Темные углы

Ужасный, кошмарный звук проникал в сон Тома, и вместо белоснежного мальдивского – он даже во сне знал, что это Мальдивы – песка и синих волн, Хиддлстон оказался на рабочей окраине Лондона, где на одном из заводов одновременно завыли все гудки, загрохотали станки и зашумели машины. Кое-как продрав глаза, Том попытался понять, что именно его разбудило, а когда догадался – едва не двинулся рассудком. Как был – босиком и в пижамных штанах – он выбежал на улицу и быстро, пока не проснулся весь квартал, увел Криса в дом. — Ты спятил? – ругался Том, заваривая себе некрепкий чай. Наказанному Хэмсворту ни чая, ни печенья не полагалось, хотя он просил. – Что за представление ты устроил? — Это Кэт посоветовала, — признался Крис, виновато поглядывая на Тома, но при этом шкодливо улыбался. – Она сказала, что я не романтичный, поэтому я решил все исправить. Тем более, я был должен тебе настоящее признание. — Это не повод среди ночи распевать сатанинские гимны на газоне, — злился Том, которому даже чай не помогал. – Ты же разбудил всех соседей! — Тебе не понравилось? – надулся Хэмсворт, и Том, чтобы не ранить нежные чувства бойфренда, поспешил его успокоить, что нет, все было замечательно, и Крис отлично поет. — Только громко, — закончил он. – Очень. В следующий раз можно раза в два тише… В три! — Окей! – ухмыльнулся Крис, который, как Тому показалось, понял лишь то, что ему разрешено спеть еще пару серенад. Том загнал его в кровать, лег рядом и снова уснул, беззаботно решив, что на этом все их приключения закончены. И утром понял, что жестоко ошибался. — Томас Уильям Хиддлстон! – раздался в трубке металлический голос матери. – Я требую объяснений тому, что случилось сегодня под твоими окнами! Миссис Эмброуз позвонила мне в половине восьмого утра, чтобы рассказать, как твой… твой сожитель устроил на улице настоящее представление, разбудив половину квартала. — Мама… — Том не знал, как оправдаться, и суровое материнское «сожитель» резануло слух. Его ориентация для семьи была как белый слон, которого все видели, но старались о нем не говорить. И это Тома более, чем устраивало. — У тебя появилась пассия, а я узнала об этом от твоей соседки, — продолжала выговор мать. – Это как минимум невежливо, Томас Уильям! Когда ты собирался представить своего бойфренда семье? — Ма… — к Тому все еще никак не возвращалась способность отчетливо говорить. – Ты?.. — Я надеюсь, Томас, — отчеканила миссис Хиддлстон, — что ты сегодня приведешь его на чай. Кстати, как его имя? — Крис, — Том откашлялся, чтобы скрыть волнение в голосе, — Кристофер. Хэмсворт, услышав свое имя, тут же оказался возле телефона и всячески показывал, что ему интересно, о чем Том говорит. — Хорошо, мама, мы придем, — устало согласился Том и положил трубку. – Моя мать хочет с тобой познакомиться. — Это страшно? – сразу поинтересовался Крис. – Мне пора возвращаться в Австралию? — Это не смешно, — заметил Хиддлстон. – Но странно… — Да ладно, — легкомысленно отмахнулся Крис. – Это нормально. Ты же с моей семьей знаком. — Только с братом, да и тот – уголовник, — невесело хмыкнул Том. Крис расхохотался. Случившееся с Лиамом его очень забавляло, и только Том всерьез переживал. Пусть младший Хэмсворт отделался только штрафом, а Брана не стал писать на него заявление в полицию, но в характеристике Лиама появилось черное пятно. — Ну, можем слетать в Австралию, — пожал Крис плечами. – Покатаю тебя на кенгуру. Том сперва подумал, что ослышался. — На кенгуру нельзя ездить верхом, — с сомнением возразил он. — Только по пятницам, — всерьез объяснил Крис. – В пятницу и утром субботы все австралийцы ездят только на страусах. Том смотрел на него, не понимая, шутит тот или нет, настолько обычным и правдивым Крис выглядел. Но, увидев лицо Хиддлстона, решавшего, ездят ли на кенгуру по правой стороне дороги, он рассмеялся. — Тебя так легко подловить, — от души ржал Хэмсворт. – Ты бы себя видел! Тому захотелось его ударить, но силы были слишком неравны. Поэтому он оставил Криса готовить завтрак, а сам отправился в ванную. Один. Это было худшим наказанием для Хэмсворта. — А моей маме ты бы понравился, — крикнул Крис через дверь. Том же молился, чтобы сам Хэмсворт понравился его матери, иначе их жизнь могла бы превратиться в ад. Но вскоре он успокоился. Крис нравился всем, этого нельзя было не признать, мама тоже не устоит. — И отцу тоже. Наверное… — А старшему брату? – крикнул Том, уже лежа в ванне. — Только если не будешь обгонять его в гонках на кенгуру! — Идиот, — Тому хватило разума не сказать это громко, и смех заглушил его маленькую месть. — В нашей семье я отвечаю за красоту и силу, — серьезно согласился Хэмсворт, а Том, поняв, что его голос звучит рядом, открыл глаза. Крис стоял рядом с ванной и беззастенчиво пялился на отмокающего Тома. Тот уже начал привыкать к хэмсвортскому бесстыдству. Кажется, это вообще была их фамильная черта. Пару раз, ночуя в квартире Криса, которая уже была занята Лиамом и Кэт безраздельно, он заставал младшего Хэмсворта не просто в белье, а без него. Кэт, подчиняясь этому безумию, тоже перестала стесняться выходить из их спальни в чем-то, кроме тонких трусиков. Том закрывал глаза и пытался скрыться от доморощенных нудистов, но на его вполне обоснованные замечания оба фыркали и заявляли, чтоб он отправлялся к себе домой и там наводил порядки. Том бы с радостью прислушался к невежливому совету, но даже в его квартире невозможно было скрыться от ослепляюще прекрасного и сильного мужского тела. Крис ходил по квартире, освещая собой все темные углы, и Тому за счастье было, если тот надевал на себя хоть что-нибудь. Сложно было держать себя в узде, видя Хэмсворта. Даже в юности Тома так беспощадно не преследовали горячие фантазии и пошлые мысли. Все воспитание, интеллигентность и гордость предков словно водой смывало рядом с Крисом. А сейчас он стоял рядом с ванной, смотрел на Тома хитро и многообещающе, пока снимал натянутые, но даже не застегнутые джинсы. — Ты наказан, — напомнил Хиддлстон, уже понимая, что его сопротивление бесполезно. Крис даже не собирался обращать внимание на его протест. — А должен быть обласкан, — с наигранной обидой заявил Хэмсворт. – Я тебе, между прочим, серенаду пел! — Не напоминай, — простонал Том и с головой ушел под воду, пытаясь нехваткой кислорода заглушить ужасные воспоминания. Крису нельзя было петь. Но и говорить об этом тоже было нельзя. Том вынырнул, вытер ладонями мокрые щеки, смахнул с ресниц воду и, поражаясь своей храбрости, продолжил: — Я думал, что ты вызовешь Сатану. — А вызвал только полицию, — расхохотался Крис. Том, взгляд которого был на уровне его паха, покраснел и почувствовал, что даже вода не остужает мгновенно заполыхавшее лицо. Хэмсворт был полувозбужден, от смеха у него сжимался живот, а член покачивался, и Тома это ужасно смущало. Заметив, как он покраснел, Крис усмехнулся еще шире, положил ладонь ему на затылок и заставил подвинуться. Том не протестовал, хотя должен был. Ванна, пусть и была большой, но на двоих рослых мужчин не рассчитывалась. И вода, которую щедрый Хэмсворт выплеснул, когда усаживался Тому за спину, грозила залить пол полностью. Но вместо того, чтобы настаивать на порядке и напоминать о наказании, Том доверчиво откинулся Крису на грудь, положил голову ему на плечо и довольно вздохнул. Хэмсворт, не глядя взяв с полки бутылку с гелем, выдавил его себе на ладонь, растер, а потом начал оглаживать грудь и руки Тома, постепенно спускаясь на живот. — Пошалим? – жарко прошептал Крис ему в ухо, а потом прикусил губами мочку и чуть потянул. Ладони его кружили по паху Тома, кончики пальцев легонько касались мошонки и основания члена, но больше Крис не делал ничего. — Здесь неудобно, — промурлыкал Хиддлстон, млея и плавясь под ласками тяжелых, но нежных ладоней. Он закинул руки назад, обнял Криса за шею и довольно потерся спиной об его грудь. — Для чего неудобно? – искушающе прошептал Крис. — Для всего. Тому не хотелось разговаривать, спорить, двигаться и вообще шевелиться. Хотелось просто расплавиться на Крисе, как сыр на горячем тосте, чувствуя, как тот ласкает его, как вода мягко гладит живот и ноги. Тому стало ужасно, отвратительно, невероятно хорошо, и он в очередной раз за последний месяц поразился, что не боится ощущения всепоглощающего счастья. Он его заслужил. Они заслужили. Касания Криса становились все сильнее, он уже не выжидал и не дразнил, а основательно обхватил член Тома ладонью и двигал ей вверх-вниз, оттягивая крайнюю плоть. Пальцами левой руки Крис оглаживал и щекотал головку, тихо посмеиваясь, когда Том не мог сдержать тихих выдохов и рваных, заглушенных – пока – стонов. — Можешь не стесняться, — предложил он, а Том распахнул глаза и возмущенно посмотрел на него. — Ты точно вызвал дьявола! И он в тебя вселился. — Если это комплимент, то мне нравится, — признался Хэмсворт. Том не удостоил его ответом. Гораздо важнее оказалось отдаться ласкающим рукам и снова утонуть в накатывающем удовольствии. Крис тоже замолчал, дрочил ему мерно и сильно, не отвлекаясь ни на что. У Тома стоял, крепко и немного вульгарно, головка, показывающаяся между сжатых пальцев Хэмсворта, была мокрой уже не от воды, а от текущей смазки, и осталось совсем немного до того, как Том стал бы просить дать ему кончить. Именно тогда, не позже и не раньше, Крис остановился, а на изумленный взгляд Тома ответил: — Поднимайся. Двигаться было сложно и лениво, Том встал в ванне с трудом, ноги подкашивались, а кости, казалось, превратились в желейный мармелад. Крис вышел первым, помог выбраться и ему, а потом, не теряя времени, заставил прислониться задницей к стиральной машине. Он вытирал Тома рьяно и быстро, торопясь и этим заводя еще сильнее. Хиддлстона распирало изнутри восхищением этой силой и тем, как приятно было чувствовать на теле грубоватую хватку Криса. А тот, отбросив полотенце ровно в центр натекшей из ванны лужи, ухватил Тома за бедра и, удерживая так, чтобы тот не дергался, начал облизывать его член, медленно и нежно. Этот контраст между сильными объятиями и ласковыми прикосновениями языка творил с Томом что-то непотребное. Он пытался толкаться Крису в рот, стискивал пальцами его бицепсы, царапал плечи и тянул за волосы, но Крис все равно не поддавался. Он сосал все так же неторопливо, задерживаясь плотно сжатыми губами на основании члена, а когда тот выскальзывал изо рта, короткими взмахами языка дразнил головку. Когда Том, теряя остатки разума, начал бормотать что-то невразумительное и умолять Криса дать ему кончить, тот, напротив, замедлился, словно это еще было возможно. Осторожно прихватив пальцами крайнюю плоть, Крис закрыл ей головку, а потом прихватил тонкую кожу губами и мягко потянул. Том старался не смотреть вниз, где коварный и проворный Хэмсворт дразнил языком головку его члена, щекоча до мурашек под кожей. Больше Крис не делал ничего, но Том все равно приготовился кончить, даже предупреждающе сжал его руку. Но вместо того, чтобы довести его до оргазма, Крис отстранился и поднялся, морщась от того, как свело ногу. Он смотрел на Тома, хитро улыбаясь и явно наслаждаясь видом недотраханного, а от этого ставшего в сотню раз милее, Хиддлстона. Том не мог скрыть обиды, мокрый и горячий после рта Криса член тянуло возбуждением и полу-болью, пришлось сжать его кулаком. — Даже не думай, — прошипел Крис, отводя его руку. — Почему? – простонал Том, хотя спросить хотелось: «Какого черта?». Еще немного – и он бы кончил, смыв оргазмом стресс от разговора с матерью. Но у Криса, очевидно, были другие планы. Подчинившись, Том развернулся к нему спиной, вцепился в края стиральной машины и прогнулся, отдавая задницу в пользование Хэмсворта. Тот, пошарив в шкафчике, вытащил еще нераспакованный тюбик лубриканта, похрустел упаковкой и вернулся к ждущему и жаждущему Тому. Хиддлстон почувствовал, как его ягодиц касается смазанный член, а потом руки — Крис их даже не вытер. Его ладони скользили по бокам и бедрам Тома, даже ухватиться было невозможно, но Крис старался, вминался пальцами в плоть, оставляя следы. Член, вошедший легко и до конца, оставлял фантомный привкус боли, но все быстро прошло. Крис начал двигаться в нем быстро и сильно, распирал собой изнутри, смазка чавкала на каждом движении, пара капель стекла по промежности, щекоча очень нежно и чувственно. Том хрипло выдохнул, толкнулся назад, сам надеваясь на член, потянулся к своему, но Крис перехватил его руки, прижал ладони к крышке машинки, а грудью почти лег ему на спину. — Не двигайся, — прошептал он, снова прикусывая Тому ухо. Помешательство Хэмсворта на его ушах бесило и заводило одновременно, Том ругался, что Крис их просто жует, и тот смеялся в ответ. А потом снова, словно заколдованный, тянулся к Томовой шее и ушам, лизал, кусал и посасывал, оставляя яркие следы. Том, мотнув головой, как сноровистый конь, увернулся от кусачего поцелуя, пытался найти упор на гладкой крышке, но ладони скользили, даже придавленные руками Криса. Не оставалось ничего другого, только принимать в себя член и понимать, что этого ему будет достаточно. Оргазм, подступавший медленно, но неумолимо, проходился легким холодком от ступней до бедер, а уже там расцветал пожаром. Дыхание сбивалось от каждого толчка Криса, когда их бедра соприкасались, уже грубо и быстро, Том не сдерживал тихих стонов, а Крис отвечал на них своими. Ванная комната наполнилась звуками и светом, и было непонятно, то ли Том придумывает их, то ли на самом деле все чувства обострились. У Тома поджался живот, член дернулся, и мошонка, плотная и горячая, подтянулась. Том хрипло пробормотал что-то, торопя оргазм, Крис, замерший в нем, шумно выдохнул в ухо и задрожал, влипаясь бедрами в бедра Тома. Его член внутри замер, загнанный так глубоко, что Тому казалось, будто он достает до желудка. Сперма выплескивалась долгими толчками, и когда Крис отодвинулся, выходя, потекла следом – между ягодиц к бедрам Тома. Крис, собрав ее на кончики пальцев, сунул их в открытую задницу, ткнулся в простату и надавил, погладил, подразнил, искушающе прошептав Тому на ухо: — Кончай. И Том кончил, не притрагиваясь к себе, но и без этого дрожа и стараясь глотнуть воздуха от оглушительного оргазма. Крышка машинки под ним украсилась каплями спермы, и руки, без того ослабевшие и потные, прокатились по ней, а Том не удержался и почти уткнулся лбом в стену. Но Крис вовремя удержал его, прижал к себе и несколько секунд побаюкал в объятиях, шепча какую-то смешную и романтическую муть. — Успокоился? – спросил он, когда Том перестал дрожать и вздохнул всей грудью, чувствуя небывалое по силе удовольствие и освобождение от глупых мыслей. — Да, — признался он, обернулся к Крису и, сжав его щеки ладонями, потянул к себе для поцелуя. Хэмсворт только потом понял, почему тот был так ласков. Руки, выпачканные в сперме, оставили на его лице липкие отпечатки, и Том, ехидно усмехаясь, отодвинулся, рассмотрел его с мстительной радостью. Крис теперь был таким же украшенным следами их секса, как сам Том, это объединяло сильнее, чем общий оргазм. — Гадина, — ухмыльнулся Крис, обхватил его за бока и поднял, а потом, словно Том ничего не весил, перекинул его через бортик ванны и влез следом. Вода, теплая и мягкая, стекала по ним, смывая все следы, а Том снова занежился в сильных Крисовых руках. Все переживания улеглись, мысли стали далекими и смешными от их выдуманной серьезности. Том перестал переживать о том, как примет Криса его семья, или как Хэмсворты могут принять его. Так просто было понять, что всему миру придется принять их с Крисом. Вместе – и только так. Они это заслужили. Даже то, что Крис не умеет петь серенады, уже нисколько Тома не беспокоило. И кенгуру не пугали.