Счастье в руки не дается

— Ты там ещё не женился? — Нет, а что? — Отлично! И не надо! — Почему? — Поступила важная информация. Всё зло от баб! (с) Теория большого взрыва — Почему одет не по форме? Что-то не то: то ли прическа, то ли стрелки на брючках… — Нож в ботинке, сержант. (с) По соображениям совести

Jenerik — Kiralık Aşk-Aydilge       К концу совещания Альберт Мстиславович Соболев был едва жив и с трудом понимал, о чем идет речь. На автомате поддерживая беседу, мужчина с удивлением и некоторым напряжением отмечал странные ощущения, появляющиеся то в одной части его прекрасного тела, то в другой. Неизменным оставалось одно — в висках, налившихся тяжким свинцом, периодически что-то шумело и пульсировало, отзываясь учащенным и горячим сердечным ритмом. К горлу то и дело подкатывался неприятный горьковатый комок, из-за которого казалось, что бизнесмена вот-вот вывернет наизнанку. А еще очень-очень-очень сильно хотелось прилечь куда-нибудь в темное место.       Альберт, концентрируясь на бумагах и онлайн-трансляции, вяло отвечал на вопросы, составлял какие-то планы, ослабевшими пальцами помечал что-то в своем ежедневнике. И про себя нехотя благодарил Софью, что, будто читая его мысли, умудрялась весьма вовремя и точно переводить огонь то на себя, то на Валевского.       Откуда у условно юной девушки был такой опыт переговоров, Соболев подумать не успел, но не отметить его не мог. Отметил он и другое — новый секретарь его бесила жутко, и ни ее помощь, ни обновляемый стакан с прохладной водой, то и дело возникающий перед ним, не могли унять злости, бушующей в мужском сердце. И чем правильнее вела себя Снежинская, тем больше злился Альберт.       Потому едва Бэй Хуйцзы исчез с широкого экрана, магнат поднялся с места, наскоро попрощался с удивленными гостями и направился в свой кабинет. Ватно-размякшие ноги с трудом чуяли пол, и Соболеву приходилось рассчитывать каждый свой шаг, чтобы не рухнуть прямо в коридоре. Выказывать слабость перед самоуверенной стервой и шантажисткой было не в его привычках. Особенно, если учесть, что слабости Мстиславович не испытывал в принципе никогда.       — Не слышу «спасибов», — Софья Михайловна проследовала за утомленным начальством в кабинет и оправила волосы.       — У нас клиника хорошая на первом этаже для сотрудников, — на автомате сбрасывая пиджак, ответствовало начальство, не оборачиваясь к девушке. — Московский лор-врач принимает. Я Вас познакомлю.       Снежинская застыла, кое-как прикрыв за собою дверь, и уставилась на широкую спину нахала.       — Вы это… — брюнетка скрежетнула зубами. — Вы как бы…       — Да-да, разумеется, я оплачу Ваше лечение. Интересно, абонементы к нему есть? — бормотал Соболев, шагая ко столу и на ходу кидая пиджак на кресло. — Влетите Вы мне в копеечку…       — Да Вы даже не представляете, в какую! — Софью затрясло от гнева. — Вся страна на мое лечение вкалывать станет! Внешний долг вырастет!       — Не льстите себе, Софья, — Альберт Мстиславович, добравшись до кресла, устало рухнул в него, сложил неприлично длинные ноги на стол, вальяжно забросил руки за голову. — В нашем государстве, слава богам, теперь разрешена эвтаназия. Мы Вас, если что, гуманно усыпим. Экономика должна быть экономной! Софья Михайловна, у Вас очки запотели…       — Боже-Боже… — девушка прикрыла глаза и зачем-то вцепилась в правое ухо. — Как же я устало… Сколько проблем… Откуда столько проблем…       — Да Христос с Вами! — рассмеялся Альберт, потягиваясь в кресле и уже предвкушая картину, в которой Снежинская, ломая каблуки и размазывая по лицу тушь, вылетает с вещами из «Юсал-газа». — Какие у Вас проблемы? Чеснокодавку найти новую не можете?! Краска на кухонном радиаторе потрескалась?! Мыши валенки сожрали?!       И тут Соболеву то ли привиделось, то ли взаправду глаза у его секретаря приобрели загадочный кровавый цвет. Мужчина замер и уставился на подходящую к нему помощницу.       — Чеснокодавку? — Софьин голос зазвучал очень нежно, даже вроде бы ласково, и Мстиславович внутренне напрягся. — Да! Да!!! А когда я ее все же найду, я Вам, знаете, что этой чеснокодавкой отдавлю?!! — Снежинская вцепилась в краешек стола и наклонилась к шефу. Щеки девушки заалели ярким румянцем. — И краска потрескалась, да! Потому что из-за Ваших бизнесов мы все еще, как обезьяны, на бензине да газу!!!       — Вы меня еще обвините в глобальном потеплении, эрозии почвы и вымирании редких видов мха!!! — Альберт резко сбросил ноги со стола и так же перегнулся через него к секретарю.       — А что? Не так?!! — Софья оскалилась.       Подходящего ответа у Соболева не было, но зато был справедливый вопрос.       — А что же мы такие принципиальные и правильные пришли устраиваться на должность в моей компании? — мужчина встал и склонился над столом, едва не касаясь густыми волосами лба обомлевшей девушки.       — А что это Вы мне вопросом на вопрос отвечаете?! — взревела Софья Михайловна.       Дверь в кабинет слегка приоткрылась, и в нее просунулось заинтересованное лицо Валевского.       — Скройся!!! — через плечо секретаря проревел Соболев, клацая белыми зубами.       — Но тут арабские гости…       — Вон пошли!!! — Альберт грохнул кулаком по столу, от чего стоящий на нем кувшин с водой подскочил, удачно, правда, вернулся на прежнее место, но обдал лицо Софьи Михайловны освежающими брызгами.       Лик Валерчика моментально исчез, двери прикрылись, а из-за них раздался его радушный голос:       — Друзья, господин Соболев очень рад встрече, сейчас нас отпускает, желает всех благ и приглашает вечером в ресторацию!       — Так что же, Софья Михайловна, — напряженное лицо Альберта склонилось совсем близко к лицу Снежинской. — Какого черта Вы решили поучаствовать в гнусном деле? Не будет ли Вам ночами сниться замученный ягель?— ярко-синие глаза мужчины коснулись крупных брызг на очках секретаря, медленно скользнули к мокрым губам девушки.       — У Вас совесть вообще есть? — Софья зачем-то чавкнула и отодвинулась подальше.       — Конечно! Я же, как волшебник, мечты сбываю Ваши девичьи! На горло себе наступил, лишь бы Софья Михайловна была довольна! И беспрепятственно раскатывала по Уренгою на лучшей маршрутке! Вам, видать, не доступно, сколько рабочих мест я даю и какие налоги отваливаю в казну?!       — А Вы кроме как о деньгах вообще ни о чем думать не способны?!       — А о чем в Вашем присутствии я думать-то должен? — Соболев вскинул густую бровь и усмехнулся. Красноречивый взгляд мужчины скользнул по вполне штампованному облику подчиненной.       — Оу! — девушка поперхнулась, отшатнулась от стола и приоткрыла рот. — Ага. Значит, у нас высокие стандарты. Поэтому в Вашем не совсем юном возрасте Вы еще не обзавелись семьей и детьми?!       Альберт прищурился, потемнел лицом и медленно выпрямился.       — Так вы все — мои дети, — нараспев запричитал бизнесмен. — Нет времени ни на что! Лишь бы одеты-обуты были! Горю на работе!       — Ой, знаете ли! — Снежинская приосанилась. — Я вообще-то вот Вам в дочери никак не гожусь! Я старше Вас…       — Софья Михайловна! — как-то проникновенно-скорбно оборвал секретаря мужчина и с тоской поглядел на девушку. — Тут такие новости… Это не совсем то, чем Вы можете гордиться…       — Знаете что, господин Соболев? — помощница уставила на наглеца указательный палец, отступила назад, сняла очки и в упор поглядела на начальника. — Я подарю Вам на Рождество книгу. «Современный этикет и светское поведение». Будете каждый день читать натощак!       Мужчина осекся, застыл и приоткрыл рот. Не сказать, что снятые окуляры как-то сильно улучшили вполне обычный внешний вид девушки или сделали ее преобразившимся лебедем невероятной красы. Но на худеньком и бледном лице личного помощника главы «Юсал-газа» и заметны-то теперь были только большие блестящие глаза.       Колдовские, яркие, глубокие, цвета насыщенного красного дерева, опушенные удивительно длинными черными ресницами, лишенными какой бы то ни было краски…       — Читать будем взахлеб, похоже, и вдвоем, Софья Михайловна, ибо Вы нарушили этикет упоминанием моего и Вашего возраста. Я молчу о том, что Вы все норовите откусить руку, которая Вас кормит, — голос Альберта стал непривычно глух, мужчина махнул рукой и медленно опустился в кресло. — Нóсите кожаные туфли, у Вас дубленка, отороченная лисой… Но перекладываете ответственность на того, кто более успешен, нежели Вы. Я, по крайней мере, плачу десятикратно за каждый труп… Вы уже, как говорится, или трусы наденьте, или крестик снимите.       — Радуйтесь, что Вы не видали остальных моих дубленок, отороченных совсем другими существами! — Снежинская, моментально почуяв настроение начальника, скривилась и протерла обшлагом пиджака мокрые очки. — Вы очень неприятный человек. Откуда только повылазило все это? — Софья подняла взгляд на мужчину и, помедлив, как-то быстро надела очки.       — Софья, не мучайте себя, — Альберт из последних сил откинул голову на подголовник роскошного кресла, улыбнулся. — Я по-прежнему готов переиграть наш договор. Я даже выплачу Вам вознаграждение за три месяца прямо сейчас. Можете уходить немедленно. Не нуждаюсь в дополнительном гласе совести, который Вы усердно пытаетесь изобразить.       — Вам никто не нужен, так? — тихо уточнила Снежинская, утирая ладонью щеку.       — Мне никто не нужен. Так, — мужчина повел бровью и поглядел на стол.       — Смиритесь, Альберт Мстиславович, — после долгого молчания голос девушки зазвучал уверенно и насмешливо. — Я не спрашиваю Вас об отношении ко мне, о взгляде на мою внешность, о Ваших ценных переживаниях на мой счет. Я ухожу к себе в кабинет, ознакомлюсь с делами компании. Если что-то потребуется — я на связи с Вашим Величеством. Салфеточки нужны?       Соболев поднял удивленный взгляд на подчиненную.       — Салфеточки?       — Боюсь, что сильно заляпаетесь, кусая свои локти! — девушка отвесила мужчине короткий поклон и пошла к своему кабинету. — Припадочный.       — Внушает! — вслед ей воскликнул бизнесмен, провожая взглядом хрупкую фигурку. — Имейте в виду, что мой помощник не уходит с работы раньше меня.       — О, не волнуйтесь! — не оборачиваясь, тихо ответствовала Софья. — Меня, как и Вас, никто не ждет.       Стеклянная дверь за девушкой закрылась, и Альберт, сжав губы, глядел, как его секретарь обходит стол, садится на свое место и опускает голову на руки. Gogol Bordello – My Companjera       Несколько часов он провел за работой, борясь с нарастающей головной болью, откуда-то взявшимся ознобом и подкатывающейся к корню языка горечью, которую бизнесмен, наконец, смог охарактеризовать чужим словом «тошнота». В довесок к неведомым ранее мукам изводила мужчину какая-то иррациональная ерунда, отдаленно похожая на чувство вины.       Очередной раз раскладывая весь день по полочкам, Соболев в упор не мог найти того места, где повел себя с перегибом грубо. Но и отрицать того, что большую часть времени, что он провел с новым работником, его речи и поступки диктовались исключительно порывами необъяснимыми, он не мог. Взглянув еще раз за двери, Альберт увидел склоненную над планшетом Софью, ее растрепавшиеся из небрежного пучка волосы.       «Ладно, — бизнесмен мотнул головой и тут же об этом крепко пожалел. — Работа, только работа. Только три месяца. Только работа.»       А Снежинская, быстро тарабаня пальчиками по экрану «яблочной» продукции, вела отчет с мест кровопролитных боев.       — У Вашего сына, папа, полностью поехала крыша! — как бы подтверждая отосланную мысль, девушка дополнила сообщение смайликом, таращащим глаза и хватающимся за голову.       «О-оу!» — пискнул ответ обновленного мессенджера, и Софья невольно улыбнулась.       — А что-то из нового есть? Это известие мне подали еще вчера, — меланхолично ответил экран, и следом на все поле «растянулось» изображение строгой, но недоумевающей старушки.       — Нет, — быстро отбила Снежинская.       — Ну и что ты планируешь делать? — помолчав, «спросила» трескающая чипсы гифка Джонни Деппа.       — Согласно намеченным планам. Сбить шифер окончательно, — девушка пожала плечами и коротко взглянула на сидящего за столом начальника.       — Хорошо. Кстати, кто научил нашего эстонца посылать голосовые сообщения? — строго вопросил собеседник.       — Это не я! — быстро ответила девушка и слегка побледнела. — Сам, видать, освоил, дотошный, как улитка. Но ведь ты же закачал ему еще и гейские ролики! — решила воззвать к совести друга секретарь.       — Да будто я разглядывал! — собеседник помолчал. — Эта улитка твоя теперь мне с интервалом в десять минут раненым глухарем орет. Нежные натуры такие кругом.       — Дак понимать же надо! — увещевала помощник. — В самый неподходящий момент он что-то клацнул, и оно все вот… заиграло радужными красками… А наш-то, знаешь что? Я, говорит, не ожидал от Вас такого, господин Мейер. Мне, говорит, простите, претит это извращение. Я, говорит, придерживаюсь в выборе партнеров традиционных устоев!       Повисло краткое молчание, после которого в лицо Снежинской прилетел целый «паровозик» из катающихся в слезах и гоготе смайлов.       — Очень смешно! — обиделась Софья Михайловна.       — Ну ты не расстраивайся! — опомнился собеседник. — Сбились настройки, бывает. Но на всякий привыкай к бабьей шкуре! — смайл игриво подмигнул несчастной.       Девушка скрежетнула зубами и начала поспешно отбивать гневный ответ.       — Ладно. Извини, красотка, я занят, руки скользкие, сотовый выскакивает… — пространно закончил разговор «папа».       — А что это ты там делаешь, пока со мной разговариваешь?! — возмутилась девушка, поспешно цепляя к сообщению гифку со смущающейся японской студенткой.       — Не то, чего бы хотелось, — сотовый помолчал. — Звони, если что-то пойдет не по плану. OST любовь напрокат – İlk Dans       — Смотри-ка… какой чуткий и заботливый! — в сердцах прошипела Снежинская, бросила сотовый на стол и тут же подняла испуганные глаза — напротив нее стоял Альберт Мстиславович и очень-очень внимательно глядел на потухший экран телефона, потом на нее, снова на экран. — Ой…       — Не отвлекайтесь, Софья, — посоветовал Соболев, впиваясь в лицо девушки хищным синим взглядом. — Годы бегут-годы летят, надо ловить удачу за хвост!       Шел-то он и за тем, чтобы, может, извиниться, но как-то опять не срослось…       — Вас вот послушать… — девушка задохнулась от удивления. — Так я со дня на день должна Богу душу отдать! — порывисто подскочив с кресла, секретарь вскинула руку, чтобы поправить волосы, и тут же случайно «щелкнула» плечевым суставом.       Лицо Альберта Мстиславовича застыло в гримасе, средней между едва сдерживаемым смехом и изумлением. Мужчина крепко поджал губы и как можно суровее нахмурился. Снежинская поспешно оправила юбку.       — Счет, погляжу, на месяцы пошел… — сдавленно прошептал бизнесмен. — Встретим вместе одряхление, Софья Михайловна. Естественно — сперва Ваше.       — Да Вы меня раньше времени-то не провожайте в последний путь! — помощница вскинула подбородок. — Я, в отличие от того, к чему Вы привыкли, по крайней мере, полностью естественна!       — Вы к тому, что еще родные суставы на титановые не заменили? — Альберт Мстиславович снова уставился на худенькое тело собеседницы. — Это слышно, Софья.       — Я с удовольствием сменю хоть все суставы, но только после того, как Вам пересадят донорское сердце! Своего-то нет! — Снежинская побагровела.       — А при чем тут Вы и мое сердце? — искренне изумился Альберт, делая шаг в сторону уборной. — Главное, Софья Михайловна, чтобы сердце было у Вашего «чуткого и заботливого» ухажера!       Девушка обмерла от очень тонкого и верного замечания позабывшего обо всем мужчины. И очнулась только тогда, когда господин Соболев приоткрыл дверь ее уборной.       — Нет!!! — не своим голосом заорала Снежинская и, спотыкаясь, бросилась к бизнесмену. — Нет! Что Вы делаете?! Не смейте! Нельзя!       — Что, простите?! — поразился Альберт, ступая в небольшую комнатку и оборачиваясь к больше походящей сейчас на кошку помощнице. — Софья, Вы себя как чувствуете?       — У Вас своя! У Вас там… — лихорадочно сбивалась со слов Софья, пытаясь протиснуться в узенький зазор, оставленный дверью и большим телом мужчины.       — У меня кран протек… — начал зачем-то объясняться Мстиславович, но сбился, поняв, что начало объяснения слишком заезженно и крайне популярно в узких немецких кругах.       — Нет! — взвизгнула Софья. — Дайте, я тут хоть…       — Ой! — Альберт, которому и без того было жарко, как в пустыне, коснулся талии девушки и аккуратно сдвинул ее с места. Оба замерли, мужские ладони на долгое мгновение застыли на теле помощницы. Кашлянув, Соболев резко убрал свои руки и вошел в уборную. — Господи, будто у Вас тут… Э-э-м… — взгляд бизнесмена сразу же упал на витую серебряную перекладину под раковиной, на которой рядом с полотенцами висели махонькие женские трусики.       Снежинская, коротко застонав, бросилась вперед, сорвала сушащееся белье и, скомкав его в дрожащих ладошках, поспешно спрятала за спиной.       — Эт-то… — Соболеву стало окончательно душно.       Синие глаза сами собой скользнули к полочке, на которой расположилась упаковка из-под кружевных чулок. Мужчина, не обратив внимания на вой, что издала подчиненная, сметая следы женских приготовлений, уставился на туфельки девушки, поднялся жарким взглядом выше по изящным тонким голеням к коленям и затупил на краю темно-серой юбки.       — Мне нужно умыться… — бизнесмен сглотнул, оглохнув от шума в голове, что стал уже совсем нетерпимым. — Простите, я никогда не жил с женщиной, был не прав, — кое-как оторвавшись от созерцания обтянутых шерстяной тканью женских бедер, Альберт отвернулся, быстро открыл кран и плеснул себе в лицо ледяной водой.       — Вас ни одна женщина не выдержит! — сипло выдохнула Софья, завороженно разглядывая, как напряглись под рубашкой мужчины мышцы спины, как струится меж его пальцев вода, как стекает она с лица и мокрых волос.       — Послушайте, — пропустив колкость мимо ушей, заинтригованный Соболев взял с полочки полотенце, промокнул лицо и медленно опустил руку. — А у Вас там… — кулак с зажатым в нем полотенцем указал на талию девушки. — Вы… Гхм… — Альберт склонил голову набок. — А Виктория привезла Вам… все необходимое?       Софья Михайловна как стояла с приоткрытым ртом, так и остолбенела.       — Вы, что же… Думаете, что я… — заикаясь, начала несчастная, — тут перед Вами весь день… Ничего себе! Узнаю Россию! — девушка пришла в себя. — Первый день на работе, но спрашивают не о знании языков и бухгалтерии, а о том, ношу ли я…       — Да нет же… — объяснялся, расплываясь в улыбке, мужчина.       — Я не такая!!! — взвыла Снежинская, исходя бордовыми пятнами.       — Хорошо-хорошо! — сдался бизнесмен, выставляя между ними руки. — Я, в общем-то, сразу это понял, увидев Ваши предпочтения!       — Что-что?! — девушка подпрыгнула на месте.       — Ничего-ничего! — мужчина одарил подчиненную ласковой отеческой улыбкой, но, аккуратно просочившись в двери мимо трясущейся брюнетки, моментально изменил тон на елейно-волнующий. — Работай, мой шкодливый котенок!       Когда Софья, оторопев от нахальства, медленно развернулась, мучителя уже и след простыл.       В сердцах сжав в кулачке комочек белой ткани, девушка клацнула зубами и швырнула трусики с вышитым на них котенком в сумку:       — Сукин сын!