгнул носом, от чего его передёрнуло: кровь, уже начавшая подсыхать, попала в носоглотку, от чего во рту тут же появился противный металлический привкус. - Ну да... – Мист схватил юношу за шею, зло сощурившись и смотря тому в глаза. – Это ты сделал, я знаю. А что ещё ты можешь? Ты ведь Связующий, да? Именно поэтому ты ошивался во дворце тогда?.. – Он сильнее сжал пальцы на его шее, чувствуя, как часто колотится сердце и судорожно дёргается кадык уже начавшего задыхаться юноши. - И что же мне с тобой делать, а?.. Действительно, что делать теперь с мальчишкой, Мист не знал. Зато была раскрыта ещё одна карта, которая без воли игрока лежала в рукаве. И Время смилостивится, если не слишком долго лежала.