I can't drown my demons,
They know how to swim.
Я мчалась по хрустальному мосту к замку Люцифера, сердце колотилось в унисон с моими шагами. В голове была только одна мысль: он должен знать. Должен знать, что силы Шириграда скоро пробудятся, и тогда настанет конец всему живому. Мой бег внезапно прервался, когда огненный шар пронёсся в сантиметре от моей головы, оставив за собой запах опалённых волос. Я обернулась и увидела, как вдалеке вздымалось пламя — замок Люцифера был охвачен огнём. Поздно. Я не успела его предупредить, и теперь передо мной стояла лишь пылающая руина, которая когда-то была величественным домом. От внезапного крика химеры, раздавшегося на весь корпус, я упала с кровати. Так вот о чем вчера говорил Антей, очень гадко улыбаясь. С таким будильником ни один адепт не проспит утреннее построение. Начинался второй день в Академии. Для меня, он, правда, начался немного раньше — всю ночь я читала устав, который каждый адепт должен знать наизусть. Знание этого устава у нас буду проверять в течение всего года. Незнание не освобождает от ответственности. Вчерашний день оказался очень сумбурным и не принес ничего, кроме желания побыстрее уже начать обучение. В полдень ректор произнес вступительную речь, поздравив адептов-первокурсников с поступлением и отметил, что из-за более строгого отбора в этом году первый курс насчитывает всего лишь сорок пять учащихся, среди которых только пять не являются настоящими демонами. Это звучало так, словно мы и не демоны вовсе и об нас можно вытирать ноги. Но ещё он сказал, что мы будем учиться в общей группе, так как нас слишком мало, чтобы нами заниматься отдельно. Юфем сказала правду: форма была идентична той, что она мне дала в тот день. Форма у всех была одинаковой, но благодаря эмблемам на рубашках, майках и куртках можно было понять, к какому курсу относится данный адепт. Кстати, библиотека меня порадовала. Она была не такой большой, как в замке, но тоже вызывала уважение. Я тихо застонала, когда в коридоре послышался топот ног и сонные голоса адептов. Раздался повторный крик, подгоняя адептов — до построения осталось семь минут. Они все спешили, так как не хотели опоздать на зарядку. Опоздание чревато наказанием, и наказание это зависело не только от провинности, но и от настроения ректора. В Академии пять курсов и пять полигонов для каждого из них. Чем старше курс, тем дальше находится полигон от общежития. Нам, первокурсникам, повезло — от спален до нашего полигона было где-то метров сто-двести. Само общежитие делилось на два крыла: западное принадлежало девочкам, а восточное — парням. На первом этаже был большой холл, устроенный наподобие комнаты отдыха, где адепты могли спокойно общаться между собой. Парням не запрещалось находиться в комнате у девушек до отбоя, как и девушкам у них. Считалось, что мы уже благоразумные люди и у нас есть головы на плечах. — Доброе утро, адепты! — громко произнес Антей, подходя к нашей шеренге. Я стояла практически в самом конце, но это не помешало мне заметить, что в группе на первом курсе всего насчитывается десять девушек, считая меня. Утром было достаточно прохладно, но нашему ректору это не помешало прийти босиком и без майки. — Здравствуйте, лорд ректор! — нестройно проорали мы в ответ, на что он только презрительно поджал губы — Ещё раз! И плюс один круг на вечернем построении, — невзначай так проговорил наш мучитель, прохаживаясь вдоль шеренги. Мы кричали приветствие по меньшей мере пять раз, заработав еще пять штрафных кругов, пока ему более-менее не понравилось. — Продолжим. Для вас я не просто ректор, я — ваша мама, папа, брат и сестра. Всем ясно? — Его голос был строгим, и он медленно прошелся вдоль шеренги, словно оценивая каждого студента. — Отлично. Я буду присутствовать в вашей жизни гораздо чаще, чем многим из вас хотелось бы, — он остановился, и его взгляд упал на меня, заставив моё сердце замереть на мгновение. — Каждый год здесь появляются те, кто считает, что самое сложное — это поступление. Уверен, среди вас тоже есть такие. Но позвольте прояснить: вы находитесь в лучшей Академии. Неужели вы думали, что здесь не будет естественного отбора? — Антей повысил голос, и каждое слово отдавалось эхом в наших головах. — Вы выбрали нас, прошли испытания, но теперь пришло время нам выбирать вас. Ваш невероятный ум, если он, конечно, у вас есть, не спасёт вас, если вы не сможете за себя постоять. — Ректор сделал паузу, его взгляд пронзительно скользил по лицам студентов. — Если вы недостаточно сильны, храбры или умны, то вам конец. Слабаки здесь не выживают. Лично меня речь ректора не впечатлила. Было ожидаемо услышать, что ты рискуешь умереть, если ты не самый-самый. Я слабее их, выносливость у меня на нуле, но я буду пытаться, чтобы доказать себе, доказать Антею, что хоть чего-то стою. И даже если я не проучусь тут больше года, то хотя бы буду знать, что сделала все, что было в моих силах. Моё сердце не замирает от его слов, как у других. Нет, оно бьётся сильнее, вызывая во мне волну бунтарского духа. Я не пришла сюда, чтобы быть лучшей среди лучших. Я пришла, чтобы преодолеть себя, свои страхи и сомнения. Я знаю, что моя выносливость не выдержит долгих марафонов, что мои мышцы уступают в силе, но у меня есть что-то, чего нет у них — непоколебимая решимость. — Превращенные, выйдите ко мне, — приказал Антей. Пока я шла в его сторону, то чувствовала исходящие от него волны раздражения, а от ребят сзади— страх. Они его боялись. И почему-то кажется, что этот страх вызван не только его положением при дворе и Академии. Просто так animae coniunctio Владыки не становятся. И это факт. Когда я и четверо парней подошли к нему, он недовольно оглядел каждого из нас и продолжил. — Видите этих ребят? Они не из этого мира и их даже нельзя назвать демонами. Они слабее вас, медленнее и у них нет такой выносливости, как у вас. Но эти пятеро пережили то, что некоторым из вас было бы непосильной задачей. Ведь вы жили и росли в идеальном мире, где не приходилось каждый день бороться за то, что бы доказать, что вы лучше, чем о вас думают. Между вами есть одно большое и существенное различие: вам кажется, что вам река Лето по колено, так как вы не сталкивались еще с серьезными жизненными трудностями, благодаря опеке ваших кланов, а они смогут точно оценить ситуацию и, поверьте мне, будут бороться за свою жизнь до конца. Мы нуждаемся в таких войнах. В войнах, которые отказываются сдаваться во что бы то ни стало. Неловко было себя чувствовать какой-то зверушкой из зоопарка, на которую все смотрят. Если в его словах и был смысл, то он пока что ускользал от меня. Я даже несколько напряглась, но стоило мне бросить короткий взгляд на толпу, я заметно расслабилась и мои плечи опустились — судя по потерянным взглядам адептов, вообще никто не понимал, но у всех на лицах читалось, что Антей, сын Посейдона и Геи, фигни не скажет. — Наш Владыка решил, что в этом году каждому из них нужна персональная нянька, раз вас так мало, которая будет направлять их в нужное русло. Поэтому аккуратно с проделками: если вы попытаетесь навредить адепту, вы покажете свое неуважение к его наставнику. Но это, конечно, в том случае, если вас поймают. А теперь семь кругов вокруг стадиона. Десять последних бегут вечером ещё десять дополнительных. Думаю, не стоит говорить, что я прибежала в последней десятке. Да, круги мне дались легче, чем я ожидала, но все же я была недостаточно выносливой и сильной для таких мероприятий. Учителя в замке пихали в меня только гранит науки, но физических упражнений не было. И это было плохо, очень плохо. После злобной усмешки Антея, направленной в мою сторону, я сделала вид, что со мной все в порядке. В голове всё ещё звучало его обещание устроить мне райскую жизнь. Пропустила завтрак, чтобы постоять подольше под горячей водой, смывая с себя пот и усталость. До обеда было две лекции, поэтому я не боялась, что сильно захочу есть. Боясь опоздать на урок, я пришла в кабинет за полчаса до начала занятия. В самом обыкновенном кабинете, в котором была доска, парты, преподавательская кафедра, где на стенах висели портреты известных исторических личностей, которые, возможно, все ещё были живы, никого не было. Я заняла место возле окна на втором ряду, достала ручку и чистую тетрадь. История являлась тем предметом, на который многие плевали, но как раз именно она могла бы рассказать о тех мелочах, на которые стоило бы обратить внимание, ответить на множество вопросов, могла помочь сделать определенные выводы, основанные на ошибках прошлого, чтобы не совершать их в настоящем. Вопросов у меня было много, но если кто-то попросит задать хотя бы один, я растеряюсь: захочется спросить все и сразу, и определиться, какой вопрос важнее, я не смогла бы. Интересно, а что дома? Это такая новость для нашего города! Если родителей убили, то как умерла я? Суицид? Было бы неудивительно, если честно… Что вообще случилось, после того, как Люцифер привез меня домой? Почему я ничего не помню кроме боли? Я не заметила, как к моему столу подошли четыре парня, которые не так уж и давно вышли со мной к Антею. — Привет, — произнес один из ребят, протягивая мне руку, — не думаешь, что нам стоит держаться вместе? Я Спиридон, — он поправил свои рыжие волосы, которые лезли ему в глаза. — Ну, если вы не против скучной меня, то я не против, — улыбнулась я, пожимая его руку, — Настя. — А какое имя тебе дали тут? — спросил темноволосый парень, потирая переносицу. Видимо, раньше носил очки. — Кефалос. — Мне не меняли имя, — пожимаю я плечами. — Но всем всегда дают новое имя! — удивился Кефалос. — Кеф, — Спиридон похлопал его по плечу, — не начинай. Насть, давай я тебе всех представлю. Кеф у нас самый умный, дотошный до чёртиков и слишком любознательный. Ещё есть Зефир, — я улыбнулась. По какому принципу, интересно, имена дают? Зефир стоял за спинами ребят, но вышел вперёд, чтобы сделать шуточный поклон. Он был красив, высок, мускулист, но первое, что притягивало взгляд, был уродливый рубец, тянувшийся от левой брови через все лицо до подбородка. — Как ты заметила, он самый красивый из нас и это не сарказм. — Если бы не шрам, — буркнул Зефир. — Шрамы украшают мужчин, — нравоучительно произнес Спиридон. — Так, продолжим. Дэйдалос — это у нас блондин — хитрожопый рукожоп. Это просто самая точная характеристика, которую я могу ему дать, уж извините. Он вчера сломал стул, только присев на него, а когда пытался его починить, доломал его. — Зато Спиридон у нас самый болтливый и вечно нарывается на неприятности, — ничуть не обиделся Дэйдалос на его слова. — Все мы с грешком. Можно мы с тобой сядем? — спросил Зефир, и не дожидаясь ответа, сел рядом со мной. Ребята оказались весёлыми и много шутили. Когда чья-то шутка была очень смешной, то парни смеялись настолько громко, что некоторые адепты, которые подтягивались в аудиторию после завтрака, недовольно оборачивались. Спиридон являлся ходячим анекдотом и с ним приключались такие истории, что в них было сложно поверить. Когда прозвенел звонок на урок, ребята как-то подобрались и стали серьезными. У меня же это не выходило. Смех то и дело рвался наружу. Зефир ткнул меня локтем в бок, говоря, что пришел преподаватель, и пора бы успокоиться. — Адептка, с вами все в порядке? — спросил кто-то у меня над головой. Я подняла голову и только хотела сказать, что все нормально, как слова застряли в горле. А дело было вот в чем: я впервые увидела демона в его боевой ипостаси. У каждого она разная, и чем страшнее и мощнее одна выглядит, тем сильнее демон. У преподавателя были рога, которые торчали у него из головы, абсолютно лысой, между прочим, а его ногти, которые были длиной в мое предплечье вызывали страх. Где-то ещё должен был быть хвост, но он либо его умело прятал, либо он (хвост) был недостаточно длинным для, чтобы он бросаться в глаза. — А нет, ошибся, с вами все нормально. Я кивнула, не отрывая взгляда от его исчезающих рогов. Удивительное зрелище, между прочим. Интересно, а шрамы на месте рогов остаются? — Впервые видишь боевую ипостась? — понятливо спрашивает он, возвращаясь на свое место. — Ничего, скоро привыкнешь и перестанешь открывать рот от удивления. Садитесь, адепты. Мое имя лорд Марбас. Записываем тему:Титаны и война демонов с ними. Причины. Ход войны. Итоги.
Лорд Марбас диктовал материал быстро, но мы успевали его записать. Рассказывал он интересно, как бы вдыхая жизнь в свою историю. Голос у него был громкий и хорошо поставленный, но это мы уже от темы отклоняемся. Итак. Война с титанами нанесла огромный урон для жителей Нижнего мира. Во время этой войны погибло более половины населения, Ад находился в экономическом и политическом кризисе, и для его восстановления потребовалось более 100 лет. Титаны появились путем экспериментального скрещивания гарпий с демонической кровью, что позволило создать идеальных слуг, которые могли выполнить любую работу. Первые опыты прошли успешно, пока титанов не стало больше, чем самих демонов. Они не были людьми, не были гарпиями, не были демонами. Всего понемногу: человеческое тело, рога и сила демонов, крылья гарпии. Но они не думали. Были запрограммированными овощами. Спустя несколько лет произошел сбой. Как итог этого сбоя, титаны стали думать. Какому правителю нужны рабы, если они думают, да ещё и сильнее тебя? Но они не доставляли проблем, работая, как и прежде, но начиная создавать свои семьи. У них появилась культура, традиции. Но они все ещё были рабами. Кровь демонов словно ядерная бомба. Демоны взрывные, импульсивные, но с возрастом учатся это контролировать. Они постоянно должны себя контролировать. Титаны же не смогли победить своих демонов, потому что никто не видел смысла обучать прислугу. Для них была непонятна одна вещь: они такие же, как и все. Даже сильнее. Они не хуже своих хозяев. Тогда почему они подчиняются демонам? Все это начиналось как революционное движение. Тогда никто не хотел войны, хотели, как водится, улучшения качества жизни. И все. Но так было до тех пор, пока Кронос не стал их лидером. Обладая удивительной харизмой и являясь отличным оратором, он объединил всех и сам же, от лица всех титанов, объявил войну. Люцифер и его армия проигрывали каждую битву. Титаны же, ослепленные яростью и лёгкими победами, не замечали, как часть армии Люцифера обошла их сзади и начала уменьшать численность их тыла. Последняя битва длилась шесть дней. Закончилась она, когда Люцифер и Антей разрубили Кроноса на кусочки. Его останки были помещены в Тартар — место, которое находились ниже любой камеры в озере Коцит. Его поместили в сердце Ада, где вечно пылало пламя. Они разрубили его на кусочки, но не убили его: в его жилах текла кровь самого Люцифера. В качестве наказания он будет вечно мерзнуть в Аду. В рассказе преподавателя умалчивалось о детях титанов. Но, скорее всего, они тоже были убиты, как и их родители. «Война есть война», — могут сказать многие. А что, если можно было бы сохранить эту расу, сделав полноценными членами общества? История не терпит сослагательного наклонения. — Вы должны уметь контролировать свой огонь, адепты. Неумение его контролировать сведёт вас с ума, — сказал лорд Марбас. — Занятие окончено, можете быть свободны.***
Второй парой была бестиология, кабинет которой находился в самой высокой башне Академии. Стоит сказать, что Академия являлась одним из тех сооружений, которые были построены из разных корпусов и башен, соединённых между собой переходами, галереями и мостиками. Ходили легенды, что в подземельях Академии старшекурсники изучают способы пыток на заключённых. После звонка с урока парни стали прежними раздолбаями. Прежде чем выйти в коридор, Зефир забрал у меня мою сумку и повесил себе на плечо. — Парень я или нет? — ответил он на мой растерянный взгляд. — Ребят, а вы ощущаете свой огонь? — спрашиваю я у них, не до конца понимая какому контролю меня все-таки должны обучить. — Да-а-а, — говорит Дэй, — знаешь, это что-то теплое, даже обжигающее. Словно по твоим венам течет лава, но она не причиняет боль… — Огонь сильнее всего чувствуется в районе сердца… — А когда ты чем-то разозлен или испытываешь сильные эмоции, кровь буквально вскипает, и надо как-то выпустить этот пар, — заканчивает Зефир, — но мне кажется, что изменения, в основном, касаются ДНК. Вы же видели Марбаса. Он не прилагал к этому никаких усилий. Для него это словно дышать. — Опыт, — пожимаю плечами. — Мы ещё ни разу не превращались. Единственные, кто не знает, как выглядит их боевая форма. На тренировках нам будет сложно, — грустно замечает Дэйдалос. — Но это того стоит, верно? — замечает Кеф. — Ну, просто мне кажется, что там, ну там, все мы были в каком-то пиздеце. И нас с него вытащили. Кто бы мог подумать, что мы окажемся тут? За разговорами мы дошли до кабинета, и как только зашли, выбрали себе места, прозвучал звонок на урок. Кабинет представлял собой нечто без доски, с чучелами страшных и не очень животных, а потолок был настолько высоко, что даже теперь, с обостренным зрением, я не могла его увидеть. В кабинете было только одно окно, но большое и на всю стену. Наверное, это самый светлый кабинет во всей Академии. Вид из окна открывался прекрасный: вдалеке можно было даже увидеть башни замка Люцифера. Мой взгляд вернулся на чучело обыкновенного котёнка, а потом на табличку рядом с ним: «Схорлуг. Особо опасный». Э-э-э? Ну ладно. Видимо, я ещё очень мало знаю. Бестиологию вел лорд Зотз, который соизволил придти на урок в полной боевой ипостаси, напугав меня до полусмерти своим видом. Спиридон и Зефир, которые сидели по обе стороны от меня, нервно посмотрели друг на друга, но свое волнение никак больше не показали. Боевое обличие преподавателя выглядело следующим образом: крылатая сущность, присутствует собачья голова, на которой три глаза, зорко следящих за каждым твои вздохом, длинные и острые ногти, которые оставляли глубокие борозды на каменном полу. Он резко взлетел и с злобным рыком начал наворачиваются круги над нашими головами. Кто-то от страха, наверное, залез под парту, но этого «счастливчика» лорд Зотз сам достал из-под парты и в оглушительной тишине выкинул адепта из окна. Я хотела заорать, но Зефир закрыл мне рот своей рукой: я могла бы полететь следом, если бы не он. Поэтому я просто взяла его за руку, сжав его пальцы в качестве благодарности. Из окна дуло и ветер, врываясь в кабинет, разворошил листы, заставить их лететь по классу. Но никто не пытался их собрать. — Трусам тут не место, — прогавкал Зотз, следя за полетом паренька. — Тема урока: «Мантикора. Места обитания. Рацион питания. Способы уничтожения». Зотз не вернул свой настоящий облик и вел лекцию в боевой ипостаси. Он рассказывал, но иногда во время рассказа срывался на рык или начинал гавкать. Это не было смешно. Нагоняло страх. За двухчасовую лекцию судьбу «лётчика», как выразился позже Зотз, разделили ещё двое, но за разговоры. Окно в кабинете к концу лекции отсутствовало. Зотз не сидел на месте, как мы, а летал над нашими головы и, шутки ради, задевал своими когтями наши волосы. Он мог ловко спикировать на голову невнимательному ученику и, подхватив его за шиворот, скинуть бедолагу с места. Урок медленно, но верно превращался в балаган. — Вы думаете, что это я звер-р-рь? — прорычал он в конце занятия, — после ур-р-рока у р-ректора вы возьмёте свои слова обратно. — Он псих, — произнес Кеф, когда мы отошли от кабинета на безопасное расстояние,— самый натуральный псих. — Не знал, что меня во время лекции могут выкинуть из окна, если преподу что-нибудь не понравится, — сказал Дэйдалос, пробираясь через толпу адептов в самое сокровенное место любого учреждения образования.. Столовая была огромной. Справа находилась линия раздачи с различными модулями, на которых находились тарелки с едой, напитки, столовые приборы. Слева — столы для адептов (двух-, трех-, четырех-, пяти- и шестиместные). На возвышении находились столики для преподавателей, и если мы сами брали себе еду, то лордов и леди обслуживали официанты. Так как столовая находилась в подвальном помещении, окон тут не было. Достаточно тусклый свет давали люстры, так что тут царил полумрак, но он не мешал, а только давал глазам отдохнуть. Мы выбрали столики в самом углу, скрытые от глаз большим горшком с каким-то растением. Ребята стали говорить о чем-то своем, а я внимательно следила за той частью зала, которая была мне видна, и ковырялась вилкой в тарелке. К столу преподавателей направился человек в красной военной форме, подошёл к Антею и что-то ему сказал, хмуря брови. Я не слышала, о чем они говорят, но видела, как с каждой секундой лицо Антея становилось все более и более хмурым. Через пару фраз они оба, переговариваясь, вышли из зала. — Что за мужчина в красной форме? — перебиваю я ребят, когда мужчины пропали из моего поля зрения. Печенью чувствую: что-то тут не то. — В красной форме по Академии ходит только один человек — начальник королевской стражи — лорд Абигор, — с умным видом изрёк Спиридон. — Но что ему тут делать? — удивлённо спрашиваю я, — у Академии своя достаточно сильная охрана, да и кто надумаете нападать в место, где учится несколько сотен боевых воинов, даже если они и недоучки? — Об этом тут не говорят, — произносит Дэй трагическим шепотом, — но мы про это знаем. — Откуда вы знаете, если про это тут не говорят? — аппетит пропал окончательно и я отодвинула тарелку. — Любопытство — не порок, — мрачнеет Зефир, — но за него можно поплатиться. — Наша Академия почти настолько же неприступное место, насколько замок Владыки. За все время существования Академии тут никто не погиб, даже на полевых испытаниях, но перед началом учебного года произошло убийство. Двойное. Были убиты адепты пятого курса. Жестоко убиты. Говорят, это был схорлуг. Подробности тебе лучше не знать. Но подумай только, — Кеф поднял указательный палец вверх, — адепты были пятого курса, не первого. На пятом курсе учится элита. Они почти выпускники. Они были лучшими в Академии. А теперь вопрос: разве два лучших адепта не могли бы справиться с животным, даже если это и схорлуг? — После этого ректор удвоил охрану, а Абигор прибыл к нам по приказу Владыки, — добавил Спиридон, перебивая друга. — Слишком сильные меры предприняты после убийства, совершенного животным, — говорю я, — такое ощущение, что они покрывают что-то. Или боятся, — делаю я предположение, — стоп, а почему про это почти никто не знает? — А вот это спроси у ректора, — говорит Дэйдалос, вытирая руки. — Он у нас человек добрый, отзывчивый, с открытой душой и большим сердцем. Такой человек, как он, всегда даст ответ на интересующий тебя вопрос. — Ага, сейчас. Бегу и падаю, — фыркаю я. — Все, что угодно сделаю, чтобы с ним не пересекаться. — Открою тебе секрет: с ним никто не хочет пересекаться, стараются поддерживать настолько нейтральные отношения, что они попахивают не нейтралитетом, а страхом за свою шкуру. — А разве Иуда, Кассий, Хориальт и Брут не его друзья? — глядя на пустое место ректора, задумчиво спрашиваю у ребят. — А ты откуда их знаешь? Мы с первого дня находились в Академии под замком и никого, кроме наставников и ректора не видели. А ты, судя по тону, если не в хороших отношениях с ними, то лично их знаешь, — говорит Зефир, угрожающе наставив на меня котлету. — Я была в замке Люцифера с тех самых пор, как очнулась, — отвечаю я, не видя в этом ничего удивительного. Пустое место Антея притягивало взгляд, и я никак не могла отвести взгляд. — Но почему? — хором спрашивают они. От дальнейших распросрв и ответа на вопрос, ответа на которого я не знаю, меня спас звонок на урок: боевая подготовка через 15 минут. — Мы ещё потом поговорим. Когда не будет лишних ушей, хорошо? — спросил Спиридон, вскакивая со своего места, доедая котлету уже находу. — Хорошо. Ребята молча кивнули, соглашаясь с таким ответом. Мы вышли из столовой, парни опять что-то обсуждали, своё, мальчишеское. Я их не слушала, голова была забита информацией и новыми вопросами, ответы на которые мне никто не даст. — Я прошу вас задержаться, адептка, — произнес чей-то грубый голос. Я подняла голову от неожиданности и уставилась в карие глаза лорда Абигора. — Прошу вас следовать за мной.